Экспериментальный анализ поведения

Обстоятельства подкрепления. Основная цель, которую Скиннер преследовал в своей научной работе, была сформулирована в его первой статье по психологии. Она возникла под влиянием успеха работ И. П. Павлова, посвященных условным рефлексам. В этой работе, озаглавленной «Концепции рефлекса», Скиннер писал: «Принимая во внимание, что отдельную часть поведения организма до сих порсчитали непредсказуемой (и, возможно, как следствие, определяемой нефизиче­скими факторами), исследователь ищет предшествующие изменения, с которыми эта деятельность коррелирует, и устанавливает условия корреляции» (Skinner, 1931/1972, р. 440). Целью психологии является анализ поведения путем локали­зации специфических детерминант специфического поведения и установление точной природы взаимоотношений между предшествующим воздействием и пос­ледующим поведением. Лучше всего это можно сделать с помощью эксперимента, поскольку только эксперимент может позволить систематически проконтролиро­вать все факторы, влияющие на поведение. Таким образом, Скиннер называл свою науку экспериментальным анализом поведения.

Поведение следует объяснять только в контексте всех воздействий, функцией которых оно является. Мы можем ссылаться на предшествующие влияния, воздей­ствующие на поведение, как на независимые переменные, а поведение, которое будет их функцией, можем назвать зависимой переменной. В таком случае орга­низм представляет собой локус переменных, т. е. область, в которой независимые переменные действуют совместно, порождая поведение. Не существует никакой психической активности, вторгающейся между независимыми и зависимыми пе--ременными, и, когда удастся понять независимые переменные, можно будет отка­заться от традиционных ссылок на психические сущности. Скиннер предполагал, что со временем удастся установить все физиологические механизмы, контроли­рующие поведение, но считал, что анализ поведения в терминах функциональных взаимоотношений между переменными абсолютно не зависит от физиологии. Функции сохранятся даже тогда, когда будут поняты лежащие в их основе физио­логические механизмы.

Таким образом, научное объяснение было для Скиннера аккуратным и точным описанием отношений наблюдаемых переменных. В психологии это переменные ок­ружающей среды и переменные поведения. Подобно тому как математика пытается изгнать «метафизические» ссылки на ненаблюдаемые причины из физики, Скиннер пытался изгнать «метафизические» ссылки на психические причины из психологии. В одной из ранних работ он подчеркивал описательную природу своих исследова­ний, которые первоначально называл описательным бихевиоризмом. Здесь мы можем отметить зеркальную противоположность психологии Скиннера и Э. Б. Тит-ченера. Титченер также шел по математическому пути, пытаясь установить корре­ляции переменных, анализируемых в рамках эксперимента, но хотел получить опи­сание сознания, а не поведения. Скиннер иногда допускал возможность подобного исследования, но отказался от него, как не имеющего отношения к изучению пове­дения, так же как Титченер отказался от изучения поведения, поскольку оно не име­ло отношения к психологии сознания.

Помимо того, что Титченер и Скиннер придерживались различных точек зре­ния на предмет исследований, они по-разному оценивали важность контроля. Скиннер был последователем Дж. Уотсона и хотел не просто описывать поведение, но и контролировать его. По мнению Скиннера, именно контроль был окончатель­ной проверкой научной адекватности определенных в процессе наблюдений функ­ций между предшествующими переменными и переменными поведения. Одного лишь предсказания недостаточно, поскольку предсказание может быть результа-том корреляции двух переменных, случайно зависящих от третьей, а не друг от друга. Например, размер пальца ноги ребенка и его вес коррелируют очень сильно: чем больше палец ноги, тем, по-видимому, тяжелее ребенок. Однако размер паль­ца не является причиной веса и наоборот, поскольку оба эти параметра зависят от физического роста, который вызывает изменения обеих переменных. По мнению Скиннера, сказать, что исследователь объяснил поведение можно только тогда, когда, помимо того, что он сможет предсказывать проявления поведения, исследо­ватель окажется в состоянии влиять на его проявления посредством манипуляций с независимыми переменными. Таким образом, адекватный экспериментальный анализ поведения подразумевает технологию поведения, с помощью которой мож­но заниматься инженерией поведения, приспосабливая его для определенных це­лей, например преподавания.

Экспериментальный анализ поведения, несомненно, представляет собой то на­правление психологии, которое ближе всего подошло к нормальной научной ис­следовательской программе. Начало ему положила первая книга Скиннера по пси­хологии «Поведение организмов» (1938). Эта книга содержит большую часть важных концепций по экспериментальному анализу поведения, и в 1977 г. Скин-нер писал, что «Поведение организмов» «давно устарело... но меня удивляет, что только незначительная часть этой книги ошибочна с современной точки зрения».

В «Поведении организмов» Скиннер различает два вида поведения, приобре­тенного в результате научения, каждый из которых изучали и ранее, но недоста­точно четко дифференцировали. Первую категорию Скиннер назвал респондент -ным поведением, она совпадала с научением, исследованным И. П. Павловым. Правильнее называть эту категорию рефлекторным поведением, поскольку ре-спондентное поведение — это поведение, вызванное определенным стимулом, не­важно, условным или безусловным. В общем смысле оно соответствует «неволь­ному» поведению, например ответной реакции слюноотделения, изученной Павло­вым. Вторую категорию Скиннер назвал оперантным поведением, или научением, которое в общих чертах соответствует «добровольному» поведению. Оперантное поведение нельзя вызвать, оно просто возникает время от времени. Но вероятность проявления оперантного поведения можно повысить, если за ним последует собы­тие, называемое положительным стимулом. Примером может служить проблем­ный ящик Торндайка: помещенная в него кошка проявляет целый спектр различ­ных форм поведения, одна из которых, например нажатие на рычаг, ведет к осво­бождению, являющемуся положительным стимулом. У кошки, снова помещенной в ящик, вероятность правильного ответа будет выше, чем ранее; оперантный ответ, нажатие на рычаг, усилился. Эти три вещи — обстановка, в которой проявляется поведение (проблемный ящик), ответ, получивший подкрепление (нажатие на рычаг), и положительный стимул (освобождение) — в совокупности определяют вероятность подкрепления. Экспериментальный анализ поведения состоит из систематического описания вероятности подкрепления.

Эту вероятность можно проанализировать, следуя дарвинистской традиции. Генерируемое поведение соответствует случайным вариациям видовых признаков. За одними оперантами следует подкрепление со стороны окружающей среды, за другими — не следует; первые усиливаются, а вторые исчезают. Давление со стороны окружающей среды отбирает благоприятные ответы посредством процесса оперантного научения, точно так же как успешные виды процветают, в то время как другие вымирают. Скиннер считал экспериментальный анализ поведения частью биологии, имеющей дело с объяснением поведения индивидов как продукта окру­жающей среды, возникающего в результате процесса, аналогичного тому, который порождает виды. Ни в одной из этих дисциплин нет места витализму, разуму или телеологии. Все поведение, как приобретенное, так и не приобретенное в резуль­тате научения, является продуктом истории подкреплений, полученных индиви­дом, или его генетического набора. Поведение никогда не является продуктом на­мерения или желания.

Определение операнта, данное Скиннером, и его контролирующие обстоятель­ства отличали исследователя от остальных бихевиористов в трех отношениях, зача­стую понимаемых неверно. Во-первых, оперантные ответы никогда нельзя вызвать. Допустим, мы обучаем крысу нажимать на рычаг в проблемном ящике Скиннера (или «экспериментальном пространстве», как называл его сам Скиннер), подкреп­ляя нажатие на рычаг только в том случае, если над рычагом зажигается определен­ный свет. Очень скоро крыса начнет нажимать на педаль, когда бы свет ни загорелся. Может показаться, что световой стимул вызывает ответ, но, согласно взглядам Скин­нера, это не так. Он просто задает ситуацию для подкрепления. Стимул позволяет организму отличить подкрепляющую ситуацию от неподкрепляющей и поэтому называется различительным стимулом. Он не подкрепляет нажатие на рычаг как безусловный стимул или как условный стимул, вызывающий слюноотделение у со­бак И. П. Павлова. Таким образом, Скиннер отрицал, что он сторонник 5-/?-психо-логии, поскольку эта формула подразумевает рефлексивное звено между ответом и некоторым стимулом, звено, существующее только для респондентов. Дж. Уотсон придерживался S-R-формулы, поскольку применял классическую парадигму выра­ботки условного рефлекса ко всему поведению. Дух радикального бихевиоризма был настолько уотсоновским, что многие критики ошибочно приписывали анализ пове­дения, проведенный Уотсоном, Скиннеру.

Скиннер не был сторонником 5-/?-психологии еще по одной причине. Он го­ворил, что на организм можно воздействовать, контролируя переменные, которые не обязательно считать стимулами. Наиболее очевидно это в случае с мотивация­ми. Последователи К. Л. Халла и 3. Фрейда рассматривали мотивацию как пробле­му удовлетворения стимула-побуждения: лишение пищи ведет к неприятным сти­мулам, связанным с чувством голода, и организм стремится ослабить их. Скиннер не видел никаких причин для стимулов-побуждений. Они представляют собой пример менталистского мышления, от которого можно отказаться, если непосред­ственно связать лишение пищи с изменениями в поведении. Лишение организма пищи представляет собой наблюдаемую процедуру, которая повлияет на поведение 'организма законным образом, и нет нужды говорить о побуждениях (драйвах) и свя­занных с ними стимулах. Измеряемую переменную, хотя и не рассматриваемую в терминах стимула, можно причинно связать с изменениями в наблюдаемом поведе­нии. С точки зрения Скиннера, организм — это локус переменных, потому незави­симо от того, являются ли переменные стимулами, которые осознаются организмом или не осознаются, это приводит к отказу от формулы S-R.

Третий важный аспект операнта касается определения. Поведение для Скин-нера было просто движением в пространстве, но он был достаточно осторожен, чтобы не определять операнты как простые движения. Прежде всего, оперант не является ответом; это класс ответов. Кошка в проблемном ящике может нажимать на рычаг выхода различными способами при разных попытках. Каждый из этих ответов отличен по своей форме, но все они — члены одного и того же операнта, поскольку каждый ответ контролируется одинаковыми вероятностями подкреп­ления. Неважно, боднет ли кошка рычаг головой или нажмет на него лапой — и то и другое является одним и тем же оперантом. Подобным же образом два идентич­ных движения могут быть примерами различных оперантов, если они контроли­руются различными обстоятельствами. Вы можете поднять руку, чтобы присягнуть в верности знамени, поклясться говорить правду в суде или помахать, приветствуя друга. В каждом из этих случаев движения одинаковы, но это — различные операнты, поскольку ситуация и подкрепление (обстоятельства подкрепления) различны. До­казано, что это особенно важно для объяснения вербального поведения. Бихевиори-сты более ранней эпохи, например К. Л. Халл, пытались дать определение ответа с помощью таких чисто физических терминов, как движение, и были подвергнуты критике за игнорирование смысла поведения. Утверждали, что слово — это боль­ше, чем сотрясание воздуха; оно имеет значение. Скиннер соглашался с этим, но поместил смысл в обстоятельства подкрепления, а не в разум говорящего.

Существуют важнейшие теоретические принципы, руководящие эксперимен­тальным анализом поведения. Когда Скиннер спрашивал, нужны ли вообще тео­рии научения, и давал отрицательный ответ, он вовсе не намеревался отказываться от всех теорий. Он отвергал теории, ссылающиеся на ненаблюдаемые гипотетичес­кие сущности, которые он считал вымыслом, будь они Эго, когнитивной картой или апперцепцией. Он принимал теорию в том смысле этого слова, которое при­давал ему Э. Мах, — как сумму способов, которыми могут коррелировать наблю­даемые переменные, но не более того. Однако, помимо этого, Скиннер руководство­вался и теоретическими предположениями на уровне дисциплинарной матрицы, и именно их мы с вами только что рассмотрели.

Оперантная методология. В «Поведении организмов» Скиннер дал определе­ние инновационной и радикальной методологии. Во-первых, он выбрал экспери­ментальную ситуацию, которая сохраняла подвижность поведения, отказываясь разделять ее на произвольные и искусственные «попытки». Организм помещают в некое пространство, и он получает вознаграждение за некоторое поведение, про­явленное в любой момент. Можно непосредственно наблюдать за постоянными изменениями поведения в течение некоторого времени, а не за его резкими изме­нения в момент каждой попытки. Во-вторых, экспериментатор пытается осуще­ствить максимальный контроль над окружающей средой этого организма, т. е. он может манипулировать независимыми переменными или сохранять их на посто­янном уровне и, таким образом, непосредственно наблюдать за тем, как они изме­няют поведение. В-третьих, для изучения выбирают простой, хотя в чем-то и ис­кусственный ответ. В собственной работе Скиннера это была либо крыса, нажима­ющая на рычаг, либо голубь, клюющий кнопку для получения пищи или воды. Выбор таких оперантов делает каждый ответ недвусмысленным и легко наблюдаемым; и несложно вести его количественный подсчет с помощью механизмов для получения кумулятивной записи ответов. Наконец, Скиннер определил уровень ответного реагирования как основной факт для анализа. Его очень легко предста­вить в количественной форме; он привлекает, поскольку является мерой вероят­ности ответа; и было обнаружено, что он варьирует согласно определенным законам в соответствии с изменениями независимых переменных. Такая простая эксперимен­тальная ситуация резко контрастирует с недостатком контроля, выявленным с по­мощью проблемных ящиков Торндайка или лабиринтов К. Л. Халла и Э. Ч. Толме-на. Эта ситуация может помочь исследователю дать точное определение пробле­мы, поскольку ставит организм в условия жесткого контроля. Ученому необходимо только провести предварительное исследование, чтобы выбрать переменные для манипуляций и пронаблюдать их воздействие на уровень реагирования. В этой ситуации существует минимальное количество двусмысленностей по поводу того, чем манипулировать или что измерять. Скиннер обеспечил хорошо сформулирован­ной моделью всех, кто занимается экспериментальным анализом поведения.

В методологии Скиннер также стоит особняком среди бихевиористов. Он пол­ностью избавился от статистики и плана эксперимента, диктуемого статистикой. Скиннер полагал, что статистика необходима лишь тем, кто делает логические за­ключения о внутреннем состоянии, исходя из поведения. Подобные исследовате­ли рассматривают фактически существующее поведение как косвенное измере­ние внутреннего состояния, загрязненного «шумом», и, таким образом, должны рас­смотреть много субъектов и статистически обработать данные, чтобы измерить это гипотетическое состояние. Скиннер изучал само поведение, поэтому никакого «шума» не могло быть. Все поведение подлежит объяснению; ничто не может быть отринуто как не относящееся к делу или как «случайная ошибка». Его эксперимен­тальная парадигма дает настолько чистые результаты и обеспечивает такой уро­вень контроля, что «шума» просто нет. В результате те, кто занимается экспери­ментальным анализом поведения, работают с малым количеством субъектов и не используют статистические методы. Статистика не нужна, поскольку на графиках поведения любой может увидеть, как по мере изменения переменных меняется уровень реагирования; никаких умозаключений делать не нужно.

Исследование, проведенное на базе таких предположений, обладало ясной нор­мальной научной формой. Скиннер утверждал, что работы его самого и его после­дователей не проверяли гипотез, а просто шаг за шагом распространяли экспери­ментальный анализ поведения на новые области. Для Т. Куна именно решение проблем, а не проверка гипотез было одной из отличительных черт нормальной науки, поскольку нормальные научные исследования скорее расширяют парадиг­му, а не проверяют ее. О привлекательности четко определенной нормальной на­уки свидетельствует тот факт, что экспериментальным анализом поведения за­нимаются так много ученых, что они сформировали свое собственное подразде­ление в АРА.

У Скиннера была своя собственная ясная картина парадигмы эксперименталь­ного анализа поведения. Комментируя обучение аспирантов, он отмечал, что его студенты должны быть невежественными в вопросах теории научения, когнитив­ной психологии, психологии ощущений или психических параметров. Любопытно, что именно такая образовательная программа была принята в Колумбийском университете после Второй мировой войны (D. L. Krantz, 1973).

Следует отметить, что практика уникальной нормальной науки в рамках психо­логии требует определенной платы. Экспериментальные аналитики создали свои собственные журналы, один в 1958 г. (Journal of Experimental Analysis of Behavior), и еще один — в 1967 г. (Journal of Applied Behavioral Analysis). Изучение цитирова­ния в статьях, публиковавшихся в первом из этих журналов с 1958 по 1969 гг., по­казало, что его авторы все чаше и чаще цитировали авторов этого же журнала и все реже и реже — каких-либо других; это указывает на возраставшую изоляцию экс­периментального анализа поведения от психологии в целом (D. L. Krantz, 1973). Еще явственнее эту изоляцию обозначило создание особого подразделения в АРА. Но Скиннер, подобно 3. Фрейду, хладнокровно смотрел на изоляцию, поскольку, как и Фрейд, был уверен, что только он находится на правильном пути к научной психологии, в то время как все остальные попали в ловушку донаучного прошлого.