Русский космизм (Н. Ф. Фёдоров, К. Э. Циолковский, В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский).

через всю мировую культуру — как восточную, так и за­падную, начиная с древности, проходит понимание мира как космоса (т.е. гармонично организованной Вселенной), а также ощущение глубинной причастности человека космичес­кому бытию. Космизм как способ философствования ярко пред­ставлен уже в древнегреческой философии, но в ней почти не была выражена идея о необходимости превращения человека в активную космическую силу. Между тем уже в магических ри­туалах, мифах, фольклорных образах господства человека над стихиями выражалось стремление людей активно воздействовать на космические силы в желательном для них направлении.

Космизм антропологического характера оформляется начиная со второй половины XIX в. как сплав философии, мифа и науки. Это направление является международным: из зарубежных мыс­лителей его представляли Э.Леруа, Тейяр де Шарден. Начиная с середины прошлого столетия в России вызревает уникальное, космическое направление научно-философской мысли. Оно ши

роко развернулось в XX в. и представлено большой группой философов и ученых прошлого и настоящего.

Выделяются три течения в русском космизме: естественнона­учное (Н.А. Умов, В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский, А.Л. Чи­жевский, Н.Г. Холодный и др.); религиозно-философское (Н.Ф. Федоров, В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев, Н.Н. Булгаков и др.); поэтически-художественное (В.А. Левшин, СП. Дьяч­ков, В.Ф. Одоевский, А.В. Сухово-Кобылин и др.). Многие мыс­лители из числа отечественных космистов были репрессированы, их идеи были преданы забвению, а если и упоминались, то сопро­вождались ярлыками «идеалистические бредни» и «нелепые фан­тазии».

В последние десятилетия произошел активный поворот миро­вой и отечественной философской мысли к проблемам космизма. В России и за рубежом выходят публикации о русском космизме, в России основано Федоровское общество, президентом которого является доктор филологических наук С.Г. Семенова — автор трудов о Н.Федорове и космистах. Много лет в нашей стране проводятся ежегодные федоровские чтения, среди участников ко­торых — и отечественные, и зарубежные сторонники идей его духовного наследия. В созданном федоровском музее проводятся ежемесячные федоровские семинары.

Интерес к космизму не случаен, он объясняется тем, что в современную эпоху нарастает угроза глобального экологического кризиса, все более актуальной становится проблема взаимоотно­шения общества и природы. Русский космизм есть, по существу, реакция философов на «опустынивание» земли и опустошение человека. Его цель — построение мировоззрения, способного вы­двинуть на первый план связь между жизнью и разумом, чело­веком и космосом. Он ставит проблему единства человека и кос­моса, космической природы человека и космического масштаба человеческой деятельности.

Основные проблемы космизма: связь человеческого сознания (души) и космоса, место разума во Вселенной, новая космичес­кая этика, множественность разумных миров и единство всех слоев бытия, целостность восприятия мира и проблемы понима­ния, тема «живого космоса» и «всюдности» жизни, тема кочую­щего человечества, развитие космонавтики и другие.

Основателем русского космизма как самостоятельного фило­софского направления был Николай Федорович Федоров

(1829—1903). С юношеских лет он разрабатывал космическо-ан-тропологическую концепцию активного христианства. Основной труд Федорова — трехтомник «Философия общего дела» был подготовлен и издан его последователями. В нем автор развер­тывает идею практического претворения догматов православия в образцы устроения человеческой жизни и преобразования кос­моса. Учение Федорова и других отечественных космистов — это менее всего бесстрастное повествование, это обоснованный призыв к активному действию, к достижению человеческого бес­смертия.

В основе «философии общего дела» лежит специфическое по­нимание человека. Согласно космистам, истоки человеческого бытия коренятся во Вселенной и порывать с этими корнями нельзя. Федоров обращал внимание на то, что человек — суще­ство вертикальное, и это не дар рождения, а сверхъестествен­ное, сверхживотное требование перестройки человеческой приро­ды. Из того, что человек обращен к небу, вытекает назначение человека стать свободным. Мыслитель подчеркивал также, что человек — существо родовое, и поэтому, чтобы выполнить свой долг, он должен осознавать, что является сыном человеческим (как называл себя Христос), т.е. потомком вереницы предков, вплоть до первоотца и первочеловека, которые дали ему все. Родовая солидарность людей — самая глубокая и неотменимая связь между людьми. «Если без восстановления (отцов. — Прим. автора) как сыновнего дела не может быть братства, то и без братства не может быть восстановления»¹.

Человек — и вершина эволюции, и вместе с тем существо ущербное, ибо он смертен и осознает свою смертность. Выход из этого трагического положения Федоров видит в указании Апо­калипсиса — самой последней книги Библии, в напутственном Слове — «откровении святого Иоанна Богослова». В нем гово­рится не столько о «конце света» и «страшном суде», сколько о «новой земле» и «новом небе», о воскресении умерших людей, о «тысячелетнем царствии Божием на Земле». Апокалипсис — весть не о смерти, а о спасении, это Благовест

обществе царит стихия, господствуют разрушительные процес­сы, люди разобщены друг с другом. Смерть — высшее выраже­ние стихии и разрушения, зла во Вселенной. Устранив смерть, человек победит и зло. Одна из причин сохранения зла — не­равномерность нравственного и научно-технического прогресса. Частая смена поколений не позволяет личности в полной мере освоить опыт и знания предшествующих (умерших) поколений, осознать предыдущие человеческие заблуждения. Поэтому толь­ко с продлением жизни человек разовьет свою нравственность и приступит к подготовке возможностей воскрешения предков. Практическая задача «философии общего дела» состоит в том, чтобы человек начал восхождение к высшей природе, стал спа­сителем мира и себя от неизбежного конца.

Благодаря чему же можно добиться органического врастания в божественный порядок? Философия русского космизма обо­сновывает идею активной эволюции, в которой орудием созна­тельного совершенствования природы становится разум челове­ка. Федоров писал: «Мир дан не на поглядение, не миросозер­цание — цель человека. Человек всегда считал возможным дей­ствие на мир, изменение его согласно своим желаниям»¹. Проект регуляции, по мысли Федорова, включает в себя как внутрен­нюю регуляцию процессов, протекающих в самом человеке, так и внешнюю регуляцию природных процессов. Постепенное рас­пространение власти человека над Вселенной должно начаться с Земли (метеорическая регуляция), перейти на Солнечную систе­му (планетарная астрорегуляция) и затем — на Вселенную (кос­мическая регуляция). Характеризуя метеорическую регуляцию, Федоров предсказывает, что в результате преобразования Земли будет изменен климат планеты, устранена засуха, повышена про­дуктивность биосферы, взяты под контроль сейсмические про­цессы. Полезные ископаемые и энергия начнут браться из кос­моса, а Земля будет превращена в космический корабль «земно-ход». Внутренняя регуляция, по мнению Федорова, должна по­бедить смерть, воскресить всех мертвых, когда-либо живших на Земле. «Фантастичность предполагаемой возможности реального перехода из одного мира в другой только кажущаяся, — писал

Федоров расценивал всеобщее воскрешение как победу над пространством и временем. В регуляции естественных сил при­роды он видит «внесение в природу воли и разума». Природа должна быть очеловечена как расселением людей в космосе, так и повсеместным внесением в него разумности. Согласно Федо­рову, активная эволюция знаменует новый тип прогресса — ор­ганический, который в отличие от технического осуществляется в самой природе средствами психофизиологической регуляции. Он полагал, что существует эволюционный закон восхождения (совершенствования) духа в лоне материи (то, что впоследствии В.И. Вернадский назовет «цефализацией»). Дух и должен во­влечь человеческую природу в новое онтологическое качество. Это выразится в обретении способа питания по типу растений (Вернадский называл это свойство автотрофностью); в естествен­ном «тканетворении», т.е. наращивании у человека новых орга­нов, вследствие чего он приобретет возможность бесконечного перемещения — «вездесущность».

Проекты Н. Федорова развертываются совсем не в ортодок­сальном христианстве: фактически речь идет не о воскрешении людей Богом, а о самовоскрешении человека, о воскрешении не для будущей потусторонней, а ради посюсторонней жизни, в том числе и на других планетах. Превратить христианство из молитвы в Дело он призывал не ради стяжания Святого Духа, а ради восстановления ушедших из жизни уникальных личнос­тей, превращения человека в господина Вселенной. Оно возмож­но лишь на основе развития науки и техники: «Неведомая сила, поскольку она неведома, есть палач; неведение же для существ, способных к знанию, есть величайшее преступление, наказуемое смертной казнью»¹.

космического масштаба.

Идеи, выдвинутые в трудах Федорова, были впоследствии развиты его последователями. Так, в работах А.А. Чижевского (1897 —1964) получила фундаментальное научное обоснование идея земнокосмической связи явлений. Космизм акцентирует внимание на этических и экологических последствиях распада связи человека и природы. В ряду космистов естественнонауч­ного направления выдающийся русский физик Н.А. Умов (1846—1915) в своих философских работах стремился осмыс­лить жизнь как природно-исторический феномен и из идеи борь­бы со смертью вывести морально-практические руководства. Специфика жизни, согласно Умову, заключается в антиэнтро-пийности, т.е. борьбе с хаосом, распадом, беспорядком. Ученый считал, что жизнь организована и этически нагружена, так как в ней укоренены ведущие ценности человеческой деятельности: противостояние хаосу, любовь и творчество. Умову принадлежит фундаментальное исследование «О задачах развития техники в связи с истощением природных ресурсов». Развивая эти идеи, А.Е. Ферсман (1883 — 1945) ставил вопрос о пределах развития человеческой культуры в связи с ограниченностью природных ресурсов, опередив прогноз «Римского клуба» на 50 лет.

Глубокое обоснование идея активной эволюции получила в трудах В.И. Вернадского (1863—1945). Работая в области био­геохимии, он воспользовался догадкой американского ученого XIX в. Дж. Дана, которая осталась незамеченной при его жизни и которую Вернадский осмысливает применительно к эволюции в целом. Согласно «принципу Дана», основное направление эво­люции животного мира — так называемая «цефализация», т.е. совершенствование нервной системы, в частности головного мозга. От моллюска до человека это нарастающее движение не­изменно себя обнаруживает, что дает основание полагать: в эволю­ции заложена идеальная программа, стремящаяся к реализации. Вернадский считал, что использование энергии, связанной с разу­мом, является отличительным признаком человека, и эта энергия позволит людям преобразовать природу, одухотворить ее

К идее цефализации примыкает и развиваемая Вернадским идея ноосферы, т.е. сферы разума. Он показал, что биосфера закономерно переходит в ноосферу, ибо человек все больше пре­образует природу соответственно своим потребностям. Однако Вернадский справедливо полагал, что между идеалом ноосферы и реальностью существует разрыв, так как и биосфера, и ноо­сфера повреждены хищническим человеческим потреблением, антигуманными идеологиями, осуществление которых влекло со­циальные беды. Породив разум и наделив его свободой, эволю­ция как бы пошла на риск. Возникла реальная опасность родо­вого самоубийства человечества, что может повлечь и космичес­кую катастрофу, так как существует тонкая взаимосвязь проис­ходящего на нашей планете с космосом. Осознавая эту опасность и обосновывая необходимость для человека овладения эволю­цией, Вернадский выдвинул идею регуляции взаимодействия об­щества и природы.

Наряду с другими космистами Вернадский ставит вопрос о бесконечном продлении жизни во Вселенной и достижении бес­смертия. Но бесконечное продление жизни должно быть одно­временно творчеством принципиально новой нравственной и фи­зиологической природы человека, который должен освободиться от качеств, заставляющих его пожирать, вытеснять, убивать и самому умирать. Вернадский полагал, что ничто в прошлом не указывает на то, будто бы человек как он есть — венец творе­ния. Человек убивающий и смертный отдаленной перспективы не имеет. Вернадский одним из первых забил тревогу об исто­щении биосферы. С его точки зрения, влияние цивилизации на ход земных и космических процессов будет нарастать. Челове­чество должно стать автотрофным существом, т.е. от употребле­ния в пищу других организмов перейти к непосредственной ути­лизации солнечной энергии, подобно растениям. Именно авто-трофность, предполагал Вернадский, — путь к бессмертию че­ловека.

Идея освоения космического пространства нашла свое разви­тие в трудах К.Э. Циолковского (1857 — 1935). Он не только предсказал грядущий выход человека из его «заключения на Земле» и расселение в космосе, но и создал необходимые науч­ные предпосылки ракетостроения, в подробностях описав состо­яние невесомости, как если бы он сам его испытал. «Нельзя вечно жить в колыбели», — подчеркивал Циолковский. Однако

выход человека в космос Циолковский, как и Вернадский, свя­зывал с восходящей направленностью всего живого, которая не может остановиться на человеке, как существе далеко не совер­шенном. За сознанием и жизнью в нынешней форме должны следовать «сверхсознание» и «сверхжизнь» (в это верят многие активно-эволюционно мыслящие философы). Создатель космо­навтики разрабатывал «космическую» философию панпсихизма и связывал ее с буддизмом. Он исходил из идеи одушевления Вселенной, допускал бессмертие «духовных» атомов, блуждаю­щих в мире и переселяющихся в разные организмы. С точки зрения Циолковского, для этих атомов — «неразрушимых пер­вобытных граждан», примитивных «Я» настоящая жизнь начнет­ся в мозгу высших, бессмертных существ космоса. Циолковский искал пути преодоления смерти и человеческих страданий, а этику рассматривал как форму одухотворения природы. В каче­стве ведущего принципа этики он выдвигал требование, чтобы «все живое благоденствовало», поскольку, согласно буддизму, «жизнь непрерывна, а смерти нет».

Выдвигая положения о необходимости освоения людьми кос­моса, русские космисты вслед за Циолковским создают концеп­цию не просто антропокосмизма, а антропоэкокосмизма. Социум и космос (вся природа) должны развиваться, — пишет наш со­временник А.Д. Урсул, — не за счет друг друга, а взаимно. До сих пор каждая более высокая ступень развития оказывалась менее распространенной в природе, чем нижестоящая: физичес­кая форма движения материи более распространена, чем хими­ческая, химическая — более, чем биологическая, а на вершине этой своеобразной пирамиды находится социальная форма дви­жения материи. Урсул считает возможным появление «обратной» пирамиды, когда расширение социальной формы движения по­влечет за собой расширение биологической и химической форм, включенных в раздвигающуюся в пространстве социосферу. Урсул считает возможным также появление на базе космической деятельности людей более высокой, по сравнению с социальной, постсоциальной формы движения материи.