II. Чтение и анализ стихотворения

Выразительное чтение стихотворения

Комментирование и анализ текста.

— Вам не показалось, что поэт словно разговаривает с письмом? Чем это вызвано?

(Письмо для него — не просто лист бумаги со словами любви. Оно от любимой. Оно для него — часть возлюбленной, и поэт обращается к нему, как к живому существу.)

— Покажите одушевленность сжигаемого письма.

(Поэт словно просит простить его: что делать — она велела! Поэт обращается к нему: прощай, гори, листы твои, пепел милый, останься. Для него — это письмо живой любви, все радости мои».

«Прощай, письмо любви, прощай! Она велела...»).

— Велела! Почему выбран именно этот глагол? Можно ли его заменить? Подберите и сравните синонимы.

(Потребовала, приказала, попросила. Нет, именно «велела»! И никакое другое. В этом слове есть что-то царственное. Повелевает царица, королева, ее невозможно ослушаться.)

— Почему поэт не заканчивает фразу до конца, ставит многоточие, точно обрывает ее.

(Герой не в состоянии вымолвить приговор, и спазмы перехватывают горло. Фраза словно захлебнулась, оборвалась.)

Для поэта письмо любимой — свято. Его касались его руки, там дорогие слова. В письме — «все радости его». А нужна ли такая жертва? Ведь утаить письмо нетрудно... Никто и никогда не узнает о содержании письма, честь любимой, ее доброе имя будут сохранены, а для сердца поэта сохранится отрада — ее письмо.

— Возможна ли для поэта такая хитрость как ослушание?

(Нет, ни в коей мере. Для поэта требование любимой — священно. «Она велела...». В пушкинскую эпоху этого было достаточно.)

Вспомним, чем завершается письмо Татьяны Евгению Онегину:

 

Кончаю! Страшно перечесть...

Стыдом и страхом замираю...

Но мне порукой ваша честь,

И смело ей себя вверяю...

 

— Найдите строки, свидетельствующие о мучительном переживании перед принятием тяжкого решения.

(«Как долго медлил я, как долго не хотела / Рука предать огню все радости мои…»).

— Какой эффект достигается повторением: как долго... как долго?

(Мы чувствуем напряженность момента. Создается ощущение высокой патетики...)

— «Но полно, час настал...» Что означает этот час для поэта?

(Час пробил — напрашивается поневоле. Час настал, час пробил — так говорят о важном решении. Вместе с уничтожением письма гибнет и часть души поэта.)

— Какими словами передается полная отрешенность поэта от внешнего мира?

(«Ничему душа моя не внемлет». Поэт ничего не замечает кругом себя).

— Моление поэта беззвучно, явствен лишь один возглас: «О Провиденье!» Что означает это слово? Почему поэт обращается к Провиденью, о чем его мольба?

(Провиденье — это Бог, Судьба. Поэт сокрушен, он ищет в Боге духовную опору.)

— Письмо превратилось в пепел. «Свершилось!» Но даже пепел от письма снят для поэта. «Останься век со мной на горестной груди...» О какой традиции говорит здесь поэт?

(Для русского человека пушкинской эпохи был характерен обычай носить ладанку, то есть сумочку с ладаном или какою-нибудь святынею. Ладанка носилась вместе с крестом на шее и считалось оберегом. Святыня могла помещаться и в ювелирное изделие, например в медальон. Таким об разом, «милый пепел» стал для поэта оберегом.)

— Перед нами два письма о любви. Одно от Нее, ему суждено быть сожженным. А другое... от кого? Кому принадлежит?

(Второе письмо — горестный монолог самого поэта, где каждое слово дышит неподдельной любовью.)

 

Подведение итогов.

Поэт не только прощается с письмом — он прощается с любимой, иначе боль его не была бы так мучительна. Но «пепел милый» останется на груди, в душе — нетленные слова любви.

 

Домашнее задание

Выучить стихотворение; сделать письменный анализ.

 

Дополнительный материал для учителя [6]

«Души моей царицы…»

Среди пленительных женщин, вдохновлявших лиру Пушкина, были и кишиневские красавицы. За три года пребывания в Молдавии поэт сблизился со многими людьми. Среди новых знакомых наибольший интерес представлял круг командира 16-ой пехотной дивизии генерала М. Ф. Орлова, в который входила передовая офицерская молодежь. Многие офицеры были членами тайного общества «Союз благоденствия».

Пушкин часто бывал в доме Орлова, с женой которого, Екатериной Николаевной — старшей дочерью прославленного героя Отечественной войны 1812 года генерала Н. Н. Раевского, был знаком еще по Петербургу. Летом 1820 года, до приезда в Кишинев, поэт совершил путешествие с семьей Раевских по Кавказу и Крыму, О своих впечатлениях Пушкин писал брату Льву: «…Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посреди семейства почетного Раевского. Я не видел в нем героя, славу русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой прекрасной душою... Все его дочери — прелесть, старшая — женщина необыкновенная...»

На полях рукописей быстрое перо поэта рисует классический профиль Екатерины и милое лицо Марии. Умная, гордая, с сильным характером, Екатерина произвела большое впечатление на Пушкина...

В начале 1812 года поэт вместе с братьями Давыдовыми, в имении которых — Каменке — он гостил (ноябрь 1820 — март 1821 гг.), побывал в Киеве, а семье Раевских. В это время в Киеве была ярмарка с театральными представлениями, балами. Однажды Пушкин явился невольным свидетелем того, как прихорашивалась перед зеркалом Екатерина Николаевна. Дверь в ее комнату была приоткрыта, и поэт пошутил: «Вам, кажется, не достает только алмазного венца!» Екатерина Николаевна запальчиво, правда, не без улыбки, ответила: «Может быть, вы и правы!» Тогда же, в Киеве, родилось стихотворение «Красавица перед зеркалом» (1821).

 

Взгляни на милую, когда свое чело

Она пред зеркалом цветами окружает,

Играет локоном — и верное стекло

Улыбку, хитрый взор и гордость отражает.

 

В феврале 1821 года к Екатерине Раевской посватался М. Ф. Орлов, служивший под началом ее отца начальником штаба корпуса в Киеве. Предложение было принято, и в мае 1821 года в Киеве состоялась свадьба.

Позже, уже в Михайловском, работая над «Борисом Годуновым», поэт наделил чертами гордой и властной красавицы Екатерины Раевской Орловой спутницу самозванца Марину Мнишек. В этой связи в сентябре 1825 года Пушкин писал Вяземскому: «Сегодня кончил я вторую часть моей трагедии — всех, думаю, будет четыре. Моя Марина славная баба: настоящая Катерина Орлова! Знаешь ее? Не говори однако ж этого никому!»

После замужества Екатерина Николаевна жила в Кишиневе. В одном из писем к родным она писала: «Мы очень часто видим Пушкина, который приходит спорить с мужем о всевозможных предметах...». Екатерина Николаевна любила поэзию и внимательно следила за успехами Пушкина.

В Кишиневе поэт посещал и гостеприимный дом князей Кантакузиных. Князь Георгий Кантакузин был женат на Елене Михайловне Горчаковой, сестре лицейского товарища Пушкина, будущего министра иностранных дел. В лицейские годы Пушкин посвятил ей (Е. Горчакова часто посещала своего брата в Царском селе) озорное стихотворение «Красавице, которая нюхала табак». Пушкин был поражен, что запах табака девушка предпочитала аромату роз, «душистых ландышей, ясминов и лилей».

 

Ах, если б, превращенный в прах,

И в табакерке, в заточеньи,

Я в персты нежные твои попасться мог,

Тогда б в сердечном восхищеньи

Рассыпался на грудь под шелковый платок

И даже... может быть... Но что! мечта пустая.

Не будет этого никак.

Судьба завистливая, злая!

Ах, отчего я не табак!.. (1814).

 

Когда Кантакузины узнали о приезде Пушкина, князь Георгий попросил Липранди устроить встречу с поэтом. Пушкин был принят у Кантакузиных с истинным радушием.

В доме богатого откупщика и владетеля больших имений в Бессарабии Иордаки Варфоломея собиралась молодежь на танцевальные вечера. Играл домашний цыганский оркестр, вальсы и мазурки сменялись мититикой, слышалась русская, молдавская, французская речь. Варфоломей искал жениха для единственной дочери Пульхерицы: зять ему нужен был русский, сильная рука которого поддержала бы его дело.

Пульхерица была очень миловидная девушка, хорошо танцевала и была в Кишиневе всеобщей любимицей. Когда проездом на Венский конгресс в 1818 году император Александр I посетил Кишинев, бессарабское дворянство дало в честь его бал. На балу император, слывший большим ценителем женской красоты, из всех девиц отличил одну Пульхерицу: пригласил ее на польский танец и задал ей несколько вопросов.

Обаятельная и немногословная, она умела говорить обезоруживающей улыбкой беззаботного сердца. Ее простодушие, подкупавшее Пушкина, было сродни равнодушию: она не ведала ни желаний, ни зависти. Многие молодые люди искали ее руки, пытались завоевать ее сердце. Все их объяснения Пульхерица прерывала шутливыми словами на французском: «Ах, какой вы! Все-то вы шутите!» И женихи отступались, не находи пути к ее сердцу...

Пушкин какое-то время тоже был увлечен гордой Пульхерицей, которая очень похожа на героиню его стихотворения «Дева».

 

Любимцы счастия, наперсники судьбы

Смиренно ей несут влюбленные мольбы;

Но дева гордая их чувства ненавидит

И, очи опустив, не внемлет и не видит.

 

Пульхерице посвящено и пушкинское стихотворение (1821 г.) «Если с нежной красотой! Вы чувствительны душою...»

Ближайшая подруга Пульхерицы — Мариола Ралли — считалась одной из самых красивых кишиневских девушек. В танцах Пушкин всегда отдавал ей предпочтение. Но у Ралли танцевали редко, чаще устраивали музыкальные вечера. Пушкин был дружен с братом Мариолы Иваном, часто вступал в беседы и любил поспорить со старшей сестрой Екатериной, умной и начитанной замужней женщиной строгих правил. Пушкин называл ее «скучной мадам Жанлис». Прозвище это так и утвердилось за ней в кишиневском обществе. А имя Мариолы упомянуть поэтом в эпилоге поэмы «Цыганы»: «И долго милой Мариулы / Я имя нежное твердил».

Говаривали, что «Пушкин любил всех хорошеньких, всех свободных болтуний». Кишиневский приятель Пушкина, офицер генеральского штаба В. П. Горчаков, бывавший с ним на танцевальных вечерах, вспоминал, что Пушкин любил танцы и «с каждого вечера сбирал новые восторги и делался новым поклонником новых, хотя мнимых богинь своего сердца».

В числе минутных очаровательниц Пушкина была и Мария Егоровна Эйхфельдт, родственница вице-губернатора Бессарабии М. Е. Крупенского. За восточный тип лица Пушкин прозвал Марию Егоровну «Прекрасною Еврейкою». Мужу ее, чиновнику горного ведомства Ивану Ивановичу Эйхфельдту, было за пятьдесят. Мария Егоровна была во всех отношениях интересная и образованная женщина. Ей посвящены строки Пушкина:

 

Ни блеск ума, ни стройность платья

Не могут вас обворожить;

Одни двоюродные братья

Узнали тайну вас пленить.

Лишили вы меня покоя, но вы не любите меня.

Одна моя надежда, Зоя:

Женюсь и стану вам родня.

 

Любопытно и знакомство Пушкина с Калипсо Полихронии — гречанкой, бежавшей из Константинополя вместе с матерью. В обществе Калипсо показывалась редко, но радушно принимала поэта у себя дома. Говорили, что в Константинополе она была возлюбленной великого английского поэта Байрона. Именно это обстоятельство и подогревало, главным образом, интерес к ней Пушкина нисколько не был влюблен в Калипсо.

Калипсо знала много песен греческих и турецких. Пела она на восточный манер — слегка в нос, сопровождая пение игрой глаз и движениями тонких рук, на запястьях которых позванивали браслеты. Иногда аккомпанировала себе на гитаре. В эти минуты она казалась Пушкину прекрасной:

 

Ты рождена воспламенять

Воображение поэтов,

Его тревожить и пленять

Любезной живостью приветов,

Восточной странностью речей,

Блистаньем зеркальных очей...

(«Гречанке», 1822 г.)

 

...После отьезда из Бессарабии Пушкин обменялся несколькими письмами со своим кишиневским другом Н. С. Алексеевым. В письме от 1 декабря 1826 года Пушкин писал: «Приди, о друг, дай прежних вдохновений, / Минувшею мне жизнию повей!»

Вспоминал поэт и о кишиневских женщинах-красавицах, волновавших его воображение: «Не могу изъяснить тебе моего чувства при получении твоего письма... Милый мой, ты возвратил меня Бессарабии!..».