ГЛАВА 2. Кульминация просвещения в России: Александр Радищев 61

машнюю прислугу. Вместо такого рабства крестьянин, взятый в по­мещичий дом в качестве слуги или ремесленника, должен быть сразу освобожден. Другой закон должен обеспечить правовую защиту кре­стьян и их собственности, предоставляя крестьянам право на владение участками, которые они обрабатывали ради хлеба насущного. Поме­щики больше не будут иметь неограниченного права распоряжаться своими крепостными: последние будут пользоваться правом выносить спорные дела для решения равными им третьими лицами, то есть в суде, который будет обслуживать также и крестьян, занятых в поме­щичьем доме. За этими предварительными мерами должно последо­вать «совершенное уничтожение рабства».

Как показывает это обобщенное изложение взглядов Радищева, он планировал (в противоположность предложениям земельной реформы в девятнадцатом столетии) передачу земли крестьянам даже еще до отмены крепостного права. Он, разумеется, не в меньшей степени против грабительских поборов с работающих крестьян и требует -исходя из соображений гуманности, а равно и экономики, - чтобы поборы заменили арендной платой.

Радищев не убежден в том, что предлагаемое им решение кре­стьянского вопроса имеет надежду на успех. Свободу, писал он, нуж­но ожидать не от собраний и советов крупных земельных собственни­ков, но «от самой тяжести порабощения»¹. Уже набросав предложе­ния для реализации постепенных реформ, Радищев рассказывает историю о некоем «знаменитом земледельце», который был обязан своими успехами жестокой эксплуатации своих крестьян, и заканчи­вает свой рассказ, призывая крестьян самих отомстить их помещику: «Сокрушите орудия его земледелия; сожгите его риги, его овчины, житницы и развейте пепл по нивам, на них же и совершалося его мучи­тельство...». Он даже предрекает, что придет время, когда победонос­ное крестьянское восстание приведет к появлению новой интеллектуаль­ной элиты, которую выдвинут сами массы и которая заменит старую элиту, разрушенную революцией: «О! Если бы рабы, тяжкими узами отягченные, яряся в отчаянии своем, разбили железом, вольности их препятствующим, главы наши, главы бесчеловечных своих господ и кровию нашею обагрили нивы свои! Что бы тем потеряло государство? Скоро бы из среды их исторгнулися великие мужи для заступления из­битого племени; но были бы они других о себе мыслей и права угнете­ния лишены. Не мечта сие, но взор проницает густую завесу времени, от очей наших будущее скрывающую: я зрю сквозь целое столетие».

Нам практически ничего неизвестно о связях Радищева с масонским движе­нием, за исключением того, что он посещал ложу «Урания», среди членов которой были и атеисты, и что он враждебно относился к масонскому мистицизму. ² Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Цит. изд. С. 179.

Там же. С. 151. ¹ Там же. С. 123. 'Там же. С. 169.

Анджей Валщкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

Некоторые исследователи склонны находить здесь у Радищева противоречие: с одной стороны, он, вроде бы, предлагает решить кре­стьянскую проблему путем реформ, а с другой - у него можно почув­ствовать ожидание и даже нравственное оправдание революции. Г. Макогоненко, например, полагает, что планы, намеченные в главе «Хотилов», не пользуются поддержкой автора: это только одна из ил­люзий, от которой рассказчик освобождается в последующих главах¹. Несмотря на то что эта точка зрения у многих нашла весьма реши­тельную поддержку, она не представляется в достаточной мере убе­дительной. Более осторожно, но в сущности ту же точку зрения вы­сказывает и другой выдающийся исследователь русской литературы XVIII века - Дмитрий Благой: признавая, что Радищев скептически относился к возможностям реформы, он, тем не менее, не склонен изображать автора «Путешествия...» совершенно последовательным и несгибаемым революционером. Между тем, если тщательно прочи­тать книгу Радищева, то можно заметить, что автор ожидал и оправ­дывал революцию, но, конечно, хотел бы избежать кровопролития; что он предвидел победу революции в будущем, но, зная, что всерьез надеяться на успех восстания не приходится, хотел незамедлительно ослабить страдания крестьян. Радищев, вероятно, имел большие со­мнения насчет того, способна ли правящая элита взяться за осуществ­ление необходимых реформ; но в то же время он ясно сознавал, что больше эти реформы проводить некому. Поэтому «Путешествие из Петербурга в Москву» было задумано как призыв к правителю и к нобилитету - призыв, тревожная настойчивость которого внушалась путем описания угрозы народного восстания. Появление книги совпа­ло с Французской революцией, и это делало угрозу еще более реаль­ной. Выбранная Радищевым литературная форма была очень удобна, поскольку позволяла ему представлять конкретные проблемы с раз­личных точек зрения, не связывая себя необходимостью выражать свою собственную позицию. Следует также подчеркнуть, что планы, намеченные в главе «Хотилов», были предельно радикальными в те годы - гораздо более радикальными, чем реформы, предлагавшиеся впоследствии декабристами, и шли гораздо дальше, чем крестьянская реформа 1861 г., которая не предоставляла крестьянам всей земли, обрабатывавшейся ими в качестве крепостных.

В отношении социальных проблем Радищев тоже был радикаль­нее, чем энциклопедисты. Это с особенной ясностью видно по его от­ношению к простым людям, к которым энциклопедисты - идеологи-

¹ Макогоненко Г. Радищев: Очерк жизни и творчества. М., 1949.

² См.: Корякин Ю.Ф., Плимак Е.Г. Запретная мысль обретает свободу: 175 лет борьбы вокруг идейного наследия Радищева. М., 1966.

ГЛАВА 2. Кульминация просвещения в России: Александр Радищев 63

ческие представители богатого и просвещенного среднего класса -относились с отвращением, страхом и даже презрением (некоторые высказывания Вольтера в этом отношении особенно выразительны). С другой стороны, существует совершенно определенная разграничи­тельная линия между Радищевым и крайним радикальным крылом французского Просвещения, представителями которого были утопи­ческие коммунисты - Морелли и Мабли. То обстоятельство, что в со­чинениях Радищева отсутствуют утопические мотивы, объясняется главным образом тем, что его всецело поглощала крестьянская тема. Его мировоззрение выражало интересы и чаяния крестьян и других мелких производителей, стремившихся не столько к отмене частной собственности, сколько к справедливому и более широкому распро­странению частной собственности.

Понятно само собой, что Радищев выражал надежды и чаяния кре­стьян только косвенно. С точки зрения социального происхождения и круга, Радищева можно назвать первым русским дворянским револю­ционером. Нужно, однако, иметь в виду, что его разрыв со своим соб­ственным классом был настолько глубоким (гораздо более глубоким, чем в случае декабристов, классических представителей дворянского революционаризма), что, говоря о Радищеве, следует вообще отка­заться от слова «помещик» и назвать его просто первым русским ре­волюционным интеллигентом. Радищев - замечательный пример опи­санного Герценым процесса, в результате которого «универсальное образование» отрывало мыслящих русских людей от их «безнрав­ственной почвы» и превращало их в оппонентов официальной Рос­сии¹. В некоторых отношениях идеи Радищева предвосхитили взгля­ды радикальных демократов 1860-х годов.

Трагедия Радищева состояла в том, что он действовал в одиночку. В его время феодальная система в России была еще очень прочной, и обстоятельства не благоприятствовали возникновению организо­ванного радикального движения. Якобинский террор и имперские ам­биции Наполеона разочаровали его первоначальные надежды на Французскую революцию. Отсюда понятно, что, вернувшись из из­гнания после того как Павла сменил на престоле Александр I, воспи­танный на идеях французского Просвещения, Радищев был готов сно­ва довериться просвещенной монархии. В прекрасном стихотворении «Семнадцатое столетие» он сравнивает минувший век с бурной рекой: «Счастие и добродетель и вольность пожрал омут ярый». Два русских правителя восемнадцатого столетия - Петр и Екатерина - подобны двум несокрушимым скалам среди кровавых вод, и они уже прозревают бу­дущее солнце. Но этот оптимизм Радищева покоился на очень хрупких

См.: Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. М., 1954-1965. Т. 12. С. 155.

Анджей Еалицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

основаниях. Не желая вновь пережить разочарования, он покончил с со­бой через год после своего возвращения в Санкт-Петербург.

ТРАКТАТ О БЕССМЕРТИИ

Трактат «О человеке, его смерти и бессмертии» стоит особняком в творчестве Радищева. Это произведение, написанное в Сибири, несо­мненно, представляет собой высшее достижение русской просвети­тельской мысли в сфере чисто философского умозрения. В качестве вывода в нем утверждается, что человеческая душа бессмертна, и что, поскольку целью души является самосовершенствование, она будет продолжать совершенствовать себя даже после смерти тела.

Радищев приходит к этому выводу посредством очень сложной аргу­ментации. Пушкин справедливо заметил: «Радищев, хотя и вооружается противу материализма, но в нем все еще виден ученик Гельвеция. Он охотнее излагает, нежели опровергает доводы чистого афеизма».

Трактат «О человеке...» состоит из четырех частей. В первых двух частях автор, следуя в основном за Гольбахом, выдвигает аргументы против бессмертия. В своей онтологии Радищев делает исходным пунктом основной тезис материализма, который он формулирует сле­дующим образом: «Следует, что бытие вещей не зависимо от силы познания о них и существует по себе»². В своей теории познания он занимает позицию сенсуализма, в соответствии с которой в уме нет ничего, чего первоначально не было бы в чувствах. Исходя из этих предпосылок, Радищев показывает, что человек - существо смертное.

Но в третьей части своего трактата Радищев пытается опроверг­нуть этот вывод, не оставляя, однако, его онтологических и эпистемо­логических предпосылок. Он разводит понятия «душа» и «тело», опи­раясь на тезис гилозоизма, в соответствии с которым любая частица материи в большей или меньшей степени одушевлена. С этой точки зрения в природе ничего не гибнет, а просто все распадается на мел­кие частицы. Физические останки человека после его смерти смеши­ваются с материей, в то время как его духовный элемент смешивается с космическим духом, одушевляющим природу. Это нельзя назвать индивидуальным бессмертием; индивидуальная душа человека явля­ется смертной, и только дух - духовный элемент в его космическом воплощении - имеет жизнь вечную.

Однако такой вывод не удовлетворяет Радищева, которому понятна страстная потребность человека в личном бессмертии. Для того чтобы

¹ Из статьи Пушкина «Александр Радищев». Может быть, точнее будет сказать, что аргументы Радищева в пользу атеизма вышли у него более убеди­тельными, чем он сам желал.

² Радищев А.Н. Избранные сочинения. М., 1949. С. 423.