Антропологический материализм Чернышевского

Биографическая справка

Ключевой фигурой шестидесятых годов был, несомненно, Нико­лай Чернышевский (1828-1889)². Сын священника церкви святого Сергия из города Саратова, он тоже должен был стать священником, однако, закончив семинарию, Чернышевский, вместо того чтобы про­должать изучение богословия, поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. В университете он сразу погрузился в изучение запрещенных книг, которых нельзя было достать в публичных библиотеках. Во время революций 1848 г. Чер­нышевский с увлечением читал французские и немецкие газеты, что-

' Цит. по: В.И. Ленин и русская общественно-политическая мысль XIX -начала XX века. Л., 1969. С. 42.

² О нем недавно появились три книги на английском языке: Randall F.B. N.G. Chernyshevskii. New York, 1967; Woehii'm W.F. Chernyshevskii: The Man and the Journalist. Cambridge, Mass., 1971; Pereira N.G. The Thought and Teachings of N.G. Cernyshevskii. The Hague, 1975.

бы быть в курсе самых последних событий. Александр Ханыков (один из петрашевцев) познакомил его с Фурье и с утопическим социализ­мом. С характерной для него основательностью Чернышевский взялся за изучение главных трудов Фурье и Сен-Симона, Кабэ, Леру, Конси-дерана, Прудона и Блана. Его представления о литературе и искусстве сложились под заметным влиянием Белинского. Другое определяю­щее влияние оказали на молодого Чернышевского дискуссии, проис­ходившие в доме Иринарха Введенского, преподавателя русской ли­тературы в Артиллерийском училище. Введенский в свое время дру­жил с Петрашевским и представлял, таким образом, еще одно связующее звено между Чернышевским и кружком Петрашевского.

Сначала Чернышевский пытался примирить идеи социалистов и коммунистов, радикальных республиканцев и монтаньяров с христи­анской верой; например, 1848 г. он молился за души революционеров, которые были осуждены на смерть после поражения революции. Позднее, под влиянием сенсимонистов и Пьера Леру, он пытается со­единить утопический социализм с идеей «нового христианства» -«нового мессии, новой религии и нового мира». Еще позднее он вновь был охвачен сомнениями, и в дневнике записал, что методы Христа, «возможно, не были верными», а было бы больше пользы, если бы Христос изобрел самоуправляющийся механизм, своего рода perpetu-ит mobile, который освободил бы человечество от тягот и забот, свя­занных с добыванием хлеба насущного¹. Подобные мысли дают осно­вания полагать, что христианство молодого Чернышевского возникло не из какого-то трансцендентального опыта, но из страстной веры в Царство Божие на земле. Эта вера быстро подверглась процессу секу­ляризации: после того как, вслед за Фейербахом, с необходимостью был сделан вывод, что тайна теологии - антропология, легко было сделать следующий шаг, истолковав Царство Божие на земле в каче­стве царства эмансипированных людей, которые сами всецело опре­деляют свою судьбу.

Закончив университет в 1851 г., Чернышевский получил место учителя литературы в Саратовском лицее. Он был талантливым учи­телем и вскоре приобрел популярность среди студентов. Однако его радикальные взгляды создавали ему трудности, и уже через два года, в 1853 г., он уехал из родного Саратова в Санкт-Петербург. В Петер­бурге он начал писать магистерскую диссертацию под заглавием «Эс­тетические отношения искусства к действительности»². Он также начал печатать научные и литературно-критические статьи, и в 1855 г.

См.: дневник Чернышевского за 1848-1850 годы.

² В дореволюционной России степень магистра давала право занять долж­ность профессора.

Анджей Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

вошел в редколлегию издаваемого Некрасовым журнала «Современ­ник». После смерти Белинского «Современник» попал под влияние группы либеральных критиков, склонявшихся к отвлеченной от дей­ствительности эстетике (А.В. Дружинин, П.В. Анненков и В.П. Бот­кин), в силу чего «Современник» уже не представлял однородную и отчетливую идеологическую позицию. После того как в редколлегию журнала вошел Чернышевский, «Современник» вновь сделался бое­вым органом, отстаивавшим идеологию критического реализма.

Большинство своих литературно-критических работ Чернышев­ский написал между 1854-м и 1857 г. Осенью 1857 г. он передал руко­водство литературной секцией «Современника» своему молодому со­труднику Николаю Добролюбову для того, чтобы посвятить себя ис­тории, философии и политической экономии. В статьях, написанных в последующие годы, Чернышевский выдвинул основные принципы нового революционного радикализма, который полностью расходился с мировоззрением русских либералов и симпатизировавшей им части дворянства. В работе «Антропологический принцип в философии» (1860) Чернышевский выразил свои взгляды на философию и этику; в «Капитале и труде» (1859), «Заметках об обоснованиях политиче­ской экономии» (I860)¹ и в других экономических статьях он подверг критическому анализу экономический либерализм с точки зрения по­литической экономии и «трудящихся масс»». Во многих статьях, осо­бенно в «Критике философских предубеждений против общинного землевладения» (1858), он отстаивал крестьянскую общину от крити­ки сторонников капиталистического развития. Особый интерес пред­ставляет ряд статей Чернышевского, посвященных революциям во Франции («Каваньяк», «Борьба партий во Франции при Людовике XVIII и Карле X», «Июльская монархия» и др.). В своем творчестве этого времени Чернышевский подчеркивал колебания и трусость ли­беральных политиков и резко критиковал полумеры, которые они предлагали; он также противопоставлял программе либералов, в ко­торой основное внимание уделялось вопросу политических свобод (что, полагал он, благоприятствует в основном экономически процве­тающим слоям общества), программу радикалов, которые во главу угла ставили состояние народа. Следует отметить, что мировоззрение целого поколения русских революционеров сформировалось под воз­действием этих статей.

По мере того как революционные настроения в России набирали силу, возрастала и роль Чернышевского как идейного вождя ради­кального лагеря. Его дом был местом встречи революционеров-активистов (среди них Н. Шелгунов, М. Михайлов, Н. Утин и братья

¹ Эту работу высоко ценил Маркс.

ГЛАВА 11. Николай Чернышевский и «просветители»...

Серно-Соловьевичи), а студенты приходили к нему для обсуждения политических выступлений. Как вспоминал позднее М. Слепцов, Чернышевский проявлял большой интерес к работе революционно­го общества «Земля и воля», которому помогал своими советами. Под его влиянием находилось даже общество польских офицеров, ос­нованное Зигмунтом Сераковским, близким другом Чернышевского (одним из членов этого общества был Ярослав Домбровский, который погибнет героической смертью, возглавляя вооруженные силы Па­рижской коммуны).

Чернышевский был отлично знаком с конспиративными методами борьбы и мастерски умел скрывать следы. Этим можно объяснить, что мы так ничего и не знаем о его связях с революционными органи­зациями; нет никаких свидетельств того, что он был членом группы «Земля и воля». Но мы знаем, что он был автором прокламации «Бар­ским крестьянам от их доброжелателей поклон», в которой разъясня­лись недостатки указа об освобождении крестьян¹. Вероятно и то, что он был главным вдохновителем тайного периодического издания «Великорос» (1861), призывавшего образованные классы общества взять в свои руки дело политической реформы.

Царские власти давно уже хотели избавиться от Чернышевского, как от бельма на глазу, и с удовольствие воспользовались подходя­щим предлогом: было перехвачено письмо от Герцена, в котором яко­бы содержались доказательства контактов Чернышевского с русскими эмигрантскими кругами в Лондоне. В июле 1862 г. Чернышевский был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Однако никаких инкриминирующих бумаг при аресте найдено не было, и на­дежды на то, что тюрьма сломит Чернышевского, не оправдались. По­этому обвинению пришлось построить дело на косвенных свидетель­ствах и выдуманных документах и показаниях. Следствие тянулось почти два года, прежде чем Чернышевского приговорили к четырна­дцати годам исправительных работ и пожизненной ссылке в Сибирь, несмотря на отсутствие достаточного количества свидетельств. Импе­ратор утвердил этот приговор, но сократил срок исправительных ра­бот до семи лет.

Находясь в тюрьме, Чернышевский написал свой знаменитый ро­ман «Что делать?». В нем изображен идеализированный портрет по-

По неустановленным причинам эта прокламация, написанная накануне опубликования царского указа, не была напечатана. Возможно, крестьянское восстание в Бездне убедило Чернышевского в том, что бывшие крепостные сами поняли, что у них обманом отобрали часть их земли, а может быть, он почув­ствовал, что в отсутствие организованного революционного движения проклама­ция только развяжет стихийные возмущения, направленные против всей образо­ванной элиты, а не только против одного лишь класса землевладельцев.

Анджей Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

коления «новых людей» - радикалов шестидесятых годов, представи­телей новой морали, так же как и нового рационалистического и ма­териалистического мировоззрения. Герои романа - Лопухов, Кирса­нов и Вера Павловна - стоят выше общественных условностей и ру­ководствуются не иррациональными верованиями, а разумно понятой собственной выгодой, «разумным эгоизмом» - отождествлением сво­их собственных интересов с интересами и благом общества в целом. Отдельный раздел романа посвящен необычной фигуре революцио­нера Рахметова - «высшей натуре», чья преданность общему благу еще больше, чем у других героев Чернышевского. Несмотря на то что Рахметов - отпрыск богатой аристократии, он хорошо представляет себе удел простого народа, пешком обошел всю Россию, работал на лесоповале, на каменоломне, тянул с бурлаками по берегу речные су­да. Он - один из избранных, «соль земли»: ради тренировки воли и невосприимчивости к боли этот совершенный рыцарь революции даже спит на ложе из гвоздей.

Благодаря странной невнимательности цензора роман «Что де­лать?» получил разрешение печататься в «Современнике» по частям, из номера в номер. Власти поняли свою ошибку слишком поздно. Цензор, пропустивший роман в печать, был смещен, а новые изда­ния - запрещены, но эти меры оказались недостаточными для того, чтобы остановить влияние романа. Номера «Современника», в кото­рых печатался «Что делать?», сохранялись так, как хранят семейные реликвии. Для многих представителей молодого поколения этот ро­ман стал настоящей энциклопедией жизни и познания. Жена Ленина Надежда Крупская рассказывает в своих воспоминаниях, что ее муж помнил «Что делать?» вплоть до мельчайших деталей. Плеханов не преувеличивал, когда заявлял: «С тех пор как завелись типографские станки в России и вплоть до нашего времени, ни одно печатное про­изведение не имело в России такого успеха, как "Что делать?" Чер­нышевского»¹.

Первые годы ссылки Чернышевский провел вблизи китайской границы. Получив медицинское свидетельство, освобождавшее его от работы в рудниках, он посвятил себя писательству и научным иссле­дованиям. Автобиографический роман «Пролог», написанный в те годы, дает интересное освещение русской истории в революционные шестидесятые годы. Отбыв первые семь лет приговора, он пережил горькое разочарование, когда оказалось, что место, где ему предстоя­ло провести остаток дней, — уединенное иркутское поселение, забро­шенное в тайге в Восточной Сибири. Он стойко перенес это новое

¹ Плеханов Г.В. Избранные философские произведения. М., 1956-1958. Т. 4. С. 160.

ГЛАВА 11. Николай Чернышевский и «просветители»...

разочарование, а три года спустя решительно отказался подать про­шение о пересмотре своего приговора.

Одной из причин ссылки Чернышевского в такое отдаленное ме­сто был страх властей, что ему помогут совершить побег, — в револю­ционных кругах часто обсуждали такую возможность. Первую по­пытку освободить Чернышевского сделал ссыльный революционер Герман Лопатин, друг Маркса¹. Другая попытка, столь же безуспеш­ная, была предпринята в 1875 г. революционером-народником Иппо­литом Мышкиным. Положение Чернышевского оставалось беспер­спективным вплоть до 1880-х гг. В 1883 г. ему было разрешено посе­литься в Астрахани вместе с семьей, а в 1889 г., незадолго до смерти, ему позволили возвратиться в родной Саратов.

Эстетика

Магистерская диссертация Чернышевского «Эстетические отно­шения искусства к действительности» содержит первый зрелый набросок его мировоззрения. Высшим философским авторитетом в глазах Чернышевского был Людвиг Фейербах. Из-за цензуры он по­началу не мог сослаться на Фейербаха; но он сделал это после воз­вращения из ссылки в предисловии к третьему изданию диссертации, подготовленному к печати в 1888 г.² В этом предисловии Чернышев­ский писал: «Автор не имел ни малейших притязаний сказать что-нибудь новое, принадлежащее лично ему. Он желал только быть ис­толкователем идей Фейербаха в применении к эстетике».

Отказываясь от притязания на оригинальность, Чернышевский проявил, конечно, чрезмерную скромность. Начать с того, что его диссертация по эстетике не целиком вышла из фейербаховской фило­софии; больше того: Фейербах фактически не писал об эстетике, так что применение его идей к эстетической проблематике само по себе было чем-то новым и оригинальным.

Вслед за Плехановым большинство писавших о Чернышевском исследователей полагало, что влияние Фейербаха особенно заметно

Лопатин решил попытаться помочь Чернышевскому бежать из ссылки под влиянием бесед с Марксом, который часто говорил, что «из всех современных экономистов Чернышевский представляет действительно оригинального мыс­лителя, между тем как остальные суть только простые компиляторы». (Лопа­тин Г.А. Автобиография. Петроград, 1922. С. 71.)

Как раз упоминание Фейербаха помешало этому изданию получить разре­шение цензора.

³ Чернышевский Н.Г. Избранные философские сочинения. М.: ОГИЗ, 1938. С. 412. -Прим. ред.

Анджей Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

в главном тезисе диссертации, что цель его эстетики — «защита дей­ствительности от фантазий». Эта точка зрения верна лишь отчасти: материалистическое положение о приоритете действительности перед искусством не заключает в себе ничего специфически фейербаховско-го. То, что было оригинальным в философии Фейербаха - и в эстетике Чернышевского, - заключалось в другом, а именно в слиянии матери­ализма и антропоцентризма.

«Антропоцентрическая» тема в мышлении Чернышевского наибо­лее отчетливо проявляется в его теории прекрасного. Красота, утвер­ждал он, - нечто объективное, и скорее содержание, чем форма. Ге­гель понял это, определив прекрасное как проявление абсолютного духа. Но гегелевская концепция Абсолютного была свергнута с пье­дестала Фейербахом, который показал, что человек сам - абсолютная ценность. Из этого основоположения Фейербах сделал вывод, что для человека высшее добро, высшее бытие - это сама жизнь: «Только по­тому делает человек богом или божественным существом то, от чего зависит его жизнь, что для него его жизнь есть божественное суще­ство, божественное благо или предмет»'. Совершенно очевидно, что эти идеи Фейербаха положены Чернышевским в основание его опре­деления прекрасного. Согласно этому определению, «прекрасное есть жизнь»; «прекрасно то существо, в котором мы видим жизнь такою, какова должна быть она по нашим понятиям; прекрасен тот предмет, который выказывает в себе жизнь или напоминает нам о жизни».²

Сразу же после этой дефиниции прекрасного в целом Чернышев­ский предпринимает детальный анализ аристократического и кре­стьянского идеалов женской красоты. Человек из народа, отмечал он, считает красотой все, что имеет признаки крепкого здоровья и гармо­нического физического развития; с другой стороны, аристократиче­ская красота не может не быть бледной, слабой и болезненной - все признаки досужей, бездеятельной жизни и, в сущности, неспособно­сти к труду. Этот аргумент уже выходит за пределы «антропологиз­ма» Фейербаха и обнаруживает понимание взаимосвязей между эсте­тическим воображением и детерминирующими его общественными условиями жизни. Тем не менее, Чернышевский продолжает настаи­вать на том, что только один эстетический идеал можно считать «ис­тинным» и «естественным». Аристократические идеалы - «признак искусственной испорченности вкуса», искусственный результат ис­кусственной жизни; только идеал людей, живущих в «нормальных»

¹ Фейербах Л. Лекции о сущности религии // Он же. Избранные философские произведения. М.: ГИХЛ, 1955. С. 549.

² Чернышевский Н.Г. Эстетические отношения искусства к действительно­сти // Он же. Избранные философские сочинения. Цит. изд. С. 287.

ГЛАВА 11. Николай Чернышевский и «просветители»...

условиях (т.е. живущих трудовой жизнью и в контакте с природой), гармонирует с истинной природой человека. Этот переход от истори­ческого релятивизма к нормативной эстетике, разумеется, важен для Чернышевского, поскольку позволяет оправдать эстетические идеалы трудящихся и требование возможно более широкой демократизации искусства.

Понятие «жизнь» в диссертации Чернышевского тоже имеет два различных значения. В первом, узком значении слово «жизнь» озна­чает изобилие и богатство жизненных сил. Важнее, однако, второе значение слова, охватывающее еще и нравственную сферу. Черны­шевский пишет: «истинная жизнь - жизнь ума и сердца»'; следова­тельно, высший идеал прекрасного - это человеческое существо в полном развитии своих способностей. Такое определение прекрасного сближает Чернышевского с великой гуманистической традицией в Германии, представителями которой были Гёте, Шиллер и Гегель. Правда, Чернышевский отвергает тезис Гегеля и Фишера о том, что прекрасное в искусстве выше прекрасного в природе; но он соглаша­ется с ними в том, что прекрасное в природе имеет значение лишь по­стольку, поскольку красота соотносится с человеком «О, как хороша была бы гегелевская эстетика, если бы эта мысль, прекрасно развитая в ней, была поставлена основною мыслью вместо фантастического отыскивания полноты проявляемой идеи!»².

Восстановление материи в своих правах, которое в эстетике Чер­нышевского принимает форму реабилитации прекрасного в природе, соединяется у него с типично фейербаховским оправданием индиви­дуального человека. С гегельянской точки зрения, по-настоящему ре­альной действительностью обладают только идеи; отдельные люди, взятые в изоляции от «общего» («идеи» или «духа»), - это чистая аб­стракция. Наоборот, с точки зрения Фейербаха, реальны именно ин­дивиды, а всеобщее - это абстракция. Чернышевский, полностью со­гласный с Фейербахом, сделал попытку продемонстрировать в своей диссертации, что «для человека общее только бледный и мертвый экстракт из индивидуального»³. В приложении к эстетике это убежде­ние неизбежно ведет к отрицанию генерализующей функции искус­ства, к представлению, что «всеобщие типы», создаваемые, как при­нято думать, литературой, - только копии индивидуально-челове­ческих типов и что в реальной жизни мы встречаем типичных героев, которые гораздо ближе к подлинной действительности и более при­влекательны, чем «обобщения», создаваемые литературой и искус-

¹ Там же. С.288. ¹ Там же. С. 290. ¹ Там же. С. 348.

Анджей Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

ством. С этой точки зрения искусство может быть только суррогатом действительности. Как справедливо было отмечено, то была «реакция против гегелевского "общего" во имя индивидуального, доходящая до метафизического противопоставления того и другого как абстрактно­го и реального», - противопоставления, типичного для фейербахов-ского материализма.

Поэтому диссертацию Чернышевского нужно рассматривать в ка­честве страстной защиты индивидуальности конкретного челове­ческого существа, проигнорированного философами-идеалистами, которые трактовали человека всего лишь как орудие Абсолюта. За­блуждение Чернышевского - в чрезмерном упрощении и абстрактном рационализме. Чернышевский не сумел разглядеть диалектическую взаимосвязь между искусством и действительностью и, подобно Фей­ербаху, трактовал постижение действительности как механический акт, едва ли не схожий с пассивным отражением внешних объектов в зеркале. В результате возникла теория, которая больше соответство­вала натуралистической, чем реалистической концепции искусства. Эта теория шла вразрез с критическим восприятием самого Черны­шевского и вступала в явный конфликт с теми взглядами на роль и значение искусства, которые он сам же выдвигает на других стра­ницах своей диссертации. Функция искусства, пишет Чернышевский, не только в том, чтобы воспроизводить действительность, но также и в том, чтобы объяснять и оценивать ее, - «выносить суждение» о явлениях реальной жизни, воссоздаваемых искусством. В свете это­го определения искусство - не суррогат, ибо суррогат из жизненных явлений ничего не прибавляет к нашим знаниям о реальной действи­тельности, как не помогает нам такой суррогат и выносить суждение о действительности.

Когда Писарев говорил, что основной тезис диссертации Черны­шевского выражает идею «разрушения эстетики», то этим своим утверждением он выказал полное непонимание основной мысли дис­сертации. Основная мысль Чернышевского направлена не против эстетики как таковой, а против эстетизма. Поскольку духовная и ма­териальная природа человека едина, полагает он, то чисто духовная деятельность, возникающая исключительно из стремления к прекрас­ному, невозможна. Влечение к красоте - незаинтересованное влече­ние. Но оно никогда не возникает в изоляции от других человеческих влечений или потребностей; поэтому область искусства нельзя сво­дить к гораздо более узкой сфере эстетически прекрасного. Черны­шевский не желает умалить роль искусства; как раз наоборот, он счи-

Лаврецкии А. Белинский, Чернышевский, Добролюбов в борьбе за реализм М, 1941. С. 221.

ГЛАВА 11. Николай Чернышевский и «просветители»

тает «искусство для искусства» опасной теорией именно потому, что она-то и ведет к вытеснению искусства на периферию человеческой жизни и утрате им сколько-нибудь серьезного значения. Художник, который творит исключительно ради красоты, был бы несовершен­ным и, по сути дела, искалеченным человеком.

С самого начала эстетические взгляды Чернышевского пострадали от односторонних интерпретаций и недоразумений. Против Черны­шевского выступили не только критики, защищавшие неангажиро­ванное «чистое искусство» (Дружинин, Анненков, Боткин), но и ве­ликие русские романисты. Тургенев, например, которого особенно задевали взгляды Чернышевского на искусство, назвал «Эстетические отношения искусства к действительности» «мертворожденным про­дуктом слепой злобы и глупости». И все же, несмотря на множество враждебных критиков и зачастую сторонников по недоразумению (таких, как Писарев), эстетические идеи Чернышевского оказали зна­чительное влияние на русскую литературу и искусство. Основные по­ложения «Эстетических отношений...» были приняты в качестве ос­новополагающих установок прогрессивной русской критикой, и писа­тели-радикалы, как и писатели-народники (Некрасов, Салтыков-Щед­рин, Глеб Успенский и Владимир Короленко), старались применить идеи Чернышевского к своему собственному творчеству. Илья Репин писал в своих воспоминания, что молодые художники тоже читали Чернышевского с большим интересом. Одним из ведущих пропаган­дистов эстетики Чернышевского был Владимир Стасов - главный русский теоретик реализма в изобразительном искусстве.

Антропологический принцип

Название основного философского труда Чернышевского - «Ан­тропологический принцип в философии» (I860) - дань уважения «ан­тропологизму» Фейербаха. Для Чернышевского «антропологический принцип» предоставил теоретическое основание для его концепции человека как интегральной целостности, для отмены вечного дуализ­ма тела и души. Чернышевский формулировал свои идеи следующим образом: «... "что это за вещь антропологический принцип в нрав­ственных науках"? <...> принцип этот состоит в том, что на человека надобно смотреть как на одно существо, имеющее только одну нату­ру, чтобы не разрезывать человеческую жизнь на разные половины, принадлежащие разным натурам, чтобы рассматривать каждую сто­рону деятельности человека как деятельность или всего его организма от головы до ног включительно, или, если она оказывается специаль­ным отправлением какого-нибудь особенного органа в человеческом

Аиджеи Валгщкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

организме, то рассматривать этот орган в его натуральной связи со всем организмом»¹.

Интересным дополнением к «Антропологическому принципу» яв­ляется статья «Характер человеческого знания», написанная после возвращения Чернышевского из Сибири. В этой статье он выдвинул эпистемологическую теорию, в основе которой - представление о том, что человеческий организм заключает в себе и познающего, и предмет познания; тем самым эта теория утверждала нераздель­ность материи и сознания. Для человека, утверждает в своей статье Чернышевский, «архимедов принцип», на котором основывается все, -это не «Я мыслю», а «Я существую»; поскольку наше знание о нашем собственном существовании является непосредственным и не подда­ется сомнению, то наше познание материального мира, частицей ко­торого мы сами же и являемся, - в такой же мере надежно.

Чернышевский не сделал из этой своей теории единства человече­ской природы вывода, что все человеческие особенности можно объ­яснить в понятиях физиологических свойств. Психологию не больше можно объяснить в понятиях физиологии, заявляет Чернышевский, чем физиологию - в понятиях химии, или химию - в понятиях физи­ки, потому что во всех этих случаях количественные различия стано­вятся различиями качественными. Важно, подчеркивает Чернышев­ский, не допустить, чтобы человек «раскалывался», и помешать тому, чтобы какая-то одна из его функций («дух» или «природа») не обосо­билась и не превратилась в абсолютную. Человек - нераздельное су­щество, и только в качестве такого единства он представляет абсо­лютную ценность для других людей.

Именно эти аргументы подводили фундамент под этическую тео­рию «разумного эгоизма» Чернышевского. Теория эта основывалась на предпосылке, что руководящим принципом человеческого поведе­ния - как бы этот принцип ни интерпретировался - является эгоизм. В сфере общественных норм теория Чернышевского отдает предпо­чтение утилитаризму, рационализму и эгалитаризму. Постулатом тео­рии разумного эгоизма было утверждение, что критерий, в соответ­ствии с которым нужно оценивать человеческие поступки, - это та польза, которую они приносят; добро имеет ценность не само по себе, но только в качестве прочной, постоянной пользы - «очень полезной пользы». Эгоизм может быть разумным и не разумным, многочислен­ные случаи бескорыстия и самопожертвования - это на самом деле то или иное выражение разумного понимания эгоизма: «<...> дока­зывать, что геройский поступок был вместе умным поступком, что благородное дело не было безрассудным делом, вовсе еще не значит,

Чернышевский Н.Г. Избранные философские сочинения. Цит. изд. С. 115.

ГЛАВА 11. Николай Чернышевский и «просветители»... 213

по нашему мнению, отнимать цену у геройства и благородства». Ра­зумный эгоист признает за другими людьми право быть эгоистами постольку, поскольку он признает, что все люди равны; в спорных вопросах, когда нет согласия, он руководствуется принципом наибольшего добра для наибольшего числа людей: <...> общечело­веческий интерес стоит выше выгод отдельной нации, общий инте­рес целой нации стоит выше выгод отдельного сословия, интерес многочисленного сословия выше выгод малочисленного». Эгоизм, который по настоящему разумен, заставляет людей понять, что у них есть общие интересы и что они должны помогать друг другу. Это и имел в виду Фейербах, когда он писал: «Быть индивидуумом, правда, значит быть "эгоистом", но это значит вместе с тем - быть, и притом неволей или волей, коммунистом». Чернышевский мог бы использовать это высказывание как эпиграф к своему роману «Что делать?» - истории «разумных эгоистов», которые верят в социали­стическую систему.

Уже из этого краткого обзора понятно, что «разумный эгоист» очень сильно отличается от того, что мы обычно понимаем под «эгоизмом». Чернышевский использует понятие «эгоизм» в контек­сте своей этической теории как некий вызов, обращенный к тем, кто во имя трансцендентных ценностей осуждает как «эгоизм» все по­пытки угнетенных улучшить свою долю; это выражение недоверия Чернышевского к идеологиям, призывавшим людей жертвовать со­бой ради якобы высших целей, то есть таких целей, которые будто бы выше самого человека, понятого как живая и конкретная челове­ческая личность.

Начиная еще с Просвещения, философы-материалисты - Гельве­ции и Гольдбах - считали разумный эгоизм логическим выводом из материализма. Чернышевский расширил теоретические принципы «разумного эгоизма», опираясь на критику Фейербахом таких идеали­стических абстракций, как сверхличный Разум или Дух. Фейербах утверждал, что всеобщее не имеет какого-то отдельного, независимо­го бытия; оно существует только как «предикат индивида». Этот ход мысли приводил к отрицанию органицистских и историцистских тео­рий, трактовавших общество в качестве сверхличного органического целого, подчиняющегося рациональным законам исторической не­обходимости. Чернышевский писал, что «общественная жизнь есть

¹ Там же. С. 106.

² Там же. С. 108.

³ См.: Фейербах Л. О «Сущности христианства» в связи с «Единственным и его достоянием» // Он же. Изб. филос. произведения: В 2 т. Т. II. М., 1955. С. 411.

Анджен Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...