Уровни функционирования политической идеологии

Будучи составной частью сознания социальных субъектов, идеология также есть многоуровневый феномен. В отечественной политической науке утвердилось представление, согласно которому политическая идеология имеет теоретико-концептуальный, программно-политический и обыденный уровни своего проявления. В данном подходе яв­но просматривается аналогия с выделением теоретического, эмпирического и обыденного уровней политического созна­ния. Такое структурирование политической идеологии пред­ставляется вполне правомерным, поскольку она есть часть по­литического сознания. В чем специфика функционирования идеологии на каждом из указанных уровней?

Теоретико-концептуальный уровень политической идеологии образуют литературные сочинения — статьи, монографии, до­клады, диссертации и т.п. — в которых с применением научного по своей форме аппарата осмысливается действительность и положение в ней данного социального субъекта. Данный уро­вень идеологии представлен в виде теорий, концепций, учений или доктрин, содержащих оценки существующей социально-политической действительности и представления о необходи­мых ее преобразованиях исходя из интересов и идеалов опреде­ленного слоя, класса, нации или государства. На данном уровне формулируются общие принципы политической деятельности социальных субъектов, обосновываются их социально-полити­ческие устремления, пути и способы их реализации. Именно в создании такого рода литературных сочинений обычно видят назначение ученых-обществоведов и именно этот уровень чаще всего и воспринимается как собственно идеология. По сути де­ла, это уровень политической философии данной социальной группы, выражающей ее основные ценностные ориентации, идеалы и принципы.

На программно-политическом уровне общие идейные принци­пы и политические установки трансформируются в политиче­ские программы, конкретные социальные требования и лозунги. Их содержание закрепляется, как правило, в форме различного рода политических документов — программах, манифестах, резо­люциях, воззваниях, обращениях, постановлениях и т.п. В этих работах акцентируются те или иные проблемы общественной жизни, наиболее обстоятельно очерчиваются интересы граждан, указываются пути их реализации. Программно-политический уровень функционирования идеологии, как правило, восприни­мается как необходимая составляющая собственно политиче­ской деятельности, которая проявляется в поиске путей реше­ния конкретных задач социально-политической жизни. На этом уровне идеология становится предметом политической пропа­ганды, она проникает на страницы газет и журналов, в телевизи­онные передачи и рекламу, учебники и произведения искусства.

Следует подчеркнуть значение политической программы как непременного компонента политической идеологии. Иног­да понимают программу как систему запланированных дей­ствий и целей, как «документ», «источник», содержащий описа­ние данных действий. Однако политическую программу следу­ет понимать гораздо шире. Она формулирует общественные це­ли, идеалы и ценностные ориентиры, а также определяет пути и способы их утверждения. Такая программа включает в себя также систему установок, императивных требований к поведе­нию своих сторонников, благодаря чему идеология распростра­няет свое воздействие не только на интеллектуальную, но и на волевую сторону сознания. Политическая программа, таким образом, есть конкретизация идеологии по уровням, направле­ниям, принципам, средствам и методам действия.

На обыденном, или житейском, уровне идеология выступает в качестве психологических феноменов индивидуального и группового сознания и проявляет себя в виде устных суждений относительно тех или иных явлений общественной жизни и в различных формах политической активности (или пассивно­сти) ее носителей. Для данного уровня функционирования идеологии характерно образно-ассоциативное восприятие со­циально-политической действительности, в чем проявляется культурная специфика данного социального субъекта. Понятия, С которыми работают ученые-обществоведы, широкими катего­риями населения в качестве форм осмысления существующей действительности используются редко. На житейском уровне со­циально-политические явления оцениваются главным образом через систему сопряженных между собой образов-представле­ний (например, сопоставления происходящих событий и дей­ствующих лиц с фольклорными или хорошо известными литера­турными сценами и персонажами). В совершаемых участниками политики практических действиях и поступках проявляются ха­рактер их воззрений и мера идейной убежденности.

На обыденном уровне сознания и самому термину «идеоло­гия» зачастую придается иронический смысл, а люди, генериру­ющие политические идеи, воспринимаются едва ли не как об­манщики или шарлатаны. Как уже отмечалось, начало этой тра­диции положил в свое время Наполеон, который пренебрежи­тельно называл своих политических противников «идеологами», обвиняя их в том, что под маской радужных идей они скрывают свои истинные устремления. И ныне многие люди понимают идеологию не иначе, как ложные, иллюзорные представления, противоречащие здравому смыслу и реальным потребностям жизни. Это обусловлено главным образом тем обстоятельством, что противостоящие друг другу социальные субъекты стремятся абсолютизировать собственную систему политических идей, представить ее самой или единственно разумной, а идеи своих противников как ложные и более того - общественно опасные. Такие усилия, как правило, не остаются полностью безрезультат­ными, поскольку любая идеология, как писал К. Манхейм, со­держит в себе феномены, которые соответствуют «целой шкале определений — от сознательной лжи до полусознательного инс­тинктивного сокрытия истины, от обмана до самообмана» [35]. К тому же, будучи формой сознания, идеология также исто­рична как по содержанию, так и по способам своего выраже­ния. Социально-политические ценности и идеалы, которые лю­дям одной исторической эпохи кажутся вполне естественны­ми, разумными и ясными, людям другой эпохи представляются противоестественными, фантастическими и туманными. Ис­тинность и действительность любой идеологической конс­трукции относительны, т.е. ее наличное содержание, как и формы его выражения, изначально обречены на то, чтобы стать с течением времени предметом критики и отрицания, а следовательно, иронии и осмеяния.

 

Теории деидеологизации и реидеологизации

Растущее влияние науки в жизнедеятельности современного общества, превращение ее в основной фактор социально-экономического развития вызвали к жизни в на­чале 60-х гг. XX в. теорию деидеологизации общества, авторами которой стали американские социологи Даниел Белл (р. 1919), Элвин Тоффлер (р. 1928), Джон Гэлбрейш (1908-2006), а также другие аналитики западных стран.

 

Даниел Белл (род.1919)

Ведущий специалист в области социального прогнозирования. Один из создателей теории постиндустриального общества, согласно которой история человечества подразделяется на три стадии - доиндустриальную, индустри­альную и постиндустриальную. На первой преобладает земледелие, на вто­рой - промышленность, на третьей - сфера обслуживания и наука, при этом особое значение имеет имформационный фактор. На постиндустриальной стадии доминирующая роль во всех сферах жизни принадлежит научно-тех­ническим кадрам, а в управлении обществом все большее значение приоб­ретает меритократия (от лат.- достойный и греч. - власть, букв. - власть наиболее одаренных) - группа людей, достигших высокого ста­туса и признания благодаря образованию и таланту. Эти изменения являются и причиной деиделогизации общества, понимаемой как уменьшение значения традиционных идеологий в политике, отказ от выдвигаемых ими ориентиров устройства или переустройства мира. Впоследствии положение об деилогизации общества на индустриальной стадии его развития он признал ошибочным. Основные сочинения: «Конец идеологии», «Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования», «Культурные противоречия капитализма».

Источники: Белл, Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социально­го прогнозирования/ Д. Белл. М., 1999.

 

Суть теории деидеологизации общественной жизни заклю­чается в утверждении, что идеология как выражение интересов и устремлений противостоящих друг другу социально-классо­вых сил в постиндустриальном обществе утрачивает свое преж­нее значение. Поскольку ныне ведущей социальной силой ста­новится не класс, владеющий собственностью, а класс професси­оналов, владеющий знанием, то на смену социальным конфлик­там приходит согласие различных профессиональных групп от­носительно целей общественного развития. Вместе с этим при­ходит к своему концу и история как процесс борьбы различных социальных групп и общностей. Политика же в таком обществе, пишет Д. Белл, «будет не спорами между функциональными группами с экономическими интересами по поводу распределе­ния национального продукта, а заботой о коммунальном обще­стве, в частности о малообеспеченных группах населения» [36]. В этих условиях на смену идеологиям приходит научно-рациона­листический подход к решению конкретных общественных проблем, а на смену идеологам приходят научные эксперты.

И все же выводы о «конце идеологии» оказались преждевре­менными. В конце 60-х- начале 70-х гг. прошлого столетия обос­трение социальных противоречий на Западе, вызвавшее к жизни движение новые социальные движения («зеленые», пацифисты, феминисты, антиглобалисты, коммунитаристы и т.п.), постави­ло под сомнение теорию деидеологизации, и ее авторы были вы­нуждены смягчить свою позицию. Поскольку стал очевидным «идеологический вакуум», который заполнялся различными оп­позиционными идейными воззрениями, то был поставлен воп­рос об идеологическом обновлении западного общества.

Результатом соответствующих усилий стала концепция реи­деологизации, которая является одновременно и отрицанием, и своеобразным продолжением теории деидеологизации. Сохра­нив основной тезис последней, — противопоставление науки и идеологии — авторы концепции реидеологизации вместе с тем исходят их того, что общественные науки не способны дать отве­ты на вопросы о смысле человеческой жизни, о социальных цен­ностях, идеалах и целях. Ответы на подобные вопросы, считают они, призвана давать идеология. Поэтому авторы данной кон­цепции разработку и обновление идеологии возводят в ранг по­стоянной задачи по самовоспроизводству общества.

Таким образом, утверждения о конце идеологии и конце ис­тории оказалось ничем иным, как иллюзией. Мир действитель­но стал другим по сравнению с началом 1990-х гг., но это от­нюдь не означало, что ушли в небытие интересы и противоре­чивые устремления различных групп и общностей как внутри отдельных стран, так и в рамках мирового сообщества. После окончания холодной войны мир столкнулся с многочисленны­ми этническими конфликтами, новыми противостояниями между государствами и группами государств, интенсификацией религиозного фундаментализма, возрождением неофашистских движений. Главной же особенностью картины мира в начале XXI в., как считает видный американский политолог Самюэль Хантингтон, является его деление на две неравные части с несов­падающими интересами — Запад и все остальные (не-Запад), — между которыми нарастает состояние конфронтации [37].

В этих условиях о «деидеологизации» уже никто не вспоми­нает. Примечательно, как вышел из положения, в котором ока­зался один из самых видных авторов теории деидеологизации — упоминавшийся ранее американский социолог Д. Белл. Пре­дисловие к новому изданию своей книги «Конец идеологии» он заканчивает так: «В завершение я скажу: «конец идеологии» как гигантская историческая смена убеждений и ориентиров, на мой взгляд, исчерпал себя. И теперь вновь начинается история» [38]. Оказывается, это была не деидеологизация, а лишь смена идей и убеждений.