Вьетнам в третьей четверти XVII в.

 

Весной 1655 г. после семилетнего перерыва возобновилась война Чиней и Нгуенов. Она, как обычно, началась вторжени­ем войск Чинь Чанга в пров. Южный Ботииь. Но южновьетнам­ские войска под командованием Нгуен Хыу Тиена и уже упо­минавшегося неоднократно Нгуен Хыу Зата быстро перешли в контрнаступление и нанесли решительное поражение войскам Чиней. По мере продвижения войск Нгуенов на север местное население встречало их как освободителей. Крестьяне северных провинций надеялись, что приход Нгуенов освободит их от тяж­кого налогового гнета, от которого они страдали при Чинях. На сторону южан стали переходить и отдельные местные фео­далы. Так, летом 1655 г. губернатор пров. Северный Ботинь Фам Тат Тоан капитулировал и официально передал свою про­винцию под власть Хиен Выонга. В сентябре южновьетнамские войска оккупировали семь уездов в южной части пров. Нгеан. Северовьетнамский командующий Чинь Дао укрылся в крепо­сти Анчыонг за рекой Ламзянь [75, с. 168—179; 191, с. 21].

Нгуен Хыу Зат настаивал на дальнейшем наступлении в глубь северных районов, но старший по званию Нгуен Хыу Тиен, которого поддержал Хиен Вьгонг, предпочел занять выжида­тельную позицию. Тем временем южновьетнамские агенты расп­ространяли в деревнях Севера афиши и листовки с призывом переходить на сторону Нгуенов. Известную роль в расчетах пра­вительства Нгуенов играло и христианское меньшинство, состав­лявшее довольно значительную часть населения Нгеана и Бо-тиня. Христианам была обещана полная свобода вероисповеда­ния [11, с. 77; 75, с. 174].

В то же время разведка, которой руководил Нгуен Хыу Зат, пыталась организовать восстания в глубоком тылу Чиней. В ле­тописи «Дайнам Тхык-люк» говорится: «Нгуен Хыу Зат, желая... разделить армии Чиней, немедленно приказал Ван Тыонгу и Хоанг Шиню тайно отправить письма во все чаны (районы.— Э. Б.) Бак-ха (Севера.— Э. Б.), чтобы переманить на свою сто­рону выдающихся людей, установить конечный срок для восста­ния. В Каобанге — Мак Кинь Хоан, в Хайзыонге — Фан, в Шонтае—Фам Хыу Ле — все они повиновались приказу и сказали: „Если армия тюа (Хиен Выонга.— Э. Б.) перейдет реку Лам, то начнем военные действия в поддержку, в Хайзыонге — не бу­дем платить подати и налоги, чтобы кончились продукты пи­тания, в Каобанге — займем Доантхань, чтобы разделить их силы, в Шонтае — обязываемся выступить изнутри, чтобы за­хватить город"» [20, с. 6—7].

В последующие годы Хиен Выонг, однако, так и не решил­ся на наступление в глубь Северного Вьетнама. Арена военных действий ограничилась пограничными провинциями, где южно­вьетнамские войска одержали в 1656—1657 гг. ряд внушитель­ных побед, но обладавшие большим военным потенциалом Чи­ни продолжали присылать сюда все новые армии. Между тем южновьетнамские войска грабили и разоряли население вновь завоеванных провинций не меньше, чем их противники, что положило начало охлаждению северовьетнамского населения к Нгуенам. Когда же в 1658 г. Хиен Выонг провел перепись в новых провинциях и обложил крестьян налогом не меньшим, чем раньше, недовольство усилилось. Даже то, что Хиен Выонг набрал чиновников в новых провинциях исключительно из мест­ных грамотеев, не помогло делу. Крестьяне, набранные в армию в новых провинциях, стали массами дезертировать, и южновьет­намские войска начали терпеть поражения.

В то же время новый правитель Северного Вьетнама Чинь Так (1657—1682) укрепил свое положение, издав в июне 1658 г. указ, предлагавший богатым крестьянам сдавать государству рис в обмен на титулы и почетные звания. Проблема снабже­ния армии Чиней была таким образом решена. В 1659 г. было покончено и с внутренней оппозицией. Вожди заговоров, гото­вые поддержать вторжение Нгуенов, были арестованы и казне­ны. 20 декабря 1660 г. южновьетнамцы потерпели решительное поражение при деревне Фулыу и в начале 1661 г. отступили за стену Донгхой. Все завоевания Нгуенов были потеряны. Вой­ска Чинь Така, однако, также были истощены войной, и в ап­реле 1661 г. он вернулся в Тханглонг. В войнах Чиней и Нгуе­нов наступила новая пауза продолжительностью 11 лет [75, с. 188—210; 191, с. 22].

Обе стороны использовали новую передышку для консолида­ции своей власти. В этот момент важную роль во внутренней политике как Чиней, так и Нгуенов стали играть отношения с христианским меньшинством. В конце 40-х — 50-х годах распро­странение христианства во Вьетнаме, в особенности на Севере, достигло апогея. В Северном Вьетнаме в этот период, по-види­мому, в одном и том же направлении действовали несколько разнородных сил: недовольство крестьян, сепаратистские уст­ремления феодалов, давление иноземных держав и, наконец, тайные интриги династии Ле, стремившейся избавиться от опе­ки Чиней и вернуть себе былую власть, хотя бы опираясь на португальскую поддержку. Все эти разнородные факторы способствовали быстрому росту христианства, но уже в силу самой своей разнородности не могли сделать христианское население страны политически единым. К тому же с 60-х годов христиан­ские общины во Вьетнаме раскололись из-за жестокого сопер­ничества между иезуитами, опиравшимися на Португалию, и представителями Общества иностранных миссий, созданного во Франции[50].

Между тем силы, выступавшие против христианства, един­ством своих целей выгодно отличались от сил, его поддержи­вавших. Антихристианскую позицию заняли те слои населения, интересам которых соответствовало единство страны и центра­лизация управления ею, ограничение произвола местных феода­лов, предотвращение иностранного засилья. Во главе этого ла­геря стояла династия Чиней.

Уже в июне 1658 г. Чинь Так выслал из страны всех ка­толических миссионеров, кроме двух, которым было запрещено покидать столицу [79, т. I, с. 203—204]. Миссионеры ушли в подполье, но их влияние на массы стало падать. В особенно­сти оно было подорвано после событий 1668 г., когда в Север­ном Вьетнаме разразилось крестьянское восстание под христи­анскими лозунгами. Во главе восстания стояли два брата, вы­ходцы из народных низов,— Нан Канг (в крещении получив­ший имя Лин) и Антуан (его вьетнамское имя неизвестно). Старший брат, Нан Канг, с детства был слугой иезуита Мари-ни. Младший, Антуан, возможно при материальной поддержке христианской общины, получил медицинское образование и про­славился как искусный врач. В склоки между сторонниками иезуитов и представителями Общества иностранных миссий они не вмешивались. По-видимому, они разочаровались как в пор­тугальских, так и во французских миссионерах и не посвящали их в свои планы [166, с. 47].

План восстания, разработанный ими, был типичен для боль­шинства крестьянских антифеодальных восстаний: оно должно было носить форму религиозного (в данном случае — христиан­ского) движения, во главе его должен быть встать самозваный монарх. В ходе подготовки восстания Лин и Антуан, однако, не ограничивались агитацией только в среде христиан. Им уда­лось привлечь к себе значительное число иноверцев — крестьян-буддистов, для которых антифеодальная сущность заговора Лина и Антуана была важнее его христианской оболочки. Вос­стание вспыхнуло весной 1668 г. в Восточной провинции и на первых порах, видимо, имело некоторый успех. Начались вол­нения и в других районах. Явно подражая методам Лина и Антуана, некая христианка Елизавета объявила себя королевой и начала собирать войска на Севере Вьетнама. Однако пов­станцы не имели военного опыта. Поэтому они были быстро разбиты выступившим им навстречу отрядом местного феодала. Сражение было, по-видимому, очень ожесточенным. Из семи вождей восстания четверо пали на поле боя [166, с. 48, 69].

К июню 1668 г. восстание было повсеместно подавлено. На­чались массовые казни. Только за один день в Тханглонге бы­ло казнено 18 руководителей повстанцев, в том числе Лин. Рядовым участникам отрезали нос и губы. Миссионеры не толь­ко не поддержали это восстание, но заняли по отношению к нему резко враждебную позицию. Едва узнав, что «мятежники» выступили против «законных властей» под знаменем с крестом, представитель Общества иностранных миссий Дейдье обратил­ся с посланием к своей пастве. «Катехисты,— писал он,— долж­ны отказать этим мятежникам в праве быть христианами и ска­зать открыто, что они дети дьявола и враги бога, потому что они восстали против своего короля» [166, с. 47]. Не дожидаясь никаких указаний правительства, Дейдье по собственной ини­циативе запретил всякие богослужения, собрания и сходки хри­стиан, чтобы повстанцы не могли использовать их в своих це­лях. Это ускорило отход крестьян от миссионеров. В последую­щих крестьянских восстаниях христианские лозунги уже не зву­чат. Чинь Так также принял во внимание позицию Дейдье. Хотя в 1669 г. он издал серию указов, запрещающих христиан­ские сходки, хранение христианской литературы и предметов культа, никаких серьезных репрессий против христиан за этим не последовало [11, с. 70—71].

Иначе обстояло дело в Южном Вьетнаме. Здесь христиан было примерно в четыре раза меньше, чем на Севере, хотя, исходя только из внешнеполитической обстановки, можно бы­ло предположить преобладание христианского населения как раз на Юге: ведь в своих многолетних войнах с Чинями вла­детели Южного Вьетнама обычно пользовались военной по­мощью католической Португалии. «Еретики» же голландцы, на­против, выступали на стороне Чиней. Однако на деле все было не так просто.

Поддерживая союзные отношения с Португалией, Нгуены гораздо решительней боролись с проникновением христианства, чем Чины. В то время как в Северном Вьетнаме на протяжении всего XVII века христианской церкви не удалось обзавестись ни одним «мучеником», в Южном Вьетнаме за это же время было казнено несколько десятков христианских пропаганди­стов. В Южном Вьетнаме социальные противоречия в XVII в. не достигли еще такой остроты, как на Севере, и христианство, видимо, мало затронуло крестьян. Поэтому правительство Нгу-енов могло гораздо решительнее вести борьбу с иноземной ре­лигией, которая не нашла опоры в крестьянских массах, а рас­пространилась в основном в городах и среди небольшой ча­сти феодалов. После поражения 1661 г., в котором немалую роль сыграло вероломство португальцев, долго не присылавших Хиен Выонгу обещанных пушек, хотя он заплатил за них вперед, гонения на христиан особенно усилились. В 1665 г. всем христианам в Южном Вьетнаме под страхом конфискации иму­щества было вменено в обязанность регулярно попирать ногами распятие. Изображение Христа расценивалось вьетнамскими властями как символический портрет португальского короля. Следовательно, «осквернение распятия» прежде всего должно было означать отказ христиан от вассальной верности инозем­ному государю[51].

Итоги антихристианской (точнее — антиевропейской) кампа­нии Хиен Выонга были плачевны для миссионеров. Большинст­во богатых японских торговцев предпочло расстаться с христи­анской верой, чем со своими деньгами. Массовые отречения от христианства начались и среди вьетнамцев. Прибывший в это время в Южный Вьетнам представитель Общества иностранных миссий Луи Шеврейль мог только констатировать почти полный распад христианской общины [79, т. I, с. 180; 246, с. 33—34].

60-е годы XVII в. отмечены укреплением центральной вла­сти в обеих частях Вьетнама. Так, в 1667 г. Чини покончили с двоевластием в Северном Вьетнаме. Было завоевано княже­ство Каобанг, которое с 1592 г. удерживали Маки. Последний правитель из династии Маков — Мак Кинь Хоанг бежал в Ки­тай. В 1669 г. китайское правительство принудило Чиней вер­нуть Мак Кинь Хоангу его владение, но в 1677 г. Каобанг был окончательно воссоединен с Северным Вьетнамом [14, с. 242— 251].

В 1664—1666 гг. в Северном Вьетнаме были проведены важ­ные налоговые реформы, целью которых была стабилизация положения в деревне'. Если раньше перепись земель и податных душ производилась регулярно каждые 3—6 лет и соответствен­но устанавливались налоги и повинности, то теперь после по­следней переписи все налоги и повинности каждого хозяйства были зафиксированы навсегда. Эта мера стимулировала расши­рение крестьянского производства, так как крестьяне на буду­щее получили свободу от дополнительных поборов с вновь ос­военных или улучшенных земель. Однако на деле такое расши­рение хозяйства было доступно только зажиточным крестьянам, что ускорило процесс расслабления внутри общины [31, с. 35^-39, с. 86].

С середины 50-х годов XVII в. короли из династии Ле и генерал-губернаторы Батавии регулярно, практически ежегод­но, обменивались письмами, в которых помимо обязательного обмена любезностями разговор касался двух основных тем — торговых привилегий для голландской Ост-Индской компании и поставок голландцами пушек, ядер и сырья для пороха (серы, селитры) в Северный Вьетнам [прил., док. 26, 27, 35, 44, 45, 47, 48, 49, 51, 52, 70, 73, 74, 81, 85, 87, 89, 91, 92, 93].

Летом 1672 г. началась новая война, последняя из серии войн между Чинями и Нгуенами. Согласно вьетнамской лето­писи, в четвертый месяц второго года правления короля Ле Зя Тонга (май — июнь 1672 г.— Э. Б.) «Чинь Так отдал указ собрать людей из всех местностей общей численностью 180 тыс. человек, полностью привести в порядок оружие, порох и пули, купленные у западной страны Голландии, а также луки и стре­лы всех видов» [27, с. 2].

Во главе армии встал сам Чинь Так, которого сопровождал 11-летний король Ле Зя Тонг. Опыт пропаганды среди насе­ления, который вели в 1655—1660 гг. южновьетнамские агенты, не прошел для Чинь Така даром. Теперь он, в свою очередь, обратился с прокламацией к населению провинций Тханьхоа н Куангнам, из которых состоял Южный Вьетнам. «Наказать преступников и спасти людей — вот долг тюа и его армии,— го­ворилось в прокламации.— Две провинции и их население из­давна являются людьми и землей мудрых святых предков нашей династии, а вовсе не частным имуществом, которым пользуется семейство Нгуенов... Кто мог подумать, что эти зло­деи не смогут пробудиться от заблуждения, будут произносить высокомерные речи и препятствовать людям, которые привезли с собой высочайший указ. Есть ли такой, кто совершил пре­ступление большее, чем их мятеж и непочтительность. Земля эта — земля вуа, народ — это народ вуа. Не знаю, как и на­звать людей, которые исподтишка захватывают эту землю и, вопреки повелению, роют глубокие рвы, насыпают высокие ва­лы. Они собирают тяжелые налоги, угнетая этим народ. Они заставляют вас брать трезубцы и копья и идти в бой, однако разве вы получите военные должности и титулы? Разве ваши ученые мужи, изучающие Шуцзин и Лицзин, будут разбиты на категории и получат заслуженную репутацию?[52]... Таковы пре­ступления (дома Нгуенов.— Э. Б.), разве можно бездействовать и не призвать за них к ответу. Так бедствует народ, разве мож­но оставаться спокойным и не спасти его... Скоро наши войска одержат полную победу и остановятся лишь после того, как ликвидируют всю вражескую банду. Если вы, солдаты и крестьяне двух местностей, сумеете отбросить зло и повернуться к разуму, последуете за милосердными людьми, отринув пре­ступников, или повернете оружие и порубите преступников, как траву, или прибудете на военные посты и сдадитесь, то знатным людям из этого числа будут прощены ошибки и они получат награду, а простым людям сократят повинности, определенные счетными книгами преступников. Если это люди из других мест­ностей (т. е. с Севера.— Э. Б.), которые либо бежали, чтобы уйти от наказания за преступления, либо послушались совращающих речей врага и укрылись здесь, но по приближении главных сил заблаговременно подчинились указу, то им также будут прощены ошибки и они будут соответствующим образом устроены. Если же вы безрассудно не сможете опомниться, то при пожаре сгорят не только булыжники, но и драгоценные камни» [27, с. 4—6].

Тяжеловесное красноречие Чинь Така, однако, не произвело никакого впечатления на южновьетнамцев. Еще меньше оно подействовало на северовьетнамских крестьян, бежавших на Юг. Оборона Нгуенов была подготовлена заблаговременно. Си­стема оборонительных укреплений была усилена двумя новыми стенами — Чаннинь и Сафу. На стенах через каждые 20 м стоя­ла пушка, через каждые 6м — камнемет. Население Южного Ботпня было эвакуировано в области к югу от стен. Чинь Таку пришлось наступать по обезлюдевшей местности, в то время как его линии коммуникаций все больше растягивались. Опа­саясь внезапных контрударов, которые южновьетнамцы так час­то наносили в прошлом, он, в свою очередь, возвел напротив их укреплений стену протяженностью от моря до гор. Огром­ный северовьетнамский флот (из 800 кораблей) блокировал устья рек Сонгзянь и Ниутле, чтобы помешать флоту Нгуенов прорваться в тыл атакующих войск.

Только в декабре 1672 г., оградив себя от всяких неожидан­ностей, Чинь Так приступил к штурму стены Чаннинь. Северо­вьетнамские войска применили здесь «военную новинку». Как говорится в летописи, «люди Ле Тхой Хиена (генерала Чи-ней.— Э. Б.) приказали солдатам сделать бумажных воздушных змеев на веревках, чтобы использовать их как зажигательное оружие. Пользуясь благоприятным ветром, воздушных змеев запускали высоко в небо, и они по ветру пролетали над укреп­лением. Затем веревку обрывали и змеи падали вниз. Военные лагеря и бастионы сгорали, подожженные издалека, сияние поднималось до неба... Огонь был свирепым и обжигал тела. Многие солдаты, гасившие пожар, погибли или получили ра­нения. Поскольку эти огненные воздушные змеи были пропи­таны жиром выдры, то огонь невозможно было погасить, не ис­пользуя белый песок. Широко применялись зажигательные сна­ряды, которыми заряжались быстростреляющие пушки... Кроме того, для обстрела южан было использовано секретное оружие, заряжавшееся снарядами „одна мать — пятеро детей", звуки рзрывов были подобны грому. Куда бы ни попали снаряды из этого оружия, они разрушали все предметы из меди и железа» [27, с. 7—8].

Был момент, когда стена Чаннинь, казалось, должна была пасть. Положение еще раз спас престарелый полководец Нгуен Хыу Зат. Оставив почти без гарнизона стену Сафу, обороной которой он командовал, полководец устремился на помощь за­щитникам Чанниня. Прибыв туда уже в темноте, он приказал своему немногочисленному войску зажечь факелы. Северовьетнамское командование решило, что к Чанниню подошло сильное подкрепление, и воздержалось от новых атак до утра. Между тем за ночь защитники Чанниня успели заложить обра­зовавшуюся в стене 120-метровую брешь брусьями, досками и корзинами с землей. Когда генералы Чинь Така разобрались в положении, гарнизон стены Сафу уже был пополнен подошед­шими с юга резервами, и новые атаки против южновьетнамских укреплений оказались бесплодными. Однако нехватка провиан­та в армии Чинь Така становилась все более острой. В феврале 1673 г. Чинь Так и сопровождавший его король Ле Зя Тонг с частью войск вернулись в столицу, поручив ведение дальней­шей войны генералу Ле Тхой Хиену [27, с. 9; 75, с. 228—229]. Ле Тхой Хиен попытался еще нанести удар по укреплениям Нгуенов с тыла, высадив с юга от них морской десант. Но и эта попытка провалилась. Северовьетнамские войска вынужде­ны были очистить Южный Ботинь и отступить за реку Сонг­зянь. Эта река и стала окончательной границей между владе­ниями Чиней и Нгуенов. Стороны обменялись пленными, и меж­ду ними установился не оформленный официально мир [27, с. 9; 75, с. 230—231; 191, с. 24].

Глава IV