Государство Матарам и голландская Ост-Индская компания в первой четверги XVII в.

 

В последней четверти XVI в. во внутренней части Централь­ной Явы в бассейне рек Опак и Прага, впадающих в Индий­ский океан, возникло государство Матарам. Свое имя оно унаследовало от раннесредневекового индонезийского государства Матарам, гегемония которого над Явой относится к периоду около 1000 г. н. э. Начало новому Матараму положило посе­ление, основанное в середине XVI в. близ развалин древней столицы Ки Паманаханом, капитаном дворцовой гвардии султа­на Паджанга. Эту землю он то ли получил в дар от султана за свои военные подвиги, то ли просто занял самочинно, потому что в то время это был бесхозный, практически незаселенный участок джунглей. Постепенно округляя свои владения, Ки Паманахан к моменту своей смерти, в 1584 г., владел небольшим княжеством. Ки Паманахану наследовал его сын Сутавиджайя, вошедший в историю под именем Сенапати Ингалага — Предво­дитель в борьбе [133, с. 4; 209, с. 22].

Сенапати, так же как и его отец, не был связан с правив­шим на Яве княжеским кланом ни узами родства, ни узами брака. Правители отдельных областей рыхлого феодального образования во главе с султаном Паджанга считали его выс­кочкой. Но Сенапати был энергичен, обладал большим дипло­матическим и воинским талантом. Первый шаг к возвышению он сделал в 1585 г., когда уговорил правителей двух неболь­ших княжеств — Кеду и Багелена, расположенных к западу от Матарама, не посылать больше дани в Паджанг, а признать своим сюзереном его, Сенапати. Затем он укрепил свой город каменными стенами и сам перестал посылать традиционную дань в Паджанг [132, с. 101; 133, с. 72].

Разгневанный султан Паджанга Ади Виджайя потребовал у Сенапати объяснений. Но тот устроил посольству султана пышный прием и, завоевав расположение сына Ади Виджайи — Пангерана Бенава, стоявшего во главе посольства, сумел оття­нуть вооруженный конфликт до более удобного для себя вре­мени. В 1587 г., укрепив свои позиции, Сенапати дерзко напал на отряд паджангских воинов, конвоировавших опального вель­можу, которого султан отправил в ссылку. Освободив этого аристократа и пригласив его к своему двору, он бросил теперь уже открытый вызов Ади Виджайе. Султан, собрав армию, вы­ступил в поход на взбунтовавшегося вассала. Противники встре­тились у Прамбанана. Если верить поздней матарамской лето­писи, «войска Паджанга заняли всю землю, а у Сенапати было только 800 человек» [114, с. 101]. Неравенство противников не­сомненно очень преувеличено придворным летописцем победив­шей династии, но в том, что армия султана значительно пре­восходила по численности войско Сенапати, сомневаться не приходится. Это видно по тактике Сенапати. Не вступая в от­крытый бой и умело маневрируя, он стал поджигать лес на пу­тях движения султанской армии. Рискуя оказаться в огненном кольце, Ади Виджайя поспешил отступить в Паджанг [209, с. 30]. Дальнейшие события матарамская летопись «Бабад Танах Джази» излагает очень туманно: «Сенапати сидел ночью... и молился,— сообщает летописец.— Вдруг появился дух по имени Джурутаман, который любил Сенапати... Джурутаман ска­зал: „Господин! Если ты хочешь завоевать Паджанг и погубить султана, прикажи мне только, я лишу его жизни". Сенапати сказал: „Джурутаман! Я верю тому, что ты сказал, но я не сделаю выбора. И если ты изберешь путь действия, я не скажу тебе ни да, ни нет"» [132, с. 101 —102]. Не нуждаясь в дальней­ших поощрениях, Джурутаман помчался в кратон (дворцовый комплекс) Паджанга, а Сенапати вернулся в Матарам. Джу­рутаман невидимкой проник в кратон и ударил лежащего на постели Ади Виджайю в грудь. От этого болезнь, которой тот страдал, обострилась и султан вскоре умер [133, с. 87].

Если отбросить мистический элемент, нетрудно заключить, что Ади Виджайя был отравлен тайным агентом Сенапати. Заботясь о своей репутации, Сенапати поспешил на похороны в Паджанг, где рыдая целовал ноги покойного. После похорон Ади Виджайи правящий клан собрался на совет, чтобы избрать нового султана. Сенапати все еще никто не принимал во внима­ние. Султаном Паджанга был избран пользовавшийся поддерж­кой мусульманского духовенства зять Ади Виджайи князь Демака — Арья Пангири. Сын Ади Виджайи — Пангеран Бенава получил в удел княжество Джипанг [132, с. 102; 158, с. 157].

Отстранение от власти прямого наследника стало началом раздора, который вскоре расколол правящий клан Явы. К тому же князья убедились, что прогадали, предпочтя пассивному и простоватому Пангерану Бенаве энергичного и властолюбивого Арья Пангири. Этот последний стремился ликвидировать пат­риархально-феодальную форму власти совета родственников с тем, чтобы править как единоличный властитель-деспот. Для этого он пригласил к себе на службу большое число иностран­ных наемников — балийцев, бугов, китайцев и, опираясь на них, отнял у местных феодалов треть земель На землях султаната Паджанг началось всеобщее волнение. Сенапати ловко исполь­зовал создавшуюся ситуацию и убедил Пангерана Бенаву от­правиться в поход за наследием отца. В защиту «легитимного государя» теперь поднялись и другие князья, но захватив­ший инициативу Сенапати стал вождем коалиции. В 1588 г. наемная армия Арья Пангири потерпела поражение, а сам он был взят в плен. Клановые традиции не позволяли казнить род­ственника, поэтому Арья Пангири связали ноги шелковой тканью и отправили на носилках в его родовой удел — Демак [133, с. 92—94; 242, с. 102].

Пангеран Бенава был посажен на паджангский трон, но старые порядки уже не вернулись. Новый султан стал марио­неткой в руках Сенапати, который хитростью или силой под­чинил себе большую часть мелких центральнояванских князей и располагал теперь большой армией. Первым это почувство­вал Арья Пангири. Когда в конце 1588 г. войска Сенапати вторглись в его княжество, он, не принимая боя, бежал в Бан­там, где и провел остаток жизни при дворе дальнего родственника. В 1589 г. сошел со сцены и Пангеран Бенава. Он отрек­ся от престола и стал жить как отшельник.

Сенапати объявил Паджанг провинцией Матарама и по­садил туда своего губернатора, но вскоре понял, что поспешил. Эта мера оказалась настолько непопулярной в феодальных кру­гах, что в 1591 г. Сенапати снова вернул Паджангу статус кня­жества и посадил там в качестве своего вассала сына Пангера­на Бенавы. Этот князь, хотя тоже был марионеткой, удержался на своем месте до 1617 г., когда династия Сенапати перестала уже нуждаться в соблюдении декорума. Сенапати до самой смерти так и не принял титул султана. Он, как и его сын Седа Инг Крапьяк (1601—1613), ограничился более скромным титу­лом — панембахан. Консолидируя свои владения на Централь­ной Яве, Сенапати распространил свою власть на западе до границ княжества Чиребон. В 1590 г. он заключил союз с кня­зем Чиребона. Чиребон на долгие годы стал буферным госу­дарством между Матарамом и султанатом Бантам.

На востоке и северном побережье Явы объединительная по­литика Сенапати встретила, однако, гораздо более упорное со­противление. Восточнояванские княжества, самым сильным из которых была Сурабая, не признали правителя-«выскочку». Портовые города-государства Северной Явы — Джапара, Тубан, Гресик и другие, слабо связанные с экономически отста­лыми районами внутренней Явы, на которые опирался Сенапати, также заняли враждебную позицию по отношению к Матараму. В 1589 г. Сенапати совершил первую попытку завоевания Восточной Явы. Он вторгся в область Джапан (совр. Маджакерта), где его войскам преградила путь коалиция восточных князей во главе с правителем Сурабаи Адипати. До генераль­ного сражения, однако, дело не дошло. Князь-мулла духовного княжества Гири, которого европейские современники называли «мусульманский папа», предложил противникам свое посредни­чество. Согласно яванской летописи, он загадал им загадку — предложил сделать выбор между шкатулкой и содержащимися в ней драгоценностями. Сенапати выбрал шкатулку, и на ос­новании этого князь-«папа» Гири якобы объявил его верховным правителем Явы (кому принадлежит шкатулка — тому принад­лежит и содержимое). После этого, по словам летописца, князь Сурабаи признал номинальное верховенство Сенапати, и войска противников вернулись в свои земли [132, с. 103; 133, с. 104]. Эта история скорее всего является измышлением матарам-ских летописцев XVII—XVIII вв., имевших целью лишний раз подчеркнуть легитимность притязаний Сенапати на верховную власть. Чтобы свести концы с концами в дальнейшем изложе­нии событий, они сами сообщают, что князь Сурабаи почти тут же «передумал» и борьба между Центром и Востоком Явы возобновилась с новой силой. В рассказе о третейском суде князя Гири имеется, однако, рациональное зерно. Духовные владыки Гири в XVI — первой половине XVII в. действительно пользовались на Яве огромным авторитетом и действительно могли агитировать за объединение страны против политическо­го и религиозного врага — европейцев-христиан.

В 1590 г. против Сенапати выступил князь Мадиуна, кото­рый раньше тоже вроде бы признавал номинально власть Ма-тарама. Ему оказали военную поддержку князья Панарукана и Сурабаи. Сенапати лишний раз доказал, что в арсенале его средств дипломатия играла ничуть не меньшую роль, чем воен­ное искусство. Он направил в Мадиун женщину-посла. Послан­ница сообщила князю Мадиуна, что Сенапати готов ему под­чиниться. Завоевав расположение князя, она добилась частич­ного разоружения Мадиуна. После этого войско Сенапати на­несло короткий удар по Мадиуну и овладело его столицей. Князь Мадиуна, пытаясь бороться с Сенапати тем же оружием, оста­вил во дворце свою дочь, полагая, что она сможет одурачить матарамского правителя так же, как был одурачен ее отец. Но Сенапати был человеком другого склада. Он просто взял княжну в жены. Так как это был первый брачный союз Мата­рамского дома со старым правящим кланом Явы, матарамская пропаганда извлекла из него максимальную выгоду [209, с. 32].

В следующем году Сенапати выступил в поход против восточнояванского княжества Пасуруана, второго по силе после Сурабаи. Сенапати разбил в чистом поле пасуруанское войско под командованием генерала Адипати Капитена, которого, согласно летописи, он лично выбил из седла, но взять сильно укрепленную столицу Пасуруана не смог.

В 1592 г. Сенапати воспользовался династическим спором в княжестве Кедири, где боролись за власть братья только что умершего князя. Сенапати поддержал старшего из этих брать­ев, которого тоже звали Сенапати. Младший брат, в свою оче­редь, призвал на помощь сурабайцев, своих союзников. В итоге восточный блок одержал победу и Сенапати Кедирийскому пришлось бежать в Матарам. Здесь он оказал большие услуги своему тезке, как искусный специалист по военной фортифика­ции и талантливый полководец [114, с. 103].

В 1593—1595 гг. перевес сил оказался на стороне Сурабаи и ее союзников, и они начали наступление на Центральную Яву. Вершиной их успеха стал захват большей части терри­тории Паджанга и Мадиуна, но собственно Матарам остался в руках Сенапати. После ряда тяжелых боев, в одном из ко­торых пал Сенапати Кедирийский, Сенапати Матарамскому удалось восстановить прежнее положение. В конце XVI в. он уже был в состоянии начать новое наступление сразу по не­скольким направлениям. В 1598 г. он впервые вторгся в Бан­там, на троне которого в это время находился двухлетний ребенок— султан Абдул Кадир. Однако регент Бантама Ранамангала отразил это нападение. В том же году Сенапати оса­дил крупнейший порт Северной Явы Тубан, но осада, длив­шаяся более года, также не дала результата. Более удачным оказался поход против северояванского порта Джапара. В 1599 г. Джапара капитулировала. Через этот порт стал воз­можным вывоз риса, практически единственного товара, кото­рым располагал Матарам. Однако участие Матарама в конце XVI — начале XVII в. в международной морской торговле бы­ло незначительным. Голландцы, которые в последние годы правления Сенапати появились на Яве, ничего о нем не слыша­ли, зато им были хорошо известны правители Тубана и Сура­баи; они называли их королями [106, с. 32—33; 132, с. 104; 133, с. 123—125].

Новые попытки Сенапати завоевать Восточную Яву оказа­лись безрезультатными. Здесь из конгломерата независимых княжеств стало вырастать новое крупное государство, во главе которого стал князь Сурабаи, в 1599—1601 гг. подчинивший се­бе Пануракан и Баламбанган. Под контроль Сурабаи попала часть Мадуры и Южный Калимантан. Сенапати в это время вынужден был бороться со своим шурином князем Пати, по­следним независимым владетелем на Центральной Яве. Вой­ско князя Пати дошло в 1600 г. почти до столицы Матарама, но здесь потерпело поражение от кавалерии Сенапати. Контр­наступление матарамцев не было успешным, и Пати сохранило свою самостоятельность до 1627 г. [233, т. I, с. 46—47].

В 1601 г. Сенапати умер. Его государство осталось во мно­гих отношениях недостроенным. На престол взошел младший сын Сенапати Седа Инг Крапьяк. Старший сын Сенапати — Пангеран Пугер получил в удел лишь княжество Демак, ибо его мать была женщиной незнатного происхождения. Третий сын Сенапати — Пангеран Джагарага получил в удел княжест­во Панарага, расположенное к югу от Мадиуна. Сохранение удельной системы при наследниках Сенапати стало питатель­ной почвой для феодальных мятежей, которые раздирали мо­лодое государство Матарам долгие годы, не давая возможности Седа Инг Крапьяку собрать силы для борьбы с Сурабаей. Уже в первый год правления молодого государя Пангеран Пу­гер заявил свои права на престол Матарама. Опираясь на ре­сурсы Демака и помощь Сурабаи, он пять лет вел против свое­го брата опустошительную войну. Голландский адмирал Якоб ван Хеемскерк, посетивший со своей эскадрой в 1602 г. порты Демака и Сурабаи, вступил в сношения с претендентом и ока­зал ему военную помощь. Наступление матарамцев на Демак в этом году было отбито в значительной степени благодаря ог­ню голландских канониров. Только в 1605 г. мятеж Пангерана Пугера был подавлен, а сам он был отправлен в ссылку. За­тишье в Матараме было недолгим. Вскоре против Седа Инг Крапьяка поднялся другой его брат, Пангеран Джагарата. Только в 1608 г. его удалось схватить. Так же как и его брат, он не был казнен, его отправили в ссылку. Правда, оба они были при этом лишены слуг — неслыханное унижение для яван­ских вельмож [132, с. 104—105; 209, с. 36].

Только в 1610 г. положение в Матараме стабилизировалось настолько, что Седа Инг Крапьяк смог возобновить войну с Сурабаей. В течение трех лет его войска вторгались на сурабайскую территорию, опустошая сельскую местность. В 1613 г. матарамцы приступили к осаде самой Сурабаи. Голландцы, уже имевшие факторию в Сурабае, решили не ссориться с воз­можным победителем и открыли в этом же году вторую фак­торию на матарамской территории — в Джапаре. Но прежде чем осада Сурабаи дала какие-нибудь результаты, Седа Инг Крапьяк погиб на охоте [134, с. 20].

На престол был возведен младший сын Седа Инг Крапьяка (возможно, несовершеннолетний) Адипати Мартапура. Однако несколько месяцев спустя новый государь был отстранен от власти под тем предлогом, что он страдает душевной болезнью. После борьбы в придворных кругах между кандидатами на трон к власти пришел старший брат Адипати Мартапуры принц Рангсанг, вошедший в историю как султан Агунг (впрочем, ти­тул султана он принял только в конце своего правления).

Новый правитель в 1614 г. лично возглавил матарамские войска и совершил с ними глубокий рейд на Восточную Яву. Войска Агунга дошли до Балийского пролива и захватили ог­ромную добычу. Рейд оказался неожиданным для восточнояван-ских правителей. Только в конце 1614 г., когда войска Агунга уже возвращались назад, князья Сурабаи и Мадуры сумели организовать погоню, которая настигла матарамцев у реки Брантас. Укрыв трофеи за рекой, Агунг выступил навстречу преследователям и нанес им такое поражение, что они в па­нике бежали. Развивая успех, Агунг в следующем году оса­дил и взял штурмом Вирасабу — важную восточнояванскую крепость на реке Брантас [132, с. 107; 134, с. 30—32].

Военные действия еще не закончились, когда к матарамскому двору прибыло первое голландское посольство во главе с Каспаром ван Цурком. Агунг гордо заявил послам: «Можете свободно торговать в моей стране, не платя никаких пошлин. Я не купец, как правители Бантама и Сурабаи, которые боятся вашей конкуренции» [107, с. 105]. В дальнейших компаниях голландский флот не раз поддерживал войска Агунга, а но­вый голландский посол Стевен Дуне, прибывший в Матарам в мае 1615 г., привез Агунгу в подарок 4 пушки [209, с. 38].

Примерно в это же время в Матараме верховный визирь Арья Мандура (выходец из мелких феодалов) вступил в кон­фликт с князем Паджанга, представителем старого правящего клана Явы. Арья Мандура добился отстранения князя Паджан­га от власти над своим уделом. Тот, однако, не подчинился этому решению и, подняв восстание в Паджанге, призвал на помощь князя Сурабаи Сапанджанга и правителя Мадуры. В конце 1615 г. сурабайские и мадурские войска соединились в северояванском порту Ласем и отсюда начали наступление на Матарам. Но прежде чем они успели соединиться с князем Паджанга, Агунг разгромил этого мятежного феодала. Пад-жанг был взят и сровнен с землей. Жители были угнаны в Матарам, там их превратили в государственных рабов. Вскоре после этого Агунг отнял ряд высших административных постов у родовитых феодалов и отдал их военным. Сурабайцы и мадурцы вступили на территорию Паджанга, когда восстание уже было подавлено. У паджангского города Силаван Агунг пре­градил им путь и нанес восточнояванским союзникам тяжелое поражение [134, с. 35; 215, т. I, с. 155].

В конце 1616 г. войска Агунга при поддержке голландско­го флота взяли и разграбили Ласем. Но в следующем году отношения Матарама с голландской Компанией резко ухудши­лись из за вызывающего поведения голландского резидента. Поэтому матарамские власти тепло встретили английское по­сольство, прибывшее в Джапару в 1617 г., и разрешили ему развернуть здесь деятельность своей фактории. В 1618 г. кон­фликт с голландцами обострился до такой степени, что Агунг приказал захватить голландскую факторию в Джапаре, а ее персонал арестовать и вывезти во внутренние районы Мата­рама. В ответ на это Кун, как уже отмечалось, дважды — в 1618 и 1619 гг.— разгромил Джапару и стал ориентироваться на союз с князем Сурабаи и враждебным Агунгу правителем Бали Деви Агунгом, который в 1616 г. подчинил своей власти восточнояванские княжества Баламбанган и Пануракан. Кун вновь открыл голландскую факторию в Гресике, находившемся под властью Сурабаи, и обещал князю Сапанджангу военную помощь [158, с. 216; 209, с. 37—39; 215, т. I, с. 153].

Тем временем Агунг продолжал свое наступление на Восточ­ной Яве. В 1617 г. пала столица княжества Пасуруан, а князь Пасуруана бежал в Сурабаю. В 1619 г. Агунг осадил главный порт Восточной Явы — Тубан. Сурабая и Мадура не смогли оказать тубанцам существенной поддержки. Тубан был взят штурмом и сильно разрушен, после чего он навсегда потерял свое прежнее значение.

В 1620 г. Агунг начинает серию походов непосредственно против Сурабаи. Первые две компании — в 1620 и 1621 гг.— кончились для него неудачно, потому что голландские корабли крейсировали вдоль Восточной Явы и прикрывали Сурабаю и Мадуру от нападения с моря. Тогда Агунг решил вступить в новые переговоры с голландской Ост-Индской компанией. Он ос­вободил часть арестованных голландцев и в июне 1622 г. напра­вил в Батавию посольство во главе с регентом (правителем) Тегала. Регент Тегала от имени Агунга предложил Куну воен­ный союз против общего врага — Бантама. Куна и руководство Компании в Батавии, однако, не устраивал полный разгром Бантама. Они нуждались в нем, как в некоем противовесе рас­тущей силе державы Агунга. Тем не менее они направили к Агунгу посольство во главе с Хендриком де Хааном, которое прибыло в столицу Матарама Карту 11 августа 1622 г. Военный союз против Бантама заключен не был, и все же Агунг в одностороннем порядке обещал поддержать Батавию, в слу­чае если на нее нападет Бантам, и передал де Хаану для вру­чения Куну свой личный крис. Матарам обязался бесперебойно поставлять в Батавию рис, а голландцы обещали больше не оказывать поддержки Сурабае и Мадуре [134, с. 78; 158, с. 241; 242, с. 157].

Теперь Агунг смог обрушиться на южнокалимантанское кня­жество Сукадану, вассала Сурабаи. После завоевания Сукаданы (правительница которой была увезена в Матарам) флот Агун­га вернулся на Яву и атаковал Гресик, который был взят и разрушен в том же, 1622 г. В 1623 г. флот Агунга появился у берегов Суматры. Князья Джамби и Палембанга на Южной Суматре поспешили признать себя вассалами Матарама. Вас­салом Агунга признало себя и княжество Чиребон на Западной Яве. В 1624 г. матарамские морские силы атаковали Мадуру. Князья Сампанга, Бангкалана и Суменепа, союзники Сурабаи, выступили на защиту своего острова, но потерпели тяжелое по­ражение. Правящие семьи Мадуры были истреблены либо вы­везены в Матарам. Агунг оставил на Мадуре только князя Сампанга, которого он объявил своим наместником на острове. Реальная власть, однако, находилась в руках приставленного к наместнику матарамского губернатора. Воодушевленный эти­ми успехами Агунг принял в 1624 г. титул сусухунан — «тот, кому все покоряются» [158, с. 216; 209, с. 39—40; 263, с. 129].

В конце 1624 г. началась осада Сурабаи. С суши ее осаж­дала 100-тысячная армия Агунга. Крейсировавшие в Мадурском проливе голландские корабли препятствовали подвозу продо­вольствия в город по морю. Агунг не мог взять сильное укреп­ленную Сурабаю штурмом, поэтому он решил взять город из­мором. Положение стало критическим, когда войска Агунга отвели реку, снабжавшую город водой. От голода и эпидемий в 1625 г. большая часть жителей Сурабаи умерла. Тогда ста­рый, ослепший князь Сурабаи Сапанджанг решил капитулиро­вать. Агунг сохранил ему жизнь и оставил доживать век в Су­рабае. Но у его династии была отнята даже номинальная власть над этим обширным княжеством. Сын Сапанджанга, Пангеран Пекик, был увезен в Матарам. Здесь Агунг выдал за него замуж свою сестру, но, так же как и другие предста­вители старой знати, пангеран Пекик был обязан постоянно жить в столице Матарама [134, с. 93; 158, с. 216; 263, с. 129].

В следующем году, угрожая применением силы, Агунг за­ставил князя-«папу» Гири признать сюзеренитет Матарама, а в 1627 г. он напал на последнее независимое княжество Цен­тральной Явы — Пати. Князь Пати за три года до этого отсро­чил нападение, заключив с Матарамом династический брак. Но теперь пришел и его черед. Он тщетно пытался найти опору в оппозиционных кругах при Матарамском дворе и поднять восстание в северных округах Явы. Агунг лично повел войско против Пати. Защитники Пати сражались до последнего. 20 тыс. воинов Пати пало в бою. Овладев городом, разъяренный Агунг приказал перебить все мужское население, включая пангерана и его семью. В 1627 г. процесс «собирания земель» Агунгом был в основном закончен. За пределами его владений остались только Бантам, Батавия и крайний восток Явы, находившийся под контролем Бали [158, с. 216; 209, с. 42].

Государство Матарам, как оно сложилось к тому времени, при Агунге состояло из трех зон, более или менее традицион­ных для всех яванских крупных государств. Первая зона — Негара или Негара Агунг, ядро державы, домен сусухунана; вторая зона — Манча Негара (Внешние провинции) делилась на северные, прибрежные — Пасисиран и провинции, лежащие к западу и востоку от домена; третья зона — Бангветан (Маду­ра и крайний восток Явы, который был окончательно завое­ван только к концу правления Агунга).

Первая зона находилась под непосредственным управлением сусухунана, во главе провинций второй зоны стояли ближай­шие родственники сусухунана, во главе провинций третьей зо­ны — потомки старых правящих фамилий завоеванных кня­жеств. До и после Агунга (например, в конце XVII—XVIII в.) власть этих вассальных князей второй и третьей зоны была весьма велика, и они не раз выступали в качестве конкурентов по отношению к верховному правителю. Но при Агунге уро­вень централизации Матарама был гораздо выше, чем когда-нибудь прежде на Яве. При нем начало складываться государ­ство нового для этой области типа, феодальная деспотия, по­добная сложившейся примерно в это же время феодальной дес­потии Прасат Тонгов в Сиаме.

Голландский историк Бернард Влекке не случайно сравни­вал Агунга с Иваном Грозным [262, с. 93]. В деятельности обо­их этих монархов террор против крупных феодалов играл весьма значительную роль. При Агунге все князья, номинальные главы провинций (бывших независимых княжеств), обязаны были жить только в столице и несколько раз в неделю являться на прием к сусухунану. Отсутствие на аудиенции было доста­точным основанием для смертного приговора. Реальное управ­ление Внешними провинциями осуществляли «заместители» этих принцев — присланные из центра губернаторы, люди незнат­ного рода. Каждый крупный феодал и чиновник получал в кормление определенное число деревень, но фискальный аппа­рат был отделен от других органов власти. В каждой податной единице существовали два сборщика налогов (два — для взаим­ного контроля), подчиненные непосредственно центру. Личная армия сусухунана, собиравшаяся на землях домена, была от­делена от военных контингентов провинций, но каждый губер­натор имел право вооружить только строго определенное число людей. Все административные должности были ненаследственными. Хотя, как правило, сусухунан за определенную мзду назначал на пост умершего чиновника одного из его сы­новей, любой достаточно богатый человек мог перекупить эту должность. Для усиления контроля над провинциями во главе каждой группы провинций стояли два специальных комиссара с собственным контрольным аппаратом. Наконец, при Агунге был создан мощный корпус тайной полиции. Несколько тысяч ее агентов постоянно перемещались из одной местности в дру­гую, изучая настроения населения. Они обладали огромными полномочиями, могли войти в любой дом или дворец и аресто­вать любого, на кого пало подозрение [106, с. 11 —15; 158, с. 179—180; 263, с. 151 — 153; 280, с. 92—93].

Как свидетельствуют современные Агунгу голландские на­блюдатели, в начале 20-х годов XVII в. различные проявления феодальной анархии в Матараме еще имели место [117, с. 22— 23]. Но постепенно центральная власть сумела свести их до минимума. Государство Агунга во второй половине 20-х го­дов XVII в. стало мощной державой, и сусухунан начал плани­ровать создание общеиндонезийской империи в границах сред­невекового Маджапахита. На пути к этой цели у него был только один серьезный противник — голландская Ост-Индская компания, так что, несмотря на кратковременный альянс в 1622—1625 гг., столкновение между Матарамом и Компанией стало неизбежным.