Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Философия А. Шопенгауэра и ее развитие в «философии жизни» (Ф. Ницше, А. Бергсон).Содержание книги
Похожие статьи вашей тематики
Поиск на нашем сайте
В 60 —70-х годах XIX в. в Германии, Франции и некоторых других европейских странах возникает широкое философское течение, получившее название «философия жизни». Представители этого течения рассматривали все существующее как проявление некой первоначальной реальности — жизни, недоступной ни чувственному, ни рациональному познанию и постигаемой лишь интуитивно, в результате непосредственных переживаний. Философия жизни сформировалась как течение, оппозиционное философским системам XVII —XIX вв. с их культом науки и разума, а также механистической картине мира, оказавшейся несостоятельной в связи с развитием биологии, психологии и других наук. Противопоставляя науке и разуму интуицию и инстинкт, философия жизни представляет собой антисциентистское, иррационалистическое направление западной философии. Непосредственным идейным источником этой философии явилось иррационалистическое и волюнтаристское1 учение немецкого философа Артура Шопенгауэра (1788—1860), главное сочинение которого называется «Мир как воля и представление». На формирование взглядов Шопенгауэра оказали влияние идеи Платона и Канта, но в большей степени философия и ре лигия Древней Индии. Он ссылается на Веды, Упанишады, буддизм, использует термины «майя» (видимость, иллюзия), «нирвана» (остывание, угасание) и др. Шопенгауэр переосмысливает кантовскую «вещь в себе», представив ее как волю к жизни — некую недоступную познанию сущность мира. Воля первична, она ничем не обоснована, не имеет ни причины, ни цели. Проявляясь в живой и неживой природе, воля не «раскалывается» на множество воль, а представляет собой единую мировую волю. Являясь в человеке, она подчиняет его себе, от нее зависят все его поступки. Мир существует в сознании субъекта как представление, он обусловлен субъектом и без субъекта немыслим. Человеку, познавшему истину, пишет Шопенгауэр, «станет ясно и несомненно, что он не знает никакого солнца, никакой земли, а только глаз, видящий солнце, руку, осязающую землю; что окружающий его мир существует, только как представление»1. Он ссылается на мудрецов Индии, на их учение о покрывале обмана — майе, застилающем глаза смертным и заставляющем их видеть мир, о котором нельзя сказать ни то, что он существует, ни то, что он не существует. Мир подобен сновидению, отблеску песка, который путник принимает за воду, или брошенной веревке, которая кажется ему змеей. Интеллект человека, порожденный волей к жизни, ограничен целями самосохранения, борьбы за существование, удовлетворением потребностей. Мир, также порожденный волей, недоступен интеллектуальному познанию. Он может быть постигнут лишь внутренним опытом, сверхразумной интуицией, основанной на воле. В этом противопоставлении мистической интуиции чувственному и рациональному познанию проявился антиинтеллектуализм и иррационализм философии Шопенгауэра, характерные для всех направлений философии жизни. Философия Шопенгауэра пессимистична. Воля к жизни — это злая, сатанинская сила, источник страданий. Мир, которым она правит, подчинен случайностям; он не имеет ни смысла, ни ценностей, ни целесообразности. Человек ничего не может в нем изменить. Однако если причина страданий — напряжение воли, значит, возможно прекращение страданий, и жизнь обретает смысл, если разум откажется от услужения воле и поставит своей Волюнтаризм и иррационализм учения Шопенгауэра были восприняты философией жизни, крупнейшими представителями которой являются Фридрих Ницше в Германии и Анри Бергсон во Франции. В творческой деятельности немецкого философа Фридриха Ницше (1844 — 1900) принято выделять три периода. К первому периоду (1870—1876) относятся работы по греческой культуре: «Рождение трагедии из духа музыки», «Философия в трагическую эпоху Греции», «Несвоевременные размышления». В этот период в поисках идеала Ницше обращается к мифологии Древней Греции. Он вводит понятия двух противоборствующих начал бытия и культуры: дионисийского — темного, хаотичного, иррационального и аполлоновского — просветленного, рационального, гармоничного1. И хотя идеал искусства Ницше видел в определенном равновесии двух начал, однако во всем его творчестве преобладает дионисийское начало. Дионисийство как изначально жизненное лежит в основе бытия, его стихийного становления. В произведениях второго периода (1876—1882) — «Человеческое, слишком человеческое», «Утренняя заря», «Веселая наука» — Ницше выступает как философ-скептик, критик европейской культуры, искусства, религии. Однако основные философские сочинения написаны им в третий период — с 1883 г. до конца 1889 г., когда прекратилась его творческая деятельность в связи с тяжелой психической болезнью. К этому периоду относятся «Так говорил Заратустра», «По ту сторону добра и зла», «Генеалогия морали», а также ряд произведений, изданных посмертно, в том числе «Воля к власти». Произведения Ницше написаны в форме афоризмов и мифических иносказаний, что послужило причиной их неоднозначного понимания и вольной интерпретации Несмотря на различия в содержании произведений, Ницше на протяжении всего творчества развивает свое основное учение — о воле к власти. Это учение имеет непосредственным источником волюнтаризм Шопенгауэра. Воля — основа жизни, инстинктивное иррациональное начало, которое находится во всех ее проявлениях. Но это не единая мировая воля, как у Шопенгауэра, а конкретная воля к власти, множество воль. Такую волю Ницше определяет как «ненасытное стремление к проявлению власти или применение власти, пользование властью как творческий инстинкт и т.д.»1. Мир, в учении Ницше, — это вечное, без начала и конца, становление, в основе которого борьба «центров сил», или «пунктуации воли». Становление не подчинено никаким законам, не имеет направления и цели. В нем нет ни единства, ни порядка, ни смысла. Это — «процесс, ведущий в никуда». Становящийся мир непознаваем, он недоступен разуму и о нем можно сказать лишь то, что он результат состязания между волями, борющимися за превосходство. Это — факт, исключающий какие-либо объяснения и указания на его происхождение. Прогрессивное, поступательное развитие Ницше считает иллюзией, основанной на иллюзии мировой цели. Но так как у мира нет конечной цели, он не может приближаться к состоянию какого-то совершенства; настоящее не может существовать для будущего. Хаос становления как проявление воли к власти порождает практически необозримое, но тем не менее конечное число комбинаций. А так как время бесконечно, все, что происходило раньше, бесконечно повторяется в вечности. Эту идею Ницше воплощает в учении о вечном возвращении, выражая его в форме мифа — как обращение орла и змеи к Заратустре2. «Вот мы знаем, чему учишь ты: что все вещи вечно возвращаются, а с ними и мы сами, что мы существовали уже несчетное число раз, а с нами и вещи. Ты учишь, что есть Великий Год становления, необычайный, величайший год-исполин; подобно песочным часам, должен он обращаться снова и снова, чтобы заново наполниться и снова течь... ...И если бы захотел ты теперь умереть, о Заратустра, то знаем мы и то, что стал бы ты тогда говорить о себе... «Вот я умираю и исчезаю, — таковы были бы слова твои, — и во мгновение ока обращусь в ничто. Души так же смертны, как и тела. Но связь причин, в которую вплетен я, вновь возвратится и вновь создаст меня! И сам я — одна из причин Вечного Возвращения. Я возвращаюсь — вместе с этим солнцем, с этой землей, с этим орлом и змеей — не для какой-то новой, или лучшей, или похожей жизни: я вечно возвращаюсь к этой же самой жизни как в самом великом, так и в самом малом, чтобы снова учить о Вечном Возвращении всех вещей...»1. И хотя идея возвращения, или круговорота не нова, ее развивали еще в Древней Греции Пифагор, стоики и другие философы, Ницше придавал своему учению особое значение, считая идею вечного возвращения переворотом, лучезарным озарением, великой победоносной, пророческой. Учение о вечном возвращении было выдвинуто Ницше как стремление найти нечто устойчивое в хаосе бытия. «Против парализующего ощущения всеобщего разрушения и неоконченности я выдвинул идею «вечного возвращения»2. Важным и, пожалуй, наиболее спорным в философии Ницше является его учение о сверхчеловеке, выраженное словами За-ратустры: «Я учу вас о Сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно преодолеть. Что сделали вы, дабы преодолеть его? Доныне все существа создавали нечто, что выше их; вы же хотите стать отливом этой великой волны и скорее вернуться к зверям, чем преодолеть человека Что такое обезьяна по сравнению с человеком? Посмешище либо мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для Сверхчеловека — посмешищем либо мучительным позором... ...Сверхчеловек — смысл земли. Пусть же и воля ваша скажет: Да будет Сверхчеловек смыслом земли»1. «Человек, — говорит Заратустра, — это канат, протянутый между животным и Сверхчеловеком, это канат над пропастью... Величие человека в том, что он мост, а не цель; и любви в нем достойно лишь то, что он — переход и уничтожение»2. Что означает «преодолеть человека» во имя сверхчеловека? Почему человек — это и переход и уничтожение? Какими чертами Ницше наделяет сверхчеловека? Ответы на эти вопросы следует искать в учении Ницше о переоценке всех ценностей. Книга «Воля к власти» имеет подзаголовок «Опыт переоценки всех ценностей». В этой книге Ницше подверг критике «европейский нигилизм», порожденный бедственным состоянием общества, физиологическим вырождением, испорченностью людей3. Высшие ценности теряют свою ценность, пишет Ницше, нет веры в определенные цели, поставленные мировому процессу, в ценность мира, в истину. В обществе господствует пессимизм и разочарование. Выход из этого состояния — переоценка всех «прежних высших ценностей» — ценностей пришедшей в упадок «декаденской» культуры, господствующей в обществе морали, христианской религии. Особенно резкой критике Ницше подвергает христианство. Он исходит из предпосылки, что хорошо все то, от чего возрастает в человеке чувство силы, воля к власти, могущество. Плохо то, что идет от слабости. «...Больше силы, больше власти! Не мир — война; Не добродетель, а доблесть... Пусть гибнут слабые и уродливые — первая заповедь нашего человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть. Что вреднее любого порока? — Сострадать слабым и калекам... христианство...»4 Ницше осуждает христианство как религию слабых, униженных, рабов. Христианство, говорит он, проповедовало ложные идеи смирения, покорности, сострадания, оно подавляет волю к власти, «принимало сторону всего слабого, низкого, уродливого; свой идеал оно составило по противоположности инстинктам сохранения жизни, жизни в силе; христианство погубило разум даже самых сильных духом натур, научая чувствовать заблуждение, искушение в самых высших ценностях духовного»1. В ницшеанской критике христианства, декаданской культуры буржуазного общества, его лицемерной морали есть немало верных мыслей. Вместе с тем эта критика ведет к отрицанию общечеловеческих ценностей и нравственных принципов, к аморализму. Важно в связи с этим отметить, что Ницше делит людей на «высших» — аристократическое меньшинство, элиту, противостоящую большинству — «недоделанным и неполноценным». Это низший вид («стадо», «масса», «общество»), который разучился скромности и раздувает свои потребности до размеров космических и метафизических ценностей. Масса, толпа властвует и тиранизирует тех, кто является исключением2. «Жизнь — источник радости; но всюду, где пьет толпа, родники отравлены»3. В этом делении людей на «низших» и «высших», рабов и господ ярко проявился антидемократизм ницшеанства. Ницше отказывает «низшим» в качествах, которые возможны только у аристократического меньшинства. Представители «низшего рода» могут быть только средством для возвышения меньшинства. Именно аристократы призваны преодолеть в себе человека, послужить переходом к сверхчеловеку. В книге «Еззе поте» Ницше писал: «Слово «сверхчеловек» для обозначения такого человеческого типа, который во всем уродился на славу, в противоположность «современным» — добрым людям — христианам и прочим нигилистам, — это слово звучит задумчиво в устах Заратустры, изничтожителя морали, — оно повсюду понимается со всей невинностью в смысле тех ценностей, противоположность которым явлена в образе За- Таким образом, сверхчеловек — это представитель «высших людей», которые должны преодолеть господство «низших», проповедующих смирение, скромность, прилежание, осмотрительность и прочие заповеди «молчаливой, ничтожной добродетели». Для лучшего в сверхчеловеке необходима прежде всего сила, воля к власти. Это — противоречивое сочетание идеи личности, стоящей «по ту сторону добра и зла» и романтической идеи человека будущего, преодолевшей ограничения морали буржуазного общества. Это противоречие послужило неоднозначной интерпретации ницшеанского сверхчеловека. Вл. Соловьев отмечает «дурную сторону» ницшеанства: «Презрение к слабому и больному человечеству, языческий взгляд на силу и красоту, присвоение себе заранее какого-то исключительного человеческого значения — во-первых, себе единолично, а затем, себе коллективно, как избранному меньшинству «лучших», т.е. более сильных, более одаренных, властительных, или «господских», натур, которым все позволено, так как их воля есть верховный закон для прочих, — вот очевидное заблуждение ницшеанства»2. Но именно эта «дурная сторона» оказалась привлекательной для идеологов фашизма, истолковавших по-своему идеи Ницше, объявив войну «слабым», т.е. тем, кого следовало бы поработить или уничтожить ради «высшей», арийской расы. Таким образом, волюнтаризм и иррационализм, ярко выраженные антидемократические идеи, аморализм — таковы основные черты философии Ницше. Крупнейшим представителем философии жизни во Франции был Анри Бергсон (1859 — 1941). Как и философия Ницше, его учение характеризуется иррационализмом и антиинтеллектуализмом. Поставив своей основной задачей «подняться над точкой зрения разума» и обосновать особый вид познания — сверхразумную интуицию, Бергсон в своем учении развертывает концепцию жизни Жизнь — это поток переживаний, непрерывное изменение психики — смена мыслей и образов, ощущений и эмоций, настроений и желаний. Поток переживаний — единственная реальность, неоспоримый факт, представляющий собой исходный пункт философского исследования. Однако было бы неправильно рассматривать этот поток только как состояние психики субъекта; в учении Бергсона он приобретает космическое значение. Поток переживаний расширяется до масштабов Вселенной, уподобляясь мировой воле Шопенгауэра. Жизнь рассматривается как мировой процесс, великая иррациональная творческая сила, могучий «жизненный порыв» (е1ап угЫ), непрерывный поток, который «проходя через организуемые им по очереди тела, переходя от поколения к поколению, разделился между видами и раздробился между индивидами, ничего не теряя в своей силе, а скорее усиливаясь по мере движения вперед»1. Важно отметить, что это «движение вперед», непрерывное изменение — не свойство реальных предметов, а нечто, существующее самостоятельно. Изменения, утверждает Бергсон, и есть сама действительность; есть изменения, но нет изменяющихся вещей. Движение, не предполагает собой движущегося тела, изменчивость и есть сама субстанция тела. Это — движение без того, что движется. Для обоснования данной концепции Бергсон развивает свое понимание времени, вводя с этой целью понятие длительности, занимающее в его философии одно из центральных мест. Длительность — это время жизни, ее сущность. Но это не конкретное время как форма бытия материи, последовательность существования сменяющих друг друга состояний. Это субъективное переживание времени, в котором наши состояния растворяются друг в друге, являясь непрерывными и неделимыми. Длительность представляет собой материал, находящийся в вечном становлении, никогда не являясь чем-то законченным. «Длительность, — пишет Бергсон, — это непрерывный прогресс прошлого, пожирающего будущее и растущего по мере движения вперед. Если же прошлое непрерывно растет, то оно бесконечно и сохраняется»2. И при этом сохраняется автоматически. Длительность обнаруживает себя в памяти; в ней прошлое продолжает существовать в настоящем, состояние сознания продолжаются одно в другом в бесконечном потоке. «Моя память переводит часть прошлого в настоящее, мое душевное состояние, подвигаясь во времени, постепенно расширяется длительностью, которую оно в себе накапливает. Можно сказать, что оно растет, как снежный ком»1. Развитие личности тождественно ее длительности и представляет собой беспрерывное созидание нового, чередование творческих актов, не подчиняющихся никаким закономерностям. Это царство индетерминизма и свободы. Но длительность, как и поток переживаний, выводится Бергсоном из субъективного и привносится в объективный мир; между ними нет принципиальной разницы, поскольку жизнь, длительность, память принимают вселенские масштабы. Длительность, пишет он, мы воспринимаем как поток, который не может быть пройден в обратном порядке или повторен снова. Она является основой нашего существа и самой сущностью вещей. Жизнь, развертывающуюся в длительности, Бергсон противопоставляет материи, представляя ее как нечто инертное, мертвое, косное. Это тела, имеющие лишь пространственные, но не временные характеристики, область повторяемости, однообразия, механистического детерминизма. И хотя в бергсоновской критике механистической картины мира, которую дала метафизическая философия, есть рациональное зерно, Бергсон использует ее для критики интеллекта. Он считает, что интеллект неспособен познать жизнь. «Текучие элементы действительности отчасти ускользают от него, а то, что в живых существах есть живого, ускользает от него совершенно. Наш интеллект в том виде, как он выходит из рук природы, имеет своим главным объектом неорганические твердые тела». Интеллект, утверждает Бергсон, чувствует себя хорошо, «вполне как дома», только тогда, когда он оперирует с неодушевленными предметами и, в частности, с твердыми телами, он ясно представляет себе только непрерывное и характеризуется «природным непониманием жизни Таким методом, по словам Бергсона, является инстинкт и его высшее проявление — интуиция. Инстинкт, утверждает он, отливается в форме жизни. И если интеллект трактует все вещи механически, инстинкт действует органически. Он мог бы раскрыть нам самые глубокие тайны жизни. Но инстинкт не может быть постигнут интеллектом, так как существенное в инстинкте невыразимо в терминах интеллекта, а значит, не может быть анализировано. Сравнивая различные формы инстинкта у различных видов перепончатокрылых — пчел, ос, муравьев, — Бергсон подчеркивает совершенство инстинкта. И если интеллект есть несчастье человека, то инстинкт, как иронически замечает Б.Рассел, в своем лучшем проявлении виден у муравьев, пчел и у Бергсона2. В отличие от инстинкта, утверждает Бергсон, интуиция — это инстинкт, сознающий самого себя, способный размышлять о своем предмете. Интуицией он называет «род интеллектуальной симпатии, путем которой переносится внутрь предмета, чтобы Условиями интуитивного познания являются, во-первых, полное отрешение от любого интереса, «бескорыстие» и, во-вторых, огромное напряжение воли, в результате которого границы нашего «Я» расширяются до масштабов Вселенной. Интуиция, таким образом, отождествляется с волей, космическим усилием, «жизненным порывом». В процессе творческой эволюции жизненный порыв гонит организмы вперед, создавая качественно новые формы. «Все живые существа держатся друг за друга и все подчинены одному и тому же гигантскому порыву. Животные опираются на растения, человек живет благодаря животному, а все человечество во времени и пространстве представляет одну громадную армию, движущуюся рядом с каждым из нас, впереди и позади нас; своею тяжестью оно способно победить всякое сопротивление и преодолеть многие препятствия, в том числе, может быть, и смерть»2. Социальное учение Бергсона характеризуется иррационализмом и биологизмом. Отношения между людьми определяются биологическими причинами, прежде всего — инстинктом. Инстинкт — основа совместной жизни в человеческом обществе, организация которого принципиально не отличается от организации муравейника или пчелиного улья, также основанной на инстинкте. Бергсон различает два типа общества — «закрытое» и «открытое». «Закрытое» общество — это замкнутое единство, национальное государство. В нем господствует социальный инстинкт, подчиняющий личность коллективу, истину — пользе. Этот инстинкт выражается в «закрытой» морали и «статической» религии, предназначение которых — сохранение и укрепление «закрытого» общества, поддержание в нем «социального порядка». «Закрытое» общество враждебно к другим людям и всегда готово нападать и защищаться. Оно должно быть организовано для войны, источник которой Бергсон видит в самой природе, создавшей, для этого соответствующие условия (расширение территорий путем завоеваний и т.п.), а также в инстинкте войны, присущему каждому человеку «Открытое» общество, по Бергсону, охватывает все человечество, в его основе лежит любовь ко всем людям. Такое общество возможно потому, что человек — не только биологическое, но и духовное существо, его духовное начало находится в мистическом родстве с «жизненным порывом»; мораль «открытого» общества преодолевает национальные и государственные интересы, выдвигает принципы приоритета личности, ее свободы, равенства. Открытая мораль сливается с «динамической» религией, провозглашающей идеалы человеколюбия, коренящейся в глубине души, вступающей в соприкосновение с «жизненным порывом». Но такое соприкосновение и любовь ко всему человечеству, считает Бергсон, противоречит природе и доступно только святым и пророкам. Бергсон — сторонник элитарного устройства общества. Подобно Ницше он делит общество на привилегированное меньшинство, элиту и подчиненное ей большинство, массу, считая это деление естественным и необходимым. Отвергая демократическую форму правления, лучшими политическими системами он считает монархию и Олигархию. «Абсолютная власть на одной стороне, абсолютное повиновение на другой... Один или несколько индивидов должны повелевать, а остальные подчиняться»1. Интуитивизм Бергсона оказал большое влияние на последующее развитие философии, прежде всего на такие ее течения, как прагматизм и экзистенциализм. Его метод, основанный на потоке сознания, был применен в творчестве многими крупными представителями культуры — писателями, драматургами, деятелями театра и кино. Достаточно привести имена М.Пруста, Б.Шоу, У.Фолкнера и Ф.Феллини.
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-08-14; просмотров: 1637; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.227.190.231 (0.015 с.) |