Что ценится в школе? За что ценят школу?

 

По тому, как школьная администрация поощряет труд учителей, можно понять, что ценится в этой школе. Многое становится видно, если внимательно вчитаться в формулировки. Возьмём формулировку: «…награждается за улучшение воспитательного процесса». Что стоит за этой общей фразой? Простая вещь: администрация не выделяет, какой реальный вклад внёс этот человек в общее дело.
Мы решили к Дню учителя наградить грамотами практически всех сотрудников школы. Но мы написали, за что конкретно поощряется тот или иной человек. Например: «За работу по созданию благоприятной атмосферы во время дополнительного питания учителей и взрослых». Учительница руководит ребятами, которые работают в школьном кафе. Быть может, в этом не найдут проявления выдающихся творческих способностей. Но она создает ощущение душевного комфорта. И детям это важно.
Некоторые думают, что в Школе самоопределения работают только те, кто наполнен постоянным творчеством. А в действительности нужны и хорошие исполнители.
Вот воспитатель группы продленного дня. Возможно, этот человек не особо озабочен тем, чтобы продвигать детей в развитии. Но у неё ребята всегда будут накормлены, приласканы, а класс проветрен. Она не оставит детей без прогулки. Казалось бы, мелочь, ерунда. Но на самом деле нет.
Школа может работать только на знания, и тогда будут важны лишь контрольные срезы. А условия труда, напряжение, нервозность, которые формируются при этом у детей, не будут учитываться. Но ведь кто-то создаёт эту нервозность, а кто-то снимает. В нашей школе особенно ценится внимание к человеку.
Что касается размера материального поощрения, то мне не хотелось бы разрабатывать положение о премиях, где бы точно было определено, за что и сколько нужно платить. Директору надо просто чувствовать свой коллектив и понимать, что именно отметить в данный момент. К примеру, в какой-то момент необходимо поощрить инициативу, а в другой - аккуратность, а в третий - безопасность.

 

* * *

 

Школа - сложный, меняющийся организм. И она находится в сложной ситуации по отношению к изменчивому обществу.
Как понять, какая школа перед нами - инновационная или нет? На мой взгляд, существует универсальный критерий: если за год в ней ничего не произошло, значит, она самая обыкновенная. Хотя в ней могут быть хорошие традиции, устойчивые программы, сильный коллектив. Но она стремится не к поиску, а к стабильности.
Инновационная же школа только и жива тем, что движется. Не может не двигаться. И ребята всё время требуют нового, обсуждают, критикуют. В ней постоянно меняется учитель. Он, конечно, может быть чем-то недоволен, вздыхать иной раз по традиционной школе, но я знаю, что большинство в неподвижной школе учить и учиться не смогли бы.
Учителя у нас даже не представляют, как с одним и тем же материалом и устоявшимся подходом они войдут в класс на будущий год, ещё через год, и ещё... Да они просто умрут от скуки.
И родители в инновационной школе не могут не меняться. Поначалу они относились ко всем нашим новшествам настороженно: почему урок идёт не положенные 45 минут, а всего 35, да ещё с погружением и без отметок? А как же контролировать ребёнка? Потом многие включились в процесс, стали ходить на уроки, да не просто так, а консультантами.
Недавно мы проводили очередное собрание с родителями, делились нашими новыми планами. Ну, например, рассказали о том, что в средней школе - с 5 по 8 класс - классно-урочной системы не будет, что дети будут «вращаться» в свободном образовательном пространстве. И тем, кто не хочет, чтобы его ребёнок так учился, или считает его не способным к этому, лучше забрать его из школы, пока он маленький, чтобы не ломать потом. Я ожидал, что мамы и папы начнут протестовать, а они, представляете, стали думать, как и чем могут помочь заполнить это пространство.

 

* * *

 

За что нас больше всего критикуют извне?
Мы редко сталкиваемся с прямой критикой. Как правило, ставят под сомнение качество знаний, которые мы даём. Но как проверить это качество всерьёз? Какими тестами померить то качество знаний, которое значимо для нас, те же универсальные умения? А формальные результаты (процент поступивших в вузы и т.п.) у нас хуже, чем в гимназиях, но не хуже, чем в любой школе, куда детей не отбирают.
Далее, нас упрекают во вседозволенности, в том, что у нас слишком свободные дети. «Вы что, не стоите у дверей и не проверяете у девочек серёжки и макияж?!» - «Нет, не проверяю. У меня другие заботы есть. Видимо, у вас, коллега, уже все проблемы решены, и вам осталось только серёжками заниматься». Такие вот диалоги бывают.
Есть и конструктивная критика. Над ней хочется думать. Ну, например, коллеги спорят с нами о том, что развитие индивидуальности и умение коллективно взаимодействовать приходят в противоречие. Или, скажем, нас упрекают, что в школе мало интеллектуальной деятельности. Много мастерских, спорт, театр, эстетическое развитие, сборники поэзии, песни и пляски, а интеллектуального труда - маловато. Следствием этого они видят неумение доводить дело до конца. Высказал идею, поспорил, развил, обсудил - и уже не хочется осуществлять. Кто-то из наших учителей соглашается, что есть такое дело. Вот думаем про него напряженно.
Меня не устраивает даже не критика, а незаинтересованность, игнорирование нашего опыта. Из всех четырёх московских пединститутов никто ни разу не пришел - хоть бы одну лекцию позвали перед студентами прочесть! Правда, как-то зашли знакомые студенты и спрашивают: «Как отвечать на вопрос экзамена: система Школы самоопределения Тубельского?». Я говорю: «Спроси у своего преподавателя, у меня-то системы школы нет».
Все семинары для приезжающих учителей на нашей базе мы проводим на зарубежные гранты. Наши публикации мы отсылаем в министерство - как в вату, ни ответа, ни привета. Раньше звали на какие-то заседания - теперь не зовут.
Считается: ну, Тубельский, все же знают, какая там у него экзотика! Не все же Тубельские в России! Нам не до того, нужно массовой школой заниматься…
Будто можно поднять массовую школу без наработанных образцов практики - одними инструкциями и широкомасштабными, зато молниеносными экспериментами. Это огромная ошибка, связанная с технократическим типом мышления чиновников наших ведомств.
Кроме того, люди, сидящие в ведомственных креслах, - это же временные люди. На моем веку сменились семь министров - кто их помнит, когда они уходят? Матвеева помнят, Соловейчика помнят, Газмана помнят, а их? А раз временные, то они и начинают что-то быстро ляпать на коленке, не очень задумываясь ни о перспективе, ни о последствиях.

 

* * *

 

Первый директор Царскосельского Лицея Василий Фёдорович Малиновский говорил: «Во вверенном мне учебном заведении есть главное: нет духа раболепства…»
Он не составлял отчётов об уровне обученности, не заботился о стандартах, не следовал научно выверенным программам. Он создавал такую живую реальность учёбы и человеческих отношений, которая была бы достойна лучших растущих умов России.
Демонстрировавший полное отсутствие способностей к математике (или настолько ленившийся в ней разбираться?) Александр Пушкин успешно рос рядом с теми, кто изучал математику намного успешнее. Другим плохо давалась латынь, третьи не так блистали на занятиях по словесности. Но эти различия не были поводом ни для конфликтов, ни для унижений, ни для рейтингов.
Сколько людей изобретают сейчас разные слова о целях образовательной деятельности, оформляя их в квазинаучные и административные трактаты! Сколько занятых фантазиями о том, что бы такое про школу придумать и обязать учителей внедрить…
Но в образовании ничего «придумать» нельзя, надо создать реальность, только тогда тебе поверят.
В истории образования не было и нет ни одной педагогической системы, которая бы возникла в результате пусть даже очень хороших действий любого министерства. Все педагогические системы, открытия, технологии, которые мы знаем - от Песталоцци до Макаренко, - возникали по инициативе своих носителей. Сомневаюсь, что Россия завтрашнего дня станет исключением.