Огромная ракета огненной шеей поднималась во мраке над шхуной.

 

– А, да это мистер Холлидей, – весело ответил капитан с выражением глубокого удивления.

– Он самолично. Только уж и отощал он за это время. Надеюсь, что вы не подвергнете меня карантину, как чумного, а? Бросьте же мне поскорее канат, да не забудьте пинту лучшего виски… А вы, молодцы, – обратился он к гребцам, – привяжите лодку, пока я не вернусь.

– Черт возьми, – шепнул Фрике на ухо Пьеру, – голос-то знакомый.

– Провалиться и мне, коли я не слыхал этого рычанья кое-где прежде, – ответил Пьер.

– Если это он…

– Что тогда?

– Мы отлично попались. Что мне пришло в голову…

– Что такое? Говори.

– Через десять минут он узнает, что мы здесь. Тогда нам несдобровать.

– Что же делать?

– Я знаю, куда можно спрятаться так, что нас не найдут до утра. Мы взберемся на тент, под которым стоим: капитану пришла счастливая мысль не убирать его на ночь. Мы будем там, точно в гамаке, а потом решим, что делать. Ну, полезай первым, а я подсажу Виктора.

Через минуту они уже были на тенте. И вовремя. Капитан и новоприбывший, крепко пожав друг другу руки, подходили к месту, только что оставленному нашими приятелями.

– К чему такая осторожность? – говорил человек с хриплым голосом. – Вы принимаете своих друзей в темноте, точно они совы. Неужели вы настолько боитесь португальских таможенников? Да они спят теперь крепким сном, тем более что вы, вероятно, заранее позаботились усыпить их несколькими пиастрами.

– В том-то и дело, что нет. Я ни с кем еще не виделся на берегу. Да и ждал я не вас, а главного агента, и начинаю беспокоиться, что его нет до сих пор.

Незнакомец громко захохотал.

– Вот не думал, что вы так легко можете прийти в беспокойство! А еще бандит!.. Разве мало украли мы с вами грузов желтого мяса? Мало разнесли джонок, пощипали купцов и ограбили контор?

– Тише, мистер Холлидей, тише!.. Ну, если кто услышит!.. Одни ли мы, по крайней мере? Нет ли кого-нибудь поблизости?.. Знаете, есть вещи, о которых не следует вспоминать.

Эти слова еще больше развеселили новоприбывшего.

– Да что с вами? Или ваши люди превратились в мокрых куриц? Или вы стали заряжать свои двадцатичетырехфунтовые пушки перцем?

– Увы! – простонал капитан. – Несчастный, вы пьяны, как сапожник!

– С чего вы взяли, что я пьян? Оттого, что я вспомнил доброе старое время? Да разве вам стыдно, что вы были удалым пиратом Индийского океана?

– Я теперь простой торговец трепангом.

– Шутник! Сколько лодок вы ограбили дорогой?

– Ну, мистер Холлидей, говорите, сколько вам нужно?

– Менер Фабрициус ван Проэт, вы оскорбляете старую дружбу. Я тоже не ожидал, что буду иметь счастье с вами увидеться. Я увидал ваш сигнал и понял, что какое-то судно остановилось в открытом море, не желая пристать к Дили. Я ехал только для того, чтобы предложить свои услуги, потому что мне нужно поправить свои дела.

– А, понимаю. Вы хотели забраться на корабль и присвоить себе груз.

– Конечно. Я в настоящую минуту совсем пустой. А тут, как на грех, черт прислал сюда вас вместо кого-нибудь другого. Очень жаль, потому что, по нашим правилам, я ничего не могу сделать против вас, если только вы не вышли из союза.

При последних словах насмешливый тон сменился угрожающим.

– Ничуть. Я по-прежнему предан нашим общим друзьям. Но говорите, пожалуйста, потише. Я уверен не во всех своих людях. Эта ловля не более как предлог убедиться в верности новых моих рекрутов. Я предполагаю в скором времени приняться вновь за прежние экспедиции. Кроме того, у меня на борту есть пассажиры.

– Пассажиры? Ну, от этого дрянного груза вам надо поскорее отделаться.

– А мне бы хотелось завербовать их. По виду они здоровые ребята и славные товарищи.

– Ну, так что же, давайте говорить по-французски. Этот язык здесь совершенно неизвестен.

– Да они сами французы!

Наши приятели не проронили ни одного слова из этого разговора, так как английский язык они знали очень хорошо.

– Французы! – ответил с удивлением незнакомец. – Где же вы их выкопали?

– На Буби-Айленде.

– Я сам был там меньше месяца назад.

– Вы?

– Да, я… потеряв предварительно корабль с грузом отборного желтого мяса.

– Чудесно!

– Корабль разбился о скалы, и в результате убыток в сто тысяч долларов… Вы очень добры, что находите это чудесным – очень вам благодарен.

– Я не в том смысле… Но мои французы тоже ехали на корабле, который разбился около этого места.

– А! Вот потеха, если это те самые! Скажите: один из них – старый матрос, тип корабельной крысы?

– Так, так.

– Другой – молодой человек… Оба здоровенные молодцы.

– Да, да, и с ними еще китаец.

– Китаец! Вот как? Наверное, это один из моих кули… Ну что ж, тем лучше: убыток мой стал на триста долларов меньше. Сознайтесь, что случай великолепный!

– Да, если вы надеетесь извлечь из него выгоду.

– И я, и мы или, вернее, наш союз.

– Как?

– Эти два человека специально указаны атаманом. Нужно отнять у них всякую возможность вредить нашему союзу.

– Нет ничего легче: пеньковый галстук на шею или пушечное ядро к ноге.

– Нет, поначалу их не надо убивать.

– Почему?

– Об этом знает один атаман.

– А! Ну тогда, конечно…

– Как бы то ни было, я очень рад, что они не съедены папуасами, как я предполагал, когда находился на острове Буби. Это очень огорчило бы атамана: он связывает с ними какие-то планы… Где они?

– Вероятно, спят на своих койках.

– Отлично. Тут-то мы их и захватим. Только предупреждаю: они настоящие черти.

– Примем к сведению.

Капитан поднес к губам свисток. Он собрался дать сигнал к аресту своих пассажиров, как вдруг взвилась новая ракета и осветила берег.

– О, лентяи, как они долго не отвечали!

– Слишком поздно, – сказал мистер Холлидей, – потому что теперь я с вами. Я займусь вашим делом. Лодку свою я отошлю назад к берегу, а вы плывите к Бату-Гиде. Там мы найдем целую флотилию охотников за трепангом – должно быть, тех самых, что вы ограбили дорогой. Вы продадите им голотурий, которых у них отняли, и дело окончится к обоюдному удовольствию.

Американец наклонился через борт и отдал на малайском языке приказание своим гребцам, которых в темноте не было видно.

– А теперь в путь. Как только поставим паруса, сейчас же примемся за французов. Вот будут они удивлены, увидев мою козлиную бороду!

Но Фрике не дослушал циничной беседы двух негодяев и быстро придумал план – план смелый, почти отчаянный, но вполне удавшийся именно из-за своей кажущейся неисполнимости.

Он шепнул несколько слов на ухо Пьеру де Галю, который ответил крепким пожатием руки. Затем парижанин с ловкостью обезьяны уцепился за край тента, соскользнул по железному пруту, служившему подпоркой, прижался к борту, ощупал босыми ногами малейшие впадины и как бы вцепился в них, отыскал рулевую цепь, спустился по ней до воды и стал ждать, держась одной рукой за цепь и окунувшись в воду по самые плечи.

Ни малейший звук не выдал бандитам этого кошачьего движения.

Пьер, казалось, не трогался с места. На самом же деле он производил какую-то странную операцию с Виктором, который покорно ему подчинялся.

– Тебе не страшно? – спросил он китайца.

– Нет.

– Ты веришь мне?

– Да.

– Хорошо. Давай мне свои руки.

Мальчик повиновался, и старый боцман крепко связал ему руки платком.

Затем, схватив китайца сильными руками, он взвалил его себе на спину, просунул голову через связанные руки мальчика, крепко привязал его галстуком к себе и спустился вниз тем же путем, что и Фрике.

– Теперь поплывем к лодке, только как можно тише, – сказал Фрике.

– Валяй, сынок.

– Надо держаться поближе к кораблю, чтобы не потерять друг друга.

– Хорошо. Виктор, ты не боишься?

– Нет.

– Так зажми хорошенько рот и старайся не наглотаться воды, когда на нас набежит волна.

Как раз в это время мистер Холлидей отдал своим гребцам наказ плыть к берегу. Те уже хотели исполнить приказание, как вдруг Пьер и Фрике одновременно напали на лодку, один спереди, другой сзади, дружно схватили гребцов и сдавили их так, что ни один не успел пикнуть. Гребцы защищались слабо, как будто только для вида, да и французы были очень сильны.

Отойдя от корабля, лодка поплыла по течению, но Пьер, отвязав Виктора, сильным ударом весла направил ее к берегу, на котором светились огни.

 

 

 

– Теперь поплывем как можно тише.

 

Полузадушенные малайцы неподвижно лежали на дне лодки. Их обморок позволил Фрике оказать помощь Пьеру в управлении лодкой, и скоро она причалила к берегу, на котором стояла толпа людей с фонарями.

– Наконец мы на цивилизованной земле, – сказал Фрике, вздыхая с облегчением.

– Недурно, матрос, – ответил Пьер, – хоть это все еще не наша сторона. Но мы можем все-таки скоро вернуться туда через Суматру.

– Без сомнения. Здесь мы можем рассчитывать на лучший прием, чем у дикарей.

– Что за люди? – закричал по-португальски грубым голосом один из мужчин, стоявших около фонаря.

– Черт побери, опять ничего не понимаю, – пробурчал Пьер де Галь.

– Мы – потерпевшие крушение, выброшенные на остров Буби и доставленные сюда голландской шхуной, – ответил по-английски Фрике.

– Что за шхуна? – спросил прежний голос, на этот раз уже по-английски, но с ужасным португальским акцентом.

– «Palembang».

Люди в темных мундирах и с кривыми саблями у пояса быстро подошли к нашим приятелям.

– Вас послал капитан Фабрициус ван Проэт?

– Вот еще! – необдуманно возразил Фрике. – Что общего может у нас быть с этим старым негодяем? Мы не морские бандиты, а честные французские моряки, желающие вернуться в отечество.

Состоялось быстрое совещание на португальском языке, потом один из толпы, по-видимому начальник, сказал довольно вежливо:

– Хорошо, господа. Следуйте за мной.

Три друга не заставили повторять два раза это приглашение и, насквозь мокрые, двинулись за своими проводниками. Скоро они подошли к низкому дому, весьма неказистому с виду, с покосившимися стенами и решетчатыми окнами. Как только дверь распахнулась, вежливость быстро сменилась невероятной дерзостью. Пьера и Фрике втолкнули в дом, где царила полная темнота. Дверь с силой захлопнулась за ними, послышался зловещий скрип задвигаемых засовов, и насмешливый голос крикнул узникам:

– Спокойной ночи, господа. Менер Фабрициус ван Проэт – честный моряк, таможня на него не может пожаловаться. Если вы не друзья ему, то у вас, значит, нехорошие намерения. Мы решим, что с вами делать, посоветовавшись с ним.

И толпа удалилась.

– Гром и молния! – заворчал Пьер. – Мы опять в ловушке!

Фрике в бешенстве скрежетал зубами.

– А Виктор где? – заговорил опять Пьер. – Здесь ли он? Виктор! Виктор!..

Ответа не было. Мальчик исчез.

 

ГЛАВА XV

 

Ярость Фрике. – Тщетные утешения. – Удивление человека, никогда ничему не удивлявшегося. – Помогите! – Сломанная решетка и оглушенный часовой. – Два хороших тумака. – Полишинель в тюрьме колотит комиссара, избивает до полусмерти жандармов и запирает их вместо себя. – Зачем могла понадобиться французам амуниция двух португальских таможенных служащих. – Туземцы Тимора. – В горах. – Беспечность белых. – Хлебное поле. – Фрике назначает час отъезда в Суматру.

Веселый и беззаботный, как все парижане, Фрике никогда не терял самообладания; невозмутимое спокойствие не покидало его даже в самые критические минуты. Немудрено поэтому, что ужасная ярость, которую он выказал после того, как с ними поступили португальские чиновники, не только удивила, но даже испугала Пьера. Старый боцман просто не знал, что делать, видя своего друга в таком необычном состоянии.

В тщетной надежде успокоить расходившегося товарища старый моряк сказал ему несколько ласковых слов. Но это вмешательство только усилило бурю.

– Негодяи!.. Мерзавцы!.. Что мы им сделали?.. Что сделал им этот бедный мальчик?.. Зачем они так бесчеловечно разлучили его с нами?.. Куда он без нас?

Со свойственным ему великодушием молодой человек прежде всего подумал о китайчонке, забывая о собственных несчастьях.

В ответ на это Пьер де Галь только послал энергичное ругательство по адресу португальцев.

Фрике снова заговорил осипшим от ярости голосом:

– Что мы лишний раз попали под замок, это ничего, нам ничего не сделается. Но бедный, беззащитный Виктор! Что с ним будет среди пиратов и этих гнусных чиновников?.. Возмутительно!.. Они будут торговать им, точно говядиной, а мы будем сидеть здесь и кусать от бессилия локти. Так нет же! Не будет этого! Я выйду из этой поганой лачуги, хотя бы мне пришлось головой пробить стены! И задам же я этим негодяям!..

– Вот это дело, матрос, и я с тобой совершенно согласен. Нам ли не справиться с этой мазанкой? Может быть, осмотрим прежде всего решетку у окна?

– Твоя правда: если она плоха, то нам легко будет ее вырвать. Встань-ка поплотнее к стене. Так. Теперь давай я поднимусь тебе на плечи. Раз, два!.. Крепко. Негодяи знакомы с цементом.

– Смелее, смелее, матрос!..

– А, подается. Мы достигнем цели, если ты выдержишь.

Снаружи послышался резкий голос, кто-то грубо приказал молодому человеку замолчать. В темноте Фрике разглядел чей-то силуэт и увидел, как сверкнуло дуло ружья. Он бесшумно спустился на пол и сказал товарищу:

– Этого еще недоставало: у нашей двери часовой! Подлецы! Нашли время караулить честных людей, когда под носом промышляют контрабандисты!.. Да ведь они с ними в сговоре. Впрочем, что смотреть на эту растрепанную куклу! Я опять влезу, и не пройдет получаса, как решетка будет выломана. Тогда часовой меня, конечно, заметит, выстрелит и промахнется. В ту же минуту я прыгаю прямо на него и душу. Ты прыгаешь вслед за мной. Если тебе загородят дорогу, ты, конечно, знаешь, как поступить. Только бы выйти сначала на свободу, а там увидим.

– Это так же просто, как закурить трубку.

Фрике стал уже подниматься, как вдруг с той стороны, где стоял часовой, послышался пронзительный крик. Детский голос кричал: «Помогите! Помогите!» – и так отчаянно, что молодой человек задрожал.

– Это Виктор! Горе тому, кто его обижает!

Страх и ярость удесятерили его силу – упершись головой, плечами и коленями, он сдавил решетку сильными руками и сделал одно из тех усилий, после которых человек, как говорится, «или пан, или пропал».

Толстые железные прутья медленно согнулись, потом разом выскочили болты, и со стены градом посыпалась на пол штукатурка. Образовалось отверстие, через которое с трудом можно было пролезть. Но Фрике не обращал на это внимания. Он не чувствовал, как острые прутья царапали его тело. В десяти шагах, в темноте, кто-то с кем-то боролся. Одним прыжком Фрике был на месте и всей тяжестью обрушился на человека, только что приподнявшегося с земли, на которой лежало чье-то неподвижное тело. Человек не успел применить оружие: кулак Фрике тяжело опустился на его лицо, и негодяй, даже не пикнув, повалился на землю.

Лежавший на земле был Виктор. Узнав своего друга, он зашевелился и жалобно застонал:

– Флике! О! Флике! Как я лад!

– Ну что, мальчуган, ты не ранен?

– Нет. Он меня побил за то, что я хотел идти к тебе.

В эту минуту подошел Пьер, таща какую-то ношу, но что именно – мешала рассмотреть темнота.

– Ты здесь, Фрике? – спросил он шепотом.

– Да.