Изжить «дедовщину» можно и нужно быстро (обращение к солдатским матерям)

Уважаемые матери солдат России!

Уважаемая председатель Союза Комитетов солдатских матерей!

Можно и нужно говорить и исследовать психологические основы поведения человека, в том числе и в армейской среде. Это хорошо раскрыто в Концепции Общественной Безопасности, являющейся теоретической платформой нашей партии – КПЕ. Можно, нужно и возможно принимать меры к изжитию этого явления из жизни нашего общества и армии в частности. Однако нельзя равнодушно созер­цать творимый хулиганами беспредел и оправдывать это тем, что потребуется длительное время для полного изжития этого беспреде­ла. А пока сотни и тысячи юношей остаются калеками или возвра­щаются домой в цинковых гробах. Так нельзя!

Я утверждаю, что устранить «дедовщину» из жизни воинского коллектива и навести надлежащий порядок можно быстро. Требует­ся только непреклонная воля, несокрушимая настойчивость и реши­тельность командира, который берётся за это дело.

В моей армейской службе такое было. Я был командиром полка на Украине, расположенном вблизи районного центра Дунаевцы Хмельницкой области. Полк был отличный, дисциплина хорошая и всё шло хорошо. После почти двух лет пребывания в должности в 1983 г. меня направили командиром полка в отстающий полк, распо­ложенный в каменистой пустыне «Бетпак Дала» (Голодная Степь) в Казахстане на берегу озера Балхаш. Задачей полка являлось управ­ление всеми спутниками нашей страны различного предназначения. Надо было по команде из Москвы их включать, выключать, изме­рять параметры движения, следить за температурой внутри спутни­ков, состоянием батарей и т.д. Работы было очень много, ведь спут­ники не остановишь, они непрерывно вращаются вокруг Земли или «висят» над одной точкой. И эта работа велась круглые сутки: и днём и ночью. На вооружении было много антенн, передатчиков, приёмни­ков, вычислительной техники, средств связи и т.д. Численность ок­руглённо была такая: 1000 солдат и сержантов, 500 офицеров, 100 прапорщиков плюс рабочие и служащие Советской Армии, которыми являлись жёны офицеров, так как никакой работы вокруг не было. Городок стоял изолированно, где всё было своё: свой водозабор, ко­тельные, жилые дома, детский садик, казармы, столовые, техничес­кие здания и т.п. Единственное неавтономное – надо было ежеднев­но возить за 30 км в школу 140 детей.

Прежние командир и его заместители довели полк за грань раз­вала. Водоподготовка на водозаборе не работала, котельные стояли, система тепло– и водоснабжения (ввиду скальных грунтов располо­женная на поверхности) имела множеств течей. Такое состояние тепло и водоснабжения привело к тому, что в полку свирепствовали дизен­терия и гепатит. Забота вышестоящих начальников в первую оче­редь лишь о сложной технике, а не о людях, привела к тому, что быт солдат, офицеров и членов их семей был ужасный. Представляете, если отопления зимой нет и нет горячей воды вообще? На 1000 сол­дат столовая на 400 посадочных мест и баня на 50 человек! Казар­менных помещений не хватало и солдаты спали на койках в два яру­са, причём в одной казарме размещались два-три подразделения. Из 57 автомобилей на ходу было только 5! Можно и далее рассказывать про все беды и проблемы. Но главное – это дисциплина. В полку была страшная неуставщина («дедовщина»). Только за время приёма дол­жности (7 суток) у 8-ми солдат были сломаны челюсти и разбиты барабанные перепонки. Солдаты были грязные, худые, голодные. Офицеры ночью боялись заходить в казарменные помещения – в них кидали камнями.

Передо мной встал вопрос: «Что делать?» Медлить было нельзя. Надо сказать, что вышестоящие начальники сменили весь бывший состав командования части. И мои новые заместители были настро­ены также решительно, как и я. Забегая вперёд скажу, что у нас впос­ледствии сложилась дружная команда единомышленников. Я поста­вили вопрос так; «Кто командует полком: я или хулиганы?» И мы стали действовать. Конечно, всего описать невозможно. Ситуация усугублялась тем, что практически все офицеры были молодыми и ничего другого кроме этого беспорядка за время короткой службы не видели. У них не было образа того, как должно быть. Направле­ния работы были выбраны такие (конечно, они складывались не сра­зу, это сейчас их можно систематизировать, а тогда приходилось дей­ствовать по обстоятельствам и принимать решения «по ходу дела»):

1. Обустроить быт людей, сделать его нормальным.

2. Наладить жизненный ритм части, сделать его чётким и упоря­доченным.

3. Установить очень жёсткий контроль за солдатами и сержанта­ми. Сделать так, чтоб они всегда были под контролем офицеров. Всегда – круглые сутки.

4. Ликвидировать все внешние проявления «дедовщины» (внешний вид, форма одежды).

5. Не оставлять без внимания и мер ни одного случая неустав­ных взаимоотношений.

Это всё в общем. А конкретно это выглядело так (приведу лишь некоторые «приёмчики»).

Ночью в спальном помещении стал дежурить офицер. Посреди казармы стоял письменный стол, горела настольная лампа, офицер читал книгу. Утром он шёл отдыхать домой. Ночные издеватель­ства прекратились. Зарядка проводилась в масштабе части под моим личным руководством и руководством командиров подразделений. Бег 5 км. ежедневно. Причём в казарме никто не оставался, даже уборщики (обычно «деды» через это уклонялись от зарядки). Все больные и освобождённые от зарядки выходили на плац и под руко­водством начальника медицинской службы осуществляли прогулку, а тот всех их знал и пересчитывал. Улизнуть было невозможно. К зда­нию столовой силами дембелей за 1 месяц (работали круглые сутки) была сделана пристройка на 400 посадочных мест, после чего приём пищи стал осуществляться не в 3 смены, а в одну. Это сразу упоря­дочило весь распорядок дня и решило многие вопросы. Столы на 10 человек были заменены столами на 6 человек. Во время приёма пищи в самом начале «экстренных мер» практически у каждого стола сто­ял офицер и следил за порядком. Мясо я приказал готовить только порционно, а не всякие там «рагу», когда «дед» берёт себе всё мясо, а молодому достаётся подливка. Надо было видеть благодарные глаза молодых солдат, которых перестали объедать. Утренние ос­мотры проводились в масштабе части на плацу под моим руковод­ством. Обязательным вначале был полный телесный осмотр до «без трусов». При обнаружении синяков шло разбирательство «до самого конца». Иногда оно длилось 2–3 суток, но виновного мы находили обя­зательно! Пришлось открыть свою собственную гауптвахту.

К бане также за 1,5 месяца была собственными силами сделана пристройка на 100 мест! И подразделение мылось всё целиком под руководством командира. Там также проводился телесный осмотр. Все внешние проявления «дедовщины» устранялись самым жёстким способом. Стрижка для всех была установлена очень короткая – бокс, полубокс. Все ушитые вещи у «дедов» отбирались и уничтожались на месте. После чего им приходилось маршировать в трусах или в майках. Потом им давали поношенное обмундирование. Вся личная одежда (шинели, мундиры, гимнастёрки) маркировались хлоркой из­нутри – фамилия и инициалы, что не позволяло «дедам» забрать но­вое обмундирование у молодых солдат.

Всё это сопровождалось огромной воспитательной работой: бе­седы, разговоры по душам и т.п.

Был установлен порядок, что в том подразделении, где не было нарушений дисциплины («дедовщины»), дембеля увольнялись в день выхода приказа Министра обороны об увольнении. Эта мера резко из­менила ситуацию. А убедившись один раз, что данное мной обещание выполняется, следующие призывы вели себя совсем по другому.

Каждую среду ночью был 10 км. марш бросок, где вместе бежа­ли все офицеры, прапорщики, солдаты, сержанты, причём с полной выкладкой, причём я бежал впереди всех. Заканчивали марш-бросок купанием в озере Балхаш. Летом, в жару, купание было 3 раза в день. И если раньше командиры запрещали купание, что приводило к тому, что солдаты купались тайком, и ежегодно один-два солдата тонули, то такого при мне не было ни разу.

Рассказывать можно много и долго. Спать вначале приходилось по 2–3 часа в сутки. Но все меры дали ошеломляющий результат. Через 3 месяца такой жёсткой работы ситуация изменилась в корне. А дальше надо было только поддерживать установленный порядок. Никакой «дедовщины» в полку больше не было. И солдаты, и офице­ры очень скоро поняли, что всё делается для их блага. А вышестоя­щее начальство стало даже присылать к нам в полк на исправление хулиганов из других частей.

Поэтому я имею моральное право заявить о том, что при жела­нии навести порядок можно быстро. И вопрос надо ставить так: если командир не может справиться с хулиганьём в своём полку, то он не может быть и командиром. И это будет справедливо. Никакие оправдания и разглагольствования не должны приниматься. Кто командует полком: командир или хулиганы? Вот и всё.

Я семь лет был командиром полка и ни одного солдата не отпра­вил в тюрьму, не допустил увечий и смертей. Значит можно достичь такого и другим командирам.

Обращаюсь к комитету солдатских матерей с предложением ус­тановить тесное сотрудничество со мной и моими товарищами по партии во всех регионах страны с целью искоренения «дедовщины», этого позорного явления, из жизни армии. Надо чтобы каждая мать безбоязненно отправляла своего сына на службу и не боялись за него, а гордилась тем, что сын служит в армии, чтобы матери знали, что их сыновья вернуться здоровыми и окрепшими и с радостью и гордо­стью будут вспоминать годы службы.

Вот такое было «обращение» Как я уже выше говорил, ответа на него от «солдатских матерей» не было никакого…

Приложение 17