Инструктаж и анализ ситуации.

 

Каждое занятие начинается с краткой инст­рукции, а также с объяснения навыков, типов ситуаций, которые будут разбираться. В большинстве случаев приемлемое решение предлагает человек, ведущий занятие, или оно обсуждается всей группой. В ситуациях, которые не имеют общего решения, а зависят от особенностей каждого человека, необходи­мо, чтобы клиенты посвятили некоторое вре­мя обдумыванию ситуации, а затем каждый должен дать свою оценку и выбрать приемле­мое для себя решение. Выбранные решения проигрываются на модели.

 

Моделирование.

 

Одним из основных принципов в социальной обучающей теории является принцип повторяемого моделирова­ния ситуаций. Социальный работник выпол­няет какую-то роль, например члена группы или семьи. Решение ситуации — выбор правильного поведения — основывается на инст­рукциях или по аналогиям с ситуациями, ра­зобранными ранее.

 

Репетиция возможных вариан­тов поведения.

 

Во время репетиции кли­ент или действует самостоятельно, или следу­ет полученным инструкциям, или повторяет действия модели в предопределенной ситуа­ции. Выполняемая роль заранее прорабаты­вается с социальным работником, роль собе­седника играет социальный работник или другой человек. В некоторых случаях, одна­ко, поведение людей и их роли заранее не определены. За время обучения клиент дол­жен "вырасти" от исполнения ролей, которые заранее четко сформулированы, до успешно­го разрешения ситуации, где он сам должен принимать правильное решение.

Сначала социальный работник представ­ляет клиенту ситуацию, затем человек, выполняющий роль партнера, говорит несколько реплик, на которые клиент должен отреагировать. В течение этого занятия обес­печивается обратная связь, и клиент повторя­ет всю ситуацию, учитывая полученные предложения. Несколько повторов одной и той же ситуации необходимы для того, чтобы сохранить в памяти все то положительное, чему они могут научить клиента.

 

Тренерская функция.

 

Заключается в том, что социальный работник или выбранный член группы помогает советами человеку, играющему какую-либо роль в рассмат­риваемой ситуации. Например, тренер может прошептать: "Говори громче" или "Следи за взглядом", "Будь более твердым" или "У тебя здорово получается". Тренер мо­жет также более конкретно руководить действиями клиента: "Скажи ему — простите, я не буду этого делать". Тренер часто сидит позади клиента, чтобы легче поддерживать с ним контакт. Тренерская работа, которая ча­ще проводится с клиентами, имеющими мас­су трудностей в общении, является процеду­рой, которая постепенно должна играть все меньшую роль в обучении клиента.

 

Подкрепление.

 

Во время обучения клиент получает подкрепление в виде похвалы или признания его маленьких достижений. Например, его можно похвалить, если он дал хороший совет или внес интересное предложение, за участие в обсуждении, за моделирование или активное участие в разыгрывании сценки, а также за хорошее выполнение домашнего задания. Социальный работник может непосредственно сам похвалить клиента, тем самым давая стимул остальным, или может вовлечь семью и друзей, чтобы они поддержали успехи своего друга или родственника. В детских группах исполь­зуются условные договоры. В этих договорах клиентам выставляются баллы или непосред­ственно записывается вознаграждение за до­стижение успехов в социальном взаимодей­ствии вне занятий.

 

Обратная связь.

 

Подкрепление — не единственная форма обратной связи. Рас­сматривая разыгрывание различных ситуа­ций, социальный работник и члены группы обеспечивают обратную связь с клиентом, от­мечая его достижения или, наоборот, недо­статки (коррективная обратная связь). В тех группах и семьях, где в первую очередь используется обратная связь, клиентов специ­ально обучают, как надо это делать. Эти на­выки необходимы не только для улучшения образовательного процесса, они и сами по се­бе являются важными моментами в социаль­ном взаимодействии.

 

Домашние задания.

 

Социальный работник и клиент определяют некоторые задания для выполнения вне занятий. Эти зада­ния обычно подготавливаются во время заня­тий, они включают в себя исполнение какой-либо роли или участие в событии реальной жизни. Задание может также вклю­чать наблюдения за теми, кто имеет достаточные навыки в общении, чтение литературы о социальном общении или ведение дневника с записями об удачном и неудачном участии в той или иной ситуации. Домашнее задание имеет важное значение, так как позволяет наилучшим образом перенести навыки, при­обретенные на занятиях, в реальную жизнь.

 

Выводы исследователей.

 

Обучение социальному общению, воспи­тание коммуникабельности являются эффек­тивными средствами в успешном решении многих проблем, связанных с социальным взаимодействием. Однако возникают сомне­ния по поводу обобщения навыков, получен­ных во время обучения, с переносом их на ситуации, не рассматриваемые во время за­нятий.

Эффективность программ обучения зави­сит от поставленных проблем и от людей, ко­торые обучают. Например, работа по обуче­нию социальному общению более успешно проводится с детьми, изолированными от общества, чем с детьми с антисоциальным по­ведением. Подобные программы более эф­фективны для людей, страдающих от реак­тивной, чем от эндогенной, депрессии.

 

Перспективные направления.

 

За последние годы воспитание социаль­ной коммуникабельности становится все бо­лее глубоким. Уже не уделяется столько вре­мени, как раньше, заучиванию правильного поведения с помощью моделирования раз­личных ситуаций. Большее значение стало придаваться изучению событий, которые мо­гут стать причинами многих проблем, а также изучению процессов, лежащих в основе при­нятия верного решения. Повышенное внима­ние также уделяется познавательным, эмо­циональным и культурным ценностям. В результате социальные служащие больше за­няты изучением причин, ведущих к возник­новению проблем, и поиском верного поведе­ния в разных ситуациях.

Необходимо уделить большее внимание обобщению вносимых изменений, поскольку в практической деятельности это не всегда поддерживали.

 

Шелдон Д. Роуз,

Рональд Тоузлэнд.

См. также: Бихевиористский подход; Персо­нальное комплексное обслуживание.

 

• Kelly J. А. (1982). Social Skills Training: A Practical Guide for Interventions. N. Y.: Springer Publishing Co. • Rose S. D., et at. (1982). A Group Leader's Guide to Assertiveness Training. Crownsville, Md.: Crownsville Hospital Center.

 

СОЦИАЛЬНОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ.

В 60-е годы расходы правительства и со­циальных фондов на программы социального обеспечения возросли до небывалого прежде уровня. Преобладало оптимистическое на­строение, и обстоятельства способствовали проведению крупномасштабных экспери­ментов в области социальных проблем. Боль­шинство этих проблем в те годы считали раз­решимыми, в том числе те, что раньше представлялись тупиковыми. Бытовало мне­ние, что знание и технология неисчерпаемы и все дело лишь в необходимых средствах.

Отчасти этот оптимизм был порожден убежденностью ученых в том, что они могут определить причины социальных проблем и, значит, разработать эффективные стратегии вмешательства. Отчасти же он возник в связи с деятельностью практиков социального пла­нирования, которые предложили ряд методов для реализации этих стратегий.

А. Фэлади (1973) поясняет разницу меж­ду подходами ученых и практиков в социаль­ном планировании, когда он рассматривает различие между теорией в планировании и теорией планирования. Теория в планирова­нии имеет дело с существенно важными про­блемами, такими, как знание о бедности, ее масштабах и причинах. Относясь к этим знаниям как к исходным данным для процес­са планирования, плановик затем распреде­ляет ресурсы таким образом, чтобы они позволили предпринять соответствующие действия. Способ, каким это делается, отно­сится к теории планирования.

В данной статье прослеживается история возникновения социального планирования в области социального обеспечения, обсужда­ются его цели и перспективы. Далее анализи­руются теоретические основы планирования и устанавливаются границы возможного; разъясняется, почему практика планирова­ния базируется на посылках, нуждающихся в перепроверке; предлагаются новые направ­ления гибкого и ответственного социального планирования, а также определяются методы и технология планирования.

 

История возникновения.

 

Начало планирования в области социаль­ной работы восходит к решению, принятому Фондом Форда в 1960 г. (П. Маррис и М. Рейн, 1967), о выделении ряду городов значительных ресурсов на развитие новых методов решения сложных социальных про­блем. Чтобы получить эти ресурсы, каждый город должен был разработать план действий, который обеспечил бы широкомасштабное решение проблем, участие в этом процессе широкой общественности, установление эф­фективных взаимосвязей между социальны­ми агентствами и отчетность агентств в их действиях, контроль, осуществляемый посредством тщательного исследования резуль­татов работы.

В начале 60-х годов по распоряжению президента был образован Президентский ко­митет по детской преступности. Целью коми­тета являлась координация работы федераль­ных агентств и объединение их ресурсов для борьбы с детской преступностью. Образованный под влиянием Фонда Форда, комитет проявил особое внимание к процессу планирования, стремясь, в частности, сделать eго наиболее разумным. Члены комитета считали, что если социальная проблема основательно проанализирована, если анализ основывался на серьезной теории и если были четко определены цели и задачи, то сама логика процесса должна вызвать координацию и кооперацию и привести к крушению ведомственных и структурных барьеров.

В 60—70-х годах все основные социальные программы потребовали объединенных усилий в области планирования, что привело к принятию ряда соответствующих законов — об общинных центрах психического здоровья, о всеобъемлющем планировании здравоохранения, об экономических возможностях и др.

 

Первоначальные ожидания.

 

Хотя может показаться, что планирование социального обеспечения является новым делом, попытка внести рациональное начало в решение этой проблемы возникла из научного движения XIX в., когда планирование отождествлялось с процессом принятия решений. Тогда считалось, что через планирование можно сформулировать цели, определить проблемы и установить причинно—следственные связи на всем пути от постановки проблемы до ее решения. Планирование рассматривалось как процесс, который вводит рациональные подходы и методики в применении к определенным ситуациям. В то время как на принятие решений влияют политические факторы и даже порой определяют такие решения, планирование означает исследование, информацию и анализ, что расширяет возможности выбора. С помощью определенных техник планирование вносит более рациональный стиль в традиционную политическую среду. В обществе планирование не заменяет собой политический процесс, его также нельзя приравнять к простому принятию решения, хотя перед ним время от времени ставится и такая цель.

Первые попытки социального планирования были очень робкие. Например, в эпоху реформаторского движения конца XIX — начала XX в. его активисты были убеждены в том, что если реформаторам дать соответствующие данные или информацию о существующих проблемах, то они распределят ресурсы таким образом, чтобы улучшить, социальную ситуацию. Социальные pa6oтники, связанные с благотворительностью и получавшие поддержку от общественных фондов, имели полное основание верить в си­лу фактов. На протяжении первого десятиле­тия нашего столетия для того, чтобы улуч­шать положение дел, были достаточно благоприятные условия: были приняты законы, запрещавшие детский труд; утверждены жилищные кодексы, улучшены санитарные условия и труд на фабриках стал менее опас­ным для рабочих.

Хотя планирование было зачаточным, од­нако позволило реформаторам начать соци­альные исследования, отталкиваясь от своих решений. Они знали, что надо делать, и ис­пользовали полученные данные для того, что­бы убедить других в необходимости поддер­жать их рекомендации. Этот подход к планированию называется нормативным, по­скольку решения принимаются без проведе­ния анализа данных. Ко второму десятилетию, однако, социальные факты перестали быть столь впечатляющими и оказались неспособными вызвать социальные изменения. Реформизм постепенно сошел на нет.

Тогда же наметился и другой подход к планированию. Городские власти и органы планирования, обеспокоенные неэффектив­ностью и ущербностью существующих поли­тических механизмов, ратовали за новые процессы принятия решений, процессы, которые выражали бы интересы не отдельных групп, а общества в целом. Сторонники планирования надеялись, что эти новые процессы приведут к появлению более демократического правительства, способного использовать на практике механизмы научного или рационального управления. Ключевым элементом в этом движении было осознание государственного интереса: "Существует государственный интерес, который может иметь отношение ко всем проблемам на местах. Государственный интерес состоит в таком действии, которое лучше всего служит обществу в целом. Частные интересы... должны потесниться перед государственным интересом... политика, отвечающая частному интересу, следовательно, должна быть исключена из арсенала правительства" (Д. Ранни, 1969).

Забота о государственном интересе явилась результатом поиска такого процесса планирования, который заменил бы политические методы научными. В отличие от первых социал-реформаторов, которые использовали фактические данные для поддержки зара­нее предопределенных решений, плановики теперь искали такой путь планирования, который приводил бы к нужным решениям.

Плановики признавали, что индивиды и группы должны иметь свои определенные позиции. Перед самими же плановиками стояла задача быть нейтральными, внедрить анализ и принимать во внимание все возможности. Собственные ценности плановиков не долж­ны привноситься в процесс планирования.

 

Рациональность.

Концепция рациональности в социаль­ном планировании имеет два аспекта. Пер­вый относится к познавательному процессу: планирование использует информацию для описания, понимания и прогнозирования явлений. Эти функции исторически связаны с наукой и научными методами исследова­ния. Подчеркивается значение эмпирическо­го, того, что поддается наблюдению и измере­нию. Установки, эмоции и ценности считаются менее уместными, поскольку они ничего не добавляют к научному исследова­нию, а то и искажают реальную картину. Социологи XIX в., такие, как Опост Конт и Эмиль Дюркгейм, рассматривали науку как средство освобождения; они полагали, что ни метафизические аргументы, ни нравственное убеждение, будь они философские или теоло­гические, не могут логически объяснить мир, в котором живут люди, или контролировать их поведение. Подобно этим социологам, первые плановики верили в то, что если бы они могли формулировать, наблюдать и из­мерять важные переменные величины, то смогли бы и раскрыть их соотношения. Они надеялись на то, что этого можно достичь с помощью рациональных, или научных, ме­тодов и что в конечном итоге это приведет к устранению примеси корыстного интереса.

Второй аспект рациональности связан с отношениями между целью и средством, между целями и стратегиями вмешательства. Плановики считали рациональными такие средства, которые помогут определить наибо­лее эффективные действия, найти единст­венное наилучшее решение. Если это позволяют сделать научные методы, то, считали они, надо отказаться от субъективности: ведь лишь поскольку все люди рациональны, по­стольку они обладают соответствующим еди­ным аналитическим методом. Если наилуч­шее решение одновременно является единственным, то было бы нерационально выбирать другое.

Данное понятие рациональности имеет давнюю традицию. Г. Симон (1957), опира­ясь на своих предшественников М. Вебера (1926) и Ф. Тейлора (1947), утверждал, что планирование включает в себя три основные ступени: 1) учет всех альтернативных страте­гий, 2) определение всех последствий каждой из стратегий, 3) сравнительный анализ групп последствий. Далее, он считал, что "эф­фективность — достижение максимальных ценностей минимальными средствами — должна быть основным критерием при при­нятии решений".

В основополагающей работе Р. Дал и К. Линдблом (1953) разработали концепцию эффективности и установили, что "наиболее рациональное действие есть и наиболее эф­фективное. Эти два понятия взаимозаменяе­мы... эффективность есть соотношение меж­ду заложенной ценностью и полученной ценностью". Рациональность, с их точки зре­ния, означала экономическую рациональ­ность — максимальную прибыль или наи­большую отдачу при минимальных вложениях.

Заслуга Э. Бэнфильда (1955) состоит в том, что он применил новую парадигму раци­онального анализа, идущего от науки и тех­нологии к планированию. Разрабатывая па­радигму, ставшую основополагающей для планирования, он определил следующую по­следовательность: принимающий решение рассматривает все доступные ему альтерна­тивы (возможные действия), т. е. рассматри­вает, какие действия возможны в полученных условиях в свете его конечных целей. Он идентифицирует и анализирует все последст­вия, которые вытекают из принятия каждой альтернативы, т. е. он прогнозирует, каким образом будет меняться ситуация в целом под воздействием каждого из действий, которое он может избрать. Он выбирает ту альтерна­тиву, возможные последствия которой предпочтительны с точки зрения наиболее ценных для него конечных результатов.

Теоретики планирования быстро поняли нереальность определения и анализа всех альтернатив и пришли к выводу, что всеобъ­емлющее планирование, хотя и является иде­альным, все же не может быть ни достижи­мым, ни полезным. Г. Симон утверждал, что выбор альтернативы, которая даст макси­мально желаемый результат, является более разумным, чем выбор единственной и самой лучшей альтернативы, основанный на изуче­нии каждого жизнеспособного варианта. Рас­ширяя свою аргументацию, Симон предполо­жил, что принимающий решение скорее "жертвует", чем стремится к максимуму, т. е. ищет способ действия, который отвечал бы минимальному количеству требований. Ра­циональность, таким образом, "ограничен­на".

К. Линдблом и др. (1959) ввел концеп­цию "инкрементализма", аргументируя это тем, что на практике типичный групповой процесс принятия решения в плюралистиче­ских обществах можно было определить как "весьма беспорядочное действие для получе­ния хоть какого-либо результата". Стиль инкрементализма означает фокусирование на конкретных недостатках сегодняшней поли­тики, а не на процедуре решения.

А. Этциони (1967,1968) отмечал, что инкрементализм не может рассматриваться как ответ на потребности политически слабых групп, ибо он предполагает, что решения при­нимают власть имущие. Вместо него он пред­лагает "смешанное сканирование", комбина­цию обоснованного выбора наилучшей альтернативы и инкрементализма. Термин "сканирование" означает поиск и сбор инфор­мации, обработку данных, анализ и оценку информации в процессе принятия решения. Процесс направлен на поиск наилучшей аль­тернативы из всего спектра альтернатив (оп­тимизация) и затем — на выбор самого жиз­неспособного способа действий. Начав процесс с определения оптимальной страте­гии, принимающий решение получает воз­можность почувствовать, какими должны быть или могли бы быть перспективные зада­чи. В этом контексте фактический выбор дей­ствия становится шагом вперед по направле­нию к желаемой цели.

В рамках этой концепции планирование определялось как рациональный процесс, включающий в себя определение целей, ана­лиз альтернатив и выбор стратегии. Такое представление о планировании предполага­ет, что решения принимаются рационально и что плановик выполняет технические функ­ции. Анализ вводится только на том этапе, когда задача или конечная цель уже опреде­лена. Плановик принимает как должное ко­нечную цель, говоря: "Скажи мне, чего ты хочешь, и я скажу тебе, как этого достичь". Плановик не определяет конечные цели и не несет ответственности за выбор альтернатив. Его обязанности ограничиваются скорее ана­лизом, формулированием альтернатив и рас­смотрением их различных последствий.

Принимая во внимание этот спектр фун­кций, плановики искали более эффективные методы. По словам Й. Дрора (1967), "достиг­нутый успех в сборе данных и их количест­венной или частично количественной обра­ботке, с одной стороны, и полученные результаты в теориях статистического приня­тия решения во всех областях, с другой стороны, являются, следовательно, важными предварительными условиями для более ра­ционального планирования".

 

Пределы.

 

Несмотря на свою интеллектуальную привлекательность, теория рационального планирования оказалась бессильной решить целый ряд проблем. Дж. Фридман и Б. Хадсон (1974) установили, с какими сложностя­ми сталкивается данный подход. Во-первых, это проблема знания и информации. Как от­мечалось выше, процесс принятия рацио­нального решения требует рассмотрения всех альтернатив и анализа всех последствий, ко­торые вытекают из принятия каждой альтер­нативы. Это достигается с помощью различ­ных методов, таких, как исследование действий, теория решения, оценка цены и прибыли, анализ исходных и производных данных, теория информации и имитирую­щие модели. Однако чаще всего при анализе решения сталкиваются с уникальными ситуациями, которые ограничивают возможность прогнозирования последствий. Кроме того, такой анализ требует наличия системы ин­формации с точными, релевантными и все­объемлющими данными. Пока такой системы несуществует. Дж. Фридман и Б. Хадсон также отмечают, что человеческий интеллект способен объяснить только ограниченное число переменных величин, что постоянно про­исходящие социальные изменения есть норма, а не исключение и что эта не поддающаяся контролю окружающая соци­альная среда позволяет развивать лишь час­тичные, или ограниченные, социальные мо­дели для определения последствий решения.

Второй предел, или препятствие, — не­способность плановика выяснить, что пони­мать под здоровым сообществом, обществен­ным благополучием, т. е. установить баланс между стремлениями сообщества к различно понимаемым идеалам. Это означает, что пла­новик не имеет независимого и объективного основания для оценки альтернатив. Понятие благополучного сообщества заимствовано из работ Джереми Бентама и Джона Стюарта Милля и уходит корнями в утилитаризм, со­гласно которому хорошим является решение, исходящее из максимума пользы или благо­получия для возможно большего числа лю­дей. Если бы плановикам удалось сочетать индивидуальные и групповые интересы, то они смогли бы понять механизм построения благополучия и выбрать альтернативу, отве­чающую интересам всех, государственному интересу. Хотя концепция вполне разумна, технические средства для ее воплощения найдены не были.

К. Манхейм (1940) высказал еще одно критическое замечание. Он утверждал, что плановики уделяют слишком много внима­ния "функциональной рациональности" в ущерб "субстанциональной рационально­сти". Функциональная рациональность озна­чает соотнесение средств с заданной целью, субстанциональная же рациональность обра­щена к качеству самих целей. Плановики, придерживающиеся традиционного рацио­нального подхода, считают, что их роль явля­ется чисто технической и что проблемы суб­станциональной рациональности входят в компетенцию тех, кто принимает решение. Манхейм рассмотрел Германию 30-х годов как пример функционализма в его крайней форме. Функция плановика состояла исклю­чительно в реализации "окончательного ре­шения".

Дж. Хабермас (1971, 1973, 1975) —ны­нешний интеллектуальный лидер Франк­фуртской школы — разрабатывает критиче­скую теорию общества. Он разделяет точку зрения К. Манхейма на субстанциональную рациональность и, развивая этот аргумент, утверждает, что теория рационального реше­ния, основываясь на нейтральности техноло­гии, всегда будет поддерживать статус-кво и в конечном итоге приведет к разновидности технического фашизма. Люди, принимаю­щие решения и определяющие, какие альтер­нативы надо учесть, будут ограничивать рамки процесса и поддерживать государст­венный интерес. Хабермас критикует также доверие плановиков к эмпирическим наукам и утверждает, что объективное знание, явля­ющееся предпосылкой принятия рациональ­ного решения, невозможно. Наблюдения ок­рашиваются теорией. Далее, социологи склонны приравнивать реальность к тому, что они способны измерить. То, что нельзя уви­деть и измерить, не является полезным, а зна­чит, и реальным. Хабермас не отвергает эм­пирику, но предлагает более всеобъемлющую концепцию рациональности — которая не ог­раничивает свой базис эмпирическими дан­ными и ценностями.

С точки зрения Р. Болана (1980), "специ­алист должен рассматриваться как решаю­щий моральную проблему, а не как исключи­тельно технический исполнитель решения". Этот альтернативный подход к планирова­нию рассматривает решение проблемы как динамический процесс, включающий человеческие взаимодействия (Дж. Фридман, 1973) и социальное научение (Э. Данн, 1971). Он предполагает систему открытого планирования на основе технического анали­за и диалога, когда планирующий стремится выявить альтернатины, касающиеся причин проблем и не ограниченные соображениями политической приемлемости.

 

Методы планирования.

 

Методологию планирования можно рас­сматривать как подход, который воздействует на плановиков в том, как они определяют про­блемы, и который определяется ориентацией на отдельную дисциплину и совокупность ценностей. Методология основывается на комплексе предпосылок, сформированных под воздействием определенных ценностей, и является неотъемлемой частью разных теоре­тических систем. В этом смысле методы пред­ставляют собой нечто большее, нежели тех­нические средства, ибо они определяют мировосприятие тех, кто их использует.

Методы определяются как систематиче­ски применяемые средства для достижения цели. Их главные признаки — четкость, предсказуемость, сведение на нет ошибок или обоснование их допустимости и эффектив­ность. В силу их системного характера мето­дам можно научить, и до тех пор, пока не произойдет существенного изменения суще­ства проблемы, они могут оставаться эффективными, передаваемыми от человека к чело­веку воплощениями социального знания. Достижения в области методологии часто обеспечивают более эффективные подходы к проблемам, и модификация известных мето­дов часто позволяет вводить новые проблемы в профессиональную сферу действия.

Однако данный процесс имеет свои пре­делы. Если новые проблемы требуют измене­ния основных ценностей, то существующие методы оказываются неэффективными. Ме­тоды не только отражают ценности, но в свою очередь формируют их. Методы отражают как индивидуальные, так и общественные интересы, так что в конечном итоге методоло­гический нейтралитет невозможен. Кроме того, не все методы дают в равной мере значи­мые результаты.

Другая опасность состоит в том, что пла­новики, затратив много времени и усилий на изучение специальных методов, имеют тен­денцию либо концентрироваться только на проблемах, в отношении которых методы оказались эффективными, либо переформу­лировать ситуацию соответственно методоло­гической перспективе.

Несмотря на эти ограничения, методы могут быть эффективными, если они приме­няются к проблемам, для которых можно ожидать успешного решения на базе данной методологии. Поскольку единый универсаль­ный метод недостижим, решающим является наличие самых разных подходов к проблеме и плановики должны проявлять гибкость в выборе метода. Вопрос о пригодности метода — тонкий вопрос. В определенной мере избранные методы переформулируют проблему, и профессиональный плановик должен ориентироваться на контроль корреляции проблемы и соответствующей методологии.

 

Анализ проблемы.

Первая задачи планирования — оценка состояния системы Этот процесс обычно описывается как анализ проблемы и оценка потребностей. Анализ проблемы скорее является искусством, чем наукой. Чисто научный анализ проблемы, не­зависимо от подхода и количества участвующих плановиков, должен всегда приводить к одному и тому же выводу. В действительности же разные плановики могут, оценивая одну и ту же ситуацию и часто начиная с одних и тех же фактов, приходить в результате к разным решениям. Будучи искусством, анализ проблемы все же основывается на научном подходе.

Примеры концептуального подхода к анализу проблемы в области социального обеспечения можно найти в работах Н. Коуэна (1964), Ф. Цвейга и Р. Морриса (1966) Обе работы имеют общие элементы, включая необходимость определения тех социальных ценностей, которые не должны быть утрачены, проведения детального анализа для выявления того, на что направлено воздействие, и установления масштаба проблемы, а также необходимость определения этиологии проблемы. Анализ проблемы в контексте планирования отличается от анализа проблемы в рамках традиционного исследования. Он включает не только анализ "кто, что и где", но и анализ политической ситуации — готовность организации или сообщества решать, проблему и обеспечить возможность ее решения или улучшение положения дел.

Все концептуальные подходы к анализу проблемы подчеркивают необходимость выявления ее причин. Эпидемиология является прикладной дисциплиной, изучающей распространение заболевания (описательная эпидемиология) и стремящейся установим, причины заболевания (аналитическая эпидемиология). В социальном планировании описательная эпидемиология (описание распространения возникающих здесь социальных проблем с точки зрения возраста, пола, расы, места и т. д.) может рассматриваться как прикладное расширение географии. Роль аналитической эпидемиологии состоит в установлении возможных причинных факторов распространения связанных с ее предметом проблем.

Другая категория методов, полезных для анализа проблемы, разрабатывает модели, позволяющие прогнозировать потребность в услугах и необходимые уровни финансирова­ния. В числе этих техник — демографическое проектирование (для определения будущих характеристик населения и его распределе­ния), анализ тенденций и анализ вероятно­сти. Эти методы подчеркивают важность количественного анализа и опираются на последние достижения в компьютерной тех­нике. Отличительная особенность данного подхода к анализу проблемы состоит в конст­руировании моделей на основе математиче­ского моделирования и линейного програм­мирования. Механизм конструирования моделей доказал свою надежность в кратко­срочном прогнозировании, однако прогнози­рование далекого будущего наталкивается на ряд различных проблем.

 

Оценка потребностей.

 

Экспертная оценка потребностей является следующей ступенью анализа. Задача планирования со­стоит в оценке положения определенных групп населения, количества людей, подвер­женных риску. Потребность — понятие сложное. Ее трудно определить и, даже опре­делив, трудно измерить. Кроме того, потреб­ность не является абсолютной.

В концептуальном смысле различают че­тыре категории потребности: 1) нормативная. потребность, 2) ощущаемая потребность, 3) выраженная потребность и 4) относитель­ная потребность (Дж. Брадшо, 1972).

Нормативное определение потребности использует суждения профессионалов и су­ществующие обзоры, в нашем примере — эпидемиологические обзоры. Эти специаль­ные данные содержат оценки количества и степени распространения решаемых про­блем; эти оценки устанавливают планку от­счета, относительно которой могут измерять­ся предлагаемые уровни стандартов или целей. Недостаток данного подхода к опреде­лению потребности состоит в том, что эти уровни и стандарты часто изменяются в зави­симости от изменения в обществе знаний, технологий и ценностей. Потребность являет­ся относительным, а не абсолютным поняти­ем.

Потребность можно определить с точки зрения ее осознания в качестве таковой сами­ми людьми. Социальный анализ — самый мощный метод для данного подхода. Остав­ляя в стороне соображения стоимости и вре­мени, социальный обзор является единственным методом, который дает информацию, от­ражающую специфические нужды опреде­ленного географического района, и который непосредственно фокусируется на какой-то проблеме или каком-то обстоятельстве. Ме­нее точным подходом, используемым для оп­ределения ощущаемой потребности, является проведение общественных форумов, в рамках которых обычно практикуется открытый об­мен мнениями, во время которого представи­телей широкой общественности просят изло­жить требования и мнения. В идеале посещающие такие встречи имеют возмож­ность изложить свои собственные нужды, представить интересы своих соседей и в неко­торых случаях выступить от имени группы. Потребности и приоритеты определяются в ходе процесса, ведущего к согласию присут­ствующих. Хотя понятие ощущаемой потреб­ности имеет важное значение, однако ожида­ния со временем меняются и часто зависят от знания о наличии средств.

Степень потребности также можно опре­делять через количество людей, которые нуждаются в услуге. Это и будет выраженная потребность. Неудовлетворенная потреб­ность определяется той долей людей, нужды которых не удовлетворены. Этот подход осно­вывается на учете существующей потребности и использует службы статистики. Их дан­ные лишь приблизительно отражают усилия агентств и имеют определенное значение для поддержки их практической деятельности и установления контроля. Подобную информа­цию могут давать перепись населения, стати­стические данные о найме и увольнении и другие данные о населении, необходимые для планирования. Категории населения, пользующиеся теми или иными услугами, можно определить с помощью техник вычисления групп. Эти статистические категории затем соотносятся с рядом услуг, в которых могут нуждаться отдельные лица или семьи, объе­диненные в однородные группы. Недостатком этого принципа является тенденция прини­мать во внимание лишь тех людей, которые значатся в листе ожидания или получили от­каз в агентствах, ибо считается, что только эти люди испытывают ту или иную потреб­ность.

И наконец, относительные потребности. Этот подход не признает наличия услуг абсо­лютного уровня. Напротив, он исследует раз­ницу в уровне услуг в различных географиче­ских регионах, учитывая местную статистику для определения различий населения и соци­альных патологий. В отличие от нормативной потребности, которая дает абсолютный стандарт, относительная потребность имеет целью справедливость с учетом географиче­ских различий. Этот принцип классифици­рует географические районы в соответствии с социальными показателями, которые обычно включают в себя разнообразные переменные величины и опирается на теоретические кон­струкции. Чаще всего здесь используется анализ фактов, статистическая техника, по­зволяющая сводить большое число перемен­ных к меньшему числу показателей.

Ясно, что потребность нельзя адекватно измерить при помощи лишь одного из этих подходов. Поскольку каждый подход ограни­чен в своих возможностях и позволяет