Техника обращения с художественным зародышем актера

Но появление зародыша еще не решает дела. Надо суметь воспользоваться его появлением и дать благоприятные условия для его развития.

Начать с того, что секундное промедление, и зародыш безвозвратно гибнет. В природе многое гибнет — она не боится смерти — ведь не из всякого яйца выходит птица, икринки — рыба и не из всякого семечка поднимается растение.

Нет человека, которого не посещали бы счастливые мысли, у которого не появлялись бы разумные и смелые проекты, которого не мучило бы беспокойство, которого 387 не тянуло бы к созданию новых ценностей или на благородные поступки. Но идеи приходят, зародыши возникают и тут же тают, тут же умирают…

Проблески мыслей, неясные влечения… все кажется — это еще не настоящее. Человек ждет чего-то законченного, сформулированного: вот придет оно…

Чего же ждет он? Не зародышей идей, а готовых, выросших, сложившихся.

Но так в природе не бывает: все органическое должно пройти сначала через невзрачный зародыш.

А мы большею частью даже не замечаем их, этих драгоценных зародышей, или считаем их ни за что — думаем: это праздные мечтания, жалкие обрывки мыслей, глупое беспокойство души.

Повернется раз-другой в нашем мозгу робкий зародыш. Никому он не нужен — повянет, сожмется… и сдует его первым пролетевшим ветром.

Уменье почувствовать в себе художественный зародыш роли и смело, безраздельно отдаться ему — это главное качество художника-актера.

Наши простенькие упражнения, кроме всех прочих нужных качеств, вырабатывают в актерах и это драгоценное качество.

Как же определить появление зародыша? И как помочь ему развиться?

 

Мы делаем это так. Повторив слова, какие ему надлежит сказать, и прослушав реплики партнера, — актер пытается все выкинуть из головы на несколько секунд, побыть «без чувств, без мыслей, без желаний».

Зачем мы это делаем?

«Пустота» эта делается затем, чтобы совершенно отчетливо отграничить момент появления зародыша творчества: все, что появляется после этой пустоты и есть уже ростки зародыша.

Повторяю еще и еще раз: художественный зародыш актера не есть какой-то образ, который появляется в его воображении, как что-то вне его находящееся (не образ, который ему надо потом скопировать). Художественный зародыш актера — это новое самоощущение, 388 это начало творческого перевоплощения, это предчувствие нового «я».

Но не думайте, что это новое «я» так вас целиком и захватит. Его, вполне сложившегося, еще нет. Есть только предчувствие его, робкий зародыш его.

И теперь забота: как бы помочь ему вырасти и реализоваться.

Практически это решается так: дайте ход всем этим росткам — больше ничего и не требуется. Пошли мысли? — Пусть идут; возникли чувства, ощущения? — Не мешайте им; пусть появляются потребности, неосознанные влечения — не стесняйте их; вырываются разные мелкие автоматические движения — дайте им полную свободу. Целиком отдайте себя на волю решительно всего, что есть в вас и что просится из вас.

Если начать копаться в зародыше, анализировать, растаскивать его на частички, — поранишь или совсем убьешь. Это ведь не машина, которую можно разобрать по винтику, смазать и опять собрать, — это живой зародыш.

И единственно целесообразное обращение с ним — отдаться своему творчеству: оно сделает лучше нас.

Отдайтесь с полным доверием, без колебаний и сомнений. В этом один из величайших секретов нашей «техники».

Дайте жить живому зародышу. И не смущайтесь тем, что будет получаться (особенно вначале) совсем не то, что вам рисовалось заранее — так и должно быть. Месячный младенец совершенно не похож на взрослого 20-летнего юношу, — а как же иначе? Если бы он был похож — вы сами назвали бы его нежизнеспособным уродцем!

В школьной практике часто зарождается что-нибудь совсем не «интересное» — вероятно, можно было бы придумать куда занятнее, умнее, красивее. Но нас это не должно беспокоить. Мы ведь сейчас чем заняты? Мы хотим научить актера зарождению творчества и отдаче себя ему, а уж «интересное» это будет творчество, с театральной точки зрения, или «неинтересное» — сейчас это неважно, и нечего отвлекаться этим.

Как учат ходить годовалого ребенка? Разве добиваются того, чтобы он сразу ставил твердо свои ноги, как будет делать взрослым? Сначала хоть как-нибудь — нескладно, 389 неловко, робко — лишь бы слабые беспомощные ножонки пробудились к действию и вышли из своего бесполезного пассивного состояния. Дайте время — и ребенок будет и ходить, и бегать, и прыгать.

Собственно говоря, та «техника», какая сейчас описывается, может казаться повторением: о ней уже много раз говорилось. Да только там не было еще сказано этого многозначительного слова: художественный зародыш.

Теперь, когда оно сказано, творческий процесс становится еще более понятным. А то, в самом деле, откуда что берется? Почему?

Случалось, что на эти уроки заходил кто-нибудь из представителей распространенной теперь рационалистически-императивной школы, из тех, которые привыкли к тому, что нужно решительно все заранее знать, все разбить на куски, к каждому куску найти его задачу… Для всего найти постоянную форму выражения и определенные действия, все себе наметить и распределить: каждое движение, каждую интонацию, каждую паузу…

Они смотрели, удивлялись, старались скрыть свое смущение (почему так здорово у них получается?!), но как только среди всего хорошего и, с их точки зрения, вполне убедительного, попадался этюд, который, по тем или иным ускользнувшим от них причинам, шел скучновато, — они ухватывались за этот случай и снисходительно говорили: «Это вполне понятно. Что же я могу себе наметить в одну-две секунды? Только первые шаги! Поэтому дальше и получилось бледно».

Когда такое замечание произносится вслух перед всем классом, оно вызывает общую сдержанную улыбку (неудобно же смеяться в лицо человеку, да еще «уважаемому»!), ученики на практике, с первого урока знают, как «все возникает само собой», без всякого предварительного обмозговывания и придумывания. Знают они также и то, почему этюд повял — какие ошибки сделал актер, что у него сорвалось, чем себе навредил. Они знают, они владеют этим ключом. А тот — даже и не представляет себе: как же это может все идти само собой?!

А что тут такого? Особенного, неизведанного, странного?

390 Разве мы, приступая к чему-нибудь, всегда точно знаем, что и как мы будем делать и какие слова говорить? Вот, например, идет спор, — вы сидите, молчите, у вас все накапливается и накапливается возбуждение и, наконец, еще не зная точно всего, что вы скажете, вы вскакиваете и начинаете…

По окончании вашей речи вы видите, что говорили вещи совсем неожиданные, не предполагаемые вами…

Так именно и бывает у нас в жизни.

А вот поступать и говорить по вполне определенному и точному плану и расписанию, даже «по нотам», — это как раз то, что почти никогда не бывает (я не говорю о чтении заранее написанных «речей» и «служебных» докладов. Они так и считаются «зачитыванием», а не свободными высказываниями).

Но такова уж сила выучки: вдолбили — въелось — и сидит крепко. Сидит и действует.