Борьба филиппинского народа против колониального ига

 

Несмотря на тщательно продуманную организацию аппарата колониального господства на Филиппинах, испанцам постоянно приходилось преодолевать упорное сопротивление народных масс, к которым иногда присоединялись и отдельные предста­вители филиппинского правящего класса. Из 227 восстаний, происшедших за 333 года испанского господства, значительная часть приходится на гонец XVI—XVII в. Кроме того, сохранив­шие независимость мусульманские государства Южных Филип­пин — султанаты Сулу и Магинданао в этот период также про­должали наносить частые и чувствительные удары испанским колонизаторам.

Участники большинства восстаний XVI и первой половины XVII в. использовали не только антииспанские, но и ярко вы­раженные антихристианские лозунги. Уже в 1570 г. сопротив­ление под флагом священной войны пытались организовать му­сульманские князья Центрального Лусона. В 1584—1585 гг. восстания прокатились по Лусону (провинции Пампанга, Ило­кос, Манила) и по Висайским островам (Самар, Лейте). Вос­станию в Пампанге и ряде других мест оказали активную под­держку мусульманские купцы Индонезии, ведшие в XVI в. об­ширную торговлю с Филиппинами. Кроме того, повстанцы об­ратились за помощью к султану Брунея на Калимантане. Борьба с Брунеем в конце XVI в. отвлекла значительную часть испанских сил. В самой Маниле в октябре 1588 г. был раскрыт крупный заговор филиппинских вождей, формально принявших христианство, но на деле готовившихся к выступлению против испанского господства и католической религии на островах с помощью Брунея и Японии. В следующем году вспыхнуло восстание в провинциях Кагаян и Илокос. В 1597 г. в ответ ка редукцию (насильственное сселение деревень в крупные населенные пункты с целью установления над ними лучше­го контроля) вспыхнуло восстание в Самбалес, а несколько лет спустя, по той же причине,— в Нуэва Сеговия (пров. Илокос). При появлении кораблей южнофилиппинских мусульман (моро) на Висаях в первые годы XVII в. население целых островов от­вергало навязанную им веру и в союзе с мусульманами вы­ступало против испанцев [18, с. 26; 62, т. 7, с. 95, т. 10, с. 43; 159, с. 302; 208, с. 54].

Наиболее популярным лозунгом борьбы против идеологии колонизаторов было, однако, не единение с мусульманами, а призыв вернуться к вере отцов, т. е. к старой, преимущественно анимистической религии, которая господствовала на Филиппи­нах до прихода испанцев.

В 1621 г. в ответ на насильственное сселение крестьян, про­водившееся монахами на острове Бохоль, здесь возникло мощ­ное антииспанское и антихристианское движение. Идеологами его стали носители старой религии — жрецы, бежавшие в горы от преследований миссионеров. Начало восстания было приуро­чено к декабрю 1621 г., когда почти все бохольские иезуиты со своей охраной уехали на Себу, чтобы отпраздновать возведение знаменитого миссионера XVI в. Франциска Ксавье в святые. Местный жрец Тамблот объявил в этот момент, что ему яви­лась богиня Дивато и обещала изобильную жизнь без налогов и податей всем, кто откажется от христианства и поднимет зна­мя восстания против испанцев. На призыв Тамблота ответили почти все без исключения жители острова, вокруг жреца со­бралось значительное войско. Католические церкви были пре­даны огню, христианские реликвии уничтожены. Малочислен­ный испанский гарнизон не смог справиться с восставшими. Но здесь, как и во многих других колониальных войнах, коло­низаторам помогла изолированность отдельных районов страны, отсутствие общенационального сознания у филиппинцев. Испан­цы перебросили на Бохоль 1 тыс. солдат, завербованных в Пам­панге и Себу, которых они снабдили современным оружием. Бохольцы же, несмотря на свое численное превосходство, были вооружены лишь заостренными палками, камнями и луками. Тем не менее подавить восстание на Бохоле удалось лишь с большим трудом. Последним очагом сопротивления на острове стал храм Дивато, вокруг которого повстанцы успели за корот­кий срок возвести целую крепость [44, т. I, с. 176; 53, с. 180; 94, с. 85].

Восстание на Бохоле еще не было подавлено, когда анало­гичное по характеру восстание вспыхнуло на острове Лейте. Его возглавили престарелый вождь Банкао, бывший князь ост­рова Лимасава, крещенный еще самим Легаспи, но в старости вернувшийся к религии предков, и его сын Пагали, принявший звание верховного жреца Дивато. Восставшие и здесь отстрои­ли заново храм Дивато и разрушили христианские церкви. Пер­вая попытка испанцев подавить это восстание оказалась безус­пешной. Весь остров вооружился, женщины и дети сражались наравне с мужчинами. Тогда на Лейте была брошена эскадра из 40 кораблей. Командующий карательной экспедицией Аль-карасо загнал восставших в узкое ущелье и перебил их там всех без исключения. Победители посадили голову Банкао на кол, сын его также был обезглавлен [62, с. 38, с 87—94; 159, с. 315].

После этого испанцы на Висайских островах некоторое вре­мя могли чувствовать себя в относительной безопасности. Од­нако в 1622 г. на другом конце страны, в Кагаяне, вспыхнуло новое восстание, которое возглавили Кутапай и Дайяг. Вос­ставшие предложили монахам-доминиканцам (здесь, как и почти всюду, кроме Манилы, монахи были единственной испанской властью на местах) мирно убраться из их страны. Доминикан­цы думали воспользоваться терпимой политикой вождей вос­стания и всячески затягивали переговоры. Более того, монаху Педро де Сан Томасу удалось расколоть восставших и восста­новить в провинции испанское господство.

Опыт этого «умиротворения» был, несомненно, учтен Ланабом и Абабабаном, которые три года спустя подняли восстание в той же провинции. Повстанцы первым делом убили местного священника и разрушили церковь. Аналогичные восстания, ста­вившие своей целью не только истребление испанских солдат, но и физическое уничтожение миссионеров, имели место в 1630: и 1639 гг. на Северном Минданао [44, т. I, с. 117].

Наиболее широкий размах приняло вспыхнувшее в июне 1649 г. восстание на острове Самар, которое возглавил крестья­нин Хуан Суморой. Первой жертвой восстания пал иезуит Понсе, с особой жестокостью выколачивавший налоги и выгонявший население на государственную барщину. Другим иезуитам Су­морой сохранил жизнь и даже позволил беспрепятственно уе­хать. Эта ошибка едва не обошлась ему дорого. Один из отпу­щенных миссионеров, Дамиани, вскоре опять пробрался в ла­герь повстанцев в отсутствие Сумороя и пытался расколоть их ряды, обещая помилование. Своевременное возвращение пред­водителя положило конец подрывной работе иезуита. Повстан­цы сожгли монастырь и церкви и разрезали церковные одеяния, чтобы сделать себе тюрбаны. С Самара восстание перекинулось на Себу, Масбате, охватило северные районы Минданао и Юг Лусона. Генерал, присланный из Манилы для подавления вос­стания, был в полной растерянности. Он боялся концентрации собственного вспомогательного флота с филиппинскими гребца­ми. Существовало серьезное опасение, что они тоже восстанут. Попытка объявить награду за голову Сумороя тоже ни к чему не привела. Повстанцы в ответ на это прислали генералу го­лову свиньи. Испанцам удалось справиться с Сумороем только 14 месяцев спустя, натравив на него незадолго до того крещен­ное племя лутау с Минданао [94, с. 87—88; 159, с. 412—413].

Кровавое подавление восстания Сумороя приостановило ос­вободительное движение филиппинцев. Но в 1660—1661 гг. по стране прокатилась новая волна восстаний. На этот раз основ­ные очаги сопротивления переместились на Северный и Цен­тральный Лусон. Здесь восстания приобретают ряд новых черт, связанных с относительно высоким социальным развитием этих районов. Вожди восставших провозглашают себя королями, формируют правительство, движение носит более организован­ный характер. Немаловажную роль играло и то, что среди пов­станцев, особенно в Пампанге, было немало людей, получивших военную подготовку на испанской службе. Наконец, если рань­ше идеологическая программа повстанцев обычно включала в себя тотальное отрицание христианства, то теперь повстанцы иногда выступают и под знаменем христианства, вернее, хри­стианской ереси (точно так же, как и многие участники анти­феодального движения в средневековой Европе). Так, один из вождей филиппинских повстанцев провозгласил себя богом-отцом назначил своего наследника богом-сыном и распределил прочие «божеские» и «ангельские» звания среди своих привер­женцев [94, с. 90-91; 164, с. 321].

Испанцам с огромным трудом удалось подавить эти разроз­ненные восстания, прежде чем они слились в одно (вождь вос­стания в Пампанге Франсиско Маньяго уже начал переговоры с вождями Пангасинана, Илокоса и Кагаяна о соединении сил и избрании общего короля). Но подавление восстания отняло у испанцев много сил, они не только не могли уже вести на­ступательные операции на Южных Филиппинах против Сулу и Магинданао, но, более того, под натиском султана Магинданао Кударата были вынуждены очистить Северное Минданао. На Северное Минданао испанцы вернулись только в 1718 г., а окончательное покорение Южных Филиппин произошло лишь во второй половине XIX в. [26, с. 69; 94, с. 91—97].

Глава III