Петр Кропоткин биографическая заметка

Другая ведущая фигура анархизма девятнадцатого века - князь Петр Кропоткин (1842-1921), представитель древнего дворянского рода, предком которого, как считалось в его семье, был Рюрик, осно­ватель первого российского государства. После завершения своего образования в пажеском корпусе в Петербурге (где воспитывались будущие чиновники высокого, правительственного ранга) Кропоткин поразил своих родственников и учителей тем, что избрал скромную должность офицера сибирского казачьего полка в Амурском районе Забайкалья. В годы, проведенные в Сибири (1862-1867), Кропоткин занимался исследованиями по местной этнографии, геологии и гео­графии (за свою работу он удостоился золотой медали и был назначен секретарем Императорского русского этнографического общества. Кровавое подавление бунта среди ссыльных поляков в Забайкалье привело его к решению оставить военную службу - ее он больше не мог примирить со своими убеждениями - и посвятить себя научной деятельности в Санкт-Петербургском университете. В 1872 г., во вре­мя пребывания в Швейцарии, Кропоткин присоединился к бакунин­скому крылу Международного товарищества рабочих, бросил много­обещающую научную карьеру в университете и всецело посвятил се­бя революционной деятельности. Кропоткин стал одним из основателей народнического кружка Чайковского: для последнего он составил проект программы под названием «Заняться рассмотрением идеала будущего строя» (1973). В период «хождения в народ» он очень успешно вел революционную пропаганду среди рабочих Петер­бурга. В 1874 г. он был арестован и заключен в Петропавловскую крепость; двумя годами позднее он разработал дерзкий план побега, который ему помогли осуществить его друзья на воле (с ними он под­держивал связь с помощью особого кода). Бегство Кропоткина взбе­сило царские власти, но, несмотря на все поиски полиции, ему уда­лось бежать за границу. Он обосновался в Швейцарии и вскоре стал одним из признанных главных теоретиков и вождей международного анархизма. В 1876 г. Кропоткин основал знаменитый анархистский журнал Le Revoke. Изгнанный из Швейцарии в 1881 г., он перебира­ется во Францию, где через два года его арестовывают и приговари­вают к пяти годам тюремного заключения. После успешно проведен­ной кампании по освобождению Кропоткина его амнистировали в 1886 г.; он поселился в Лондоне, где написал свои самые знаменитые произведения. После Февральской революции 1917 г. Кропоткин вер-

Анджей Валщкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ.

нулся в Россию, но активно не участвовал в политической деятельно­сти; он жил в городе Дмитрове, недалеко от Москвы, и продолжал свои исследования. Хотя у Кропоткина были значительные расхожде­ния с Октябрьской революцией, он издал в 1921 г. обращение к рабо­чим Западной Европы с призывом противостоять всем попыткам их правительств свергнуть молодую Советскую республику.

Самая известная книга Кропоткина - знаменитые «Воспоминания революционера», написанные по-английски для Athlantic Monthly (1898-1899), где автор представил яркий рассказ о своей жизни, вклю­чая знаменитый побег. Теоретические взгляды Кропоткина содержат­ся в его работе «Хлеб и воля» (написанной по-французски, 1892)'; «Анархия. Ее философия, ее идеал» (по-французски, 1896)²; «Взаимо­помощь как фактор эволюции» (по-английски, 1904); «Государство и его роль в истории» (по-французски, 1906)³; «Этика», написанная по-русски и опубликованная посмертно в 1922 г. Кропоткин также явля­ется автором ценной книги по истории Французской революции (Le Grande Revolution, 1917).

Философия истории Кропоткина

Классическая работа Кропоткина «Взаимопомощь как фактор эво­люции» - это выступление против неограниченной конкуренции ка­питалистического общества и против ее защиты социал-дарвиниста­ми. Как ученый-естественник Кропоткин тоже считал себя дарвини­стом, но оно понимал, что факты, открытые Дарвиным, получили од­ностороннее истолкование: Кропоткин, правда, готов признать, что борьба за выживание и «Самоутверждение индивида путем соревно­вания» - важные факторы эволюции, но он обратил внимание на дру­гой, не менее важный фактор, значимость которого, утверждает он, Дарвин принимал (тогда как апологеты капитализма обходят его мол­чанием). Этот фактор - сотрудничество между членами одного и то же вида. Примеры сотрудничества, или взаимопомощи, обычны в жи­вотном мире, считает Кропоткин. Существуют высокоорганизован­ные сообщества животных - такие как муравьи, - внутри которых конкуренция неизвестна. В ходе эволюции сообщества животных сложились в более высокоорганизованные и более «сознательные» социальные группы, которые предоставляют своим членам больше

¹ Английский перевод был опубликован в Нью-Йорке в 1913 г. и переиздан в 1968 г.

² Английский перевод - Лондон, 1897 г. и Сан-Франциско, 1898 г.

³ Английский перевод был опубликован в Лондоне в 1903 г., переиздан в 1943 г.

ГЛАВА 13. Анархизм

независимости, не лишая их благ общественной организации (в каче­стве примера Кропоткин ссылался на колонии бобров)'.

Первобытные человеческие сообщества тоже основывались на взаимопомощи, с удовлетворением отмечает Кропоткин. Он отвергает как абсурдное представление, что в период якобы досоциального со­стояния первобытный человек участвовал в непрерывной борьбе про­тив других представителей своего вида. Неограниченный индиви­дуализм, убеждает Кропоткин, - продукт современности и был бы непонятен так называемым «дикарям». Племенные и классовые со­общества жили по принципу взаимной солидарности, пользуясь до­бытыми общим трудом запасами и отдавая на общее усмотрение все трофеи, которые всякий отдельный член сообщества приобретал в течение года. Этот принцип применялся только внутри клана, и, к сожалению, «двойная мораль», разделявшая людей на «мы» и «они», тогда еще не была отменена.

Появление отдельных семей разрушило клан и инициировало но­вую, более высокую стадию эволюции, которую Кропоткин называет «варварством». Базовой общественной единицей и организацией, по­средством которой взаимопомощь реализовывалась в те времена, бы­ла сельская община; это уже не клановая общность, основанная на кровных узах, а общность, основанная на связях с соседями. Населе­ние всех стран прошло через стадию сельских общин (Кропоткин ил­люстрировал свои размышления примерами, взятыми из работ ан­глийского историка сэра Генри Мейна); общины показали большую жизнеспособность и исчезли сами по себе, как бы ни утверждали про-* тивоположное апологеты буржуазного индивидуализма. В Англии сельские общины отчасти сохранились вплоть до восемнадцатого ве­ка, а во Франции их разрушили только законодательство Тюрго и Французская революция.

В Средние века городские коммуны достигли особенно продвину­той стадии взаимопомощи. Кропоткин полагал, что великая эпоха средневековых свободных городов (включая русские города-госу­дарства Новгород и Псков) представляет вершину в истории челове­чества. Материальная цивилизация развивалась в то время быстро и принесла непосредственные благодеяния городскому населению (в этом отношении Средневековье отличалось от эпохи Индустриаль­ной революции); ни до, ни после этого простые рабочие не жили так состоятельно. Средневековые города представляли собой неформаль­ные объединения улиц, округов, профессиональных гильдий. Кропот­кин особенно высоко оценивает гильдию - организацию, которая усо­вершенствовала, на более высоком уровне, принцип взаимопомощи

¹ Взаимопомощь как фактор эволюции (глава 2).

Апджей Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

прежних сельских общин. Ограничивая конкуренцию и устанавливая эффективную систему взаимопомощи между ее членами, средневеко­вые гильдии гарантировали стабильность и процветание; труд был удовольствием, и различие между ремесленником и художником бы­ло крайне незначительным. Великолепные средневековые соборы свидетельствуют о высоком уровне как ремесла, так и художества той эпохи.

Когда читаешь эти размышления, сразу вспоминаются два мысли­теля девятнадцатого века: англичанин Джон Рескин и Вильям Мор­рис. Рескин - писатель, который от художественной критики обратил­ся к критике общественных зол; он восхищался средневековыми со­борами и осуждал индустриальную цивилизацию ради идеала красоты. Моррис был поэтом: культ Средневековья привел его к по­пытке возродить средневековые ремесла печатников и обойщиков, и он, подобно Кропоткину, принимал активное участие в социалистиче­ском движении. Сам Кропоткин ясно сознавал это сходство во взгля­дах и называл Морриса единственным англичанином, который понял значение Средних веков и воздал им должное'.

В шестнадцатом веке цивилизация свободных городов была раз­рушена. Хотя Кропоткин был убежден, что возрастающие социальные антагонизмы в городах отчасти были причиной их заката, он все же считал, что объяснялось это в значительной мере внешними фактора­ми. Большие города захватили «новые варвары» - короли, прелаты и юристы (представители римской традиции), которые объединили си­лы с целью навязать свое господство и установить единственный центр правления. Это привело - впервые в истории христианской ци­вилизации - к установлению государства в подлинном смысле этого слова, то есть (по определению Кропоткина) к «сосредоточению мно­гих отправлений общественной жизни в руках немногих»². Прототи­пом и сознательно копируемой моделью нового государства был Древний Рим; его основная цель заключалась в том, чтобы разорвать все непосредственные узы, связывающие человека с человеком, для того чтобы сделаться единственной связующей людей силой и не допустить появления «государств в государстве». Прежний дух фео­дализма - дух ненасильственной инициативы и добровольных со­глашений - выветрился, и на его месте оказался дух дисциплины, правления, организованного по принципу «пирамиды» (иерархии) правления³.

¹ Кропоткин II.А. Государство, его роль в истории // Он же. Хлеб и воля. Со­временная наука и анархия. М.: Правда, 1990. С. 413. -Прим. ред.

² Там же. С. 398.

³ Там же. С. 433.

ГЛАВА 13. Анархизм

Буржуазные революции, которые были направлены против абсо­лютных монархий, не изменили общего направления социальной эво­люции; наоборот, они способствовали усилению этой тенденции правления, поставив под удар то, что еще оставалось от кооператив­ного духа Средних веков. Французская революция была последним порождением традиции римского права (в республиканской ее интер­претации), и она отказалась принять остатки анклавов общего законо­дательства и нанесла последний смертельный удар сельским общи­нам. В постреволюционный период дух «этатизма» глубоко проник даже в такие общественно-политические движения, которые ставили под вопрос существующие системы и противопоставляли себя клас­совому правительству буржуазии. Современный радикал, заявляет Кропоткин, это «централист, государственник и якобинец до мозга костей. По его же стопам идут и социалисты»'.

Казалось бы, этот диагноз приводит только к пессимистическим выводам. Но Кропоткин неисправимый оптимист: он глубоко верит во врожденную доброту человека, в дух взаимопомощи, в будущее, основанное на неприменении силы в человеческих отношениях. Он твердо убежден, что, несмотря на многие поражения, естественная склонность к взаимопомощи не вымерла в массах, но лишь глубоко сокрыта у них в бессознательном². Поэтому революционеры, цель ко­торых - вызвать радикальные изменения в мире, в своих усилиях должны основываться на этом естественном инстинкте. Опасная ил­люзия - полагать, что государство, которое на протяжении своей ис­тории препятствовало объединению людей, подавляло свободу и па­рализовало инициативу на местах, может вдруг превратиться в свою противоположность. Нужно выбрать между двумя конфликтующими традициями: одна из них - римская и авторитарная, другая - народная и свободная³.

Проведенное Кропоткиным противопоставление двух традиций и двух типов взаимоотношений между людьми можно сравнить с про­тивопоставлением двух типов общественных связей - «общностью» (Gemeinschaft) и «обществом» (Gesellschaft), проведенным Ф. Тенни­сом, о котором упоминалось выше в этой книге в связи со славянофи­лами⁴. Теннис, подобно Кропоткину, противопоставлял систему свя­зей коммунального типа («общность») внутренне атомизированному «обществу», понимаемому как агрегат конфликтующих между собою

¹ Там же. С. 448.

² Кропоткин П.А. Взаимопомощь как фактор эволюции. М., 2007. С. 223. - Прим. ред.

³ Государство, его роль в истории. Цит. изд. С. 452.

⁴ См. выше. С. 123-124.

Анджей Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

индивидов, отношения между которыми регулируются извне сильным государственным аппаратом. Подобно Кропоткину, Теннис рассмат­ривал сельские общины и средневековые города как образцы прежне­го, органического типа связи, а римскую цивилизацию и капитализм (основанный на соревновании, то есть, в сущности, на конфликтах) -как классические примеры второго типа связей между людьми. Это сравнение невозможно, конечно, понимать слишком буквально: Кро­поткин, к примеру, не выделял роль традиции и религии в формиро­вании общинных связей, или рационализма в установлении политиче­ски легальных связей - тех сторон социологической теории Тенниса, которые больше всего напоминают славянофильские концепции. Тем не менее, сравнение с Теннисом интересно в свете социологического содержания философии истории Кропоткина; в особенности это срав­нение объясняет характерную для Кропоткина тенденцию идеализи­ровать архаические формы социальной взаимосвязи. Эта тенденция имеет у Кропоткина нечто общее со славянофилами, хотя славяно­фильство было дворянской идеологией, тогда как анархизм Кропот­кина - как и русское народничество - был ностальгическим выраже­нием тоски по утраченной идеальной общности непосредственных производителей - ремесленников и крестьян.

Образ будущего у Кропоткина

В отличие от Бакунина, которого больше интересовала критика существующих общественных отношений и реальный акт револю­ции, Кропоткина можно назвать систематизатором анархизма. Например, в своей книге «Завоевание хлеба» он взялся за подробное изложение утопии анархизма. Другое отличие в акценте состоит в том, что анархизм Кропоткина не только коллективистский по своему характеру, но и коммунистический. Непосредственная задача соци­альной революции, заявляет он, должна заключаться в том, чтобы преобразовать экономические отношения в соответствии с принципом «каждому по потребностям». Принцип «каждому по труду», на взгляд Кропоткина, не гарантирует социальной справедливости и несовме­стим с личной свободой; ведь существует множество различных ти­пов труда, явно несопоставимых между собой, а значит, определение того, сколько будет стоить выполнение любой конкретной задачи, включает момент торговли, другими словами - постоянный конфликт. Это, в свою очередь, делает необходимым установить какой-то авто­ритет, стоящий над людьми, с целью действовать как посредник и обеспечить социальную гармонию. На практике, поэтому, «купоны труда» не отличались бы от денег.

ГЛАВА 13. Анархизм

Кропоткин убежден, что огромный производительный потенциал современной технологии облегчает введение коммунистического принципа оплаты «каждому по потребностям». Предложенный Кро­поткиным план разработан весьма подробно. Если технологию по­ставить под разумный контроль, а ресурсы найти среди простых лю­дей, полагает Кропоткин, то результаты превзойдут все ожидания: рабочий день можно будет сократить до четырех-пяти часов. А про­изводительность труда возрастет в четыре раза как в промышленно­сти, так и в сельском хозяйстве. Члены коммунистической общины должны будут работать несколько часов и, в свою очередь, будут удовлетворять свои основные потребности в еде, жилье, образова­нии и т.п. без ограничения; те же, кто захотят чего-то большего, по­лучат возможность производить предметы роскоши в свое свобод­ное время. Кропоткин с оптимизмом относится к возможности осу­ществления своего плана в будущем и считает, что план этот уже применяют в капиталистических странах, где книги в публичных библиотеках доступны всем, кому они нужны, и где сезонными би­летами можно пользоваться неограниченно в поездках на опреде­ленные расстояния.

Одна из проблем, которые пришлось рассматривать Кропотки­ну, - это что делать с людьми, которые слишком ленивы, чтобы ра­ботать. Никто не ленив по природе, аргументирует он, а если и есть исключения, то и эти исключения заслуживают того, чтобы их по­требности тоже удовлетворялись, поскольку каждый человек наде­лен правом жить. Тем не менее, общине придется отнестись к таким индивидам иначе, чем к другим ее членам, и поступать с ними так же, как с больными или общественно неполноценными. Врожденная неприязнь человека к одиночеству, изоляции - достаточное основа­ние для того, чтобы склонить таких людей включиться в общие за­дачи (если они не больны по-настоящему). С другой стороны, всем тем, кто осознанно отвергает принципы коммунизма, должно быть позволено оставить общину и поискать для себя что-то более удо­влетворительное. Например, они могут выбрать себе единомышлен­ников и создать свою собственную общину, основанную на иных принципах¹. Таких людей, по мнению Кропоткина, будет очень ма­ло, так что некоммунистические анклавы не будут представлять угрозы для начал общественной кооперации, принятых абсолютным

большинством.

Кропоткин - противник разделения труда, так же как Толстой и Михайловский, хотя в своих взглядах по этому вопросу он избегает крайностей, поскольку понимает, что некоторые типы труда требуют

¹ См.: работу «Хлеб и вино».

Анджей Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

специализации; во всяком случае, он предполагает, что в его иде­альном обществе тысячи различных специализированных ассоциа­ций будут удовлетворять самым разным вкусам. В чем, однако, Кро­поткин абсолютно убежден, так это в том, что разделение между фи­зическим и умственным трудом должно быть отменено. Например, людям, желающим писать и печататься, следует объединиться в ас­социации, создавать издательства, выучиться на наборщика и печа­тать свои собственные произведения. Несомненно, одни книги бу­дут скромнее, замечает Кропоткин, но скорее по объему, чем по существу¹.

Несправедливое разделение на умственный и физический труд -тема, которой Кропоткин касался еще прежде, когда в качестве члена кружка Чайковского он создал проект идеальной общественной си­стемы будущего. В этом проекте он настаивал на том, что даже гени­альные ученые не должны освобождаться от исполнения разных не­приятных общих задач: «...Дарвин, занимающийся вывозом нечистот, потому только кажется людям абсурдом, что они не в состоянии от­решиться от представлений, целиком взятых из современного обще­ства»². Не только привилегию рождения, но и привилегию на образо­вание нужно отменить как один из источников общественного нера­венства.

Однако, в отличие от Ткачева, который призывал к выравнива­нию «вниз», Кропоткин с его оптимизмом и неприятием силовых решений пришел к мысли о выравнивании «верх», которое, по его мнению, станет возможным благодаря широкому распространению механики и более эффективной организации. В частности, от такого выравнивания выиграют женщины, которые перестанут быть рабами домашнего труда. Кропоткин предсказывает широкое применение машин для мытья посуды, чистки обуви и для стирки белья, так же как проведение центрального отопления и доставку съестных про­дуктов на дом или даже доставку полного многоразового питания в специальных фургонах. Такие средства, экономящие затраты труда, отмечает он, уже осуществляются при капитализме, особенно в Со­единенных Штатах, которые в этом отношении опережают осталь­ной мир.

ГЛАВА 13. Анархизм

¹ Там же.

² Кропоткин П.А. Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя? (перепечатано в кн.: Революционное народничество 70-х годов XIX века/ Под ред. Б.С. Итенберг. Т. 1. М., 1964. С. 64). Во имя общественного равенства молодой Кропоткин призывал «закрыть все университеты, академии и проч. высшие учебные заведения и открыть повсеместно школу-мастерскую, которая в очень скором времени объемом преподавания, конечно, доразовьется до уровня теперешних университетов и превзойдет их» (Там же. С. 67).

Другая сфера, которая выиграет от отмены разделения труда, - это окружающая человека среда. Искусство сольется с индустрией, по­добно тому, как оно в свое время было составной частью ремесленни­чества. «Для развития искусства, - утверждает Кропоткин, - нужно, чтобы оно было связано с промышленностью тысячью промежуточ­ных ступеней, которые сливали бы их в одно целое, как справедливо говорили Рескин и великий социалистический поэт Моррис. Все, что окружает человека - дома и их внутренняя обстановка, улица, обще­ственное здание внутри и снаружи, - все должно обладать прекрасной художественной формой»¹. В обществе, в котором все люди достигли определенной степени благосостояния и имеют свободное время, где все работают ради удовлетворения своих собственных нужд, нетруд­но будет достигнуть такого уровня красоты.

Размышления Кропоткина на тему революции интересны, хотя и совершенно утопичны. В отличие от Бакунина, который в своей дея­тельности пользовался методами заговорщиков, заимствованными у секретных обществ карбонариев, Кропоткин полностью отвергает эту традицию; сам он был привержен очень строгому этическому кодексу и испытывал такой ужас перед насилием, что он счел бы для себя не­возможным сотрудничать с таким авантюристом, как Нечаев, который был убежден, что цель оправдывает средства. Как только революция увенчается успехом, убежден Кропоткин, ее обретения будут неоспо­римы. Заводы и фабрики, магазины и дома захватят вооруженные лю­ди, которые осуществят справедливое перераспределение обществен­ных богатств, и насилие вскоре станет излишним. Как это ни странно, Кропоткин допускал, что анархистская революция может иметь успех на сравнительно небольшой территории, например в Париже и в двух соседних с ним департаментах (Сена и Сена-и-Уаза). В «Завоевании хлеба» он объясняет свой план, каким образом сделать такую автоно­мию возможной: все, что для этого нужно, это чтобы половина взрос­лого населения Парижа и его окрестностей каждый год отдавала 58 пятичасовых рабочих дней обработке земли (в департаментах Сены и Сены-и-Уазы); эффективная современная сельскохозяйственная тех­ника позволит этим людям стать самодостаточными и независимыми от остальной страны. Кропоткин, очевидно, считал возможным, что остальная Франция согласится предоставить экономические санкции своей революционной столице и не осмелится прибегнуть к воору­женной интервенции. Трудно отделаться от впечатления, что, несмот­ря на все страстные нападки Кропоткина на буржуазное государство, он слишком доверяет демократическим достижениям Западной Евро-

¹ См.: Хлеб и воля. Цит. изд. С. 127. - Прим. ред.

² Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Там же. С.93.

Апджей Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

пы. Это связано с его глубоким убеждением в том, что эволюционный цикл, неблагоприятный для инстинкта «взаимопомощи», уже завер­шился и что современные государства скоро «отомрут» и уступят свое место свободным общественным инициативам¹.

В истории анархизма - движения, ультрареволюционное и левац­кое крыло которого часто пускалось в безответственный полити­ческий экстремизм, прославление насилия и примитивный анти­интеллектуализм, - Кропоткин занимает совершенно особое место. Несомненно, он был одним из самых принципиальных и лично при­влекательных фигур этого движения. Наивность его взглядов суще­ственно связана с его прирожденной добротой и безграничной верой в человечество. В теории, как и в повседневной практике, Кропоткин был революционером, но многие его идеи ближе к пацифистскому и даже христианскому анархизму (например, к анархизму толстовского типа). Теории Кропоткина имели большое влияние в кооперативном движении, которое отстаивало мирный характер трансформации об­щества путем создания кооперативов и ассоциаций, основанных на.принципе взаимопомощи. Среди его учеников был и выдающийся польский теоретик безгосударственного социализма Эдвард Абра-мовский.

 

313 ГЛАВА 14