Позитивная школьная среда и опыт демократического действия

 

Для нынешней общественной ситуации характерно обилие словесных штампов демократического содержания у политиков и отсутствие адекватных механизмов их реализации. А большинство населения вовсе не убеждено, что решение социальных проблем имеет прочную связь с уровнем демократии. О «демократах» говорят или с иронией, или с издёвкой.
Вообще, демократия сейчас немодное слово. Тем более в школе - зачем она? Там надо «учиться и всё».
Мне вот посоветовал мой приятель, крупный чиновник: «Ты хороший проект написал, можешь большой грант получить для школы, только вместо «демократическая» поставь, скажем, «толерантная» или «гуманитарная», есть же много хороших слов. Зачем ты начальство дразнишь?»
Но я убежден, что демократия не может возникнуть на пустом месте, за двусмысленными расчётами. Её привнесут в общество те люди, которые в школе привыкли называть вещи своими именами.
Их школа должна быть демократической и не бояться этого слова.

 

* * *

 

Меня порой спрашивают: «Какому из определений демократии следует ваша школа?» Я пожимаю плечами. Есть вещи, для которых не будет однозначных терминов, но которые для себя каждый может понимать достаточно ясно.
Представления о демократии не могут быть одинаковые ни у детей, ни у взрослых. Я слежу, как в Интернете ведётся спор, что такое демократия, что такое democratic education, демократическое образование. Я думаю, что придти при помощи дефиниций к правильному пониманию не получится. Можно придти к этому только собственным опытом.
Конечно, будут возникать дискуссии: ты правильно понимаешь демократию, ты неправильно понимаешь. Но когда люди начинают задумываться, когда для них становится важным понять своё личное отношение к демократии - так и прокладывается для неё настоящий путь.

 

* * *

 

В нашей стране разговор о демократии многим кажется лишь предметом сомнительных политических диспутов. Но для меня речь идёт не о политике, а прежде всего о практике отношений между людьми.
Попробую привести аналогию. Что такое, например, Декларация прав человека - это политический документ или не политический? Его разделяет множество государств, но это скорее перечень нравственных истин, выстраданных человечеством, с которым политиков заставляют считаться. Дети должны понимать, как эти права в стране соблюдаются, как их защищают. Это не борьба партий, даже не борьба идеологий - это борьба за гуманное, хорошее, человеческое.
Демократическое общество - общество граждан, которые сами определяют принципы и цели своей деятельности, умеют оценивать её последствия и свою меру ответственности перед другими людьми.
Отсутствие демократии может замещаться «люмпен-обществом», или обществом крепостных, или обществом, состоящим из безликих «колёсиков» и «винтиков», которые приводятся в правильное движение системой жёсткого руководства.
Ничем по существу не отличается от «времён застоя» и сегодняшняя ситуация, когда большая часть населения ностальгирует по идеалу полного иждивенчества и постоянно ищет врага, качаясь между лозунгами «Долой!» и «Да здравствует!». Лишь малая часть людей способна сегодня к осмысленному анализу сложившейся ситуации, определению в первую очередь своей собственной позиции и программы своей личной и профессиональной жизни. Понятно, ещё меньше тех, кто способен к выработке реалистических программ развития тех или иных общественных сфер.
Большинству наших соотечественников негде и некогда было приобрести опыт демократического поведения. Строить взаимоотношения между людьми на основе права или взаимного согласия мы почти не умеем.
Даже при самых замечательных законах никакой демократии в стране не будет, если с детства ребёнок не будет приучаться к демократическим отношениям. И школа должна быть устроена так, чтобы в ней моделировались процессы, присущие демократическому обществу.

 

* * *

 

Я думаю, очень важно, чтобы гуманная атмосфера учебного заведения действовала бы не только в качестве убежища от жёсткого внешнего мира, но и приучала бы к пониманию других людей, к результативности гуманных усилий, к умению ставить совместно с другими людьми позитивные цели и достигать их. Школа обязана устроить жизнь детско-взрослого сообщества так, чтобы дать каждому школьнику опыт демократического действия.
Я вижу за словом «демократизация» многое из того, чего сегодня лишены многие школы. Назову лишь основное:

§ - сотрудничество детей и взрослых в разных сферах школьной жизни (не показное временное взаимодействие, а действительно полноценная совместная деятельность, равно интересная для них);

§ - участие детей в определении целей и содержания занятий;

§ - обеспечение для детей широкого права выбора, например, учебных предметов, формы изучения и учителей (там, где это возможно);

§ - обеспечение возможности высказывать своё мнение без всяких опасений,

§ - участие детей в оценке (самооценке) собственного продвижения в учёбе;

§ - широкое участие в органах самоуправления (школы и класса);

§ - отказ от единоличных решений в пользу коллективных;

§ - создание различных органов (конфликтной комиссии, например), куда можно обратиться за реальной помощью;

§ - коллективное создание и обеспечение законов школьной жизни

 

Близкое к этому понимание позитивных перемен послужило толчком к зарождению в России движения демократических школ. Развитие сети школ с демократическим укладом, распространение их опыта, подготовка молодого поколения к жизни в правовом государстве - своего рода самоцель возникшей в 2000-м году Ассоциации демократических школ.
В Ассоциацию постепенно вошло около 40 школ, и мы не стремимся к её быстрому расширению. Мы ведь знаем: стоит сверху заявить о том, что российским школам намечен очередной ориентир - и через месяц все школы уже именуют себя «личностно-ориентированными» или внедряющими «компетентностный подход». Стоит ввести моду на звание «демократическая», как идея демократизации образования будет выхолощена; все школы объявят себя демократическими, не продвинувшись ни на миллиметр по существу.
Но мы убеждены, что опыт уже сложившихся демократических школ не должен пропасть, его нужно укреплять, использовать, осмысливать, он может стать коллективной ценностью. Поэтому нам и стала нужна общественная организация, которая могла бы поддерживать позитивные процессы, защищать и отстаивать их.
Чтобы сделать учебный процесс демократическим, мало загореться идеей, нужна серьёзная работа. Ассоциация проводит специальные семинары для учителей, где мы показываем, как конструктивно менять учебный процесс. Такие семинары прошли в Москве, в Астрахани, в Мурманской и Ивановской области.
Наши школы устраивают выездные экспертизы школьного уклада, где учителя и школьники вместе анализируют, как обстоят дела в той или иной школе (естественно, только по её просьбе).
Мы стараемся выработать чёткие критерии общественной экспертизы. Это ведь тоже настоятельное требование времени. Общественная экспертиза со временем должна стать частью процессов развития образования. Например, если какой-либо проект не получит общественной демократической экспертизы, то это сигнал, что его не следует «запускать в практику». И тогда такой проект не будет тянуть образование назад.

 

Кого отбирает школа?

 

Процессы, которые идут сегодня в образовании (в сторону дальнейшего обособления его «элитной» части), мало способствуют развитию демократического опыта. Они развивают у «гимназистов» скорее склонность считать себя такими, я бы сказал, «аристократами духа», имеющими право испытывать презрение к «кухаркам» и «работягам». Отчуждённость, подозрительность, враждебность разных слоёв нашего общества - во многом следствие этих спецшкол, этих репетиторов, этого стремления сделать огромный объём малопрактичных академических знаний мерой престижа.
Я очень уважаю моих коллег - директоров лицеев и гимназий, но думаю, что они в школах строят модель только узкого среза общества. А наше общество состоит из очень разных людей. Если мы стремимся моделировать в школе его лучшее будущее, то всё-таки дело наше не в том, чтобы отобрать хорошим детям хороших учителей. Надо, чтобы ребёнок уже в школе попал в мир очень разных людей и в этом «бульоне» поварился. Чтобы он принимал сам законы общей жизни, и обсуждал эти законы, чтобы мог спорить, чтобы мог на уроке высказаться и предложить свою тему урока, свои критерии оценивания и т.д.
Государство выделяет гимназиям или школам с углублённым изучением языка больше средств, чем обычным школам. Оно платит надбавки гимназическим учителям. Со всех сторон - со стороны управленцев, со стороны учителей - звучит призыв укреплять элитарные школы. Элитарные в российско-советском понимании: школы, где дети поприличнее, а предметы поэкзотичнее. Для этих школ создаются специальные учебники, там меньше детей в классах. Чтобы ребёнок мог поступить в эту школу, родители нанимают ему репетиторов с трёх лет. Все эти заботы объясняются тем, что обществу остро нужны лидеры научной и гуманитарной элиты.
Правда, я что-то не слышу, чтобы заинтересованное общество кричало: «Элиту нам, элиту!». У нас состоялся какой-то круг элиты политической и гуманитарной. Надо нам такой элиты ещё больше? Допустим даже, что надо. Но при этом хорошо бы помнить, что тридцать миллионов наших детей не станут элитой ни за что. И что делать с ними?
Учителям массовых школ, которые работают с обычными или трудными детьми, не положены надбавки. У них меньше возможностей, чем у гимназических учителей. Отчего такая несправедливость? Зато программы массовых школ всё больше приближаются к вузовским. Неужели страна так остро нуждается во всё большем количестве физиков-теоретиков? В миллионах филологов и переводчиков?
Почти все мечтают, чтобы их дети углублённо изучали в школе иностранный язык. Прекрасно. А что дальше? «Ребёнок сможет учиться за границей», - говорят мне. «Конечно, сможет, - отвечаю я. - Заработаете бешеные деньги - он поедет учиться за границу. А вы заработаете?»
Да, элитарно образованные смогут учиться в Оксфорде. А с кем мы останемся? Мы уедем вслед за ними? Или мы отдадим на откуп эту страну людям малообразованным, озлобленным против «высоколобых» за то, что тех учили лучшие учителя в элитарных гимназиях? Людям, которые всю жизнь не могли освоить непосильные школьные программы, и кроме злости и ненависти к книгам у них ничего не появилось?

 

* * *

 

Моя школа не элитарная. Мы учим всех детей, в том числе трудных. Многим родителям это кажется удивительным.
Две трети наших школьников - ребята ближайшего микрорайона. Остальные приезжают специально из других мест. Мы не отбираем детей, берём любых: «звёздных», «убогих», таких и сяких, потому что если мы представляем школу как модель нормального общества, то в нём должно быть место всем.
Не отбирая детей, мы, однако, стараемся отбирать родителей. Не по кошельку, социальному положению или профессии, а по значимости для них тех демократических ценностей, на которых базируется наша школа. Иначе жизнь ребёнка превращается в поле битвы между семьей и школой.
Но как их определить?
Мы проводим семинары для родителей первоклассников, мы пугаем их нашей школой, пугаем демократией, свободой, уроками, где позволено очень многое, просим соотнести с ценностями своей семьи. Мы не можем, не считаем правильным переделывать семью и не хотим раздирать ребёнка.
Демократия как ценность для наших учителей и ребят далеко не всегда является ценностью для родителей. Как говорил один полковник на родительском собрании: «Мой ум вкладывали в мою задницу - и смотрите, какой я получился. Так же давайте воспитывайте и мою дочку. Вы ей дайте «что положено», и спросите с неё, «что положено».
Вот это не «наши» родители, мы хотим помочь им сразу отказаться от нашей школы.
На двухдневном семинаре мы пытаемся моделировать уроки в русле той атмосферы, которая царит в нашей школе. Родители должны пожить в этом сами, прежде чем решить, отдавать сюда детей или нет. Мы предупреждаем, что в школе будут поддерживать стремление ребёнка иметь собственное мнение, а оно может не совпадать ни с нашим, ни с родительским. Затем мы устраиваем большую дискуссию, выписываем на доске плюсы и минусы нашей системы и честно говорим о них, особенно о минусах.
После всего этого даем родителям три дня на размышление. Часть отсеивается, часть «не наших» по духу всё равно просачиваются. Ведь школа достаточно известная, желающих поступить много. Иногда мы убеждаем: «Ну, вроде бы по тому, что вы говорите, не подходим мы друг другу. У вас желание заставить ребёнка делать «что положено», а у нас противоположное стремление - воспитать в нём желание самому собой заниматься». Родители по советской привычке говорят: «Да ну что вы, вы нас не так поняли, да, да, конечно, мы во всём со своей стороны с удовольствием поучаствуем…». Мы раздаем родителям бланки договора, говорим: внимательно почитайте, добавьте свои предложения, прежде чем подписывать. Они подписывают, без особых раздумий, им сейчас главное, чтобы ребёнок «попал в хорошую школу».
А когда ребёнок в школу попал, начинаются всякие расхождения. Мы пробуем, например, понять: «Как же так, вы же обязались в договоре, что ребёнка будете отпускать на выездные игры, на кружки, семинары; это ведь часть образовательного процесса, а не внеклассная работа!.. Договаривались, что вы будете приходить на наши собрания. Мы никогда их не посвящаем ругани на детей и тому подобному. На собраниях разные группы родителей и учителей обсуждают темы, предложенные самими родителями. Это для всех нас важно».
«Ой, знаете, - отвечают нам, - что нам ваш договор, мало ли какие мы бумажки подписываем!».
Эта необязательность в отношении к тому, что называется договор, к слову, которое дал, она характерна для нашей страны. В подобном любят упрекать детей, но во многом это идёт от семьи.
Отсутствие демократических традиций в обществе и большинстве семей, патриархальная общинность сознания, имеющая в России глубокие корни, породили правовой нигилизм и убеждение, что свобода и самореализация личности возможна и без демократических норм. Люди следует за размытыми представлениями о том, «как принято» и прячутся за ними. Сталкиваться с требованием ответственного отношения к своему слову, своему выбору родителям зачастую более странно, непривычно, чем детям.
Это осложняет освоение демократических ценностей российскими школьниками, но зато и делает более понятным для всех нас то, чему хотелось бы научить ребят.