Попытки сорвать строительство стен Иерусалима

 

Мы уже упомянули о том, что, когда Неемия начал строительство стен Иерусалима, он встретил сопротивление со стороны тех, кто жил по соседству с иудеями. Самыми серьезными противниками из них были Санаваллат Аронитянин, Товия, Аммонитский раб, и Гисам (Ге-шем) Аравитянин (Неем. 2, 10, 19; 4, 1, 3, 7; 6, 1, 2 и др.). Они составили заговор против Неемии, однако он совершенно расстроил их планы (Неем. 2, 19 и далее; 4, 6).

В наши дни археологические раскопки дали миру обширный мате­риал относительно народов, соседствовавших с иудеями; что же касается случая с Санаваллатом и Гешемом, то были найдены даже соответст­вующие тексты.

Сегодня имя Санаваллата нам известно из текста, содержащегося в «Элефантинских папирусах», который был написан не позже, чем в 407 г. до Р. X. По всей вероятности, это имя является вавилонским (Си-нубаллит), однако этот человек, исполнявший должность правителя Самарии, вавилонянином не был. К тому же имена его сыновей — Де-лайах и Селемйах — были не вавилонскими, а еврейскими, поскольку имеют окончание «йах», которое взято от древнееврейского слова Яхве (Бог). По-видимому, Санаваллат был приверженцем синкретической религии, как и иудеи с Элефантины. В одном из писем элефантинских иудеев правителю Иудеи высказывается надежда, что будет восстанов­лен их храм, и затем говорится следующее: «А обо всем этом далее напи­сали мы в письме Делайяху и Селемйаху, сыновьям Санаваллата, пра­вителя Самарии»¹.

Ученые располагают археологическим материалом, также из Египта, о сподвижнике и единомышленнике Санаваллата, Товии; источником являются «Папирусы Зенона», которые были найдены в Герзе, в египет­ском оазисе Файюм. Эти папирусы были написаны в III веке до Р. X. в годы царствования Птолемея II Филадельфа (285-246 до Р. X.) и содер­жат частые ссылки на Палестину. Один из авторов этих папирусов был Товия, правитель Аммона (область на восточном берегу Иордана). В письме сообщается о том, что Товия посылает Птолемею различных жи­вотных, в том числе лошадей, собак и верблюдов². «Этот Товия, — пишет археолог Фри, — несомненно, является потомком противника Неемии, упомянутого как Товия Аммонитский в книге Неемии (2, 10)»³.

Косвенным доказательством существования дома Товии в районе Аммона является следующий факт, о котором говорит археолог Томп­сон: «Хотя на данном этапе мы не обладаем материалом, непосредствен­но относящимся к этому лицу, у нас есть достаточно сведений о его се­мье. Само его имя наводит на мысль, что он поклонялся Яхве, так как в его имени присутствует окончание «йах» (Тобиах). Его семья обладала -политической властью в Иордании, по меньшей мере,с V по IIвв. до Р. X. В Арак-эль-Эмире, очень интересной местности в центральной Иордании (почти напротив сегодняшнего Аммана), существует несколько красивых гробниц, вытесанных в скалах, и на одной из них вы­сечено имя «Товия», написанное по-арамейски (III в. до Р. X.). Эти за­хоронения относятся ко времени царствования Птолемеев в Египте¹. В той же местности находятся развалины, которые одни считают развали­нами дворца, а другие — мавзолея, построенного последними правите­лями из семьи Товии². Исходя из всего сказанного, а также принимая во внимание «Папирусы Зенона», профессор Томпсон приходит к выводу: «Следовательно, поскольку на данный момент мы не располагаем непо­средственным материалом о Товии, жившем при Неемии, но, очевидно, что, поскольку в последующие века в Иордании существовала семья Товии, у нас есть все основания полагать, что эти Товии были связаны с Товией времен Неемии»³.

Третьим из соседей иудеев, предпринявшим попытку помешать воз­ведению стен Иерусалима, был Гисам Аравитянин (Неем. 2, 19; 6, 1, 2). До последнего времени об этом человеке не было никаких сведений, по­мимо библейских. В еврейском тексте он фигурирует под именем Те­шем (Неем. 6, 6). Последние археологические находки дали нам сведе­ния о Гисаме: теперь его имя известно по одной надписи, которая была найдена в Хегре (Аравия). Кроме того, важный материал был обнару­жен на границе с Египтом в храме, который, возможно, принадлежал арабам (их влияние распространялось и на эту территорию).

При Неемии правителями обширной области к востоку от реки Иордан, которая простиралась также и на юг, были цари Дедана. Нахо­дясь под персидским владычеством, они, несмотря на это, контролиро­вали обширную территорию. Цари Дедана оставили большое количест­во разнообразных надписей, одна из которых гласит: «Ниран, сын Хадира, написал свое имя во дни Гасма, сына Сахара, и Авда, правителя Дедана»⁴. Фраза «Авд (раб), правитель Дедана» напоминает фразу из Священного Писания — Товия, Аммонитский раб (Неем. 2. 10, 19). То­вия назван «рабом», «рабом» назывался и правитель Дедана. Другой ха­рактерной чертой надписи является употребление слова pht (то есть pa-hat), что значит «правитель». Это же слово встречается и в Первой книге Ездры и в книге Неемии как составная часть имени собственного Pahat-Moab, то есть Фааф-Моав (1 Езд. 2, 6; 8, 4; 10, 30. Неем. 3,11; 7,11; 10, 14). Археолог Олбрайт отмечает, что имя, имеющее значение «пра­витель Моава», легко могло произойти от имени одного из таких прави-телей, давшего имя всему роду. Употребление слова pahat не было бы уместным, если бы речь шла о времени до вавилонян и персов, по­скольку у Моава еще были свои собственные данники-цари, по крайней мере, до 645 г. до Р. X.¹ «Эти факты, — приходит к выводу археолог Томпсон, — абсолютно независимо от имени Гисам подводят нас к за­ключению, что надпись из Хегры датируется временем персидского правления»².

Эта надпись была единственным имеющимся у нас историческим материалом вплоть до недавнего времени, когда новейшие археологиче­ские открытия помогли окончательно установить личность Гисама. В окрестностях области, которая находилась под контролем царей Дедана (на северо-востоке египетской Дельты), были найдены руины храма, в котором почиталась северо-аравийская богиня Хан-Аллат. Много лет тому назад почитатели богини пожертвовали в храм серебряные сосуды. На трех маленьких серебряных тазиках были надписи по-арамейски. Упоминаемые в них собственные имена были, за одним исключением, аравийские. Для нашего случая одна из этих надписей представляет особый интерес. В ней говорится: «(дар) Каина, сына Гисама (Гусама), царя Кедара»³. Кедар находится на северо-западе Аравии, где была най­дена еще одна надпись с именем Гисама. Эти надписи легко датируются концом V в. до Р. X. Итак, «вполне вероятно», считает Томпсон, основы­ваясь в том числе и на исследованиях И. Рабиновича, опубликовавшего и изучавшего находки из храма Хан-Аллат, что «Каин, сын Гисама, царя Кедара», действительно был сыном того самого Гисама, который пред­принимал попытки помешать деятельности Неемии, поскольку вид письма дает датировку приблизительно 400 г. до Р. X.⁴

Постоянно пополняющийся археологический материал свидетель­ствует о том, что Аравийское царство времен правления Гисама было достаточно обширным: оно включало Северную Аравию, древний Эдом, область Синая и часть дельты Нила, а также, возможно, и южную часть Иудеи, где были найдены небольшие алтари, сходные с теми, что были найдены в Южной Аравии. Итак, аравийский царь Гисам владел очень— большой территорией, а персидские цари имели хорошие связи с аравийскими правителями этой области еще со времен Камбиза. Поэтому любое действие могущественного Гисама при персидском дворе, подоб­ное тем шагам, какие он предпринимал, чтоб помешать Неемии, могло существенно повлиять на отношение к Неемии персидского царя.

Выходит, что Гисам Аравитянин не только действительно существо­вал, как о том свидетельствует Священное Писание, но и был опасным противником Неемии. Однако, как и прежде, Господь защитил народ Свой: он расстроил планы их врагов и довел до благополучного завер­шения то, что было начато Неемией, так что в конце концов строитель­ство стен Иерусалима было завершено.

 

Виды керамики и монет

 

В результате раскопок в Палестине были найдены многочисленные предметы быта, которые помогают нам больше узнать о временах пер­сидского владычества.

Существует, например, прекрасная разновидность керамики, кото­рая относится к так называемому персидскому периоду, или III периоду железного века. Однако, что особенно характерно, в Палестине археоло­гам попадается особый вид греческих гончарных изделий, что свиде­тельствует об увеличивающемся греческом влиянии в районе Восточно­го Средиземноморья. Найденные глиняные сосуды в Телль-эн-Насбе (к северу от Иерусалима), на месте столицы небольшой персидской про­винции Иудеи, показывают, что существовали тесные торговые связи между Аттикой и Палестиной во времена расцвета Афин². Кроме того, о греческом влиянии в районе центра Палестины свидетельствуют наход­ки из Сихема, которые датируются периодом с VI в. до Р. X.³

Что касается этих находок, то особый интерес для нас представляют монеты. Как известно с достаточной степенью вероятности, впервые мо­неты появились при лидийских царях, когда Крез изъял из обращения куски так называемого белого золота (около 550 г. до Р. X.) и заменил их монетами из чистого золота. Впоследствии персы переняли эту практи­ку. На своих золотых и серебряных монетах мидийцы и персы запе­чатлевали изображение «великого царя». Их примеру последовали греческие колонии Ионийских островов и Италии, и немного спустя греческие купцы в своих торговых сделках в Восточном Средиземноморье стали использовать звонкую монету с оттисками эмблем грече­ских полисов. Например, эмбле­мой Эгины была черепаха, а эмб­лемой Афин — цветочная ваза. Позже на афинских монетах стала изображаться с одной стороны со­ва [1], а с другой — ветка маслины, Кроме того, греческие монеты — драхмы — имели и другие разно­видности.

 

Эти два момента, то есть то, что на монетах было изображение со­вы и что существовали различные типы драхм, особенно для нас ин­тересны. Деньги в виде монет начали появляться в Палестине в V в. до Р. X. Раскопки показали, что уже к III в. до Р. X. их обращение заметно возросло. Выдающийся археолог Олбрайт пишет: «Серебряные монеты, сделанные по образцу аттических драхм, но с еврейской или арамейской надписью Йехуд (то есть Иуда) были найдены в большом количестве, — и добавляет: — Во вто­рой половине V в. до Р. X. аттиче­скую монету стали копировать на местах, и уже в следующем веке мы встречаем большое разнообразие мо­дификаций изображений на драхме у варваров [2]; афинская сова хотя и сохранилась, но стала практически неузнаваемой»¹.

Эти факты проясняют некоторые стихи Первой книги Ездры и книги Неемии, относящиеся ко второй по­ловине V в. до Р. X. Дары, которые положили иудеи в сокровищницу храма, состояли из 61 000 мин (по греч. тексту; в евр. и слав, тексте —драхм) [3] чистого золота и 5 000 мин серебра; кроме того, говорится о двадцати золотых чашах стоимостью в тысячу драхм; упоминаются так­же двадцать тысяч драхм золота и две тысячи двести мин серебра и еще две тысячи мин серебра (1 Езд. 2, 69; 8, 27; Неем. 7, 70-72). Некото­рые, приводя вышеупомянутые места этих двух богодухновенных книг, говорят, что коль скоро речь идет о «минах», «драхмах», «дариках», то выходит, что эти книги были написаны гораздо позже, а именно где-то в 250 г. до Р. X., поскольку, как утверждали эти критики, греческие моне­ты распространились после завоеваний Александра Великого (около 330 г. до Р. X.). Однако в результате археологических находок 1931 г. в Беф-Зуре (несколько километров южнее Иерусалима), когда были най­дены шесть драхм в слое персидского периода (около 530-330 гг. до Р. X.), стало ясно, что драхмы были известны в Палестине еще во време­на персидского господства. Таким образом, все споры прекратились, по­скольку получается, что Ездра и Неемия могли вполне говорить о драх­мах в 450 г. до Р. X.¹

Все эти факты, подтверждая правоту Священного Писания, позво­ляют также сделать вывод, что персы предоставили иудеям большую автономию, вплоть до того, что их первосвященник мог чеканить иудей­ские монеты по аттическому образцу².

Примечания