Французское проникновение в Сиам

 

Французы появились в Сиаме позже других европейцев, но французская агрессия против Сиама в 80-х годах XVII в. стала наиболее серьезной угрозой для независимости страны в этом столетии, полном войн и конфликтов.

Первыми разведчиками, проложившими дорогу в Сиам для французских купцов (а затем и войск), были католические мис­сионеры. Во главе их стояли епископы Ламбер де Ла Мотт и Франсуа Паллю, руководители Французской иностранной миссии, основанной в 1659 г. французским духовенством в противо­вес португальским католическим миссиям, которые до этого вре­мени пользовались монополией пропаганды христианства на Во­стоке.

Прибыв в Сиам в 1662 г., французские епископы сразу оце­нили выгоды этого места (в географическом и политическом отношениях) для развертывания пропаганды христианской ве­ры. Здесь можно было встретить представителей всех восточ­ных народов. Терпимость сиамского правительства к другим религиям способствовала образованию в стране многочисленной христианской общины. Значительную ее часть составляли пор­тугальцы и их потомки. В Сиаме проживало большое число японских и вьетнамских эмигрантов христиан. Были также христиане китайцы и бирманцы. Христиан из местного населе­ния — тайцев было очень мало, но епископы надеялись изменить это положение. Всего же только в столице Сиама — Аютии в 1662 г. насчитывалось свыше 2 тыс. христиан. Учитывая это обстоятельство, Ламбер де Ла Мотт и Паллю решили сделать Аютию штаб-квартирой Французской иностранной миссии, что­бы распространять отсюда христианскую веру по всей Юго-Восточной Азии и Дальнему Востоку [123, с. 59; 148, с. 10].

Свою деятельность в Сиаме епископы начали с того, что установили тесный контакт с сиамскими властями. Они твер­дили королю Нараю о могуществе и бескорыстии Франции и намекали на возможность ее помощи против Голландии. Сиам­ский король, в свою очередь, оказывал миссионерам самую ши­рокую поддержку. Религиозная пропаганда миссии не встречала никаких препятствий со стороны местных властей. Боль­шинство миссионеров было знакомо с ремеслами и наукой. В Сиам приезжали миссионеры часовщики, механики, матема­тики, даже астрономы. В 70-х годах врач-миссионер Шербоно завоевал такое расположение короля Нарая, что тот назначил его губернатором острова Джанк Сейлон, одной из важнейших провинций Сиама. Бесплатно обучая сиамских детей различным наукам и ремеслам, миссионеры стремились внедрить свою идеологию во все слои сиамского общества [58, с. 152—153; 79, т. II, с. 127, 154; 141, т. II, с. 166].

В 1666 г. Паллю возвратился во Францию с массой ценных сведений не столько о состоянии религии в Сиаме, сколько о его политическом и экономическом положении. В письме на имя Людовика XIV он предлагал незамедлительно открыть фран­цузские торговые фактории на сиамском побережье, упоминая многочисленные выгоды, которые можно будет здесь получить. Тогда же впервые французскими миссионерами была пущена в ход версия (совершенно не отвечавшая действительности) о го­товности сиамцев и их короля перейти в христианскую веру, если им ее растолкуют надлежащим образом [148, с. 22].

Сведения, доставленные Паллю, заинтересовали француз­ский двор. Когда Паллю, задержавшийся из-за франко-голландской войны, наконец, в начале 1670 г. отплыл в Сиам, он вез с собой весьма любезное и дружественное письмо Людовика XIV королю Нараю [прил., док. 79] и не менее любезное и дружественное письмо папы Климента IX (прил., док. 78], В этих посланиях оба они горячо благодарили Нарая за под­держку, оказанную французским миссионерам. К письмам при­лагались богатые подарки. Паллю и Ламбер де Ла Мотт были возведены в ранг королевских послов [256, т. I, с. 40]. 16 ок­тября 1673 г. король Нарай с неслыханным почетом принял французских послов. Впервые в истории сиамского двора была отменена церемония, согласно которой иностранные послы должны были простираться ниц перед троном короля. Еписко­пы и сопровождавшие их лица разговаривали с Нараем сидя. Во время этого приема была достигнута договоренность об от­крытии в Сиаме французской фактории. Через несколько дней послам был вручен ответ Нарая на письмо Людовика XIV. Од­новременно им сообщили о решении Нарая послать посольство к французскому королю [238, с. 136].

Однако в разгар этих приготовлений в Сиам пришло изве­стие о начале Второй франко-голландской войны (1672—1678). При безусловном господстве Голландии в восточных морях у посольства не было фактически никаких шансов добраться до Франции. По этой же причине открытие фактории пришлось отложить на семь лет. Не дошло до адресата и письмо Нарая к Людовику XIV. Миссионер де Шамессон, взявшийся доста­вить его во Францию и заодно навербовать там новых миссио­неров, не сумел добраться дальше восточного побережья Ин­дии. Здесь весной 1674 г. он был арестован голкондцами, воз­мущенными разбойничьим нападением французских войск на город Сен-Томе, заключен в тюрьму и умер вскоре после осво­бождения.

Связи между Францией и Сиамом были прерваны на не­сколько лет [148, с. 15; 245, с. 54].

Только в сентябре 1680 г. в Аютию прибыл Буро-Деланд, первый директор французской фактории в Сиаме. Он сразу же вступил в тесный контакт с преемником Ламбера де Ла Мотта на посту главы французских миссионеров в Сиаме епископом Лано. Вдвоем им удалось привлечь на французскую сторону Констанция Фалькона, который в 1682 г. перешел в католиче­ство. Продолжая до 1685 г. оказывать услуги англичанам, Фалькон сначала тайно, а потом и явно стал французским аген­том [46, с. 159; 152, с. 85].

В декабре 1680 г. во Францию было отправлено первое си­амское посольство во главе с Пья Пипат Косой. Послы везли с собой богатые подарки и письма короля Нарая и пракланга к Людовику XIV, папе, Кольберу и главе французской Ост-Инд­ской компании Берри. Но судно с посольством пропало без ве­сти между Индией и мысом Доброй Надежды. Среди современ­ников ходили упорные слухи, что оно было потоплено голландцами, несмотря на то что формально Голландия не воева­ла в это время ни с Францией, ни с Сиамом [152, с. 64—66].

Не обескураженный этой неудачей, Нарай направил во Францию новое посольство во главе с Кун Пичай Валитом и Кун Пичит Майтри, которое прибыло в Париж в октябре 1684г. Внутреннюю и внешнюю политику Франции в это время направляли иезуиты. В стране царила католическая реакция. Сам Лю­довик XIV чувствовал себя чем-то вроде крестоносца, распро­странителя «истинной веры». В такой обстановке прибытие по­сольства из «языческой» страны, которая, по уверениям мис­сионеров, уже почти готова принять христианство, Людовик XIV и его окружение приняли с энтузиазмом [152, с. 99; 238, с. 139]. Было решено немедленно послать ответное посольство. По мысли Людовика XIV и его приближенных, распространение христианства в Сиаме повлекло бы за собой установление в этой стране (в той или иной форме) власти французского ко­роля. Французская Ост-Индская компания тогда получила бы полную свободу действий в Сиаме, а европейским соперникам Франции — Англии и в особенности Голландии — был бы на­несен тяжелый удар. Людовик XIV намеревался в дальнейшем превратить Сиам в базу для распространения французского влияния на все страны Дальнего Востока.

В сентябре 1685 г. французское посольство во главе с ше­валье де Шомоном прибыло в Сиам. Заместителем де Шомона был назначен аббат де Шуази. На него возлагалась обязан­ность после обращения Нарая стать его духовником, т. е., по понятиям французского двора, руководителем сиамской поли­тики. Вместе с посольством ехало четверо новых миссионеров, членов Французской иностранной миссии. Разумеется, дело не обошлось без иезуитов. В состав экспедиции входило шесть представителей этого всесильного ордена, специально отобран­ных из большого числа кандидатов. Помимо ведения христиан­ской пропаганды им была поручена еще одна весьма ответст­венная, по сути дела чисто военная, задача — составление карт, изучение морских течений и господствующих ветров. Все они обладали специальными познаниями в математике и астрономии [82, с. 1—2; 156, с. 198; 245, с. 55; 247, с. 211].

В Сиаме посольству был оказан внешне очень торжествен­ный прием. Однако на деле не все шло так гладко, как могло казаться поверхностному наблюдателю. Даже в Королевском совете, отличавшемся исключительным сервилизмом, Нарай не сразу добился одобрения своего курса в отношении Франции. Многие члены Совета считали, что этот курс ведет к иност­ранному засилью в стране [82, с. 144].

Во время переговоров борьба в основном разгорелась во­круг предъявленного Нараю требования перейти в христианство (и, следовательно, христианизировать свою страну) [прил., док. 118]. Само по себе это требование было настолько абсурдно, что даже во Франции XVII в. многие представители интеллигенции открыто издевались над ним. Еще до отъезда де Шомона известный французский писатель Лабрюйер писал: «Бели бы нам сказали, что подлинная цель сиамского посольства заклю­чается в том, чтобы заставить нашего христианнейшего короля отречься от христианства, допустить в свое королевство буд­дийских монахов, которые проникнут в наши дома, чтобы убеж­дать наших жен, детей и нас самих принять их религию, разре­шить им построить пагоды в центре наших городов, где они воздвигнут металлические статуи для поклонения,— с какой на­смешкой, с каким возмущением восприняли бы мы эти столь экстравагантные требования. Мы, однако, направляемся за шесть тысяч лье по морю для обращения Индии, Сиама, Китая к Японии, т. е. для того, чтобы совершенно серьезно делать всем этих народам предложения, которые должны им казаться смешными и безумными...» (цит. по [245, с. 103]).

Тем не менее де Шомон с завидной настойчивостью на каж­дой аудиенции вновь и вновь возвращался к этому вопросу, ставя в зависимость от него решение всех остальных вопросов. А поскольку главным требованием сиамского правительства было заключение оборонительного союза против Голландии, оба эти вопроса оказались неразрывно связанными на всем про­тяжении переговоров и так и остались неразрешенными. Тем не менее Нарай не счел возможным прервать переговоры.

В ответе на меморандум де Шомона он с большим достоин­ством отклонил предложение французского посла о перемене религии, «которая существует в его королевстве 2229 лет» [150, с. 219]. Вместе с тем Нарай вновь подтвердил свои дружеские чувства к Франции и готовность в любой момент подписать до­говор о союзе. Он обещал дать всевозможные льготы и приви­легии французской Ост-Индской компании. Словом, он готов был сейчас идти на любые односторонние уступки в надежде добиться, хотя бы в будущем, поддержки Франции. И действи­тельно, дальнейшие переговоры свелись к тому, что де Шомон, фактически ничего не обещая, выставлял одно требование за другим, а сиамское правительство их удовлетворяло.

Важнейшим вопросом, обсуждавшимся в этой части перего­воров, был вопрос о привилегиях христиан. Полуторавековой опыт португальских и французских миссионеров в Сиаме по­казал, что местное буддийское население очень слабо подда­ется воздействию христианской пропаганды. Это было вполне естественно, так как Сиам уже давно пережил период фор­мирования классового общества, наиболее благоприятный для распространения религии типа христианства. В то же время в Сиаме еще не было таких мощных антифеодальных движений, как в Японии, которые могли бы использовать христианство в качестве своего знамени. Наконец, буддийская церковь в Сиаме пользовалась в это время еще большим авторитетом, христиан­ство жеко второй половине XVII в. было уже сильно ском­прометировано разбойничьими подвигами португальцев, испанцев, голландцев и англичан. Французские миссионеры вполне отчетливо понимали, что сколько-нибудь значительное распро­странение христианства в Сиаме возможно лишь искусственным путем, т. е. в результате административного нажима либо в результате предоставления христианам особых, исключитель­ных прав и привилегий.

Именно с этой целью были выработаны де Шомоном (оче­видно, в сотрудничестве с епископом Лано и аббатом Шуази) его «Пять требований» по вопросам религии [прил., док. 119]: 1) полная свобода христианской пропаганды; 2) предоставле­ние сиамцам, обучающимся в христианской школе, так же как и ушедшим в христианский монастырь, прав буддийских мона­хов, т. е. освобождение от всех налогов и повинностей; 3) ос­вобождение христиан от всех работ по воскресеньям и в дни многочисленных церковных праздников; 4) передача дел об ос­вобождении от повинностей больных и престарелых христиан особому чиновнику; 5) неподсудность христиан обычным сиам­ским судам, т. е. практически их экстерриториальность незави­симо от подданства.

Опубликование этих требований, в особенности пятого, как замечал проницательный иезуит де Без, могло повести только к взрыву народного негодования и «сделать христианскую ре лигию и христиан одиозными» в глазах народа [60, с. 49].

Тем не менее де Шомон настоял на своем, и 10 декабря 1685 г. Фалькон, преодолев сильную оппозицию в Королевской совете, подписал от имени сиамского правительства «Трактат о предоставлении привилегий апостолическим миссионерам», полностью принимавший «Пять требований», хотя опубликова­ние его было отсрочено до более подходящего времени [60, с. 49].

На следующий день были подписаны «Привилегии, дарован­ные королем Сиама французской Ост-Индской компании», со­стоявшие из 13 статей [прил., док. 120]. Компании было дано право свободно торговать в Сиаме с освобождением от всех пошлин на ввоз и вывоз. Она получала монопольное право тор­говли в округе Джанк Сейлон. Таким образом, в распоряжение французов были предоставлены богатейшие оловянные место­рождения Сиама. В последней, секретной статье король Сиама даровал французской Компании весь округ Сингору (полуза­висимое от Сиама малайское княжество) с правом укреплять его и использовать по своему усмотрению.

Для руководства фортификационными укреплениями в Сиа­ме был оставлен опытный инженер де Ла Мар. Нарай, кроме того, назначил адъютанта де Шомона — графа Форбена коман­дующим флотом и губернатором Бангкока [82, с. 216; 116, с. 46].

Односторонние уступки Сиама были весьма велики, но наи­более «экстремистской» части французского посольства — иезуи­там они казались незначительными. Параллельно с официаль­ными переговорами происходили тайные, засекреченные даже от де Шомона и де Шуази, переговоры Фалькона с иезуитом Ташаром, доверенным лицом духовника Людовика XIV. Фалькон и Татар совместно разработали конкретный план полного подчинения Сиама французскому королю и католической церк­ви, сводившийся в основном к подрыву сиамского государствен­ного аппарата изнутри путем размещения французов на всех важнейших постах и оказанию давления на Сиам извне путем создания на его территории французских городов-колоний с мощ­ными гарнизонами [прил., док. 121]. Фалькон предлагал при­слать из Франция 60—70 человек, которым бы он, пользуясь своим влиянием, предоставил посты губернаторов провинций и городов, комендантов крепостей, генералов и офицеров сиам­ской армии и флота и даже членов Королевского совета. В их число, по его мнению, должны были входить иезуиты, одетые л светское платье, но никто, даже среди европейцев, не должен был подозревать об их принадлежности к ордену. Большое вни­мание Фалькон уделял созданию в Сиаме опорных пунктов для французских войск. «Необходимо иметь две хорошие колонии, обеспеченные достаточным количеством солдат,— писал он.— После того как это будет осуществлено, нечего будет бояться» [прил., док. 121].

Формально во главе государства по-прежнему оставался бы сиамский король, но он превратился бы в марионетку в руках французского наместника. На роль последнего Фалькон, разу­меется, прочил себя. Была заранее заготовлена и кандидатура марионеточного короля — им должен был стать приемный сын Нарая принц Мон Пит. Этот честолюбивый, но недалекий юно­ша, права которого на престол признавались далеко не всеми, мог бы послужить удобным орудием в руках опытного интри­гана Фалькона[61].

18 июня 1686 г. третье посольство, направленное Нараем к Людовику XIV, прибыло во Францию. Во главе посольства стоял Пья Висут Сунтон, один из талантливейших сиамских дипломатов. Он раньше многих осознал опасность европейского проникновения в страну и не скрывал этого. Посольство сопро­вождал Ташар, который вез тайный план Фалькона [87, с. 11; 167, с. 81].

8 ходе переговоров с Пья Висут Сунтоном за военную по­мощь, на которую рассчитывал Сиам, французы потребовали передать им Мергуи и Бангкок, обладая которыми флот Фран­ции мог бы господствовать как в Бенгальском, так и в Сиам­ском заливах и контролировать важнейшие торговые пути меж­ду Индией и Китаем. Но для Сиама передача этих городов в чужие руки была равносильна потере государственной незави­симости. Поэтому такое требование встретило со стороны си­амских послов самый решительный отпор, после чего французский двор потерял к послам всякий интерес [60, с. 81; 245, с. 74].

Правительство Людовика XIV начало спешно готовить но­вое, на сей раз хорошо вооруженное посольство, доводы ко­торого должны были подкреплять эскадра из шести военных судов и 12 рот пехоты под командой генерала Дефаржа. Во главе посольства стояли королевский представитель адвокат Ла Лубер и один из директоров французской Ост-Индской ком­пании — Себре дю Буллэ. Вместе с пушками и солдатами в Сиам были направлены 12 тщательно отобранных иезуитов, об­ладавших различными полезными специальностями [152, с. 155; 156, с. 207; 238, с. 143—146].

Послы Франции были снабжены следующей инструкцией Людовика XIV: «Его Величество желает, чтобы о. Ташар пред­ложил г. Констанцию (Фалькону.— Э. Б.) поместить именем и по уполномочию сиамского короля французского губернатора в Бангкоке и разместить в этом городе французский гарнизон с правом укреплять его на европейский лад и охранять его для короля Сиама от покушений соседних королей или голландцев. Порт Мергуи имеет такое же значение для торговли с Короман­дельским побережьем и остальной Индией, как Бангкок для торговли в Сиамском заливе и с Китайским побережьем. По­этому надо требовать, чтобы в обоих городах были поставле­ны французские губернаторы с гарнизоном... Это позволит Ком­пании не зависеть от голландцев, так как отпадает надобность пользоваться Зондским или Малаккским проливом... В случае, если будет потеряна всякая надежда добиться этого путем пере­говоров, Его Величество приказывает атаковать Бангкок и ов­ладеть им силой» [245, с. 79—80].

1 марта 1687 г. тщательно снаряженное посольство отплыло из Бреста. 27 сентября того же года после семимесячного пла­вания французская эскадра стала на якорь у отмели, преграж­дающей вход в устье Менама.

Однако Ла Лубер и Себре не спешили съехать на берег. Вся артиллерия эскадры была приведена в боевую готовность. Сиамские послы содержались в своих каютах на положении почетных пленников. Единственным человеком, высадившимся на берег, был Ташар. Он вез Фалькону ультиматум, суть кото­рого сводилась к требованию, изложенному в инструкции Лю­довика XIV, и известие, что усердие Фалькона вознаграждено Людовиком XIV, пожаловавшим ему титул графа ивысший французский орден [60, с. 81; 248, с. 143].

На срочно созванном заседании Королевского совета мнения разошлись. Командир слоновой гвардии Пра Петрача убеж­дал короля и Совет не соглашаться с доводами Фалькона, тре­бовавшего принять ультиматум. «Король может отрубить мне голову,— заявил тогда, по словам де Беза, Пра Петрача,— но я никогда не дам своего согласия на допуск французских войск, гибельный для Сиама». В страстной полуторачасовой речи Пет-рача убеждал короля и Совет не поддаваться доводам Фалько­на. «Петрача напомнил Совету все случаи, когда восточные мо­нархи, дружелюбно приняв у себя португальцев или голланд­цев, теряли потом свои государства и сами были обращены в рабство»,— писал об этом заседании де Без [60, с. 88].

Однако большинство членов Совета высказалось за при­нятие французского ультиматума. Тут сказалось, видимо, не только дипломатическое искусство Фалькона, но и убеждение в том, что, имея на руках войну с Англией и назревающую вой­ну с Голландией, немыслимо начинать войну с третьей евро­пейской державой. Лучше уж иметь французов в качестве сомнительных друзей, чем открытых врагов.

Поэтому, несмогря на энергичные протесты Петрачи, кото­рый наотрез отказался приложить, свою печать (заменявшую в то время подпись) к решению Совета, французский ультиматум был принят.

16 октября Ташар, по уполномочию Фалькона, подписал вместе с Ла Лубером и Себре «Соглашения», оформляющие эту уступку [прил., док. 124].

«Соглашения 16 октября» состояли из 15 статей, к которым добавлена шестнадцатая, секретная, содержание которой, разу­меется, не было известно сиамскому правительству. Желая ог­радить себя от всяких случайностей, Фалькон и Ташар не стали.заносить ее на бумагу и отметили в соглашениях лишь самый факт существования такой статьи — «секретной договоренности относительно войск (имеются в виду французские войска в Сиа­ме.— Э. Б.), достигнутой между Его Высокопревосходительст­вом Константином Фальконом и о. Ташаром, которая сообщена их Высокопревосходительствам г. г. де ла Луберу и Себре, при­чем они поклялись на святом Евангелии хранить эту тайну и обещали не помещать ее в своих отчетах и не сообщать нико­му ни прямо, ни косвенно, кроме как Его Христианнейшему Величеству и Его Высокопревосходительству г-ну маркизу де Сеньеле, и то только устно, а не письменно».

Подробностей этого тайного соглашения мы, видимо, никогда не узнаем, но нетрудно догадаться, что такая, исключительная секретность могла быть вызвана только тем, что в этой статье говорилось об использовании французских войск против Сиама с целью его подчинения.

Опубликованные статьи «Соглашений» закрепляли режим полной и фактически бесконтрольной оккупации Бангкока и Мергуи. Они устанавливали, что французские войска, которые разместятся в Бангкоке и Мергуи, не будут подчиняться нико­му из сиамцев и иностранцев-нефранцузов, а будут исполнять приказы короля Сиама, переданные через его первого министра, т. е. Фалькона, при условии, если они не противоречат прика­зам короля Франции. Седьмая статья обеспечивала француз­ским войскам экстерриториальность. В ряде статей подчеркива­лась исключительная роль иезуитов. В соответствии с четырнадцатой статьей, например, глава иезуитов в Сиаме назначал­ся заместителем и преемником Фалькона на посту премьер-ми­нистра.

На следующий день после подписания «Соглашений» нача­лась высадка французских войск в Бангкоке. 18 октября гене­рал Дефарж торжественно въехал в город и принял на себя обязанности губернатора. 19 октября съехали на берег Ла Лу-бер и Себре. Первый шаг, который они предприняли после того, как убедились, что все укрепления Бангкока находятся под контролем французов, было нарушение только что заключенно­го договора. Послы объявили, что пребывание сиамских войск в Бангкоке «несовместимо с честью Франции и величием фран­цузского короля» [245, с. 83—84], и потребовали их немедленно­го вывода. Фалькону удалось добиться принятия и этого тре­бования. Для того чтобы хоть немного замаскировать веролом­ство французов, он предложил «компромиссное решение». В Бангкоке оставалось 100 сиамских солдат под командой че­тырех французских офицеров — военная единица, имеющая чи­сто символическое значение. Укрепившись в Бангкоке, францу­зы стали добиваться от Нарая дальнейших уступок.

11 декабря 1687 г. был заключен «договор о торговле и привилегиях в области торговли». Новый договор существенно расширял привилегии, уже предоставленные французской Ост-Индской компании в 1684 и 1685 гг. [прил., док. 125].

Французам удалось добиться отмены государственной торго­вой монополии на орлиное дерево и некоторые другие виды товаров. Кроме того, если в договоре 1685 г. нарушение фран­цузской Компанией государственной монополии и других усло­вий договора каралось лишением привилегий, то в новом дого­воре не предусматривалось никаких санкций для французов в случае нарушения договора. Безнаказанное нарушение торговой монополии облегчалось еще тем, что в новом договоре Ла Лубер и Себре выговорили французской Компании свободу от та­моженного досмотра. Теперь при въезде и выезде «служащие Компании обязаны только предъявлять письменную деклара­цию о грузе судна» (ст. 2). Это, разумеется, обеспечивало для них полную бесконтрольность торговых операций. Послы до­бились также установления твердых, выгодных для Компании цен, по которым она будет покупать товары на государственных складах (ст. 2).

Весьма важной уступкой, которую удалось вырвать Ла Лу­беру и Себре, было обязательство короля по требованию фран­цузской Компании перепродавать ей купленные им импортные товары «по той цене, по которой они были куплены у доставивших их» (ст. 2). Таким образом, сиамское торговое ведом­ство превращалось в своеобразную «заготовительную контору» французской Компании и при этом работающую за свой счет. По договору от 11 декабря 1687 г. Франция получила также новое территориальное приобретение, на этот раз не в завуалированной форме передачи «для вечной охраны», а непосред­ственно в полную собственность. «Король Сиама благосклонно предоставляет французской Компании в полную собственность любой остров на расстоянии не менее 10 миль от порта Мергуи, с правом укреплять его, возводить здания и использовать по своему усмотрению... и предоставляет полностью суверенные права и осуществление правосудия и все прочее, что может быть передано на этом острове указанной Компании» [245, с. 84]. Через день после подписания договора Фалькон получил вознаграждение за свое усердие. 13 декабря Себре подписал с ним конвенцию, по которой в дальнейшем Фалькон должен был ежегодно получать 10% прибыли, извлекаемой Фракцией в Сиаме [245, с. 88].

Поскольку общие итоги переговоров не могли ни в малой степени удовлетворить сиамское правительство, король Нарай решил послать во Францию еще одно, четвертое по счету, по­сольство. Посольство это носило не совсем обычный характер. Во главе его был поставлен не сиамский мандарин, а иезуит Ташар. По-видимому, Нарай считал, что такое назначение польстит Людовику XIV, сделает его более податливым [238, с. 144].

Но расчет Нарая был, конечно, совершенно ошибочным. Действуя в качестве сиамского посла, Ташар заботился, разу­меется, только об интересах Франции, Общества Иисуса и став­ленника иезуитов Фалькона.

Вернувшись во Францию, Ташар 1 марта 1689 г. подписал от имени короля Нарая новый франко-сиамский договор, со­стоявший из девяти пунктов. В договоре еще раз подчеркива­лось, что приказы сиамского короля могут приниматься к исполнению только в том случае, если они не противоречат при­казам Людовика XIV. Далее устанавливалось, что француз­ские войска могут находиться только под командой францу­зов, т. е. французские отряды не могут входить как составная часть в сиамскую армию, а должны действовать самостоятель­но. Пресловутый вопрос о присяге разрешался следующим об­разом — французские войска должны приносить присягу в том, что будут выступать вместе с сиамцами «только против общих врагов». Проще говоря, помощь против Голландии или других агрессоров будет оказана Сиаму только в том случае, если сама Франция находится в состоянии войны с этими странами. В благодарность же за эту сомнительную услугу сиамское пра­вительство должно построить для французов в Бангкоке за свой счет крепость с четырьмя фортами [245, с. 911.

Для закрепления достигнутых успехов и их дальнейшего развития начиная с осени 1688 г., во Франции спешно готови­лась новая, третья по счету, военная экспедиция в Сиам. Даже угроза надвигающейся европейской войны не могла заставить французское правительство отменить ее.

Примерно в это же время был выдвинут проект перенесения центра французской Ост-Индской компании на Востоке из Пондишери в Мергуи. Помимо политических соображений в пользу этого перемещения приводился тот довод, что Мергуи обладает значительно лучшей гаванью [238, с. 148—149].

В марте 1689 г. Людовик XIV подписал указ, назначающий генерального директора французской Ост-Индской компании в Индии Франсуа Мартина главою всех торговых факторий в Сиаме и инспектором французского гарнизона в Мергуи. Ему было предоставлено право «свободно требовать от короля вой­ска и вооружения в количестве, необходимом для интересов Компании» [156, с. 217].

В то время как французская Ост-Индская компания гото­вилась развернуть свою торговую деятельность в Сиаме, Та­шар и его коллеги иезуиты с не меньшей энергией вербовали кандидатов на военные и административные должности в Сиа­ме. Вместо 60—70 человек, которых просил Фалькон в своем плане 1685 г., было набрано более 100 агентов, значительная часть которых, по-видимому, тайно состояла в иезуитском ор­дене [152, с. 114].

Для доставки экспедиции в Сиам было приказано сформи­ровать эскадру, первоначально из четырех, затем из шести ко­раблей (три судна принадлежали Компании, три — государст­ву). Помимо экипажа и добровольцев Ташара суда должны были доставить в Сиам значительный отряд пехоты и отряд гвардейской конницы под командой капитана королевской гвардии маркиза д'Эраньи, который также должен был осуществлять общее командование в качестве генерал-инспектора французских войск в Сиаме [238, с. 147—148].

Полномочия д'Эраньи этим «е ограничивались. Кавалерий­ский отряд под его командой должен был стать личной охраной короля Нарая, осуществляющей одновременно две задачи — ох­ранять короля от недовольства его подданных и держать его род стражей как почетного пленника. Такая «дружественная охрана» явилась бы осуществлением старого плана Фалькона, который любил повторять: «Кто владеет королем, тот владеет королевством» [60, с. 93].

Подобная тактика, к которой в свое время прибегал и Кор­тес в Мексике, имела известное основание, учитывая тот огром­ный авторитет, которым пользовалась королевская власть в Сиаме (конечно, как и испанцы в Мексике, французы не могли бы бесконечно долго пользоваться этим обстоятельством, но некоторое время, безусловно, держа в своих руках короля На­рая, д'Эраньи оставался бы фактически правителем Сиама). Точная характеристика задач, поставленных французским правительством перед д'Эраньи, дается в работе таиландского историка Констри Субамонкала: «Создать в этом королевст­ве подлинный протекторат под маской дружбы и союза и при удобном случае, хотя бы и силой, установить суверенитет ве­ликого монарха Запада» [245, с. 91].

В инструкции, составленной для д'Эраньи, говорилось: «...в случае, если, вопреки всем ожиданиям, король Сиама, убежденный или принужденный своими злонамеренными под­данными, захочет переменить политику и совершит или допус­тит совершить что-нибудь во вред интересам Его Величества, безопасности его войск и указанных мест (т. е. городов, окку­пированных французами.— Э. Б.), Его Величество желает, что­бы г-н Дефарж вооруженной силой удерживал эти места, и кон­фисковал для этой цели доходы и плоды земли района Бангкока, и захватил бы крепость Таланкан и город Пипли (Петбу-ри.— Э. Б.), и принял бы все меры, которые посчитает нужны­ми, для того, чтобы заставить мятежников сдаться и признать авторитет Его величества Людовика XIV» [прил., док. 128].

В случае смерти короля Нарая инструкция предлагает д'Эраньи добиться, хотя бы и вооруженной силой, чтобы Фаль-кон сохранил за собой всю ту власть, которой он пользовал­ся при покойном короле. В этом разделе инструкции власть Фалькона, по сути дела, отождествляется с властью францу­зов. Инструкция предусматривает и возможность гибели Фаль­кона в результате этого восстания. В таком случае д'Эраньи и Дефарж должны немедленно захватить все важнейшие пунк­ты королевства и, не дожидаясь враждебных действий со сто­роны сиамцев, взять заложниками наиболее влиятельных ман­даринов [прил., док. 128].

К весне 1689 г. все уже было готово, но объявление войны Испании, 15 апреля 1689 г., задержало отплытие. Вскоре после этого Людовик XIV присоединил суда, предназначенные для Сиама, к эскадре, действующей против Ирландии, в помощь Якову II. Отплытие было отложено до осени. В сентябре 1689г. по приказу Сеньеле вновь была сформирована эскадра из ше­сти судов во главе с адмиралом Дюкен-Гиттоном. Но 6 ноября, за несколько дней до предполагавшегося отплытия во Фран­цию, наконец пришло запоздалое известие о том, что полтора года назад, в мае 1688 г., король Нарай был низложен, а фран­цузский гарнизон после нескольких месяцев кровопролитной борьбы с позором изгнан из Сиама (156, с. 218—219].