Психологи среди социальных противоречий

Психология в американском социальном контексте. Как только психологи сопри­коснулись с проблемами американского общества, они, естественно, стали участво­вать в более широких социальных, политических и интеллектуальных спорах вне стен академии. Первым важным общественным вопросом, в обсуждение которого включилась психология, стала так называемая «угроза слабоумия»: убеждение многих американцев в том, что их коллективная интеллектуальность снижается. Публикация результатов огромного количества тестов, казалось, подтверждала это убеждение. Тревога относительно «слабоумия» разжигала интерес общественно­сти и политиков к евгенике и привела к первым попыткам строго контролировать иммиграцию в США. С развитием практической психологии увеличивалось ко­личество сфер жизни, которые психологи исследовали и на которые стремились воздействовать. Сильнее всего было влияние психологов, занимавшихся отбором в промышленности и проблемами семьи. В 1920-х гг. психология прочно вошла в американскую жизнь.

«Угроза слабоумия». Прогрессивисты, так же как и Э. Л. Торндайк (1920), по­лагали, что «через некоторое время массы будут управляться интеллектом». Но ре­зультаты армейских тестов альфа и бета, где уровню А соответствовали очень немно­гие и многие набирали D и Е, заставили предположить, что в США по-настоящему умных очень мало, но много умственно отсталых. В докладах Р. Йеркса о результа­тах армейских тестов указывалось, что средний психический возраст американцев составил 13,08 года. В работах Л. Термана по переводу и стандартизации теста Бине указывалось, что «нормальный» средний уровень интеллекта достигается к 16 го­дам. Генри Годдард ввел термин «слабоумный», под которым стали понимать тех, чей психический возраст был меньше 13 лет, поэтому почти половину белых при­зывников мужского пола (47*3 %) следовало признать слабоумными. Результаты для недавно прибывших в страну иммигрантов и американцев негритянского про­исхождения были еще хуже. Дети из иммигрантских семей, которые давно жили в США, достаточно хорошо проходили армейские тесты. Первыми шли призывни­ки английского происхождения, за ними следовали голландцы, датчане, шотландцы и немцы. Потомки недавних иммигрантов показывали плохие результаты. На ниж­ней границе шкалы интеллекта находились турки, греки, русские, итальянцы и по­ляки, а в самом низу — афроамериканцы, которые на армейском тестировании пока­зали психический возраст 10,41 года.

С нашей современной точки зрения тогдашние тесты интеллекта выглядят до­вольно нелепыми. На рис. 12.1 приводится карикатура из газеты The Camp Sherman News, в 1919 г. воспроизведенная в Psychological Bulletin, которая изображает пере­живания обычного солдата на тестировании. Группу людей собирали в комнате, им давали карандаши и бумагу для ответов. Они должны были подчиняться выкри­киваемым приказам, делать незнакомые вещи и отвечать на странные вопросы. Задания теста, которые должен выполнять несчастный новобранец на карикатуре, являются лишь слабым преувеличением реальности. Стивен Джей Гоулд дал тест бета старшекурсникам Гарвардского университета, в полном соответствии с усло­виями тестирования во время войны, и обнаружил, что, хотя большинство студен­тов хорошо справились с заданиями, несколько из них показали уровень С. И это при том, что студенты Гоулда были хорошо знакомы с тестированием, а новобран­цы оказывались в непривычной ситуации (к тому же многие из них были малогра­мотными). Можно представить, насколько запутан и смущен был средний тести­руемый, и посочувствовать злополучному солдату.

Результаты напугали тех, кто был согласен с Ф. Гальтоном относительно того, что интеллект является врожденным. В названии своей книги психолог Уильям Мак-Дугалл (W. McDougall, 1921) задается вопросом «Безопасна ли Америка для демократии?» и утверждает, что, несмотря на все предпринятые действия, ответ будет отрицательным: «Наша цивилизация, по причине ее все возрастающей слож­ности, постоянно предъявляет все более высокие требования к ее носителям; од­нако качество самих носителей не улучшается, а, скорее, падает» (р. 168). Генри Годдард, оказавший помощь при составлении армейских тестов, пришел к выводу, что «средний человек может справляться со своими делами с весьма малой степе­нью благоразумия, может заработать только на очень скромную жизнь, и гораздо лучше, если он следует указаниям, а не пытается планировать самостоятельно» (цит. по: S. J. Gould, 1981, р. 223), Испуганные последователи Гальтона (которых прозвали алармистами, от англ, alarm — тревога) были убеждены в том, что инди­видуальные и расовые различия являются генетическими и, следовательно, не под­даются исправлению с помощью образования. Например, Р. Йеркс (1923) отмечал, что афроамериканцы, живущие в северных штатах, демонстрировали гораздо бо­лее высокие результаты по сравнению с обитателями южных штатов, но он утверж­дал, что это происходит потому, что более сообразительные черные американцы пе­реехали на Север, оставив слабоумных позади. Автор бы мог, конечно, заметить, что черные американцы на Севере могли получить образование с большей вероятнос­тью, чем на Юге, но он даже не рассматривал такую возможность.

В результате многие критиковали тесты и ставили под сомнение их результаты, но долгое время критику игнорировали. Самым проницательным критиком был писатель Уолтер Липман, подвергший разгромной критике алармистскую интерпретацию ар­мейских результатов в New Republic в 1922 и 1923 гг. (перепечатано в: N. J. Block and G. Dworkin, 1976). Он утверждал, что средний американец не может иметь интеллект ниже среднего. Цифра Л. Термана относительно нормального психического возраста в 16 лет была рекомендованной нормой для нескольких сотен калифорнийских школь­ников; армейские результаты основывались на более чем 100 тыс. новобранцев. Сле­довательно, более логично прийти к выводу о том, что именно армейские результатыпредставляют средний американский интеллект, чем привязываться к калифорний­ской выборке и приходить к абсурдному заключению, что средний американец — ниже среднего. Более того, классификация мужчин на категории A,B,C,DliE была, по сути, произвольной и отражала потребности армии, а не необработанные показа­тели интеллекта. Например, алармистов пугало, что только 5 % рекрутов относились к категории А, но Липман указывал, что тесты были построены таким образом, что только 5 % могли быть принадлежащими к классу Л, поскольку армия намеревалась посылать именно 5 % новобранцев в Школу подготовки офицеров. Если бы армия хотела иметь в два раза меньше офицеров, то тесты были бы сделаны так, чтобы уро­вень А составил 2,5 %, а алармисты были бы еще сильнее напуганы. Короче говоря, Липман продемонстрировал, что в армейских результатах нет ничего такого, что могло бы вызывать беспокойство. Но несмотря на его предостережения, массу лю­дей армейские тесты по-настоящему испугали. Алармисты гальтонианского толка настойчиво требовали политических действий, чтобы сделать хоть что-то с предпо­лагаемой угрозой слабоумиями, как мы вскоре увидим, они добились своего.

Еще одним и гораздо более долгосрочным наследием армейских тестов стал высокий статус, придававшийся тестам интеллектуальных способностей после того, как их применили на войне. Льюиса Термана, который заинтересовался ко­личественными исследованиями людей, когда ему было 10 лет и странствующий френолог прочитал его «шишки», избрали президентом АРА, и в своей президент­ской речи (L. Terman, 1924) он утверждал, что тесты интеллекта по своему науч­ному значению равны экспериментам и что, помимо этого, они способны обратить­ся к «одному из самых важных вопросов человеческой сути» — вкладу в интеллект природы и воспитания. Позднее Терман (L. Terman, 1930) предсказывал широкое использование тестов в школах, профессиональном и образовательном консульти­ровании, в промышленности, политике, правовой сфере и в «матримониальных клиниках», где тестированию будут подвергаться пары, желающие вступить в брак. В мире Термана должны были реализоваться цели френологов братьев Фаулер. Еще один ведущий психолог в области тестирования, Чарльз Спирман, рисовал грандиозную картину результатов тестирования интеллектуальных способностей, которое обеспечит «недостающий истинно научный фундамент психологии... что­бы она смогла отныне занять подобающее место наряду с другими прочно обосно­ванными науками, даже самой физикой» (цит. по: S. J. Gould, 1981). Психологи, занимавшиеся тестированием, были точно так же склонны испытывать зависть по отношению к физике, как и их коллеги-экспериментаторы.

Казалось, что предвидение Термана близится к исполнению. В своем докладе об армейских результатах Р. Йеркс говорил о «постоянном потоке заявок на ис­пользование армейских методов психологического исследования или на адапта­цию этих методов для специальных нужд от коммерческих фирм, образовательных учреждений и частных лиц» (цит. по: S.J. Gould, 1981). Как и Терман, Йеркс пред­видел яркое будущее прикладной психологии, основанной на тестировании интел­лектуальных способностей. Он (R. Yerkes, 1923) призывал психологов ответить на «потребность человека в знаниях, которая существенно возросла в наше время». Поскольку «человек так же поддается измерениям, как брусок... или машина», пси­хологи должны обнаружить, что «еще больше аспектов человека станут измерявмыми... еще больше социальных ценностей получит оценку», что приведет к пси­хологической «инженерии человека». В «не столь отдаленном будущем» приклад­ная психология станет такой же точной и эффективной, как и прикладная физи­ка. Цели прогрессивистов по достижению социального контроля осуществятся с помощью инструментов психологии.