Философские взгляды Бакунина

В период своего анархизма Бакунин считал себя последователь­ным материалистом, атеистом и позитивистом. Крупнейшими фило­софами своего времени он признавал Фейербаха, Конта, Прудона и Маркса. У Фейербаха он заимствовал представление о религиозном отчуждении - представление, что человек, творец Бога, сделался ра­бом своего собственного творения и что «когда небо стало богаче, земля стала беднее». Конта Бакунин хвалит за то, что тот вышел за пределы теологической и метафизической стадии мышления с помо­щью «позитивной науки», и за то, что философию Конт понимал как систематизацию данных, собранных отдельными науками. В своем анализе различия между позитивизмом и материализмом Бакунин называет Конта таким мыслителем, который, в противоположность Гегелю, «материализовал дух, показав, что единственное основание психических явлений - это материя»'. Прудон восхищал Бакунина не только как великий теоретик анархизма, но и как философ, который пытался выйти за пределы исторического идеализма. Но самый зна-

Какунин М.А. Избранные сочинения. С предисловием Джеймса Гильома. Петроград, 1919-1922. Т. 3. С. 149-154.

ГЛАВА 13. Анархизм

чительный вклад в этом отношении, как признавал Бакунин, внес Маркс, которым Бакунин восхищался как мыслителем даже тогда, когда находился с ним в самой жесткой конфронтации по политиче­ским вопросам. Прудон, говорит Бакунин, строил свою аргументацию на абстрактной идее закона и тем самым остался верен идеализму и метафизике; наоборот, Маркс научно доказал, что экономическая структура общества предшествует и определяет его правовую и поли­тическую структуру'. Бакунин считал Маркса крупнейшим экономи­стом своего времени и называл «Капитал» «потрясающим» произве­дением. Тем не менее, он обвинял автора «Капитала» в том, что тот сделал из собственного открытия фетиш, то есть в том, что Маркс по­ставил идеалы в зависимость от «экономических фактов», тем самым способствуя фаталистической интерпретации истории.

Бакунин, подобно Марксу и Энгельсу, считал, что основная про­блема философии - это спор между материалистами и идеалистами. Принимая материализм, Бакунин руководствовался не только теоре­тическими соображениями, но также - и даже прежде всего - нрав­ственными принципами. «Обожествляя человеческие вещи, - декла­рировал он, - идеалисты всегда приходят к торжеству грубого мате­риализма <...> защищая идеалистические доктрины, невольно оказы­ваешься увлеченным в стан угнетателей и эксплуататоров»". В прак­тических, повседневных делах, утверждал Бакунин, именно материа­лизм является подлинным идеализмом; так происходит потому, что всякое развитие содержит в себе самом отрицание отправного пункта своего же движения таким образом, что если исходная точка - мате­риальное, то отрицание будет идеальным. Следовательно, материа­лизм ведет к подлинному идеализму и постулирует полное и оконча­тельное освобождение общества, поднимая «красное знамя эконо­мического равенства и социальной справедливости»". Бакунин иллю­стрирует свою аргументацию, указывая на противоположность Ита­лии и Германии: Италия, по его мнению, страна материалистической цивилизации, а Германия - страна самого возвышенного идеализма. В Италии, писал Бакунин, можно дышать свободно, тогда как само имя Германии олицетворят «грубое и торжествующее холопство». Компенсируя недостаточность реальной жизни духовным бегством в сферу метафизических идей, немцы сделались самой худшей разно­видностью филистеров и холопов, послушными исполнителями са­мых антигуманных приказов правительства: «Можно даже сказать

'Цит. изд. Т. 1.С. 246-247.

² Там же. Т. 2. С. 179, 184.

³ Там же. С. 184.

⁴ Там же. С. 181.

Анджей Валщкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ...

вообще, что чем возвышеннее идеальный мир немца, тем уродливее и пошлее его жизнь и его действия в живой действительности».

Человек, полагал Бакунин, сам является продуктом природы и по­тому исходная точка развития человека - стадия животного. Первым шагом на пути эмансипации человека является мысль, акт абстрак­ции - пробуждение разума, которому человек обязан своей способно­стью достигать осознанного самоопределения, контролировать свои инстинктивные рефлексы, понимать взаимосвязь окружающих его объектов и преобразовывать свое окружение в соответствии со свои­ми потребностями². Первоначально, однако, человек мыслит обра­зами; поэтому он гипостазирует свои собственные абстракции и в процессе преодоления своей животности, становится рабом продуктов собственного воображения. Наивысшее и самое опасное из этих пер­сонифицированных абстракций - это Бог. Создание Бога было исто­рической необходимостью, но в то же время и ужасной ошибкой и несчастьем. Идея Бога - самая сильная форма отрицания свободы человека. Всякая религия - в особенности христианство - предпола­гает «принижение, порабощение и уничтожение человечества в поль­зу божественности»³; всякая религия жестока, она освящает принцип принесения жизни в жертву абстракциям и непрестанно требует кро­ви. Отсюда следует, что уничтожение Бога - необходимое условие человеческой свободы. Переворачивая известный афоризм Вольтера, Бакунин писал: «Если бы Бог действительно существовал, следовало бы уничтожить его»⁴.

Ясно, поэтому, что Бакунин призывал к отвержению Бога не толь­ко во имя науки, но также (и прежде всего) во имя свободы. Эта мысль хорошо сочеталась с его общим убеждением: для того чтобы достигнуть всеобщего освобождения, недостаточно полагаться на од­но лишь мышление: столь же важно восстание. По Бакунину, человек стал человеком в акте неподчинения Богу и познания добра и зла; по­этому образцом для человека должен быть Сатана - «вечный бунтов­щик, первый свободный мыслитель и эмансипатор миров»⁵. Вся чело­веческая история - триада из трех стадий: за первой стадией «живот­ности» следует стадия «мысли», а за нею третья стадия - «бунт». При синхроническом истолковании общества этим трем стадиям соответ­ствуют три сферы: экономика, наука и свобода.

Для Бакунина (как и для Фейербаха) прототипы всех форм идеа­лизма - религия и теология. Вот почему он настаивает на том, что по-

¹ Цит. изд. Т. 1. С. 231.

² Цит. изд. Т. 3. С. 170-171.

³ Цит. изд. Т. 2. С. 159.

⁴ Там же. С. 163.

⁵ Там же. С. 145.

ГЛАВА 13. Анархизм

беда материализма и позитивизма над системами философского идеа­лизма означает победу свободы. Материалистический или позити­вистский подход в науке (Бакунин не признавал особого различия между тем и другим) вырабатывает мировоззрение, «идущее есте­ственным от центра к периферии путем, снизу верх». То, что природа подчинена закону причинности, несовместимо со свободой постоль­ку, поскольку свобода противоположна внешнему принуждению. В отличие от внутренней необходимости законы, которым должен подчиниться человек как создание природы, - это законы его соб­ственного бытия, законы, восставать против которых было бы нелепо. Свободу следует противопоставлять не детерминизму, а насилию и различным формам отчуждения, таким как религия и государство. Нет ничего унизительного в зависимости от законов природы; это нельзя назвать рабством, поскольку «рабство предполагает налич­ность некоторого господина над нами, законодателя, стоящего вне того, кем он управляет»¹.

Хотя Бакунин подчеркивал важность науки как такой силы, кото­рая освобождает людей от теологии и всех внешних диктатов, он кри­тиковал науку за присущую ей тенденцию сводить бесконечное раз­нообразие жизни к некоторой упорядоченной модели. Он восстает против научных абстракций во имя особенного и личного - того, что имеет свой неповторимый вкус или аромат и что невозможно выра­зить в абстрактных понятиях или объяснить посредством теорий. Эта антиинтеллектуальная черта в мировоззрении Бакунина - связующее звено между его анархистской философией зрелой поры и романтиз­мом его юности; в то же время здесь можно видеть интересное пред­восхищение Бергсона и идеалистической «философии жизни»² (до­вольно неожиданная ассоциация, если вспомнить, что Бакунин считал себя материалистом и последователем позитивизма). Сущность жиз­ни, заявляет он, - это спонтанность, свободно проявляющаяся творче­ская способность, не поддающаяся рационализации. Наука «незыбле­ма, безлична, обща, отвлеченна, нечувствительна», но абстракции, как тому учит история, легко превращаются в вампиров, питающихся че­ловеческой кровью. Наука незаменима для человека, но если дать науке господствовать над людьми, - пусть даже и «позитивной науке», в которой не осталось следов идеализма, - то это имело бы роковые последствия. Люди с какой-нибудь доктриной, вроде теоло­гов, неспособны ни понять, ни сочувствовать конкретным индивиду-

Тамже. С. 164.

См.: Temkinowa H. Bakunin i antinomic wolnoSci [Бакунин и антиномии сво­боды]. Варшава, 1964. Р. 95-96.

³ Бакунин М.А. Цит. изд. Т. 2. С. 192-196.

Апджей Валицкий. ИСТОРИЯ РУССКОЙ МЫСЛИ..

альным существам; такие люди всегда готовы приспособить жизнь к теории, ставить опыты на теле общества - а этого надо избегать лю­бой ценой.

Эта аргументация полемически заострена против марксизма. Ба­кунин считал Маркса типичным мыслителем-доктринером, и самый термин «научный социализм», как ему казалось, обнаруживает тен­денцию дать науке власть над жизнью, подчинить «необразованные» массы безропотно служить «действительным или мнимым ученым» -вождям социал-демократической партии".

В начале XX века упрощенная, экстремистская версия такого взгляда на марксизм и социализм стала известной под названием «ма-хаевщины». Творцом этой антиинтеллигентской теории был польский революционер Ян Вацлав Махайский (1867-1926, псевдоним А. Воль­ский), бывший член Польской социалистической партии, друг извест­ного писателя Стефана Жиромского. Его главная работа под названи­ем «Умственный рабочий» (написанная в Сибири в 1898-1899 годах) интерпретировала социализм как замаскированную форму стремления интеллигентов к использованию рабочего движения для захвата вла­сти и установления общественного порядка, в котором полнота власти принадлежала бы «обладателям умственного капитала», организован­ным как новый правящий класс, безжалостно эксплуатирующий тру­дящиеся массы.