Сталин никогда не был марксистом

У Сталина есть работа «Анархизм или социализм?», написанная им в возрасте 29 лет (1907 г.). После краткого введения в работу, начинается раздел, озаглавленный «Диалектический метод». За ним следуют ещё два раздела: «Материалистическая теория» и «Проле­тарский социализм».

Сам порядок следования разделов однозначно указывает на то, что высказывать мнения о Природе и Обществе для Сталина имело смысл только после того, как внесена полная определённость в пони­мание тех методов познания и осмысления происходящего, на основе которых получены мнения о Природе и Обществе. То есть уже этот, чисто формальный, показатель свидетельствует, что И. В. Сталин уже в молодые годы относился к марксизму как к методологической мировоззренческой системе, а не как к окончательной догме, не под­лежащей переосмыслению.

В разделе «Диалектический метод» он об этом пишет прямо:

«Диалектика говорит, что в мире нет ничего вечного, в мире всё преходяще и изменчиво, изменяется природа, изменяется общество, меняются нравы и обычаи, меняются понятия о спра­ведливости, меняется сама истина, – поэтому-то она и отри­цает раз и навсегда установленную истину, следовательно, она отрицает и отвлечённые «догматические положения, которые остаётся только зазубрить, раз они открыты» (см. Ф. Энгельс, «Людвиг Фейербах»)», – И. В. Сталин, Сочинения, т. 1, с. 304.

Понятно, что если человек уже в юные годы освоил некую мето­дологическую культуру, то далее на протяжении всей своей жизни он может в ней только совершенствоваться сам и совершенствовать саму методологическую культуру.

Но марксизм – не единственная философская система, в которой присутствует явно выраженная методология. И всем методологи­ческим философским культурам, существующим в одном и том же Мире, не трудно понять друг друга и прийти к взаимно прием­лемому пониманию меняющейся вместе с жизнью объектив­ной истины в силу общности для них Объективной реальности, ко­торую они познают и осмысляют.

Но цитатно-догматическим философиям договориться о единообразии понимания одного и того же явления невозмож­но в принципе, вследствие несовпадения догм как таковых, а так­же и несовпадения терминологического и символьного аппарата, эти догмы выражающего.

И если говорить по существу, то, будучи носителем осознанной методологической философской культуры, Сталин не был маркси­стом уже в юные годы, поскольку заведомо ложные положения, введённые в марксизм его основоположниками, были для него всего лишь приближённым выражением объективной истины в данную ис­торическую эпоху. Вследствие этого унаследованная от осново­положников полнота и структурная целостность марксистс­кой системы воззрений для него ничего не значила.

Кто, как и почему оценивает Сталина

Тем не менее, те, кто воспринял марксизм в качестве цитатно-дог-матической философии, включая и то его положение, что «марксизм – не догма, а руководство к действию», но не взрастил в себе дееспо­собной методологической культуры, воспринимают И. В. Сталина:

– либо как выдающегося истинного марксиста,

– либо как выдающегося извратителя марксизма.

Это происходит в зависимости от того, как сами они понимают марксизм. И реально И. В. Сталин дал им основание к такому само­обману. Но «того обманывать не надо, кто сам обманываться рад». Дело в том, что, будучи учащимся духовной семинарии, он про­шёл хорошую школу цитатно-догматической философии. И навыка­ми, обретёнными в этой школе, он пользовался на протяжении всей жизни уже с юных лет, что хорошо видно и в тексте цитированной его работы «Социализм или анархизм?»

Поскольку Маркс, Энгельс, Каутский, Плеханов, Ленин, другие были авторитетами общемарксистской значимости или значимости в пределах возглавляемых ими течений марксизма, то они не могли объединиться именно вследствие цитатно-догматического характе­ра их философии и её методологического оскопления. Сталин же был носителем объективно независимой от марксизма методологичес­кой культуры, кроме того, прошедшим и школу цитатно-догматичес­кой философии. Поэтому Сталин был способен как «подпирать» своё мнение мнением общепризнанных марксистских авторитетов, так и развенчивать эти авторитеты, обнажая несостоятельность их мнений перед своими читателями и слушателями.

Именно:

– способность облечь своё мнение в форму мнения авторитета

– способность развенчать авторитета или претендента в авто­ритеты,

эти способности, обусловленные его методологической культу­рой и навыками цитатно-догматической философской школы, сдела­ли его в глазах одних выдающимся продолжателем дела Маркса-Энгельса-Ленина, и в глазах других выдающимся извратителем дела Маркса-Энгельса-Ленина-Троцкого.

Сталин вынес смертный приговор марксизму

И это утверждение доказательно. Доказательно итогом обще­ственно-политической деятельности Сталина. Под конец своей жиз­ни он вынес смертный приговор марксистской доктрине:

«… Наше товарное производство коренным образом отли­чается от товарного производства при капитализме» («Эконо­мические проблемы социализма в СССР», Гос. изд. политической литературы, 1952 г., стр. 18).

Это действительно было так, поскольку налогово-дотационный механизм был ориентирован на снижение цен по мере роста произ­водства в государстве-суперконцерне (систематическое снижение цен по мере роста производства и удовлетворения спроса – системооб­разующая особенность экономики СССР, повторение которой невоз­можно ни в одной капиталистической, феодальной или иной рабовла­дельческой экономике). И после приведенной фразы И. В. Сталин про­должает:

«Более того, я думаю, что необходимо откинуть и некото­рые другие понятия, взятые из «Капитала» Маркса, … искусст­венно приклеиваемые к нашим социалистическим отношениям. Я имею в виду, между прочим, такие понятия, как «необходи­мый» и «прибавочный» труд, «необходимый» и «прибавочный» продукт, «необходимое» и «прибавочное» время. (…)

Я думаю, что наши экономисты должны покончить с этим несоответствием между старыми понятиями и новым положе­нием вещей в нашей социалистической стране, заменив старые понятия новыми, соответствующими новому положению.

Мы могли терпеть это несоответствие до известного вре­мени, но теперь пришло время, когда мы должны, наконец, лик­видировать это несоответствие» (там же, стр. 18, 19).

Но если из политэкономии марксизма изъять упомянутые Стали­ным понятия, то от неё ничего не останется, со всеми вытекающими из этого для марксизма последствиями. Вместе с «прибавочным продуктом» и прочим исчезнет мираж «прибавочной стоимости», ко­торая якобы существует и которую эксплуататоры присваивают, но которую Сталин не упомянул явно.

По существу Сталин прямо указал на метрологическую не­состоятельность марксистской политэкономии. Все перечисленные им её изначальные категории неразличимы в процессе практи­ческой хозяйственной деятельности. Вследствие этого они объек­тивно не поддаются измерению. Поэтому они не могут быть вве­дены в практическую бухгалтерию ни на уровне предприятия, ни на уровне Госплана и Госкомстата,

Проблемы развития социализма в СССР были следствием мар­ксизма. И Сталин прямо указал на это в своем завещании – «Эконо­мических проблемах социализма в СССР». Причём указал, не выходя из терминологии и понятийного аппарата марксизма. Он не сказал все­го прямо, поскольку понимал, что даже в конце его жизни прямое выс­тупление против марксизма не было бы понято и принято в толпо-«эли-тарном» советском обществе, разум которого по-прежнему дремал или был занят ерундой в узде МРАК-систской догматики и цитат.

Не надо думать, что Сталин не понимал последствий для марк­сизма осуществления высказанного им предложения откинуть по­нятия, взятые из «Капитала» Маркса. Тем более, он не мог не понимать, что ревизия марксизма, которую он завещал осуществить, одним «Капиталом» не ограничится. Стоит начать ревизию марксиз­ма – и методологическая культура будет очищена от марксистского вздора. Отрицать всё выше сказанное – означает настаивать на том, что Сталин был слабоумным, не понимавшим ни смысла своих слов, ни последствий их оглашения. Но ведь всем хорошо известно, что Сталин был немногословен и взвешивал свои слова.

С учётом изложенного в главе 14 «Тайны экономики», уважае­мые читатели могут самостоятельно оценить понимание Сталиным вопросов экономики (макроэкономики в частности), ознакомившись с его высказываниями на этот счёт ещё аж в 1925 году.

Сталин об экономической независимости России Из выступления на XIV съезде ВКП(б) (декабрь 1925 г.)

Я должен ещё упомянуть о двух фактах, тоже имеющих влияние на то, что вместо периода войны у нас установилась полоса «мирного со­жительства».

Первый факт состоит в том, что в данный момент Америка не жела­ет войны в Европе. Она как бы так говорит Европе: я тебе ссудила миллиарды, ты не рыпайся, если хочешь и впредь получать денежки, если не хочешь, чтобы твоя валюта вверх тормашками полетела, сиди и работай, зарабатывай денежки и выплачивай проценты по долгам. Едва ли нужно доказывать, что этот совет Америки, если он даже не является решающим для Европы, во всяком случае не может остаться без влияния.

Второй факт состоит в том, что со времени победы пролетарской революции в нашей стране из мировой системы капитализма выпала целая громадная страна с громадными рынками сбыта, с громадными источниками сырья, и это, конечно, не могло не повлиять на хозяй­ственное положение Европы. Потерять одну шестую часть мира, поте­рять рынки и источники сырья нашей страны, это значит для капитали­стической Европы сократить свое производство, поколебать его корен­ным образом. И вот, для того, чтобы положить конец этой отчужденнос­ти европейского капитала от нашей страны, от наших рынков и источни­ков сырья, оказалось необходимым пойти на некую полосу «мирного сожительства» с нами, чтобы пробраться к нашим рынкам и к источни­кам сырья,– иначе нет, оказывается, возможности достигнуть какой-нибудь хозяйственной устойчивости в Европе.

…Мы не можем отменить известного закона нашей страны, издан­ного в 1918 году,– об аннулировании царских долгов. Мы остаёмся на основе этого закона. Мы не можем аннулировать тех декретов, которые были провозглашены и которые узаконили у нас экспроприацию эксп­роприаторов. На базе этих законов мы стоим и будем стоять в буду­щем. Но мы не прочь некоторые исключения, в порядке практических переговоров, сделать и для Англии и для Франции по части бывших царских долгов, с тем, чтобы малую толику выплатить и кое-что полу­чить за зто. Мы не прочь бывших частных собственников удовлетво­рить предоставлением им концессий, но опять-таки с тем, чтобы усло­вия концессий были не кабальными.

…Отсюда вывод: мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталисти­ческого развития как её подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мирового капитализма, а как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся, главным образом, на внутренний рынок, опирающаяся на смычку нашей индус­трии с крестьянским хозяйством нашей страны.

Есть две генеральные линии: одна исходит из того, что наша стра­на должна остаться ещё долго страной аграрной, должна вывозить сель­скохозяйственные продукты и привозить оборудование, что на этом надо стоять и по этому пути развиваться и впредь. Эта линия требует по сути дела свертывания нашей индустрии. Она получила свое выражение недавно в тезисах Шанина (может быть, кто-либо читал их в «Экономи­ческой Жизни»). Эта линия ведёт к тому, что наша страна никогда, или почти никогда, не могла бы по-настоящему индустриализироваться, наша страна из экономически самостоятельной единицы, опирающейся на внутренний рынок, должна была бы объективно превратиться в прида­ток общей капиталистической системы. Эта линия означает отход от задач нашего строительства. Это не наша линия.

 

Из книги «Сталин: в воспоминаниях современников

и документах истории», Москва, «Новая Книга», 1995.

Rspp.su 27.07.2005