III. Анализ стихотворения “Видение” (1829)

Стихотворение состоит из двух строф. Проследим, как в них развивается поэтическая мысль - смысл. Прокомментируем художественные образы и поэтические особенности первой строфы.

Стихотворение открывается метафорическим образом сумрака - “есть некий час” - грани “двойного бытия”. Императив “есть” в сочетании с эпитетом “некий” провозглашает особое мифологическое время, присущее Вселенной. Во втором стихе образ сумрака раскрывается как “час явлений и чудес”. В мире происходит таинство преображения: действительность преображается в мифологические образы, душа человеческая растворяется в сумерках. Поэтический мир стихотворения реализуется в мифологических образах колесницы - Хаоса - Атласа - Муз.

Образ древнегреческой колесницы символизирует круг — античный образ души. Но движение близится к концу, колесница неуклонно катится “в святилище небес”, к своему логическому завершению пути – смерти, так же как человеческое существование есть всегда движение от начала к концу. Таким образом, в первой строфе поэтически воплощён вечный закон мироздания.

Образ сумрака, часа “всемирного молчанья”, часа “явлений и чудес”, создаётся поэтом при помощи аллитерации на “ч”: “час” - “в ночи” - “молчанья” - “час” - “чудес”. Комментарий второй строфы.

Вторая строфа открывается образом ночи “как хаоса на водах”. “Хаос на водах” — Беспредельное – поглощает всё сущее: “Беспамятство... давит сушу”. Возникает мотив растворения, движения жизни в сумерках, где “смесились” все грани.

Мифологический образ Хаоса возвращает нас к мотивам сотворения Вселенной. По Гесиоду, раньше всего возник Хаос – как всё, но не упорядоченное ещё, в отличие от Космоса. Сотворение мира по Тютчеву — бесконечный процесс движения вечного Хаоса, окружённого первичными водами в царстве тьмы:

 

Настанет ночь – и Звучными волнами

Стихия бьет о берег свой...

(“Как океан объемлет шар земной…”)

 

Память сменилась Беспамятством: в забвении прошлое, вся история, нет времени, нет бытия — мир в изначальном состоянии. Царит вечность и есть Боги; Муза, чья главная функция связывать прошлое, настоящее, будущее, сейчас дремлет и видит “пророческие сны”, И ещё одно “сумеречное стихотворение” Ф. Тютчева - “Тени сизые смесились...”

 

IV. Анализ стихотворения “Тени сизые смесились...” (1836)

Стихотворение состоит из двух строф.

Анализ первой строфы

— Выпишите ключевые образы, создающие мир сумерек в первой строфе.

тени сизые

сумрак зыбкий

гул дальний

полёт незримый

тоска невыразимая

— Оцените значение эпитетов,

(Точные, единственно возможные. Тени действительно “сизые” — они переливаются множеством оттенков, поэтому сумрак “зыбкий”. А постепенный уход дневной жизни и внешней точней и не выразить — “гул дальний”.)

— Проанализируйте значение глагола “смесились”.

(“Смесились” — устаревшая форма глагола “смешиваться” — не столько механическое смещение, сколько слияние.)

Перед нами не просто словесные образы, а как бы реальный сумрак на исходе реального дня, в реальной комнате, где слышен “мотылька полёт незримый”. Удивительный дар поэта находить многосмысловые слова придаёт первому стиху характер какого-то неясного, сказанного шёпотом (аллитерация на свистящее “с”), но вполне ощутимого откровения. Реалии дневного мира растворяются: “цвет поблекнул, гул уснул”; само бытие человеческое становится зыбким: “Жизнь, движенье разрешились // В сумрак зыбкий, в дальний гул...”

— Проанализируем значение глагола “разрешились”.

(Разрешиться можно от бремени. У Тютчева сквозь одно значение “мерцает” другое: разрешиться – превратиться. Так возникает ощущение начала драмы.)

— Чем символичен образ “полёта незримого” мотылька?

(Этот образ становится кульминационным в создании внутренней реальности сумерек: с одной стороны, слух в сумерках утончается так, что слышен трепет крыльев мотылька; с другой физически ощутимо одиночество человеческой души. Этим объясняется трагическое восклицание: “Час тоски невыразимой!..” В нём можно услышать страх, одиночество, ужас.)

— Прокомментируем последний стих первой строфы.

(Передаётся ощущение растворения “Я”во Вселенной.)

Анализ второй строфы.

— К кому обращается автор во второй строфе?

(Вторая строфа носит характер прямого обращения к сумраку — вся глагольная лексика использована в повелительном наклонении.)

— Как во второй строфе развивается поэтический образ сумрака?

(Сумрак обретает текучую природу: “лейся… залей... утиши...”. Человеческая душа стремится к покою и тишине. Призыв звучит не просто “сумраку литься “, но “всё” залить. Местоимение “всё” делает равнозначными мир души и Вселенную. Лирический герой жаждет “самозабвенья“. Как заклинание звучит трагически торжественное: “дай вкусить уничтоженья...”)

— В чём необычность этого стиха?

(Вкушают обычно блаженство. Опять возникает тютчевская “вибрация” смыслов: оказывается, есть не только ужас уничтожения, но и сладость.)

— В чём особенность композиции стихотворения?

(Последняя строчка лишь одним словом “смешай” замыкает магическое кольцо стихотворения: вначале тени сизые “смесились”, а теперь и “я”, уничтожаясь, смешиваюсь с ними.)

Таким образом, перед нами стихотворение о душе в сумерках и о душе сумерек.

 

Информация для преподавателя к уроку [30]

Судьба Ф. И. Тютчева уникальна, ибо не было у нас в России поэта, столь мало придававшего значения своей славе, личному самоутверждению через поэзию, творчество которого было бы просто потребностью его души. И хотя первые его стихотворения (“Цицерон”, “Летний вечер”, “Бессонница”, “Весенние воды”, “Сны”) появились в журналах “Галатея” и пушкинском “Современнике” в 30-е годы прошлого века, они не были по достоинству оценены широкой публикой, и только в 1854 году с выходом в свет однотомника его стихотворений к нему пришла широкая известность. Вступительную статью к сборнику избранных произведений написал И. С. Тургенев. Последующему выходу в свет сочинений поэта мы обязаны И. С. Аксакову, его первому биографу, тщательно, с большой любовью хранившему тютчевские автографы, а также его дочерям, особенно Анне Фёдоровне Тютчевой-Аксаковой. В школьном изучении Ф. И. Тютчев представлен по преимуществу как поэт природы, причём совершенно не приняты во внимание причины, по которым поэт обратился именно к этой теме, и то, чем является природа для него. Глубокое изучение его творчества настоятельно требует устранения такого одностороннего подхода и необходимости освещения целостного развития Ф. И. Тютчева как поэта, мыслителя, гражданина.

Его раннее творчество проникнуто мировым химическим духом, ибо ширь русской земли, её, огромные пространства рождали характеры, предназначенные для космического подвига.

 

Чрез веси, грады и поля,

Светлея, стелется дорога, -

Ему отверста вся земля,

Он видит всё и славит Бога!

(“Странник”)

 

Космос — это огромный дом, в котором есть место и человеку.

Одна из особенностей творчества Тютчева – созвучие его вдохновения с жизнью природы. Природа изображается в движении, как участница событий человеческой жизни, как проявление Божественной мудрости, она жива и одухотворена, в ней нет ничего неподвижного, мёртвого:

 

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик —

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык...

(“Не то, что мните вы, природа…”)

 

Это ощущение избавляло поэта от раздвоения между мыслью и чувством: поэзия его была полна осознанной мысли, а его мысли находили себе только поэтическое выражение.

Дело поэзии, считал Тютчев, не в том, чтобы украшать действительность приятными вымыслами. Таким образом, прекрасное он утверждал не как вымысел, а как истину. Такое понимание природы вытекало из православного миросозерцания, исповедующего гармоническую согласованность и всеединство. Жизнь поэта сложилась так, что более двадцати лет он пробыл за границей, встречался с выдающимися людьми эпохи — Г. Гейне, Ф. Шеллингом, идеи которого о мире и природе как бы растворились в той поэтической атмосфере, в которой вызревало творчество Тютчева, в первую очередь в романтической поэзии. К ним относится ощущение полярности бытия, экстремальных природных явлений, катаклизмов, мысль о происхождении Космоса из Хаоса, к которому порой тяготеет дух человека, тёмной первоосновы, движущейся к Свету (“День и ночь”, “Полдень”, “Утро в горах”, “Декабрьское утро”, “День вечереет! Ночь близка…”, “Есть в светлости осенних вечеров”).

Ночь, по Тютчеву, не менее хороша, чем день: в ночи ярко светят звёзды и часто бывают откровения. Выдающийся русский философ Н. Бердяев называет его “великим поэтом ночной стихии”. День набрасывает на бездну золотой покров, который ночью отбрасывается прочь.

 

Но меркнет день — настала ночь;

Пришла — и, с мира рокового

Ткань благодатную покрова

Сорвав, отбрасывает прочь.

 

И бездна нам обнажена

С своими страхами и мглами,

И нет преград меж ней и нами.

Вот отчего нам ночь страшна!

(“День и ночь”)

 

Однако дневной свет всегда побеждает ночь: он, прогоняя её темноту, является символом жизни и небесной силы, побеждающей смерть и зло. С дневным светом ассоциировалась тютчевская поэзия, провозглашавшая высокий нравственный идеал. Не случайно, узнав о смерти Тютчева, И. С. Тургенев писал Фету: “Милый, умный, как день умный Фёдор Ивановну, прости - прощай!” Со светом и тьмой связан сон (“Бессонница”, “Сон на море”, “Сны”, “Впросонках слышу я - и не могу”, “Ужасный сон отяготел над нами”). Стихия сна уносит человека в беспредельность, она помогает заглянуть в бездонные тайны космической жизни, отъединённой душе человека слиться с миром. Душа и мир – основные проблемы русской философской мысли. Мир — дар Бога человеку. Путь к познанию Бога лежит через его творение — природу, которая чаще всего выступает через времена года: весну, лето, осень, зиму.

Более всего поэта привлекала весна, как торжество жизни над увяданием, как символ обновления мира, стремящегося через преображение Хаоса к гармонии (“Весенние воды”, “Весенняя гроза”, “Весеннее.успокоение”, “Душой весны природа ожила...”, “Весна”, “Весеннее приветствие стихотворца”, “Слезы”, “Ещё шумел весёлый день”). Стихотворения поражают нас тонкостью слуха, зоркостью, способностью различать цветовые гаммы, улавливать тонкие запахи. Такое восприятие природы делает её образ более конкретным. Поэт использует натурофилософский язык, который исходит из того, что мир состоит из четырёх великих стихий: земли, воздуха, огня, воды – то есть основ природно-телесного бытия – макрокосмоса. В “Весенней грозе” это земля (пыль, гора), вода (дождик, перлы дождевые, поток), воздух (раскаты грома, шум нагорный, небо, гам лесной), огонь (солнце), в “Весенних водах” – вода (снег, воды), земля (брег), огонь (светлый хоровод тёплых дней). Вечной жизни природы противопоставляется мимолётность человеческого бытия, полного “бурь гражданских и тревоги”. Он понимает необходимость смены старого поколения новым. Несмотря на принадлежность к старому миру, Тютчев по своему миросозерцанию оптимист:

 

О, как тогда с земного круга

Душой к бессмертному летим!

Минувшее, как призрак друга.

Прижать к груди своей хотим.

Как верим верою живою,

Как сердцу радостно, светло!

Как бы эфирною струёю

По жилам небо протекло!

(“Проблеск”)

 

Наделяя природу человеческими качествами, Тютчев часто пользовался её образами для раскрытия своих дум о человеке, о столкновении доброго и злого в его душе, о раздвоенности человеческого сознания (“Предопределение”, “Не знаю я, коснётся ль благодать…”, “О вещая душа моя!..”, “Дума за думой, волна за волной…”, “В часы, когда бывает так тяжко на груди…”):

 

В сердце ли тесном, в безбрежном ли море.

Здесь – в заключении, там – на просторе. —

Тот же всё вечный прибой и отбой,

Тот же всё призрак тревожно-пустой

(“Дума за думой, волна за волной...”)

 

Гармонии природы, простору Вселенной противопоставляется закрытый мир человеческого сердца, замершего в тревожном ожидании пустой, злой жизни, которая превращает любовь в роковую вражду, исход которой — смерть.

 

Что это, друг? Иль злая жизнь недаром.

Та жизнь, - увы! - что в нас тогда текла.

Та злая жизнь, с её мятежным жаром.

Через порог заветный перешла?

(“Итальянская villa”)

 

Причина раздвоенной, больной души человека ХIХ века заключалась в потере религиозного сознания, чему способствовало чрезмерное развитие индивидуализма, скепсиса:

 

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует...

Он к свету рвётся из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

(“Наш век”)

 

В отличие от немецкой философской лирики, рассматривающей проблемы познания мира, Земли и Космоса, русская — всегда тяготеет к этическим вопросам, истоки которых — в православии, хранившем единство духа и жизни. Православие с его этическим потенциалом постоянно присутствует у великих русских писателей и поэтов. Для них этические принципы, провозглашённые Иисусом Христом в Нагорной проповеди, - единственная система морали, в которой любовь, добро, сострадание становились сутью человеческого бытия, способствовали рождению “нового человека”. По учению Христа, Бог воплощается в мире, а мир приобщается к полноте Божественной жизни. “Совершенный человек” воплощает в себе полноту Божественного. В этом, по мнению Тютчева, и заключается смысл земной жизни. Эти проблемы нашли отражение в таких стихотворениях, как “Не знаю я, коснётся ль благодать...”, “При посылке Нового Завета”, “Так, в жизни есть мгновения...”, “Тому, кто с верой и любовью...”, “Над этой тёмною толпой…”, “Видение”, “Странник”, “Рассвет”, “Пророчество”, “Ты зрел его в кругу большого света…”, “Когда на то нет Божьего согласья...”. Лишь обретение христианской веры излечит душу:

 

Растленье душ и пустота.

Что гложет ум и в сердце ноет, —

Кто их излечит, кто прикроет?

Ты, риза чистая Христа

(“Над этой тёмною толпой...”)

 

Трагическая история России, её борьба за существование способствовали формированию нового склада русской души, таких качеств национального характера, как терпение, смирение, всемирная отзывчивость, - всё это позволило поэту считать Россию по своей природе христианской страной.

 

Пускай страдальческую грудь

Волнуют страсти роковые —

Душа готова, как Мария,

К ногам Христа навек прильнуть.

(“О вещая душа моя...”)

 

Ключевые слова лирики Ф. И. Тютчева - Бог (Спаситель, Господь, Иисус Христос, Творец, Царь Небесный) и Святая Русь. Слова эти даны в разных сочетаниях: Божественная денница, Божье святилище, Бога животворный глас, Божественный огонь, Божий лик. Светозарный Бог, Господь милосердый, Христов алтарь, Божий пламень, Христова служба. Божье попущенье. Божья правда (“Памяти В. А. Жуковского”, “Наш век”, “Наполеон”, “Недаром милосердым Богом...”, “Не рассуждай, не хлопочи...”, “Сижу задумчив и один…”, “19 февраля 1864 года”).

В понятие “Святая Русь” поэт вмещает очень многое: это наши храмы, например Исаакий, являющиеся духовными центрами; первосвятители славян Кирилл и Мефодий; это и молитвы-песнопения, звучащие в церквах и в вашей душе; это великие деятели русской литературы М. В. Ломоносов, А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, Н. М. Карамзин; это Вера, Надежда, Любовь. Святая Русь — это то же самое, что и “святая суть русского человека”, “святой оплот”. Если нет святости, нет и ценности, нет ничего. Поэтому такое большое место в лирике отведено библейской лексике: крестная ноша, праведник. Божий Промысел, Светлое воскресенье Христово, святая ночь. Божья благодать, Провидение, грехопаденье, Божья кара, молитва, святой покров, священный залог, кровь Христа и так далее. Философия Тютчева полна предчувствий потерь и разрушений:

 

И мы плывём, пылающею бездной

Со всех сторон окружены.

(“Сны”)

 

Но он верит в возрождение России, в умение её - восстать, как Феникс из пепла:

 

В доспехи веры грудь одень,

И с Богом, исполин державный! —

О Русь, велик грядущий день…

Вселенский день и православный!

(“Рассвет”)

 

Как поэт-пророк, Тютчев понимал, что судьба России будет зависеть от исхода борьбы тёмного и светлого в её душе, от устремлённости к христианскому идеалу. Утверждение мессианской роли России, её особого положения в мире вытекало из пристального внимания поэта к судьбе Родины, русского человека, особенностей его натуры, что составляет основную тему тютчевской лирики последнего периода жизни, 50-70-х годов ХIX века. Длительное пребывание за границей тяготило его. В 1845 году он писал своей дочери Анне:

“Льщу себя надеждой, что, с Божьей помощью, ты найдёшь в России больше любви, нежели где бы то ни было в другом месте. До сих пор ты знала страну, к которой принадлежишь, лишь по отзывам иностранцев. Впоследствии ты поймёшь, почему эти отзывы, особливо в наши дни, заслуживают малого доверия. И когда потом ты сама будешь в состоянии постичь всё величие этой страны и всё доброе в её народе, ты будешь горда и счастлива, что родилась русской”. Природное прекрасное дано им в сочетании с человеческой красотой (“Русской женщине”, “Слезы людские, о слезы людские...”, “Сияет солнце, воды блещут...”, “Я знал её ещё тогда…”). Улыбка одного человека перевешивает весь мир, блещущий в первозданной красоте.

 

Но и в избытке упоенья

Нет упоения сильней

Одной улыбки умиленья

Измученной души твоей.

(“Сияет солнце, воды блещут...”)

 

Пристальное внимание к духовным началам русского национального характера вытекало из тесных связей с славянофилами, в частности с И. С.Аксаковым и Ю. Ф. Самариным, выступающими против пренебрежительного, высокомерного отношения ко всему народному. Тютчев считал: то, что совершается на Родине, отзовётся во всех странах и весях. Он продолжил мысль, высказанную Н. В. Гоголем в “Выбранных местах из переписки с друзьями”: залог будущего России заключается в тех огромных духовных возможностях, которые присущи русскому человеку, в осознании своего неустройства и в умении увидеть и исправить свои отрицательные черты, то есть в покаянии: “Лучше ли мы других народов? Ближе ли жизнью ко Христу, чем они? Никого мы не лучше, а жизнь ещё неустроенней и всех их. “Хуже мы всех прочих” — вот что мы говорить о себе. Но есть в нашей природе то, что нам пророчит это. Уже само неустройство наше нам это пророчит. Мы ещё растопленный металл, не отливавшийся в свою национальную форму: ещё нам возможно выбросить, оттолкнуть от себя как неприличное и ввести в себя всё, что уже невозможно другим народам, получившим форму и закалившимся в ней”.

Как гражданин, искусный дипломат, игравший значительную роль в проведении независимой внешней политики, отвечающей национальным интересам, Тютчев считая необходимым объединение славян, тяготеющих к крепкому и прочному союзу с Россией, образование единого славянского космоса (“Привет вам задушевный, братья…”, “Чехам от московских славян…”, “Славянам”, “На юбилей князя А. М. Горчакова”).

 

Недаром вас звала Россия

На праздник мира и любви:

Но знайте, гости дорогие.

Вы здесь не гости, вы - свои!

(“Славянам”)

 

Таким образом, в структуру своего мироздания Тютчев включает всё: свет, Хаос, Космос, природу, время, человека, историю, духовную жизнь. Наибольшее понимание лирика этого замечательного поэта получила лишь в конце ХIХ -начале ХХ века, когда началось новое освоение русской литературы, возросло внимание к тем писателям и поэтам, в творчестве которых символисты видели своих предшественников, обострился интерес к славянофильству. Это время расцвета русской религиозной философии, открывшей нам заново значение классической русской литературы, поставившей коренные вопросы человеческого бытия – проблемы поиска смысла жизни, общечеловеческого идеала.