Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Г. Харлоу, М. Харлоу, С. Суоми

Поиск

ЗАМЕНИТЕЛИ МАТЕРЕЙ [6]

Давно известно, что серьезное научное исследование, ищущее ответ на тот или иной конкретный вопрос, неизбежно порождает массу новых нерешенных проблем. Усилия, прилага­емые учеными для решения какой-либо крупной проблемы, не­редко направляют их по новым каналам и вызывают интерес к новым вопросам. Часто благодаря случайным или почти случай­ным ассоциациям. Исследование умственных способностей обе­зьян-резусов привело к изучению ненормальностей в их пове­дении и поискам способов их излечения.

На протяжении сорока лет существования лаборатории при­матов (Университет штата Висконсин) мы неотступно осуществля­ли программу, направленную на исследование способностей обезьян-резусов к научению. Однако для многих наших работ исследование научения стало лишь исходным пунктом. Но рас­скажем обо всем по порядку.

Чтобы выяснить, как с возрастом развиваются способности обезьян к научению, в первую очередь необходимо было иметь большое количество подопытных животных всех возрастов. Мы разработали программу массового разведения обезьян и созда­ли условия для воспитания детенышей в лаборатории сразу от рождения. Чтобы взрослые обезьяны не мешали нашим опытам с малышами и не служили источником за­разных заболеваний, мы отнимали детены­шей от матери через несколько часов пос­ле рождения и держали их в индивиду­альных клетках, где уход и пищу они получали из рук человека. Вместо одеял малышам были даны пеленки.

И здесь мы заметили, что обезьянки так сильно привязывались к этим пеленкам, прижимали их к себе, что трудно порой было понять, где кончается пеленка и на­чинается детеныш (рис. 1). А когда пелен­ки забирали из клеток для стирки, обезь­янки проявляли сильнейшее беспокойство.

Рис. 2

Но лишь через несколь­ко лет мы наконец поняли истинное значение пеленки для детеныша.

Многие полезные идеи рождаются, как известно, в полете фантазии; идея же создания заменителя ма­тери возникла во время по­лета на реактивном лайнере. Тряпочная мать родилась в 1957 г. в утробе самолета: один из авторов этой статьи (Г. Ф. Харлоу) повернулся, чтобы посмотреть в иллюми­натор, увидел пустое сосед­ское кресло и вдруг понял, что именно такой мягкой и ворсистой, как это комфор­табельное кресло, и должна быть искусственная мать. Тут же в самолете появился набросок проекта будущих исследований, за осуществление которых вскоре и принялись все три автора.

Что играет наиболее важную роль в возникновении у ново­рожденного любви к матери — ощущение комфорта, вызываемое прикосновением к ее телу, удовольствие от сосания или чув­ство насыщения?

Это была первая теоретическая задача, которую предстояло нам решить с помощью искусственной матери. И мы ее решили, фактически развенчав теорию унаследованного влечения. Опы­ты с ныне знаменитыми тряпочными и проволочными матерями неопровержимо доказали, что чувство комфорта, возникающее у детеныша при прикосновении к матери, и есть тот главный фак­тор, та главная побудительная сила, которая призывает его к ней. К тому времени, как фотографии маленькой обезьянки, до­верчиво прижимающейся к мягкой искусственной матери, обо­шли весь мир (рис. 2), крах теории, объясняющей развитие об­щественных привязанностей молодого животного постепенным ослаблением врожденного влечения к матери, стал очевиден. По­истине не молоком единым жив младенец!

Поскольку мы уже знали, как привязывается детеныш к пе­ленке, нас ничуть не удивило, что в подавляющем большинстве случаев маленькие обезьянки предпочитали тряпичных матерей,

Рос. 3

не кормивших их молоком, проволочным суррогатам, дававшим молоко. Однако, наблюдая за поведением малышей в новой обстановке, мы обнаружи­ли у наших тряпочных ма­терей неожиданное свой­ство — способность вселять в младенцев чувство пол­ной безопасности и уверен­ности. Если детенышей са­жали в незнакомую комна­ту, где были игрушки, но не было тряпочной матери или вместо нее был прово­лочный суррогат, то они обычно свертывались в ко­мочек и визжали от стра­ха (рис. 3).

Но стоило внести туда же тряпочную мать, как ма­лыш поспешно ковылял к ней и вцеплялся в нее изо всех сил. Как только страх его проходил, малыш начи­нал обследовать окружа­ющую обстановку (рис.4), время от времени возвра­щаясь к своей неживой матери, чтобы потрогать или крепко обнять ©е и тем ослабить свое чувство страха или неуверенности (рис.5).

Впоследствии мы име­ли возможность вновь и вновь убедиться в той очевидной истине, что любой сколько-нибудь важный акт поведе­ния животного определяется не одним, а несколькими факторами. Чтобы проиллю­стрировать эту аксиому, мы создали несколько образцов искусственных матерей, различающихся по форме и действию. И они позволили нам обна­ружить, что возникновению привязанности детеныша к матери по­мимо чувства комфорта, создаваемого физическим контактом, замет­ным образом способствуют еще и многие другие свойства матери. Используя «кормящих» и «некормящих» тряпочных матерей, мы смог­ли показать, что кормление — существенный для младенца фактор на протяжении первых 90 дней его жизни. Таким образом, с помо­щью этого простого исследования мы узнали то, что в течение мно­гих веков было известно всем, кроме физиологов. Далее, исполь­зуя укачивающих и неукачивающих искусственных мам, мы установили, что малыши примерно до 160 дней жизни предпо­читают укачивание. Исследовалось также значение разных ви­дов покрытия поверхности «тела» искусственной матери, и были получены результаты, которых следовало ожидать: шелк и са­тин, быть может, кажутся привлекательными для взрослых, но они не согревают душу младенца так, как греет махровая ткань.

Рис 6

Удивительные данные о роли температуры матери были получены в опытах С. Дж. Суоми, сконструиро­вавшего тряпочную мать, в «жилах» которой текла хо­лодная, как лед, вода. Ново­рожденные малыши пробо­вали дотрагиваться до этой холодной тряпочной фигуры, но тут же убегали в даль­ний угол клетки и никогда больше к матери не приближались (рис. 6).

Мы сравнили наших самодельных матерей с настоящими и пришли к выводу, что, разумеется, настоящие матери лучше. Тря­почная мать может снабжать детеныша молоком, но не из такой удобной посуды, как живая. Настоящая мать не дает малышу сосать после того, как он насытился, тогда как никакая искус­ственная мать не может остановить бесполезное сосание. На­стоящая мать приучает детеныша помещать фекалии в одно ме­сто, а не размазывать их повсюду. Настоящая мать учит своего младенца понимать жесты и голосовые сигналы других обезь­ян. Настоящая мать подвижна и реагирует на все нужды мла­денца и на его поведение, а суррогатная может лишь пассивно все принимать.

Позднее мать играет активную роль в отторжении младен­ца от себя, от своего тела, и это наталкивает его — может быть, непреднамеренно — на обследование окружающей живой и нео­душевленной среды. Наконец (и это особенно важно для разви­тия будущей способности к общению со сверстниками), настоя­щая мать с гораздо большим успехом, чем тряпочный суррогат, может регулировать первые младенческие игры — важнейшую деятельность, ведущую к успешному развитию чувства любви к сверстникам...

Мы бы так без конца и занимались искусственными мате­рями, если бы не замечание, которое старший из авторов дваж­ды в течение одного месяца услышал из уст совершенно раз­ных людей — выдающегося психолога и выдающегося психиат­ра. Оба они сказали: «Слушай, Гарри, ты, пожалуй, войдешь в историю психологии как отец искусственной матери!» Это было уже слишком! В отчаянной попытке избежать этой участи мы устремились в новую сферу исследования, которой суждено было в дальнейшем распасться на две обширные, четко разграничен­ные области — природу нормальной, естественной любви у ма­как-резусов и экспериментальное вызывание психозов.

ЕСТЕСТВЕННАЯ ПРИРОДА ЛЮБВИ

Нормальная и естественная любовь у макак-резусов развивается путем последовательной смены и взаимодействия пяти главных видов, или «систем», любви, к которым относятся: материнская любовь, любовь младенца к матери, любовь к сверст­никам, которую другим психологам и психоаналитикам еще пред­стоит когда-нибудь открыть, гетеросексуальная любовь, т. е. лю­бовь к особи другого пола, и отцовская любовь.

Существование материнской любви всегда было очевидным. Мы уже упомянули социальные функции материнской любви. Исключительно важная, фундаментальная ее функция — это на­правлять игру малышей так, чтобы они успешно играли вместе, а не порознь. Материнская любовь оказывается важным этапом в развитии любви к сверстникам и ровесникам.

Факторы, лежащие в основе любви младенца к матери, мы перечислили при описании опытов с искусственными матерями.

Мы считаем, что более важным видом любви, фактически самым важным с точки зрения ее роли на протяжении всей жизни животного, является любовь к сверстникам, которая воз­никает на основе любопытства и исследовательской деятельно­сти и развивается затем в процессе разного рода игр. Общение со сверстниками способствует возникновению привязанности к товарищам, развитию основных социальных ролей, торможению агрессивности и созреванию полового чувства.

Следующая система любви у приматов — гетеросексуальная любовь. Этот вид любви развивается из любви к сверстникам — подобно тому, как любовь к сверстникам развивается из любви материнской.

У разных семейств животных гетеросексуальная любовь различается по форме и функциям. Гетеросексуальная любовь у крыс и у приматов развивается по-разному. Если это крыса, ее половая жизнь определяется эндокринной системой и будет про­текать успешно. Но если перед вами обезьяна — низшая или че­ловекообразная — и если ее половая жизнь определяется толь­ко гормонами, то ее ожидает печальное будущее. Половая жизнь у приматов без предшествующей и сопровождающей ее любви искажается и нарушается.

Рассмотрев соотношение врожденного и приобретенного в материнской, младенческой, товарищеской и гетеросексуальной любви, мы должны были обратиться к отцовской любви. Изучив любовь у обезьян настолько, насколько это позволяли наши при­боры и приспособления, я понял, что мы ничего не узнали об отцовской любви и что ее невозможно проанализировать в ус­ловиях лаборатории. Надо было что-то придумать.

Месяц спустя Маргарет Харлоу принесла мне расчет экс­перимента по изучению отцовской любви в лаборатории и про­ект необходимого переоборудования помещений. После сравни­тельно небольшой перестройки чердака над нашей лаборатори­ей анализ отцовской любви начался.

СЕМЕЙНОЕ «ОБЩЕЖИТИЕ»

Помещение для семейного «общежития» представляет собой перестроенный, перепланированный и увеличенный в раз­мерах манеж, в котором четыре пары самцов и самок макак живут со своими отпрысками в условиях моногамии. Помеще­ние устроено так, что каждый самец имеет физический доступ только к своей самке, а коммуникативный доступ — ко всем ос­тальным.

Самое же главное — это то, что каждый младенец имеет здесь доступ к каждому взрослому самцу, и, может быть, вследствие любопытства и хитрости всех малышей большинство отцов «об­щежития» охотно откликались на их попытки к общению. На­конец, помещение это дает неограниченные возможности для того, чтобы изучать взаимодействие сверстников и образование дружеских отношений у детенышей одного и того же или раз­ных возрастов.

Создание семейного «общежития» позволило нам узнать мно­го нового относительно отцовской любви. Отцы в таких совме­стно проживающих семьях не позволяют матерям — своим со­жительницам и соседкам — обижать или покидать младенца и служат как связующая сила, охраняющая группу от врагов, в первую очередь от экспериментаторов. Кроме того, отцы благо­даря какому-то эволюционному механизму, который нам пока еще не ясен, проявляют привязанность в равной степени ко всем малышам. Многие отцы играют с ними гораздо больше, чем ма­тери. Отцы игнорируют проявление агрессии со стороны мла­денцев и подростков, они позволяют им щипать себя, кусать, тянуть за хвост и за уши. Чего, кстати, они никогда не позволи­ли бы более старшим или взрослым обезьянам — ни самцам, ни самкам.

До подросткового возраста самцы в отличие от самок мало интересуются новорожденными младенцами, пока те не умеют играть (за исключением своих собственных братьев и сестер). Однако в более старшем возрасте у самцов-подростков появля­ются первые признаки отцовского поведения: малышей, попа­дающихся им на пути, они переносят на другое место, укачива­ют и защищают. Возможно, подобному нежному обращению стар­ших детенышей с младшими и возникновению у них привычки защищать малышей вообще способствуют зоркие взгляды взрос­лых обезьян и готовые сорваться с их уст угрозы.

Нам предстоит узнать еще многое о том, что лежит в осно­ве развития отцовского поведения.

Появление в семьях второго и третьего младенца выявило интересные стороны материнской любви и взаимодействия между детенышами одной и той же семьи. Мы предполагали, что по­явление нового младенца ускорит развитие давно уже зреющих механизмов отлучения старшего детеныша от матери и что лю­бовь к новорожденному быстро вытеснит из материнского сер­дца любовь к старшему отпрыску. И действительно, срачу же после родов отношение матери к старшему детенышу стано­вилось отрицательным. Она не позволяла к себе приближаться, не давала дотрагиваться до сосков и беспрерывно укачивала но­ворожденного. Но рано или поздно все матери изменяли это от­ношение и снова подпускали к. себе своего старшего: у одних матерей это происходило через восемь часов после родов, у дру­гих— через несколько дней. В большинстве случаев отвергнутый детеныш проводил ночь или две отдельно от матери, часто со своим отцом. Но одна малышка сумела добиться физического контакта с матерью в первый же вечер. Она настойчиво лезла к матери, скулила и визжала до тех пор, пока та не подпустила ее к себе.

К нашему удивлению, изгнанные детеныши не проявляли открыто признаков ревности к новым членам семьи, возможно, из страха перед матерью; правда, один юнец дразнил свою сестренку каждый раз, когда мать смотрела в другую сторону. Все отвергнутые малыши проявляли сильное беспокойство в этой драматической для них ситуации отверженности и отчаяния, а старшие детеныши часами предпринимали попытки прикоснуться к телу матери — бодрствующей или спящей,— чтобы восстано­вить реальный или символический комфорт.

В отчаянии, если их попытки не удавались, некоторые из детенышей заходили в соседние жилые камеры и пытались при­близиться к чужим матерям, которые обычно допускали их при­сутствие в камере, но отказывали им в физическом контакте. Другие детеныши искали близости и контакта со своими отцами.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-20; просмотров: 251; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 13.59.5.179 (0.014 с.)