Что-то твердое, находящее покупку. Я начинаю оттаскивать его от Нисаи.

Она не поддается.
Глубочайший инстинкт, или, может быть, это эликсир, говорит мне, что это будет битва

завещания. И независимо от того, решит ли легендарный
Асмудтаг появиться, я не сдамся без боя.

Ты не получишь его.

Темная масса извивается в моих руках, извиваясь усиками вокруг запястья.,

Сжигая мою плоть везде, где она касается, обжигая мои вены.

Я стискиваю зубы от боли.
Если дымовая тварь берет Нисай, так или иначе, она берет

Все, что мне дорого.

Эш...
Отец...
Моя деревня.
Мир.

Пот струится по моему лбу, сухожилия рук напрягаются. Я готовлюсь

мои ноги упираются в носилки, когда темнота скользит дальше по моим рукам.
В одно мгновение он принимает форму виноградной лозы, шипы впиваются в мою плоть. Гадюки
следом, клыки глубоко погружаются. Затем он окружает меня, блокируя свет
свечей, луны, звезд, как будто я заперт в своей собственной черной
пещере.

- Ты не получишь его!” Слова вырываются из моего горла.
Но это бесполезно. Тьма сгущается вокруг меня, вокруг Нисаи. Я могу

слышу, как я плачу, рыдания сотрясают мое тело, и с каждым вдохом мне
кажется, что я падаю все глубже в океан, тень-жидкость, которая
меня утопит.

Я опускаюсь на колени.
Я недостаточно силен.
“Кип! Помоги мне, - выдавливаю я, не смея повернуться, чтобы не потерять хватку.

Один я не справлюсь.” Последние звуки едва ли больше, чем детский всхлип.

- Шевелись, солдат!” Это голос Шери, отдающей команду, как армия.

Из сер.

Затем Кип приближается, ее сильные руки обхватывают мою талию, тянут

Я вернулся от гроба.

Мне кажется, что меня разрывают надвое,
каждый инстинкт кричит мне, чтобы я отпустил его, чтобы он прекратил эту боль.

Но я сжимаю пальцы в клешни риктуса, загоняя их глубже в
тень.

С силой, одолженной моим помощником, я отодвигаю одно колено назад. Затем

Другой.

Чернота под кожей Нисаи начинает отступать. Сначала его ногти
из черных становятся бледно-янтарными. Затем щупальца отходят от его рук, поднимаясь вверх
по запястьям. Я стискиваю зубы и продолжаю тянуть. Когда каждый дюйм сплошной тени
освобождается, она начинает колебаться, исчезать, как будто снова превращается в
дым, каким казалась вначале.

Когда последний из них теряет контакт с Нисаи, меня окутывает
вонь склепа. Дым покрывает мою кожу, горячий, прогорклый и жгучий, как
уксус в тысяче ран, проникает в каждую пору.

А потом все исчезло.
Поглощен.
Я со
стоном падаю на пол. Каждый мускул в моем теле чувствует тяжесть

достаточно, чтобы погрузиться в камень, мои суставы болят, как будто я в муках
лихорадки песчаного жала. Я пытаюсь повернуть голову, и свечи, расставленные по
комнате, становятся ярче, чем раньше. Слишком яркий. Боль пронзает
мне глаза. Я задыхаюсь и захлопываю их.

- Вот, - кто-то помогает мне сесть. Кип,
Мои руки налиты свинцом, но я ухитряюсь поднять одну, чтобы прикрыть взгляд ладонью.

дрожащая рука. Луна прошла над крылатым львом. “Принц. Так
ли это?”

“Не могу сказать,” говорит она. – Думаешь, ты сможешь стоять? -
киваю я, жалея, что сделала это- боль снова застилает мне глаза.
Кип обхватывает меня руками за плечи и приподнимает с такой легкостью, как будто это кто-то другой.

может поднять ребенка. Комната плывет, тени в углах колышутся. Я
прищуриваюсь, не в состоянии понять, то ли это действие эликсира Хранителя Запахов, то ли
в комнате остались какие-то остатки того, что напало на Нисаи. Глубокий
вдох еще больше успокаивает меня – вонь мертвых животных, раздувающихся под
солнцем, полностью рассеялась, звезды снова заслонены только
молитвенным фимиамом.

Я кладу обе руки на носилки, чтобы успокоиться:
Нисай все еще слишком бледен, а кожа под глазами покрыта темными синяками. Он

шевелится, словно во сне, потом издает стон и снова замирает. Я кладу
ладонь ему на лоб. Он не смертельно холоден, но прохлада его кожи
-та, что приходит только с глубоким, неподвижным сном.

“Принц Нисай?”

Его веки дрогнули, затем открылись. Его взгляд озадачен, но белки
глаз снова белые, а радужки-темно-карие. Он пытается
заговорить, но ему удается лишь слабо кашлянуть.

Я бросаю взгляд на каменный таз на противоположной стене, вода журчит из
трубы, как естественный источник, используемый для очистки тел при подготовке к
похоронам. - Принести ему что-нибудь выпить?” - спрашиваю я Кипа. Она кивает, идет к
тазу и возвращается с простой чашкой.