Материализовался из вереска.

Она без посоха, и на ней рюкзак почти такого же размера,
но в лунном свете я могу разглядеть ее светлые волосы и черты лица.
Я жестом приказываю Эшу опустить лезвия. - Миш!”

- Ты не должен быть здесь,” громыхает Эш.
- Пожалуйста, не волнуйтесь, это не было трудным усилием. Я знаю эту землю. Ко мне,

твой след был очевиден.”

Ясень убирает мечи в ножны, бормоча что-то среднее между проклятием и проклятием.

Молитва о том, чтобы ее выследила тринадцатилетняя девочка.

Я оцениваю Миша. “Почему?”
Она дает самое близкое впечатление пожатия плечами, которое позволяет ее стая.

- После твоего ухода я подслушала разговор старейшин. Я был раздосадован, когда узнал, что они
дали тебе зелье разбитого сердца вместо того, что тебе было нужно. Даллор тоже
был бы мертв, если бы она была еще жива.”

“Любители любовных историй продали нас,” фыркаю я. “Вот тебе и романтика,”
Эш проводит рукой по голове. “Можно и так сказать, -
Миш роется в пышном рукаве своего платья. - Это я пригласила

тебя в лагерь, после того как ты пришел мне на помощь, не меньше. Я знала, что должна
все исправить. Здесь. Истинная жертва Даллора.”

Я беру пузырек. - Ты проделал весь этот путь ради нас? Миш, ты настоящий герой.
… На том же собрании старейшины согласились отозвать мое стадо

привилегии. Никто не заставит меня чистить кастрюли в лагере еще
раз. Я решил, что пришло время искать счастья.”

- Твое состояние? Иди домой, - говорит ей Эш. - Здесь опасно. Слишком
опасно для молодого... — Он удивленно хмыкает, глядя на свою руку.
- В бицепсе, чуть ниже молитвенной повязки, из кожи торчит дротик.

- Не волнуйся, этот не пропитан смертельным ядом
, - фыркаю я. Кажется, Миш может справиться
сама. Я поведу их в веселом танце, но как только они поймут, что я

если у вас нет лошади, гамбит будет проигран. Прощайте!”

И с этими словами она снова исчезает в вереске.

Эш задает наказывающий темп.

Он говорит, что у нас нет выбора – Миш, возможно, выиграл нам время, но
нет никакой возможности замести наш след, пока мы все еще в Бассейне, с нашим
проходом через вереск, отмечающим наш маршрут ясно, как день. Каждая унция
моей энергии тратится на то, чтобы продолжать идти, так что я едва замечаю, как солнце встает
и садится, встает и садится.

Я уже почти готов упасть, когда поздно ночью показывается река
-лента черного шелка шириной в милю, усеянная серебряными звездами. Я родился слишком поздно
, чтобы помнить реку в Афорае, поэтому, несмотря на усталость, я
испытываю благоговейный трепет, видя, как много воды течет свободно.

Большая речная развязка - это целый город, освещенный факелами и
жаровнями. Мы с Эшем пробираемся через окраины к
реке. Поначалу улицы заполнены тихими домами и закрытыми ставнями магазинами,
но по мере приближения к докам они становятся все более шумными, с тавернами и игральными костями

дома и притоны дыма снов. За ними манят качающиеся огни барж
.

Внизу, на последних улицах перед рекой, мы останавливаемся в тени одного
из торговых складов, их полы высоко подняты на каменных столбах.

“Вон там, - Эш указывает на причал с имперским фениксом,
золотая нить которого блестит в свете факелов. - Эти баржи идут в
Экасию.”

Я морщусь. Они также наиболее тщательно охраняются.
Эш тихо выругался.
“Охранники катера?
Рейнджеры, -
Он вздергивает подбородок. - Вон там, видишь? Парень, прислонившийся к этим мешкам с

зерно? А вон та женщина? Она только позирует – сборщики налогов не
носят оружия; они заставляют кого-то другого делать грязную работу.”

Я прикусываю щеку изнутри, пока он выбирает еще несколько. Если он прав,
они окружили весь причал на этой стороне реки, преграждая
нам путь обратно в город. Бежать некуда, и я понятия не имею, какая
лодка куда плывет. Мы могли бы рискнуть самой водой, но я никогда не плавал
так далеко, и нигде с таким быстрым течением.

- Кто-то идет. Быстрый.” Он натягивает капюшон своей дорожной куртки

Плащ.