Культура как способ связи человека с природой и обществом

Хотя культура является уже три столетия предметом специального теоретического осмысления, единое понимание того, что она вообще собой представляет, не достигнуто и поныне. В конце прошлого века П. Милюков начинал свое исследование истории русской культуры с замечания, что одни ученые сводят культуру к духовной жизни человечества, противопоставляя ее материальной деятельности (ее стали называть цивилизацией, дабы отличить от духовной по ее сущности культуры), а другие включают в понятие культуры все формы деятельности людей, которые отличают их бытие от биологического существования животных. В середине нашего века американские ученые А. Кребер и К. Клакхон издали хрестоматию, собрав и сгруппировав в ней все определения культуры, предложенные в ходе развития мировой культурологической мысли, и оказалось, что таких дефиниций более 170 (!); с тех пор их число еще увеличилось в связи с формированием новых наук и появлением новых углов зрения на культуру.

Нет единства взглядов на сей предмет и в нашей отечественной философско-культурологической мысли, весьма активно обсуждающей эту проблему в последнюю четверть века. Не касаясь всех причин такого расхождения представлений теоретиков и историков, отмечу едва ли не главную — стремление решить данную задачу, рассматривая культуру, так сказать, «впритык», «крупным планом», а не как необходимый компонент общей системы бытия, закономерно возникший на определенной ступени развития, в процессе социо- и антропогенеза. Если же попытаться подойти к пониманию культуры именно с таких системных позиций (что я и сделал в книге «Философия культуры»), Можно получить о ней представление, вписывающееся в общую и Целостную философско-онтологическую концепцию и способное опосредовать более конкретные, частные ее интерпретации.

Мы видели, что в ходе социо- и антропогенеза сложилась уникальная бытийная ситуация — выход живого существа за

 

пределы действия законов природы, поскольку его поведение уже не детерминировалось врожденной программой действий. Необходимым оказался поэтому новый, внеприродный способ сохранения накапливаемого человечеством опыта и его передачи каждому входящему в мир индивиду и каждому поколению людей; эту задачу и решило «изобретение» культуры, которую сейчас часто называют «внегенетической памятью человечества», или «механизмом социального наследования», или «ненаследственной информацией».

Точнее все же было бы сказать, что назначение культуры двояко, двумерно: в одном измерении — в социальном пространстве — культура призвана непосредственно удовлетворять потребности людей, поскольку они выходят за пределы природных по своему происхождению и функциям витальных нужд, свойственных всем животным, тем более что эти потребности она же и формирует; в другом же измерении культура преодолевает власть времени над бытием человека, поскольку ее предметное бытие не исчезает в ходе удовлетворения потребностей каждого поколения, но сохраняется и передает из поколения в поколение опредмеченный в ней разносторонний жизненный опыт человечества. Тем самым культура, сохраняя природные, физико-химические и биологические качества человека, а в известных отношениях их оберегая, выправляя и укрепляя (задача, решаемая медициной), формирует в каждом индивиде, входящем в жизнь лишь как «кандидат в человека», по остроумному определению одного французского психолога, собственно человеческие качества, приобщает его к роду, очеловечивает его в буквальном смысле слова, подобно тому, как она это сделала в филогенезе с человеческим родом.

В этом смысле открытый физиологами закон: «Онтогенез повторяет филогенез», — т. е. структура процесса формирования индивида подобна ходу становления вида, к которому принадлежит индивид, — действует и на уровне культуры. Разумеется, его действие имеет здесь свои границы — в становлении человечества процессы антропогенеза, социогенеза и культурогенеза были тремя гранями единого исторического движения, которые можно различить лишь в теоретической абстракции, а в развитии ребенка специфична не только биологическая сторона этого процесса, но культурация явно опережает ход социализации и связана непосредственно с физическим развитием ребенка. Приобщение ребенка к культуре начинается с первых дней его жизни, социализация же может быть эффективной лишь с тех пор, как подросток обретает необходимые для осознания своих гражданских функций интеллектуальные способности; культурация охватывает духовный мир входящего в жизнь человека всесторонне, включая передачу ребенку разнообразной научной

 

информации и его обучение различным способам деятельности, тогда как социализация ограничена формированием системы ценностей и перспективных социальных целей, поскольку именно эти аспекты духовной жизни личности непосредственно затрагивают интересы общества, его устройства, его стабильности или его динамики; наконец, — и это особенно важно! — социализация включает молодого человека в систему общественных связей, которая сложилась и господствует в современном ему мире и окружает его, непреодолимо втягивая в свое магнитное поле, тогда как приобщение к культуре охватывает все исторически накопленное ею богатство, — индивид вбирает в себя, разумеется, в большем или меньшем объеме, духовное наследие древности: Библию, Коран и Веды, фольклор, искусство средних веков и Возрождения, философию XVIII и XIX столетий, причем наследие это впитывается им также, а подчас глубже и органичнее, чем произведения его современников...

Так творимая человеком культура становится в конечном счете силой, творящей его самого; так человек оказывается уже не двуликим биосоциальным Янусом, а трехмерной — биосоциокультурной — системой. Зафиксирую этот вывод, обращаясь к только что схематически представленной структуре бытия: