Любовь как нравственное чувство

Любовь – вот суть всякой нравственности;

любовь как выход за пределы своего «Я» и

слияние с тем прекрасным, что заключено в

другом человеке.

П. Шелли1

Если ты любишь, не вызывая взаимности, то

твоя любовь бессильна, и она – несчастье.

К. Маркс

Среди нравственных чувств особое место принадлежит чувству любви. Любовь в самом широком смысле этого сло­ва — это нравственное чувство, характеризующееся вы­сокой степенью эмоционально положительного отноше­ния, выделяющего его объект среди других и помещаю­щего его в центр жизненных потребностей и интересов. Примером таких чувств может быть любовь мужчины к женщине, любовь к Родине, любовь к матери, и т.д. Однако немецкий философ Людвиг Фейербах справедливо считал, что любовь между мужчиной и женщиной является исходной и базовой для всех других ее видов. В этом смысле любовь предстает как чувство, обусловленное сексуальной потребностью и ха­рактеризующееся интенсивностью, напряженностью, относительной устойчивостью и выражающееся в стрем­лении быть с максимальной полнотой представленным своими многозначными чертами в жизнедеятельности другого человека таким образом, чтобы побуждать у него потребность в ответном чувстве той же интенсивности, напряженности и устойчивости.

Любовь как нравственное чувство не может быть све­дено к биологическому влечению полов, сексуальному чув­ству. Половой инстинкт — это естественный фундамент любви, ее начало. Но для того, чтобы это влечение выросло до настоящего чувства, необходима целая система взаимо­связей и взаимодействий.

Любовь к другому человеку — это утверждение его бытия. Когда мы кого-то любим, то хотим, чтобы он был, существовал, продолжался, никогда не умирал. В этом лю­бовь противоположна ненависти, стремящейся подавить и уничтожить. Кроме того, любовь — это утверждение Дру­гого как уникального, неповторимого, единственного су­щества. В любви, если это настоящая любовь, мы не выби­раем своего Любимого из числа других, что означало бы рациональное прикидывание, калькулирование, холодное сравнение. Любовное переживание рождается спонтанно, оно как бы выбирает за нас с абсолютной точностью. В этом смысле любовь свободна (нельзя заставить себя полюбить кого-то, кто вовсе не нравится!) и не свободна (нельзя ум­ственно-волевым усилием заставить себя разлюбить, если уж сердце заговорило).

Когда мы рассматриваем Другого как единственное, неповторимое существо, то воспринимаем его в некотором смысле как совершенство. Любовь — это принятие Другого таким, каков он есть, переживание его как абсолютной ценности. Давно подмечено, что любящий глаз видит предмет своей любви, Другого, иначе, чем все окружаю­щие люди. Любящий глаз не останавливается на одной лишь эмпирической реальности, а способен заглянуть в глубину, увидеть в любимом его лучшие возможности, ко­торые пока не реализованы, уловить его тенденцию к ду­ховному, интеллектуальному и эмоциональному росту. Любовь — это бережное проникновение в загадку чужой субъективности, она не ослепляет, а напротив, делает че­ловека зрячим, открывает личность Другого.

В идеале переживания любви являются взаимными, любовь тогда полноценна, тогда она имеет адекватный от­вет с другой стороны. В этом случае происходит взаимо­слияние душ, их счастливое гармоничное соединение. При этом индивидуальности любящих не растворяется друг в друге, а каждый из любящих сохраняет свою личность, непо­вторимость. Происходит лишь взаимное обогащение, из которого появляется новое качество — качество духовно-чувственных отношений.

Любовь – это такой вид отношений между людьми, ко­торый не допускает господства одного человека над другим или беспрекословного подчинения одного другому. В любви обе стороны равны, одна не жертвует другой, а каж­дый любящий, ничего не теряя, только приобретает. Вместе они составляют не­разделимое целое, а каждая из сторон, служит условием и важнейшей предпосылкой для совер­шенствования другой.

Истинная любовь — это дарящая любовь. Если мы хотим только получать что-то от другого, то мы еще не лю­бим. Мы просто удовлетворяем за счет другого свои по­требности, решаем собственные проблемы, относясь к лю­бящему как к средству, а не как к цели. Такая «любовь» не­продуктивна, она ничего не способна давать, а может только брать, заполняя чужим чувством соб­ственную пустоту. Истинная любовь стремится давать, а не получать. При этом в любви дают другому отнюдь не только материальные блага, дают свое соучастие, свою жизнь, свою субъективность, и за счет взаимности «дава­ния» происходит взаимообогащение.

Отдавая в любви свою жизненную силу и энергию другому существу, человек делит с ним свою радость, уве­личивая и собственную, расширяя свое понимание мира, обогащая личный кругозор, свой опыт, знания и пережи­вания, которые вместе составляют его духовное богатство. В любви человек отдает, чтобы получать, и получает, что­бы отдавать. Настоящая любовь вызывает в человеке взрыв ответной энергии, обратно направленные движения душевной щедрости. «Давание пробуждает другого чело­века тоже стать дающим, и они оба увеличивают радость, которую внесли в свою жизнь. В дарении себя и есть та си­ла, которая рождает любовь» (Э. Фромм).

Любовь предполагает заботу о другом человеке, за­интересованность в улучшении его жизни и развития. Где нет этого, там не может быть настоящей любви. Заботить­ся — значит интересоваться жизнью другого, стараться уберечь его от опасностей и неудобств, это значит трудить­ся для него. Заботиться — значит способствовать разви­тию того, кого любишь, создавать для него условия.

Любовь как нравственное отношение наряду с забо­той предполагает и ответственность. Ответственность непосредственно вытекает из заботы. Мы всегда чувствуем себя в ответе за Любимого, что бы с ним не происходило. Однако это не простое формальное выполнение долга, а живое переживание, чувство тесной связанности с пред­метом любви. Ответственность выражается в нашей спо­собности чутко и тонко улавливать потребность, интенции и стремления любимого, помогать ему.

Человек, глубоко и по-настоящему любящий кого-то, не может любить только его одного. Свои благодатные качества его любовь распространяет на других окружаю­щих людей. Любящий, лично обогащенный этим чувством, избыток его дарит другим людям в виде доброты и сердеч­ности, отзывчивости и человечности.

Виды любви

Существует несколько видов любви: братская, материнская, эротическая любовь, любовь чело­века к самому себе и любовь к Богу.

Братская любовь — это любовь между равными, одинаково распространяемая человеком на всех близких ему людей.

Материнская любовь — это любовь сильного к слабому, защищенного к без­защитному, имущего к неимущему. Материнская любовь наиболее бескорыстна и открыта для всех.

Эротическая любовь — это любовь психофизиоло­гического плана к единственному человеку, жаждущая полного слияния с ним и продолжения в потомстве. По­следний тип любви, в отличие от двух предыдущих, явля­ется исключительным в том смысле, что требует предпо­чтительности, особого выделения любимого существа сре­ди других ему подобных и особенного, исключительного к нему отношения.

Любовь человека к себе до недавнего времени нахо­дилась в полном пренебрежении в нашей литературе из-за господства идеологии, исключительно ориентирован­ной на общественный идеал: любовь к себе клеймилась как эгоизм. Мнение о том, что любить других добродетельно, а любить самого себя грешно, до сих пор довольно широко распространено среди людей в условиях нашей идеологи­чески искаженной культуры. Но поставим вопрос: может любить других человек, не способный любить себя? Ответ на него при трезвом размышлении должен быть отрицательным. Каждый человек — такое же существо, как и окружающие его люди, и если он любит других, то по­чему же он не должен любить себя? Не может быть двух раз­ных типов любви: к людям и к самому себе; любовь как вы­сокое чувство или есть, или ее вовсе нет. Известное библей­ское выражение «Возлюби ближнего, как самого себя» содержит мысль о прямой зависимости между этими дву­мя сторонами всеобщей любви — к себе и к окружающим людям. «Любовь к другим и любовь к себе будет обнаруже­на у всех, кто способен любить других» (Э. Фромм). От люб­ви к себе эгоизм отличается тем, что при нем существует исключительная любовь к себе в ущерб такому же отноше­нию к окружающим людям. Эгоистичный в любви человек желает всего того, что он должен отдавать людям, только для самого себя. Кстати, и любовь к другому может приоб­ретать форму эгоизма. Так, мать, беззаветно и бездумно любящая свое дитя, жертвуя собой в угоду его эгоистичес­ким устремлениям, лишает аналогичного чувства не толь­ко себя, но и в окружающих людях не видит чьих-то детей.

Любовь к Богу в самом широком, социально-психо­логическом смысле слова вбирает в себя все виды любви, поскольку Бог в душе верующего означает Высшую Доб­родетель, и в меру своих жизненных сил и возможностей он старается на деле ее реализовать в своем отношении к людям и к самому себе. Бог выступает как символ и вопло­щение принципов добра, справедливости, истины и любви, поэтому понятно проявление у человека аналогичных чувств к нему.

Кроме перечисленных, можно выделить и описать разновидности любви, включающие отношение любящих людей к своим близким, прежде всего, к матери и отцу. Ког­да такая любовь приобретает крайние формы, лишающие любви других людей, то она превращается в псевдолюбовь. Один ее вид Э.Фромм назвал невротическим. Вариантом невротической любви, центрированной на родителях, является исключительно матерински и отцовски ориентиро­ванная любовь. Матерински ориентированные мужчины, например, в своих любовных отношениях часто остаются детьми и от женщины, так же как и от матери, жаждут ма­теринской любви. Они бывают мягки, добры, нежны и оба­ятельны, но вместе с тем беспомощны и безвольны. Их от­ношение к женщине остается поверхностным и безответ­ственным, а цель — скорее быть любимым, но не любить. Если женщина не всегда восхищается таким мужчиной, «если она делает попытки жить своей жизнью, если она хочет быть любимой и окруженной вниманием и... если она не согласна прощать любовные дела с другой женщиной…, то мужчина чувствует себя глубоко задетым и разочаро­ванным» (Э. Фромм). Такой мужчина ищет женщину, по­хожую на мать, и, найдя ее, становится счастливым, так и не выходя из возраста ребенка до конца своих дней.

Отцовски ориентированная любовь чаще всего встречается у женщин, которые сами в детстве были очень при­вязаны к своим отцам. Став взрослыми, они стараются най­ти такого мужчину, в котором бы воплотились лучшие черты отца, и обычно крепко привязываются к нему. Жен­щина, отцовски ориентированная, бывает счастлива с му­жем, который заботится о ней, как о ребенке.

Разновидность псевдолюбви — фанатичная любовь к кумиру. Из любви равноправной она превращается в само­уничтожающую, любовь-преклонение, любовь-обожеств­ление. Человек, любящий так другого, утрачивает себя как личность, теряет, вместо того, чтобы приобретать. Это уже не любовь в описанном выше высоком смысле этого слова, а идолопоклонничество.

К категории псевдоглубоких любовных межличност­ных чувств может быть отнесена сентиментальная любовь. Здесь на первый план выходит поверхностное, ритуальное ухаживание, театральное поведение с эпизодами мело­драмы. Тех, кто реализует такую любовь, на самом деле не характеризует сколько-нибудь глубокое чувство к люби­мому человеку. Они, скорее, заняты самолюбованием, са­мими собой, чем проявлением чувства любви к другому че­ловеку, на которое они, вероятно, вообще не способны.

Замечено, что два человека влюбляются друг в друга тогда, когда находят друг в друге воплощение идеала. Правда, иногда такое идеальное видение бывает односто­ронним, и в этом случае появляется так называемая не­разделенная любовь. Правда также и то, что идеальные черты далеко не всегда с самого начала видны друг другу, а иногда то, что видится, на самом деле может быть иллю­зией. «Привлекательность, — пишет Э.Фромм, — означа­ет красивую упаковку свойств, которые престижны и ис­комы на личностном рынке».

Идеальное представление о наиболее желаемом объ­екте любви — явление историческое. Время от времени, в зависимости от состояния и уровня развития общества, оно меняется. Так, в средние века, а отчасти и в более позд­нее время, вплоть до середины XIX века, таким идеалом в мужском воплощении являлся рыцарь, а в женском — нежное, романтическое и преданное сердце. С конца XIX до середины XX вв. в мужском идеальном образе ценились честолюбие, сила, агрессивность, в женском — свобода по­ведения, кокетство и сексуальность. С середины текущего столетия идеалом мужчины начал постепенно становить­ся деловой, энергичный, терпимый, эрудированный, об­щительный и добрый человек, а идеалом женщины — при­мерно такая же личность, дополнительно обладающая еще одной парой достоинств: скромностью и деловитостью.