Философская герменевтика (Ф. Шлейермахер, Г. -г. Гадамер).

название этого течения связано с именем древнегреческого бога Гермеса — посланника богов и толкователя их воли. По римской версии мифа таким посредником считался Меркурий. Сам термин в переводе с греческого означает «разъ­ясняю», «истолковываю».

В Древней Греции герменевтика представляла собой искусство толкования иносказаний, а позднее — поэтических произведе­ний, особенно поэм Гомера. В средние века она рассматривалась как искусство толкования библейских текстов, а в эпоху Воз­рождения — перевода и интерпретации античных авторов. В Новое время методы интерпретации стали широко использовать­ся в классической филологии; тогда были систематизированы разнообразные приемы и правила интерпретации, относящиеся преимущественно к практике, а не к теории.

В самостоятельную область знания герменевтика оформилась лишь в XIX в. благодаря трудам немецких философов Ф.Шлей

ермахера (1768-1834) и В.Дильтея (1833-1911). Ф. Шлейер-махер и В.Дильтей входили в число тех мыслителей, которые были оппозиционно настроены по отношению к ценностям клас­сической философии, ее рационализму и веру в возможности научного познания. Они противопоставляли естественные и гу­манитарные науки, утверждая, что задача первых заключается в познании объективной истины, а вторых — в раскрытии «смыс­ла», «истолковании» всего того, что связано с деятельностью человека, с его мотивами и целями.

Для Шлейермахера и особенно Дильтея герменевтические принципы становятся методологической основой гуманитарных наук и культурно-исторического исследования в целом. Согласно Шлейермахеру, цель герменевтического понимания заключается в том, чтобы как бы заново повторить творческий акт создания текста его автором, а понимание исторических событий возможно лишь на основе «вживания» во внутренний мир исторических деятелей. Дильтей, один из основателей «философии жизни», утверждает необходимость вхождения в историческую атмосфе­ру, в которой творил создатель того или иного исторического памятника, путем «сопереживания», «вчувствования», «вжива­ния». Он также полагал, что для понимания истории необходимо проникновение в субъективный мир исторических персонажей.

В настоящее время герменевтика представляет собой широкий спектр мнений, что позволяет говорить о различных направле­ниях герменевтических исследований. Распространена «пони­мающая» социология, появились современные формы теологи­ческой герменевтики, предприняты попытки «герменевтической методологизации» психоанализа. Герменевтические методы ис­пользуются в искусствоведении, эстетических и этических уче­ниях, а также в педагогике.

В середине XX в. большую популярность приобрела фило­софская герменевтика, которую занимают не только методо­логические вопросы, связанные с анализом сущности и значения гуманитарного знания, но и онтологические проблемы.

Философская герменевтика интегрировала многие важнейшие философские тенденции современности: феноменологические, эк­зистенциалистские, позитивистские, психоаналитические и др., не утратив при этом своеобразия и самостоятельности своих тео­ретических позиций.

Одним из непосредственных источников философской герме­невтики явилась феноменология Э.Гуссерля (1859 — 1938). Ана­лизируя «чистое сознание», Гуссерль выделил в нем несознавае­мый фон интенциональных^х актов сознания, «нетематический горизонт», позволяющий иметь некоторые предварительные зна­ния о предмете. Горизонты отдельных предметов сливаются в единый «жизненный мир», способствующий возникновению вза­имопонимания между индивидами. Согласно Гуссерлю, при ис­следовании прошлой или чужой культуры необходимо рекон­струировать ее «жизненный мир», что дает возможность понять смысл отдельных памятников этой культуры.

Большое влияние на становление философской герменевтики оказали идеи М.Хайдеггера (1889 — 1976), выдвинутые им в так называемый второй период его творчества.

М.Хайдеггер положил начало повороту герменевтики к про­блемам онтологии. Он трактует реальность преимущественно как языковую; единственный способ «прислушаться» к бытию — это герменевтика, истолкование того, что говорит сам язык. Однако язык не есть продукт субъективной деятельности сознания. Че­ловек не творец языка, а скорее медиум, посредством которого говорит язык, т.е. само бытие. Хайдеггер онтологизировал язык, полагая, что язык это «дом бытия».

Признанным лидером философской герменевтики является немецкий философ Ханс Георг Гадамер (род. 1900 г.), ученик Хайдеггера, автор программного труда «Истина и метод. Очерки философской герменевтики» (1960). Гадамер считает, что герме­невтика представляет собой универсальный аспект философии, а не только методологию.

Центральное место в его философии занимает проблема языка. Развивая идею Хайдеггера о самостоятельности, бытий-ности языка, Гадамер онтологизирует язык, трактуя его с пози­ций объективного идеализма. Он прямо говорит о том, что на место фундаментального представления классической, прежде всего гегелевской, философии о «мышлении, мыслящем самое себя», герменевтика ставит понятие языка. Язык — центр чело­веческого бытия. Мы окружены языком, мир языка — это мир

в котором мы живем. «Языковая интерпретация мира всегда предвосхищает любую мысль, любое познание... Язык всегда имеет нас уже над собой»¹.

Отдельное «Я» не является субъектом языка. Язык — это человеческая коммуникация, разговор, диалог, связывающие «Я» и «Ты». Смысл мира раскрывается не в монологе, а в диалоге. Диалог как сущность языка самостоятелен, непредсказуем; чем он подлиннее, тем менее зависит от воли собеседников, высту­пающих в диалоге не ведущими, а ведомыми. Никто из них заранее не знает что получится из диалога. «Говорение принад­лежит не сфере отдельной личности, а сфере общности, — ут­верждает Гадамер. — Духовная реальность языка является ре­альностью пнеума, духа, связывающего «Я» и «Ты». Язык дей­ствителен только в разговоре... В каждом разговоре господствует дух, добрый или злой, дух закоренелости и торможения, или дух откровенности и свободного обмена между «Я» и «Ты»².

Дальнейший анализ языка приводит Гадамера к мысли, что язык — игра³, потому что он, а не говорящий индивид, является субъектом говорения, и, следовательно, как и игра, имеет цель в самом себе. «Игра и разговор, который является действитель­ностью языка, структурно родственны, — пишет Гадамер в эссе «Человек и язык». — Не воля личности решает начинать или не начинать разговор, продолжать его или нет; решает это закон вещи, о которой идет речь в разговоре, вещи, вызывающей каж­дое Да и Нет, и в конце примиряющей их с собой»⁴.

Язык бесконечен; его бесконечная универсальность опреде­ляет внутреннюю бесконечность диалога, который может быть всегда продолжен, ибо всегда существует возможность постанов­ки вопроса, требующего ответа на него.

Особым видом диалога является философия, которая, с точки зрения Гадамера, не имеет ни начала, ни конца. Филосо­фия — это и вопрос, и диалог, ничего не оставляющие без вни­мания

Согласно Гадамеру, в языковой среде предстают «Я> и мир. Отношения «Я» и мира он трактует экзистенциалистски. Человек должен противостоять нажиму встречающихся в мире вещей, возвыситься над ними, обрести свободу от окружающего мира. Только тогда он будет иметь мир, а значит и язык.

Мысль Гадамера о том, что человеческое бытие-в-мире имеет языковой характер, принимает и развивает П.Рикёр (р. 1913), французский философ, представитель религиозно-феноменологи­ческой герменевтики. Характеризуя субъекта как субъекта гово­рящего, действующего, морального, Рикёр подчеркивает, что бы-тийность телесного воплощения человека без языковой артику­ляции несостоятельна. В свою очередь человеческая личность может себя самообозначить, именовать себя как «Я» лишь в про­цессе диалога, где в зависимости от его контекста впервые воз­никают подразумеваемые самим процессом общения «Я» и «Ты»¹.

Отвергая возможность изучения человеческой и социальной проблематики с помощью естественнонаучных методов, Гадамер предлагает гуманитарным наукам новый метод исследования, ос­нованный на принципах понимания. Сущность понимания за­ключается не в том, чтобы познать как развиваются народы, государства, люди, а в том, чтобы понять каков этот народ, это государство, этот человек. «То, что делает гуманитарные науки науками, — пишет Гадамер, — скорее можно постичь, исходя из традиционного понятия образования, чем из методи­ческих идей современной науки»².

Согласно Гадамеру, понимание возникает лишь в процессе диалога, основанием этого положения служит гадамеровская трактовка сущности языка.

Разрабатывая проблему исторического понимания, Гадамер придает большое значение традиции, носителем которой явля­ется язык: подходя к историческому тексту, историк уже имеет его предварительное понимание (или предрассудок), заданное ему той традицией, в которой он живет и мыслит. Гадамер реа­билитирует предрассудки и авторитеты, которые, по его мнению, лежат в основе традиции, он считает, что в понятии «предрас

судок» нет ничего отрицательного, так как оно означает лишь то, что всякому рассуждению или размышлению предшествует некая заранее сконструированная установка сознания. Что же касается правильно понятого авторитета, то он не имеет ничего общего с подчинением команде. «Авторитет личности имеет своим последним основанием вовсе не акт подчинения и отрече­ния от разума, но акт признания и осознания, — осознания того, что эта личность превосходит нас умом и остротою суждения,...никто не приобретает авторитета просто так...его нужно завое­вать и добиваться...авторитет не имеет ничего общего с повино­вением, он связан прежде всего с познанием»¹.

Проблема исторического понимания решается Гадамером с по­зиций субъективизма и отчасти релятивизма. Историческое ис­следование не может быть понято, если исходить только из объ­екта этого исследования. Историческое познание всегда ограни­чено кругом², имеющим онтологический характер и возникаю­щим потому, что бытие есть время, а историк не может занимать вневременную позицию. Он не только анализирует историю, но и сам является историей. При подходе к любому историческому тексту исследователю всегда присущи определенные предрассуд­ки, неразрывные с традицией. «Действительный же, обращаю­щийся к интерпретатору смысл текста... всегда определяется ис­торической ситуацией, в которой находится интерпретатор, а сле­довательно, и всем объективным ходом истории в целом»³, — утверждает Гадамер. В результате того, что позиция исследова­теля не может быть не обусловлена его историческим опытом, история всегда пишется заново.

Гадамер много внимания уделяет юридической герменевти­ке. Он приходит к выводу, что предрассудок играет значитель­ную роль в деятельности как историка права, так и юриста-прак­тика. В юридической практике он означает справедливое пред­варительное решение до вынесения подлинного окончательного

приговора. Судья приспосабливает дошедший до него из про­шлого закон к потребностям современности, исходя из собствен­ного исторического опыта и опираясь на традицию. «Однако это вовсе не значит, — уточняет эту мысль Гадамер, — что он его произвольно перетолковывает. И в данном случае понять и ис­толковать — значит познать и признать действующий смысл за­кона. Судья стремится здесь соответствовать «правовой мысли» закона, опосредуя ее современностью»¹. Несмотря на то, что Га­дамер подчеркивает необходимость следования смыслу каждого закона, он, как и в трактовке исторического понимания, не может избежать моментов субъективизма и релятивизма.

Проблема традиции явилась предметом острой дискуссии между Гадамером и Ю.Хабермасом (р. 1929), сторонником «критической герменевтики». Хабермас считает язык не но­сителем традиции, а выразителем идеологического господства и социальной власти, служащим узакониванию отношений органи­зованного насилия. Отсутствие взаимопонимания в обществе есть результат социальной патологии языка. Эмансипация человека и его сознания от «идеологических заблуждений» возможна на ос­нове реконструкции языка.

Продолжая тему историзма, Гадамер затрагивает проблему причинности в истории. В эссе «Причинность в истории» он критически оценивает фаталистические взгляды на историю, ко­торые, с его точки зрения, ограничивают свободу и ответствен­ность человека и приводят к аполитизму. Вместе с тем он отри­цает и те исторические концепции, которые утверждают возмож­ность человеческого воздействия на свою судьбу и прогнозиро­вание будущего. Гадамер пытается найти «среднее» решение, ко­торое, однако, не выходит за рамки индетерминизма: время и историческое будущее человеку не подвластны. Эта истина от­крывается человеку вместе с пониманием своей конечности и приобретением герменевтического опыта, основанного на тради­ции.

История, по Гадамеру, является дорогой познания истины. Проблема истины решается им с позиций ярко выраженного антисциентизма. Гадамер говорит о неспособности науки и разу­ма познать жизнь, мир истории. То, «что является жизненным

в действительности никогда по-настоящему не познается пред­метным сознанием, напряжением разума, который стремится проникнуть в закон явлений. Жизненное — не такого свойства, чтобы можно было извне достичь постижение жизненности. На­против, единственный способ постичь жизненное — это постичь его изнутри»¹.

Философская герменевтика получила широкий резонанс в об­ществе и имеет многих последователей. Это объясняется прежде всего тем, что в эпоху индустриализации и технократизации она воспринимается как учение, защищающее традиционные гумани­тарные ценности. Распространение идей философской герменев­тики связано также с тем, что она сумела объяснить возникший в середине XX в. плюрализм мировоззрений, поставивший на место единого смысла множество смыслов, смысловых допуще­ний и толкований.