Славянофильская экклесиология

Понятие «соборность» образует мост между эпистемологически­ми воззрениями Хомякова и его богословием - или, точнее, его эккле-сиологией. В своем трактате «Церковь одна» Хомяков изображает церковь ни как институцию, ни как учение, но как живой организм правды и любви - организм, проникнутый духом «соборности». Этот дух «свободного единства» делает Церковь идеальным общественным организмом, противоядием социальной атомизации и духовной дезин­теграции современного мира.

Исходный пункт воззрений Хомякова на роль церкви - славяно­фильская критика католицизма и протестантизма, о чем упоминалось выше в связи со славянофильской философией истории. Хомяков об­виняет римскую католическую церковь в том, что она выбрала мате­риальное единство, символизируемое личностью папы, заменив еди­нение по любви утилитарным расчетом (индульгенции) и слепой по­корностью власти.

Протестантизм, в свою очередь, отменил внешние символы рели­гиозной связи и стал религией одиноких людей, затерянных в атоми-зированном обществе. Материалистический рационализм римской церкви протестанты заменили идеалистическим рационализмом. Если католицизм утвердился в овеществленных конкретных формах, то протестантизм выродился в пустой субъективизм; дух католицизма с наибольшей силой выразил себя в антииндивидуалистическом кон­серватизме де Местра, а протестантский индивидуализм обратился в атеизм и достиг своей кульминации в нигилизме Макса Штирнера. Согласно Хомякову, на Западе доминирует секуляризованная форма протестантского индивидуализма - даже в тех странах, которые фор­мально сохранили верность католицизму. В то же время древний ка­толический принцип «единства без свободы» выступил в новом одея­нии: он обрел новую силу в современном социализме, который, по Хомякову, в действительности представляет собой попытку преодо­леть атомизацию общества путем навязывания нового всеохватываю­щего, авторитарного единства по типу средневекового католицизма. Это представление, сложившееся под явным влиянием сенсимонизма, позднее, в свою очередь, оказало влияние на Достоевского, который в различных своих произведениях (в «Идиоте», в «Дневнике писате­ля» и особенно в «Легенде о великом инквизиторе» из романа «Братья Карамазовы») взялся показать, что римско-католическая церковь и социализм внутренне связаны между собой.

Православие, на взгляд Хомякова, - единственное, что еще оста­лось от духа соборности и, значит, единственная истинная церковь. В своем описании - или, скорее, идеализации - православия Хомяков

ГЛАВА 6. Славянофилы

во многих отношениях испытал влияние И.А. Мёллера, католического теолога-романтика из Тюбингена, который утверждал, что высший орган Церкви не папа, а экуменический собор'. Описание Мёллером «собора» как «единства во множестве» близко определению Хомяко­вым соборности как «единство в свободе». В православной церкви, полагал Хомяков, это единство надежно обеспечивается внутренне укорененной традицией, которая выражает сверхиндивидуальное и сверхрациональное сознание общины. Это реальное единство, которое основывается на органических привязанностях, присущих дорефлек-сивной стадии развития, и не подвержено рационализации; и в то же время это свободное единство, а не навязанное извне: оно регулирует­ся нормами, в которых члены церковной общины видят отражение своей собственной природы. В такой церкви нет места авторитету, ведь власть авторитета всегда что-то внешнее; как нет в ней места и для индивидуализма или субъективизма, поскольку сознание лично­стей не отделено от сверхиндивидуального сознания социального коллектива. С другой стороны, это коллективное сознание интерна-лизовано индивидами и не подверглось отчуждению в институцио­нальных, овеществленных формах; мерой истины в такой общности является не авторитет папы или Писания, но степень достигнутой гармонии с коллективным сознанием Церкви, которое исторически развивалось в качестве сверхиндивидуального целого, охватывавшего всех верующих, как мирян, так и клир. Причастность этому трансцен­дентному целому - единственный путь к истинному знанию; следова­тельно, православные русские имеют преимущество по сравнению с жителями Западной Европы.

Хомяков понимал, что между его идеалом Русской Церкви и ре­альной действительностью - огромный разрыв; он и сам однажды за­метил, что его экклесиология показывает только «идеальную сущ­ность», а не «эмпирическую действительность» православия". Судьба

' См.: BolshakoffS. The Doctrine of the Unity of the Church in the Works of Khomyakov and Moehler. London, 1946.

² Это обстоятельство, конечно, создавало трудности, когда Хомяков пытался обратить в свою веру других. Он часто излагал свои богословские взгляды в переписке с именитыми зарубежными корреспондентами — такими как янсенист епископ Лоос и протестантский теолог Бунзен. Самые значительные письма Хомякова адресованы англиканскому теологу Вильяму Палмеру из колледжа Св. Магдалины, участнику «оксфордского движения» и другу кардинала Ньюмена. Под влиянием Хомякова Пальмер пришел к выводу, что в споре с Римом правота была на стороне Восточной Церкви. Пальмер был близок к обращению в православие, но то, как отнеслись к нему русские иерархи, с которыми он познакомился во время трех своих поездок в Россию, заставило его отказаться от этого намерения. В конце концов, Палмер перешел в католи-

Анджей Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

богословских сочинений самого Хомякова - выразительная иллю­страция этого разрыва. Их приходилось печатать за границей (в ос­новном во Франции), в России публикация их была строго запрещена до 1879 г., когда Священный Синод, наконец, дал разрешение на их публикацию. Но даже тогда русское издание пришлось снабдить пре­дисловием, в котором объяснялось, что туманность и недостаток точ­ности в некоторых высказываниях автора - следствие того, что у него не было профессионального богословского образования. С точки зре­ния Синода, соборность в понимании Хомякова содержала в себе принципиальную опасность, поскольку ставила под вопрос авторитет церкви и пренебрегала внешними, институциональными формами ре­лигиозного ритуала.

Самарин в своем предисловии к посмертно опубликованным бого­словским сочинениям Хомякова назвал своего друга и учителя Учи­телем Церкви, который внес эпохальный вклад в православное хри­стианство, и предположил, что для будущих поколений это станет самоочевидным. Хотя этому пророчеству не суждено было осуще­ствиться, тем не менее, влияние Хомякова на русскую религиозную мысль, действительно, было очень значительным. Многие «светские богословы», выдвинувшиеся в начале XX в. (среди них С. Булгаков, Н. Бердяев, Л. Карсавин и С. Франк), изучали православие в свете идей Хомякова и развивали различные мотивы, заимствованные из его сочинений. Нужно отметить, однако, что влияние Хомякова больше сказалось на привлечении интеллигенции к церкви, чем на мировоззрении русского духовенства. Православный официоз только воздерживался от нападок на его идеи, потому что не хотел оттолк­нуть от себя верующих среди интеллигенции. Многие идеи Хомякова, на взгляд православного духовенства, отдавали протестантским либе­рализмом и католическим модернизмом, и это только усугубляло не­доверие к его идеям^ Православный богослов отец Павел Флоренский напечатал в Троице-Сергиевой лавре брошюру, в которой обвинил Хомякова в отрицании церковного авторитета, обязательности со­блюдения канонов и «принципа страха» и даже поставил под вопрос его политическую благонадежность.

цизм, но сохранил за собой, как и Ньюмен, частное мнение по вопросу о церковном расколе. Переписка Хомякова с Пальмером опубликована в кн.: Birbeck W.J. Russia and the English Church. London, 1917.

¹ Флоренский П.А. Около Хомякова (Сергиев Посад, 1916). - Следует отме­тить, однако, большую популярность идей Хомякова среди представителей так называемого «православного обновления», называемого также «неоправосла­вием» или «православным модернизмом». Это влиятельное течение вдохновля­лось также идеями Вл. Соловьева и русского религиозно-философского ренес­санса начала XX века. Наиболее представительными его представителями явля-

ГЛАВА 6. Славянофилы