ЛЕКЦИЯ 13. Национальная политика и национальные движения 1964-1985 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

ЛЕКЦИЯ 13. Национальная политика и национальные движения 1964-1985



С принятием в 1961 г. новой Программы КПСС связывалось начало нового этапа в развитии национальных отношений в стране. Его особенности виделись в дальнейшем сближении и достижении «полного единства» наций. Предполагалось, что «строительство материально-тех­нической базы коммунизма ведет к еще более тесному объединению советских народов. Все интенсивнее становится обмен материальными и духовными богатствами между нациями, растет вклад каждой республики в общее дело коммунистического строительства. Стирание граней между классами и развитие коммунистических общественных отноше­ний усиливают социальную однородность наций, способствуют развитию общих коммунистических черт культуры, морали и быта, дальней­шему укреплению взаимного доверия и дружбы между ними. С победой коммунизма в СССР произойдет еще большее сближение наций, воз­растет их экономическая и идейная общность, разовьются общие ком­мунистические черты их духовного облика. Однако стирание нацио­нальных различий, в особенности языковых различий, — значительно более длительный процесс, чем стирание классовых различий. Нацио­нальную политику, призванную регулировать национальные отноше­ния на новом этапе их развития, партия обязывалась проводить «с по­зиций пролетарского интернационализма, на основе... ленинской нацио­нальной политики», не допуская «ни игнорирования, ни раздувания национальных особенностей». Важнейшей целью этой политики было «по-прежнему» обеспечивать фактическое равенство наций, народно­стей «с полным учетом их интересов, уделяя особое внимание тем рай­онам страны, которые нуждаются в более быстром развитии». Растущие в процессе коммунистического строительства блага было обещано «спра­ведливо распределять среди всех наций и народностей».

Однако «развернутое строительство коммунизма» в стране продол­жалось недолго. В ноябре 1967-го Л. И. Брежнев объявил, что в СССР построено развитое социалистическое общество, в дальнейшем пред­стояло его совершенствовать, коммунистические цели отодвигались за пределы обозримого исторического горизонта. Новые власти отказались и от других методологических новаций хрущевского периода. Однако положение о новой исторической общности было сохранено и получи­ло дальнейшее развитие. В докладе ЦК партии XXIII съезду (март—ап­рель 1966) содержалась уточненная формулировка о советском народе. Применен был термин «многонациональный советский народ». Это ис­ключало возможность отождествления «новой общности» и «полного единства наций» с новой коммунистической нацией, якобы выковыва­ющейся из традиционных этнических групп и заменяющей их. Левацкие трактовки новой общности были раскритикованы и приглушены.

Положение о якобы вполне сформировавшейся в СССР новой исторической общности содержалось в выступлениях Генерального секретаря ЦК КПСС на XXIV (1971) и XXV (1976) съездах партии. В развитие этого положения в ИМЛ при ЦК КПСС подготовлена; выпушена двумя изданиями книга «Ленинизм и национальный в рос в современных условиях» (1972, 1974), дававшая официозную трактовку феномена. В книге разъяснялось: «Советский народ представляет собой не какую-то новую нацию, а является исторической, более широкой, чем нация, нового типа общностью людей, охватываю все народы СССР. Понятие "советский народ" появилось как отражение коренных изменений сущности и облика советских наций, выражение их всестороннего сближения, роста их интернациональных черт. Но и при тесном переплетении интернационального и на опального в социалистических нациях последние образуют советский народ, оставаясь в то же время его национальными компонентам Упрочение «новой исторической общности» представлялось важнейшей целью государственной национальной политики. На протяжен 70—80-х годов в стране издано несметное количество книг и статей призванных создать видимость благополучия и успехов в осуществлении «ленинской национальной политики».Видимость движения теоретической мысли создавалась полными изощренной схоластики трудами, трактующими соотношение расцвета, сближения и слияния наций, национального и интернационального, характер интернационалистических процессов в обществе. В действи­тельности же ширился разрыв между наукой, политикой и жизнью. Оживляющееся национальное самосознание третировалось как про­явление национализма. Реальные противоречия национальной жизни и межнациональных отношений игнорировались. «Нациология» в ус­ловиях «развитого социализма» заметно активизировалась по празд­ничным датам — в связи со съездами партии, юбилеями Октябрьской революции и образования СССР. Это не могло не накладывать отпе­чатка «заздравности» на значительную часть трудов, посвященных национальной проблематике.

Новая историческая общность людей в СССР была не только со­творенным мифом, но и реальностью. В нынешних средствах массовой информации признание того, что был и действительно советские люди, чисто отождествляется лишь со своего рода неполноценностью (отсю­да презрительное — «совок»). Однако этим не отменяется тот факт, что на уровне общественной рефлексии ощущение «советсконародносги» имелось. Любители футбола разных национальностей болели, как за «свои» — киевское и тбилисское «Динамо», ереванский «Ара­рат», за «наших» советских космонавтов, независимо от их нацио­нальной принадлежности. Иными словами, определенно существова­ло некое субстанционарное пространство не с этническим, а граж­данским основанием. В этой связи вряд ли следует оценивать только кик «национальный нигилизм» позицию авторов писем в редакции газет в период обсуждения Конституции СССР 1977 г., в которых предлагалось фиксировать в паспортах — «национальность: советский; родной язык: армянский». Вряд ли надо ставить клеймо «шовинист» и на тех, кто считал необходимым дополнить ст. 36 проекта Конститу­ции фразой: «Требовать сообщения сведений о своей национальности. И каких бы то ни было официальных документах (паспортах, удостоверениях, билетах, именных анкетах и т.п.) запрещается». Тем самым советские люди» пытались ослабить «нациясохраняющие» параметры официальных документов ради усиления «маркировок» принадлежности к общегражданской, политической общности советских людей. В постсоветское время сохранилось немало авторитетных обшествоведов, продолжающих убеждать, как это делает, например, Кара-Мурза, что «согласно всем современным представлениям о государстве и нации советский народ был нормальной полиэтнической нацией, не менее реальной, чем американская, бразильская или английская нации». Разумеется, степень «советскости» была различной у разных групп населения, однако единое хозяйство, единая школа и иная армия делали советский народ гораздо более сплоченным, чем тайные полиэтнические нации. Убедительным аргументом в пользу существования такой общности является рост числа этнически сме­шанных браков — интернационализации наиболее интимной семей-личностной сферы. Переписью населения 1959-го в стране зафик­сировано 50,3 млн. семей, из них 10,3% смешанных в национальном отношении. К 1970 г. смешанные семьи составляли 13,5%; в 1979 — 14,9; а в 1989 — 17,5 (12,8 млн. из 77,1 млн. семей). За каждым из супругов обычно стояли группы родственников, которые таким обра­зом многократно увеличивали число породненных между собой лю­дей различных национальностей.

О формировании новой общности говорили также данные пере­писей, а именно — о значительном числе нерусских людей, призна­вавших русский, язык межнационального общения, своим «родным» языком. По переписи 1926 г. зафиксировано 6,4 млн. таких людей; в 1959— 10,2; в 1979— 13; в 1989 г. их насчитывалось уже 18,7 млн. Если бы процесс перехода на русский язык не был достаточно естествен­ным и добровольным, то подавляющее их большинство не стали бы называть его «родным», ограничиваясь указанием на «свободное вла­дение» им. Переписи населения показывали также постоянный рост числа свободно использующих русский язык наряду с родным национальным языком. В 1970 г. в СССР жили 241,7 млн. человек (из них 53,4% были русскими). К 1989 г. их число увеличилось до 286,7 млн.; среди них русских по национальности насчитывалось 145,2 (50,6%). В России в 1989 г. русские составляли 81,5% из 147,4 млн. жителей. При этом русский язык считали родным и свободно им владели 81,4% населения СССР и 88% населения России.

Принятая в 1977 г. Конституция характеризовала построенное и СССР «развитое социалистическое общество» как общество, «в котором на основе сближения всех социальных слоев, юридического и фактического равенства всех наций и народностей возникла новая историческая общность людей — советский народ». Народ провозглашался главным субъектом власти и законотворчества в стране. «Власть в СССР принадлежит народу. Народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов... все другие государственные органы подконтрольны и подотчетны Советам», — гласит ст. 2 новой Конституции. В других статьях декларировалось равноправие граждан вне зависимости от расовой и национальной принадлежности (ст. 34); утверждалось, что «экономика страны составляет единый народнохозяйственный комплекс» (ст. 16); в стране имеется «единая система народного образования» (ст. 25). В то же время Основной Закон страны утверждал, что «за каждой союзной республикой сохраняется право свободного выхода из СССР» (ст. 72), каждая союзная автономная республика имеет свою Конституцию, учитывающую и «особенности» (ст. 76, 82), территория республик «не может быть изменена» без их согласия (ст. 77, 83), «суверенные права союзных рее публик охраняются Союзом ССР» (ст. 81). Таким образом, «советский народ» в Конституции представал на словах единым, но реально раз­резанным на различные «суверенные» и «особенные» части. Послед­нее соответствовало также духу никем не отмененной Декларации прав народов России, провозгласившей еще на заре Советской власти (2 ноября 1917) не только «равенство и суверенность народов Рос­сии», но также их право «на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства».

Исследователи выделяли в единой «новой исторической общнос­ти» явно различающиеся по возможностям реализации своего сувере­нитета нации, народности, этнические и национальные группы. Едино­го мнения об их соотношении в советское время так и не было сформи­ровано. М. И. Куличенко в работе «Нация и социальный прогресс» (1983) полагал, что из 126 национальных общностей, зафиксированных при обработке материалов переписи 1959 г., к категории наций принадле­жали 35 национальностей, к народностям — 33, к национальным груп­пам — 35, к этническим группам — 23. Из 123 общностей, выявленных переписью 1979-го, к нациям отнесены 36, народностям — 32, нацио­нальным группам — 37, этническим — 18 национальностей. Но это был лишь один из вариантов типологизации общностей; были и другие, существенно отличавшиеся от приведенного. Разные возможности для реализации жизненных интересов имели народы «титульные» и «нети­тульные», национальные большинства и меньшинства.

Территориальный принцип национально-государственного устрой­ства СССР с течением времени обнаруживал все большее противоре­чие с растущей интернационализацией состава населения «нацио­нальных» образований. Наглядным примером служила Российская Федерация, где в 1989 г. проживали 51,5% населения СССР. Общее число российских народов чаще всего обозначалось неопределенным выражением: «более ста». Республика имела сложную иерархическую систему национально-государственного и административного устрой­ства. В ее состав входило 31 национально-государственное и нацио­нально-территориальное образование (16 автономных республик, 8 автономных областей и 10 автономных округов); имелся 31 народ-синоним (народы, чьим именем названы автономные образования). При этом в четырех автономных образованиях имелось по два «титульных» парода (Кабардино-Балкария, Чечено-Ингушетия, Карачаево-Черке­сии, Ханты-Мансийский автономный округ). У бурят и ненцев было по три автономных образования, у осетин — два (одно в России, другое в Грузии). Дагестанскую АССР населяли 26 коренных народов. Другие этносы своих территориальных национальных образований не имели. Наряду с автономными национальными образованиями РФ включала «русские» края и области без официального национального округа. При такой ситуации среди разных народов естественным образом возникали движения за выравнивание и повышение своего «го­сударственного» статуса или его обретение.

Народы, проживавшие в СССР в рассматриваемый период, существенно отличались друг от друга по темпам роста своей численности.
Например, у народов, каждый из которых насчитывал в 1989 г. более
1 млн. человек, с 1959 г. она изменилась следующим образом. Число
латышей и эстонцев увеличилось на 3 и 4%; украинцев и белорусов
на 18 и 26; русских и литовцев — на 27 и 30; киргизов, грузин, молда­ван — на 50 и 64; казахов, азербайджанцев, киргизов — на 125 и 15
а узбеков и таджиков — на 176 и 200%. Все это создавало естественную
озабоченность отдельных народов демографической ситуацией, ко
рая усугублялась нерегулируемой миграцией населения.

Парадоксальная для правового государства ситуация заключалась и в том, что официально объявлялись «территориями своей государственности» для 7% российских граждан 50% общей площади России. Другие народы, в том числе и составлявший более 80% население русский народ, никакого политико-правового статуса не имели. Система национально-территориальных автономий не решала и проблем «титульных» этносов. Все вместе взятые народы, имевшие в 1989 г. свои автономные образования, насчитывали 17,7 млн. человек (12% населения РФ). Из них в пределах собственных автономных образований проживали 10,3 млн., что и равнялось 7% общей численности населения России. Лишь 6 «титульных» этносов составляли большинство населения в своих автономиях. По существу, давшие названия большинство российских автономий народы были в них «титульными» меньшинствами. Многие этносы в значительной части проживали за пределами с их этнотерриториальных образований; 99,4% евреев, 73% морд 73% татар, 52% марийцев, 51% чувашей, 44% осетин, 40% баш 40% карел и т.д. 30 национальных групп общей численностью 1,3 человек составляли в РФ народы, основная масса которых живет за пределами СССР, имея там свою государственность (немцы, поляки, греки, финны, болгары, насчитывавшие сотни и десяти тысяч человек, а также французы, австрийцы, англичане и американцы, исчисляемые сотнями человек). Экстерриториальную автономии" (национально-персональную, национально-культурную) Советская власть отвергала, полагая, что она противоречит принципу интернационализма и консервирует «утонченный национализм».

Противоречия в национальной сфере довольно часто выходили латентного состояния на поверхность общественной жизни. Так, протяжении рассматриваемого периода давали о себе знать движения утративших в годы Великой Отечественной войны автономии волжских немцев и крымских татар за восстановление национально-территориальных образований. Другие репрессированные народы требовали разрешения возвратиться к местам прежнего жительства (турки-месхетинцы, греки и др.). Недовольство условиями жизни в СССР порождало среди ряда народов (евреи, немцы, греки) движения за право эмигрировать на «историческую родину».

Протестные движения. Эксцессы и другие акты недовольства национальной политикой воз­никали и по другим поводам. Целый ряд из них можно отметить в Соответствии с хронологией событий.

Так, 24 апреля 1965 г. в связи с 50-летием геноцида армян в Тур­ции состоялось несанкционированное стотысячное траурное шествие в Ереване. Студенты и присоединившиеся к ним рабочие и служащие многих организаций шли к центру города с лозунгом «Справедливо решить армянский вопрос!». С полудня на площади Ленина начались митинги. К вечеру толпа окружила здание оперы, где проходило офи­циозное «собрание общественности» в связи с годовщиной трагедии. В окна полетели камни. После этого демонстранты были разогнаны с использованием пожарных машин.

П. Е. Шелест в книге воспоминаний «...Да не судимы будете» (1994) отмечает, что 2 сентября 1965-го на заседании Президиума ЦК при обсуждении его записки по внешнеполитическим вопросам делались упреки, что на Украине слабо ведется борьба с проявлениями буржуазного национализма; пропаганда дружбы народов и интернациональ­нальное воспитание поставлены плохо. Национализм видели также в том, что там очень чтят Т. Г. Шевченко и «слишком много говорят на украин­изм языке». В частности отмечалось, что «Севастополь — город русской славы, а в нем есть надписи на украинском языке». «И вообще, дошли некоторые до того,— писал Шелест, — что объявили украинский язык искаженным русским языком. Во всем этом проявился са­мый оголтелый шовинизм, и в особенности это было в выступлениях Шелепина, Суслова, Демичева, Косыгина... Брежнев непростительно издевательски высказался об украинском языке, а это значит, о культуре и украинском народе». В той же книге отмечено, что 3 января 1966 г. … был представлен доклад о письме И. Дзюбы на 214 страницах и в этой связи лидер украинских коммунистов заметил: «Надо принимать срочные и решительные меры... Явно было видно,
что кое-где поднимают голову националистические элементы».

8 октября 1966-го прошли митинги крымских татар в узбекских городах Андижане и Бекабаде. 18 октября они митинговали по случаю …летия образования Крымской АССР в Фергане, Кунасае, Ташкенте, Чирчике, Самарканде, Коканде, Янгикургане, Учкудуке. Многие митинги были разогнаны. При этом только в Ангрене и Бекабаде забраны более 65 человек, 17 из них осуждены за участие в «массовых и порядках». При разгонах митингов в этих двух городах милицией пользовались брандспойты, дымовые шашки и дубинки.

В марте 1967 г. в течение двух недель продолжались «абхазские собрания», участники которых требовали узаконения абхазской топонимики по всей республике, предоставления привилегий представителям абхазской национальности в трудоустройстве и поступлении в высшие учебные заведения, изучения абхазского языка во всех неабхазских школах республики и даже выделения Абхазии из состава Грузии со статусом союзной республики в составе СССР. По ночам за­крашивались грузинские надписи на вывесках, дорожных знаках и указателях. В сентябре 1967-го в Москву прибыла группа деятелей куль­туры из Абхазии с требованием изъять из обращения изданную в Тби­лиси книгу, автор которой пытался доказать, что «абхазской нацио­нальности вообще не существует; абхазы — это грузины, принявшие когда-то мусульманство». В результате секретарь обкома и председа­тель правительства Абхазии были освобождены от должностей и на их место рекомендованы абхазы. Грузинские названия и вывески на грузинском языке заменены абхазскими. В Тбилисском университете были открыты отделения абхазского языка и литературы.

22 мая 1967 г. во время традиционного собрания и возложения цветов к памятнику Тарасу Шевченко в Киеве задержаны за участие в несанкционированном мероприятии несколько человек. Возмущенные люди обступили милицию и скандировали: «Позор!» Позднее 200 300 участников собрания направились к зданию ЦК, чтобы выразить протест и добиться освобождения арестованных. Власти пытались остановить движение колонны водой из пожарных машин. Министр охраны общественного порядка республики был вынужден освободить задержанных.

2 сентября 1967 г. милиция разогнала в Ташкенте многотысячную демонстрацию крымских татар, протестующих против разгона 27 августа двухтысячного собрания-встречи с представителями крымского татарского народа, возвратившимися из Москвы после приема их 21 июня Ю. В. Андроповым, Н. А. Щелоковым секретарем Президиума Верховного Совета СССР М. П. Георгадзе, генеральным прокури ром Р. А. Руденко. При этом были задержаны 160 человек, 10 из них осуждены. 5 сентября 1967 г. издан указ Президиума ВС СССР, снимающий с крымских татар обвинение в предательстве. Им возвращали их гражданские права. Татарская молодежь получала право учиться в вузах Москвы и Ленинграда, но татарские семьи не могли приезжать и Крым и селиться там.

«Крымские татары получили политическую реабилитацию без права возврата в Крым. Против их возвращения возражали партизаны Крыма, но главная причина состояла в том, что Крым к тому времени был "подарен" Н. С. Хрущевым Украине... Последнее обстоятельство более всего осложнило положение крымских татар. Не будь этого широкого жеста, они уже давно спокойно жили бы в Крыму», — писал в этой связи Ф. Д. Бобков в книге «КГБ и власть» (1995). По его мнению, ничто не противоречило праву крымских татар вернуться на свою историческую родину. «Подобное желание все сильней и си и. ней подогревалось дискриминационным решением, которое было принято в отношении крымских татар, но не коснулось других переселенцев, получивших право на восстановление автономии». Этим объясняется и то, что «некоторые средства массовой информации утверждали, будто такой национальности вообще не существует. Пи­шись закрыть издание литературы на крымско-татарском языке и газету на этом языке, выходившую в Узбекистане, нет, мол, такого языка. И всем этим занимались серьезные люди, обязанные решить столь важный государственный вопрос».

Ф. Д. Бобков пишет далее, что заниматься проблемой крымских татар ему пришлось в 1967 г., чуть ли не с первого дня работы в 5-м Управлении КГБ. В Москву тогда прибыло несколько сотен крым­ских татар с требованием к руководству страны и партии разрешить возвратиться в родные места. Управление предложило план постепен­ного возвращения татар путем организованного набора рабочей силы. Ю. В. Андропов, которому было поручено встретиться с представите­лями движения, решение это одобрил. Однако второй участник встре­чи, министр внутренних дел СССР Н. А. Щелоков, вел иную линию: ничего конкретного посланцам крымских татар не обещать. Под боль­шим нажимом Украина все-таки согласилась принимать в год двести— триста татарских семей. Но вскоре начались звонки из Краснодарского края: через Керченский пролив на пароме татар вновь насильно вывозят из Крыма. Это делалось по решению руководства Украины. События получили свое дальнейшее развитие после того, как «лиде­ры экстремистского крыла обратились за помощью к сотрудникам американского посольства. А те немедленно использовали этот повод и развернули шумную кампанию в зарубежной печати».

Длительного времени потребовало преодоление последствий столкновения между узбекской и русской молодежью, произошедшего в Ташкенте во время и после футбольного матча между командами «Пахтакор» (Ташкент) и «Крылья Советов» (Куйбышев) 27 сентября 1969 г. на стадионе, вмещающем более 100 тыс. человек. Неприязнь местного населения к русским была вызвана отрицательными чертами (пьян­ство, хулиганство, воровство, проституция), якобы принесенными в 60-е годы преимущественно из Поволжья, особенно из Самары. Пренебрежительное прозвище «самарские» с тех пор укоренилось среди узбе­ков и перенесено на всех русских. Конфликт возник в середине матча, когда судья не засчитал гол, забитый «Пахтакором» в ворота куйбы­шевской команды. В 20 местах стадиона были подняты заранее заготовлеленные плакаты с надписями: «Самарские, убирайтесь домой!» Попытки вырвать плакаты из рук узбеков привели к дракам.

Милиция не смогла справиться с беспорядками. Матч прекратился и толпы зрителей устремились к выходам. А узбекская молодежь настроилась вдоль выходов со стадиона и пропускала толпу «сквозь строй», избивая лиц со славянской внешностью. Столкновения про­должались на улицах города. Несколько дней после этого инцидента русские опасались ездить в городском транспорте: разбушевавшаяся молодежь выбрасывала их из автобусов и троллейбусов. В результате более тысячи человек были арестованы. Вместо предания огласке этих случаев и принятия мер, чтобы не допустить в будущем подобных экс­цессов, руководители республики пытались свести к минимуму инфор­мацию о масштабах эксцесса. Понимая всю неприглядность случая, осо­бенно на фоне помощи Ташкенту из РСФСР и других союзных республик после разрушительного землетрясения 1966 г., Ш. Р. Рашидов не хотел, чтобы инцидент расценивался как узбекский национализм, и сделал все, чтобы скрыть его от Москвы.

Период 60—80-х годов характеризуется значительным усилением сионистских настроений среди советских евреев, инспирируемых зарубежными сионистскими центрами. Следствием «пробуждения у молодежи еврейского сознания» был рост эмиграционных побуждений. По переписи населения в январе 1970 г. в СССР насчитывалось 2151 тыс. евреев. Но это не включало так называемых «скрытых», общее число которых, по некоторым оценкам, доходило до 10 млн. Сионизм и сопутствующий ему как протест против этой идеологии антисеми­тизм стали серьезной проблемой во многих городах СССР. В целях опровержения обвинений в том, что в СССР якобы проводится поли­тика государственного антисемитизма, была выпущена официозная брошюра «Советские евреи; мифы и действительность» (1972). Изло­женные в ней факты показывали надуманность подобных суждений. В частности, указывалось, что, поданным переписи 1970-го, в СССР евреи составляли менее 1% общей численности населения страны. В то же время из 844 лауреатов Ленинской премии было 96 (11,4%) евре­ев, 564 (66,8%) русских, 184 (21,8%) представляли другие нацио­нальности. Высшее звание Героя Социалистического Труда получили 55 человек, дважды этого звания удостоены 4, трижды — 3 представи­теля этой национальности. В 1941 — 1942 гг. из прифронтовой полосы (западные районы страны, где евреи жили сравнительно компактным населением) их отправлено в глубокий тыл около 2 млн. По данным Совета по делам эвакуации на начало декабря 1941 г., они составляли 26,9% от всех эвакуированных. При политике государственного анти­семитизма такое было бы невозможно.

В 1972 г., когда в Грузии произошла смена на посту первого секре­таря ЦК. Компартии республики, открывалась возможность для пере­смотра отношения ее руководства к национальной проблеме месхетинских турок. В. П. Мжаванадзе в бытность первым секретарем ЦК (1953—1972) считал невозможным их возвращение. «Во-первых, говорил он, — земли месхетинцев уже заняты другими, а во-вторых, рядом граница, месхи же занимаются контрабандой, и поэтому по­граничники возражают против их возвращения». Попытки одного из руководителей КГБ Ф. Д. Бобкова убедить, что это неверная информа­ция и такого же мнения придерживается командующий погранвой­сками генерал В. А. Матросов, не возымели никакого действия. Не принималось во внимание и то, что несколько сотен месхетинцев, перебравшихся в соседний Азербайджан, преспокойно живут в пограничных районах. Э. А. Шеварднадзе, когда он стал первым секрета­рем ЦК, «также поддерживал лживую версию, будто против пересе­ления месхетинцев в Грузию возражают пограничники». В результате туда смогли вернуться лишь немногие из тех месхетинцев, кто решил­ся изменить свою национальность и стал по паспорту грузином.

В том же 1972 г. в Политбюро ЦК КПСС обратили внимание на книгу одного из его членов, П. Е. Шелеста — «Украйна наша радянська» («Украина наша советская»), изданную в 1971 г. 30 марта во время заседания Политбюро Брежнев подал несколько реплик в том смыс­ле, что «в этой книге воспевается казачество, пропагандируется арха­изм», а М. С. Соломенцев продолжил: «На Украине много вывесок и объявлений на украинском языке. А чем он отличается от русского? Только искажением последнего. Так зачем же это делать?» — «Догово­рился! — возмущался в своих дневниковых записях Шелест. — Про­явил великорусский шовинизм, и все сходит». Соломенцев выступил против установления гербов городов, экскурсий и туризма по старин­ным городам и памятным местам. И у А. Н. Косыгина прозвучало: «Со­здание в свое время совнархозов тоже было проявлением национа­лизма... Непонятно, почему на Украине в школах должны изучать ук­раинский язык?.. Севастополь испокон веков русский город. Почему и зачем там имеются вывески и витрины на украинском языке?» Лидер украинских коммунистов был подвергнут критике за национализм. В журнале «Коммунист Украины» (1973. № 4) была опубликована ре­дакционная статья «О серьезных недостатках одной книги». Было дано указание обсудить статью и книгу Шелеста на всех городских и обла­стных активах. Книга была изъята из продажи. Шелест пытался пере­убедить Брежнева. Он утверждал: «В части национальной политики я всегда был и остаюсь интернационалистом, но от своего народа, от своей принадлежности к нации, ее культуре, истории никогда не от­кажусь: ведь я не Фома безродный». «Я и сейчас утверждаю, — гово­рил он о своей книге, — что в ней все вопросы изложены правильно, с классовых, идеологических интернациональных и исторических позиций... Зачем же ее было изымать и критиковать». Объяснения не получилось. 27 апреля 1973 г. по решению пленума ЦК КПСС автор книги «пошел на отдых по состоянию здоровья». Что касается своей работы, Шелест остался при убеждении: «Когда я был в Киеве, там проводилась «украинизация»».

В 1972 г. большой резонанс вызвали похороны Ромаса Каланты, 18-летнего юноши из Каунаса, совершившего 18 мая самосожжение в так протеста против «советской оккупации Литвы». Они переросли в Масштабную манифестацию национального протеста. После попыток Илистей помешать собравшимся принять участие в похоронах молодые литовцы направились в центр города, скандируя «Свобода!», «Литва!». Произошли столкновения с милицией. На следующий день манифестация возобновилась. В город вошли воинские части. Собравшиеся разошлись после обращения к ним властей и родителей Каланты. Но около 400 демонстрантов были задержаны, а 8 из них осуждены за участие в «уличных беспорядках».

Национальные проблемы в СССР в 70-е годы усугублялись вме­шательством США. Один из знатоков этого вопроса пишет, что «ЦРУ усилило финансовые вливания в антирусскую деятельность Организа­ции украинских националистов с центром в США. Платные агенты этой организации сумели создать в разных местах Малороссии целый ряд подпольных националистических ячеек, боровшихся не столько за сохранение "украинской самобытности", сколько против России». С по­мощью западных спецслужб выпущена была огромными тиражами книга И. Дзюбы «Интернационализм, или русификация», которая грубо из­вращала существо отношений великоросской и малоросской ветвей рус­ского народа и «стала своего рода программой борьбы против Великой и Неделимой России». При поддержке западных спецслужб осуществля­лось и разжигание националистических настроений в Прибалтике. На Эстонию, другие республики работали специальные каналы финского и шведского телевидения, финансово поддерживаемые ЦРУ и посто­янно осуществлявшие антирусскую пропаганду. Распространению ан­тирусских настроений способствовали местные партийные власти, ко­торые «совершенно отчетливо проводили политику на обособление групп населения по национальному признаку. В Эстонии, например, оно начиналось с детских садов, которые делились на эстонские и русские, школа строилась по такому же признаку. Даже отдельные предприятия и рабочие коллективы были либо русскоязычные, либо эстонские». В 1973 г. обострилась ситуация вокруг Пригородного района Север­ной Осетии. 16—19 января тысячи ингушей съехались в Грозный, тре­буя от властей решения этой проблемы. В переданном властям заявле­нии перечислялись факты дискриминации ингушского населения в Осетии, главным образом при приеме на работу. Ингуши просили обеспечить им на территории спорного района равные с осетинами права. Демонстрации и митинги продолжались несколько дней. Люди несли портреты Ленина и Брежнева, лозунги с высказываниями вождей об интернационализме и дружбе народов. Демонстранты организовали собственную «службу порядка» и не допускали «антисоветских высказываний». После прибытия М. С. Соломенцева было решено рассмотреть вопрос и не подвергать репрессиям участников выступления. Однако несколько сот молодых ингушей, отказавшихся отправиться домой на предоставленных митингующим автобусах, разогнаны во­дой из брандспойтов и милицейскими дубинками.

В 1976 г. открывалась возможность решения проблемы советских немцев, выселенных в годы войны из мест своего проживания. С тех пор история их злоключений обросла многими попытками восстано­вить справедливость. Вот как пишет об этом Ф. Д. Бобков: «С началом Великой Отечественной войны всех немцев переселили на Восток — и Сибирь и Казахстан. Трудно было объяснить, почему их права не были восстановлены после войны... В ФРГ появились центры, которые поддерживали эмиграционные настроения советских немцев... Мы же вели страусовую политику, делая вид, будто проблемы вообще не су­ществует. Дело доходило до абсурда. Например, в Казахстане прожи­тию около миллиона немцев, изгнанных с обжитой земли в Повол­жье, и этот факт пытались скрыть от советской и мировой обществен­ности. В энциклопедии Казахстана немцы даже не упоминались как национальность в составе населения республики. Там же писалось, что в Акмолинске издается на немецком языке газета «Фройндшафт» («Дружба») и работает немецкий театр. Странно!...Но вот Москву собрался посетить канцлер ФРГ Аденауэр. В ЦК КПСС засуетились, понимая, что советские немцы непременно будут апеллировать к нему. И тогда было принято поистине соломоново решение: из многих ты­сяч желающих уехать в ФРГ разрешение на выезд получили... около трехсот семей. Точно так же поступали и потом, при посещении СССР другими высокопоставленными лицами из обоих немецких государств». Возглавляемое Ф. Д. Бобковым 5-е Управление КГБ вошло в ЦК КПСС с предложением воссоздать немецкую автономию и разрешить немцам выезд на родину. «Вопрос об автономии повис в воздухе, а выезд все-таки разрешили. Немцы стали выезжать. Что здесь нача­лось! "Как же так? Люди уезжают из страны социализма! Уезжают из районов, где есть закрытые предприятия! (А где их у нас нет?)". Уп­равление КГБ предложило еще одно решение: "Создать немецкую автономную область на территории Казахстана". Потому что в про­тивном случае возникала угроза оголить целинный край, который давал хорошие урожаи. Решение Политбюро ЦК КПСС было приня­то в 1976 г. И тут возникли новые препятствия. В Казахстане инспири­ровали протест студентов Целиноградского педагогического инсти­тута, их поддержали ЦК Компартии и правительство Казахстана, хотя сами принимали участие в подготовке создания автономии и опреде­лили ее административные границы. Дело осложнялось, выхода же никто не хотел искать. А он был: восстановить автономию в Повол­жье. Руководители Саратовской области охотно шли навстречу, ибо пустовало немало земель. Несколько тысяч немцев уже возвратились и те места. Но ЦК КПСС на такой вариант не пошел. Решить дело подобным образом – значит, поссориться с первым секретарем ком­партии Казахстана Д. А. Кунаевым: ведь если немцы уедут с целины, что область лишится рабочих рук. Так и замариновали вопрос... На этой почве у меня произошла стычка с Кунаевым. Он бросил фразу: "Сами немцы не хотят автономии, а вы им ее навязываете!" Тогда я обратил внимание на то, что даже в Целинограде студенты выступали не против немецкой автономии вообще, а против ее создания именно и Казахстане».

В январе 1977 г. дело дошло до террора на национальной почве. Трое армян, слесарь-сборщик С. С. Степанян, электросварщик А. В. Багдасарян и маляр-художник 3.М. Затикян, являвшиеся членами подпольной «Национальной объединенной партии», приехали из Ере­вана в Москву с целью нелегальной борьбы против русских людей. В субботу, 8 января, во время школьных каникул они взорвали три бомбы — в вагоне метро и двух продовольственных магазинах на ули­це 25-го Октября. 37 человек погибли и были ранены. После неудав­шейся попытки взорвать три заряда на Курском вокзале накануне ноябрьских праздников 1977 г. преступники были задержаны.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-12-13; просмотров: 241; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 54.210.85.205 (0.024 с.)