Исследования, проводимые на животных

Одним из вопросов, вызывающих наиболее горячие споры, как в рамках, так и за пределами научного сообщества, является вопрос об этической стороне исследований, проводимых на животных. Число общественных группировок, выступающих в защиту животных, по­стоянно растет, а их члены становятся все более активными и воин­ственными.

Сегодня участие животных в экспериментах порождает больше по­лемики, чем участие людей, — вероятно, потому, что животные, в от­личие от людей, не могут защитить себя требованиями информиро­ванного согласия, права на выход из эксперимента или его разбора. Кроме того, наиболее радикальные активисты движения за права жи­вотных считают, что ценность жизни всех живых существ может быть проранжирована в соответствии с их способностью испытывать боль. Согласно данной концепции, по ценности своей жизни животные приравниваются к людям, а потому любое использование животных людьми рассматривается как нарушение этики. К этим неэтичным формам использования животных относится, в частности, упот­ребление в пищу цыплят, ношение кожаной одежды и содержание до­машних животных (которое, согласно представлениям борцов за права животных, является формой рабства).

Итак, крайнюю точку зрения представляют многие люди, счита­ющие, что исследования, проводимые на животных, антигуманны и неэтичны, а потому должны быть запрещены. Тем не менее почти все ученые, включая большинство американских, считают необходимым и полезным ограниченное и гуманное использование животных в на­учных целях. Многие спасшие немало человеческих жизней лекар­ственные препараты и медицинские процедуры были разработаны благодаря использованию в экспериментах подопытных животных. Животные нередко использовались в психологических эксперимен­тах при изучении таких явлений, как депрессия, перенаселенность или процессы научения.

Основной причиной, по которой в этих случаях используются жи­вотные, является то, что проведение аналогичных исследований на людях было бы однозначно неэтичным. Допустим, например, что вы хотите изучить, как влияет на развитие мозга и интеллекта младенцев их воспитание в богатой возможностями среде, где им предоставлено множество форм активности и игрушек, в противовес обедненной сре­де с ограниченным выбором возможностей. Распределить по соот­ветствующим экспериментальным группам человеческих младенцев было бы просто невозможно. Однако большинство людей согласятся с тем, что подобный эксперимент безо всякого нарушения этических требований можно провести на крысах и при этом получить резуль­таты, имеющие потенциальную ценность и по отношению к людям (см. главу этой книги, посвященную аналогичному исследованию, проведенному Розенцвейгом и Беннеттом).

Помимо правил, касающихся людей, Американская психологи­ческая ассоциация сформулировала строгие правила, которыми сле­дует руководствоваться при проведении исследований на животных с целью обеспечения гуманного обращения с ними. Эти правила тре-

буют чтобы подопытным животным были обеспечены соответству­ющие условия содержания, кормления, чистоты и санитарного ухо­да Нанесение какой-либо не вызванной необходимостью боли за­прещается. Раздел изданного АПА свода этических правил, озаглав­ленный «Уход за животными и их использование», гласит:

Психологи прикладывают все усилия к тому, чтобы ми­нимизировать дискомфорт, болезни и болевые ощуще­ния животных. Процедуры, подвергающие животных боли, стрессу или лишениям, используются только в тех случаях, когда проведение альтернативных проце­дур невозможно, а их цель оправдана их потенциаль­ной научной, образовательной или практической цен­ностью. [Издокумента: Американская психологическая ассоциация (1981). Этические принципы работы пси­хологов. {American Psychological Association (1981). Ethical principles of psychologist. American Psychologist, 36, 633-638)].

В нашей книге обсуждается несколько исследований, проведен­ных на животных. Помимо этических соображений, касающихся дан­ных исследований, существуют также трудности, связанные с распро­странением полученных на животных результатов на людей. Эти воп­росы рассматриваются в каждой главе, описывающей исследования, проводимые с участием животных. Каждый индивидуум, будь то ис­следователь или студент психологического вуза, должен принять са­мостоятельное решение, касающееся исследований, проводимых на животных, в целом, а также об оправданности использования живот­ных в каждом отдельном случае. Если вы допускаете, что использова­ние животных приемлемо при определенных обстоятельствах, то для каждого исследования, включающего эксперименты над животными, описанного в этой книге, вы должны решить, обоснованы ли исполь­зуемые методы ценностью результатов исследования.

Последний вопрос, который мы рассмотрим в этой связи, каса­ется одного из нововведений в области исследований, проводимых на животных, явившегося реакцией на озабоченность общественно­сти по поводу потенциальных нарушений этики обращения с живот­ными. В городе Кембридже, штат Массачусетс, являющемся одним из крупнейших в мире исследовательских центров и включающем та­кие научно-исследовательские учреждения, как Гарвардский универ­ситет и Массачусетский технологический институт (MIT), была уч­реждена должность комиссионера по лабораторным животным в рам­ках Отдела здравоохранения и госпиталей (Comissioner of Laboratory

Animals, Department of Health and Hospitals). Это первая в истории пра­вительственная должность такого рода, которую в настоящее время занимает ветеринар — доктор Джулия Медлен (Dr. Julie Medley). В Кембридже находятся 22 исследовательские лаборатории, распола­гающие приблизительно 60 тысячами животных. В задачи комиссио­нера входит обеспечение гуманного и целевого обращения со всеми подопытными животными, включающее все аспекты проведения исследований, начиная от обеспечения жилья для животных и закан­чивая методами осуществления процедур, входящих в программы ис­следований. Если лаборатория признана нарушающей строгие зако­ны Кембриджа, касающиеся гуманного обращения с животными, комиссионер уполномочен взыскать штраф в размере до трехсот дол­ларов в день (см. журнал People, от 27 мая, 1991, с. 71).

Исследования, с которыми вы познакомитесь в этой книге, в тех или иных областях и в той или иной степени принесли пользу всему человечеству. История психологических исследований является отно­сительно короткой, однако она богата событиями и эмоциями, связан­ными с постижением природы человека.

БЛАГОДАРНОСТИ

Я хотел бы выразить свою искреннюю признательность Чарлис Джонс Оуэн, главному редактору Отдела гуманитарных наук издатель­ства Prentice Hall, за ее преданность и поддержку проекта с первых дней его реализации три года назад. Я также очень благодарен Джейм Хеффлер, редактору новых поступлений по психологии издательства Prentice Hall, за ее неоценимую помощь и поддержку в работе над чет­вертым изданием. Хочу передать свою благодарность также Биллу Вебберу, бывшему исполнительному редактору Prentice Hall, за наше приятное и продуктивное сотрудничество в течение многих лет. Еще раз выражаю свою благодарность Нэнси Маркус Лэнд и Пэм Блэк-мон из Publications Development Company (штат Техас), за их оригиналь­ный, точный и талантливый дизайн, обработку и редактуру рукописи четвертого издания.

Выражаю личную признательность Брюсу Кенселаару за прило­жение своих незаурядных талантов к дизайну обложки данного и пре­дыдущего изданий. Я искренне благодарен моим коллегам-психоло­гам, посвятившим свое время, интерес и усилия написанию своих комментариев, предложений и мудрых замечаний в адрес предыду­щих изданий этой книги. Я стремился использовать любую возмож­ность, чтобы включить их ценные идеи в свою рукопись.

Также выражаю благодарность следующим редакторам, чей ь?ис-кательный вклад помог мне внести ценные изменения и дополнения

в четвертое издание книги. Это Джошуа R Купер, Университет (шта­та) Вермонт; Фил Д. Уонн, Западный колледж штата Миссури; Мар­гарет Р. Мангер, Дэвидсон-колледж и Робин Л. Бауэре, колледж Чарльстон.

И наконец, я благодарен моим студентам, друзьям и коллегам из Нью-Инглэнд-колледж в Нью-Хемпшире; из колледжа Мендосино, штат Калифорния, а также из многих других колледжей и универси­тетов.

Всем, принявшим зримое и незримое участие (они знают, о ком я говорю) в истории работы над этой книгой — истории, насчитываю­щей уже 12 лет, — я выражаю свои наилучшие пожелания и сердеч­ную благодарность.

Роджер Р. Хок

Биология

и человеческое

поведение

Почти все труды по общей психологии начина­ются с глав, посвященных биологии человеческого поведения. И это не просто дань традиции, а скорее следствие того, что в основе любого поведения лежат биологические процессы. Все разделы психологии базируются на биологическом фундаменте. Направ­ление психологических исследований, называемое физиологической или биологической психологией, акцентирует внимание на взаимодействии мозга и нервной системы, процессов получения стимулов и информации из окружающей среды через органы чувств и путей, которыми мозг организует эту ин­формацию и формирует наше восприятие окружа­ющего мира.

Для представления этого основополагающего компонента психологических изысканий выбраны наиболее известные и часто цитируемые работы, за­трагивающие большой спектр исследований. В пер­вой работе обсуждается широко известная програм­ма изучения специализации правого и левого по­лушарий мозга, которая сформировала многие современные представления о функционировании мозга. Далее следует работа, которая поразила науч­ное сообщество, продемонстрировав, как обо­гащенное стимулами детство может способствовать более высокому развитию мозга. Третье исследова­ние впервые включено в настоящее, четвертое, из­дание книги и отражает фундаментальный перево-

рот в представлениях психологов об основах человеческого по­ведения, формирования личности и социальных отношений, а именно новый взгляд на значение генов. Четвертая статья рас­сказывает об изобретении знаменитого «визуального обрыва» — метода изучения способности детей оценивать глубину. Все эти исследования, в особенности последние два, обращены к про­блеме, связывающей все разделы психологии и вызывающей не­прекращающиеся дебаты, то есть к проблеме соотношения при­родных задатков и воспитания.

Один мозг или два?

Базовые материалы:

Gazzaniga, M. S. (1967). The split brain in man. Scientific American,

2/7, 24-29.

Вам, вероятно, известно, что две половины мозга не одина­ковы и выполняют разные функции. Например, левая полови­на мозга отвечает за движения правой половины вашего тела, и наоборот. Однако, как оказалось, специализация полушарий мозга идет гораздо дальше.

Общеизвестно, что у большинства из нас левое полушарие мозга контролирует способность использовать язык, в то время как правое в большей степени отвечает за пространственные свя­зи, подобные тем, которые осуществляются при выполнении ху­дожественных видов деятельности. Известно, что пациенты с по­врежденным левым полушарием обычно теряют способность го­ворить (часто эта способность возвращается после специальной тренировки). Многие считают, что каждое полушарие является полностью самостоятельной мыслительной системой с собствен­ными индивидуальными способностями к обучению, запоми­нанию, восприятию мира и даже к эмоциональным пережива­ниям. Концепция, лежащая в основе этих представлений, явля­ется результатом многолетних скрупулезных исследований эффектов того, что мозг разделен на два полушария.

Первые исследования в этой области начали проводиться Роджером Сперри (Roger W Sperry, 1913-1994) примерно за 15 лет до опубликования статьи, рассматриваемой в этой гла­ве. В своих ранних работах на животных Сперри сделал много

 

 

замечательных открытий. Например, представьте себе кошку, у которой в результате операции была разрушена связь между дву­мя полушариями мозга и изменен ход оптических нервов так, что левый глаз передавал информацию только левому полуша­рию, а правый глаз — только правому. После операции кошка вела себя нормально и не проявляла видимых признаков каких-либо нарушений. Затем правый глаз кошки был закрыт, и она училась новому поведению, а именно проходить через короткий лабиринт, чтобы найти пищу. Когда кошка полностью осваива­ла маневрирование в лабиринте, повязку переносили на левый глаз. Теперь, если кошку помещали в лабиринт, ее левое полу­шарие не могло «дать знать», куда поворачивать, и животному приходилось осваивать лабиринт с самого начала.

Сперри продолжал свои исследования в течение следующих 30 лет и в 1981 году получил Нобелевскую премию за работу по изу­чению специализации полушарий мозга. Когда в 1960-е годы Спер­ри обратился к работе с человеческим мозгом, к нему присоеди­нился Майкл Гэззенига (Michael Gazzaniga). Несмотря на то что Сперри считается основоположником этого направления исследо­вания мозга, мы выбрали статью Гэззениги, так как она содержит ясное и краткое обобщение результатов совместной работы двух ученых по изучению человеческого мозга и постоянно цитируется в работах по общей психологии. Выбирая эту статью, мы никоим образом не стремились игнорировать или недооценивать ведущую роль и огромный вклад Сперри в этой области. Успехом своих ран­них исследований и своим лидирующим положением в области изучения специализации полушарий мозга Гэззенига в большой сте­пени обязан Роджеру Сперри (см.: Sperry, 1968; Puente, 1995).

Для того чтобы разобраться в исследованиях полушарий моз­га, необходимы некоторые знания физиологии человека. Два по­лушария нашего мозга находятся в непрерывном взаимодействии через так называемое «мозолистое тело» (corpus callosum) — структуру, состоящую из 200 миллионов нервных волокон. Если мозолистое тело разрезать, эта главная линия связи нарушается и две половины мозга начинают работать независимо. Таким об­разом, для того чтобы изучить каждое полушарие в отдельности, необходимо хирургическим путем перерезать мозолистое тело.

Но могут ли ученые разделить надвое мозг человека? Это по­хоже на психологию в стиле доктора Франкенштейна! Очевид-

но научная этика никогда не позволит сделать это только для того чтобы изучить специализацию полушарий человеческого мозга. Однако в конце 1950-х годов медицина предоставила пси­хологам уникальную возможность. У некоторых людей, стра­дающих редкой и сложной формой эпилепсии, припадки мож­но было остановить только хирургическим разделением мозо­листого тела на две части. Такая операция была (и остается до сих пор) чрезвычайно эффективной, как последнее средство для пациентов, которым нельзя помочь иначе. В 1966 году, ко­гда писалась эта статья, было сделано 10 подобных операций, и четверо из пациентов согласились подвергнуться изучению и тестированию, которые проводились Сперри и Гэззенигойдля определения влияния операции на восприятие и интеллекту­альные возможности пациентов.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ

Исследователи хотели выяснить, насколько самостоятельно могут функционировать полушария мозга человека и имеет ли каждое из них какие-либо уникальные возможности. Если на­рушить обмен информацией между двумя полушариями, будет ли нарушена координация между левой и правой половинами тела? Если речь контролируется левой половиной мозга, как опе­рация повлияет на способность говорить и понимать слова? Бу­дут ли мыслительные процессы происходить самостоятельно в каждом из полушарий? Если мозг действительно состоит из двух самостоятельных частей, сможет ли человек нормально функ­ционировать, если две эти части перестанут сообщаться друг с другом? Если мы получаем информацию об окружающем мире от парных органов чувств, то как повлияет разделение полуша­рий мозга на наши зрение, слух и осязание? Сперри и Гэззенига попытались ответить на эти и многие другие вопросы при ис­следовании пациентов с расщепленным мозгом.

МЕТОДЫ

Для изучения широкого спектра умственных (познаватель­ных) возможностей пациентов использовались 3 типа тестов. Один из них был создан для изучения зрительных способно-

стей. Была разработана техника, позволяющая передавать изоб­ражение объекта, слова или части слова в визуальную область (называемую зрительным полем) только правого или левого полушария. Нужно заметить, что в норме оба наших глаза по­сылают информацию к обоим полушариям мозга. Однако при определенном положении объекта и фиксировании глаз на оп­ределенной точке зрительные образы могут быть переданы толь­ко к правому или левому зрительному полю мозга.

Другой тест был разработан для проверки эффекта тактиль­ной стимуляции. В этом случае объект, букву или слово можно было опознать на ощупь, но не увидеть. Устройство для тести­рования состояло из экрана и пространства под ним, где мог помещаться объект для ощупывания. Визуальное и тактильное устройства можно было использовать одновременно. Напри­мер, спроецировать изображение ручкя на одну половину моз­га и предложить испытуемому одной рукой найти на ощупь тот же самый объект среди других объектов за экраном (рис. 1.1).

И наконец, проверка возможностей слуха потребовала боль­ше изобретательности. Когда звук воспринимается через оба уха, сигналы поступают в оба полушария мозга. Поэтому не­возможно провести ввод звукового сигнала только в одно по­лушарие мозга даже у пациентов с расщепленным мозгом. Од­нако можно сделать так, чтобы ответ на звуковой сигнал

Рис. 1.1. Типичное устройство для визуального тестирования пациентов с расщепленным мозгом (по CaroldWald, 1987, Discover Magazine)

дил только от одного полушария. И вот как это было сделано. Представьте себе, что несколько простых объектов (ложка, руч­ка, шарик) помещают в тряпочный мешочек, после чего вас просят найти определенный объект на ощупь. Вероятно, это не вызовет никаких трудностей. Если вы ищете объект левой ру­кой, то это контролируется правым полушарием, и наоборот. Как вы думаете, может ли одно полушарие справиться с этой задачей? Оказывается, разные полушария в разной степени спо­собны к выполнению этой задачи. А что, если вас попросят не найти определенный объект, а просто поместить руку в мешо­чек и определить объекты на ощупь? И снова для вас это будет нетрудно, но вызовет большие затруднения у пациента с рас­щепленным мозгом.

Гэззенига совместил все эти техники тестирования и ему уда­лось выявить несколько удивительных особенностей работы мозга.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Прежде всего следует заметить, что после хирургического расщепления мозга у пациентов не отмечалось значительных изменений уровня интеллекта, характера, эмоциональных ре­акций и т. д. Они были счастливы и испытывали облегчение, так как были избавлены от изнурительных припадков. Сооб­щалось, что один из пациентов, еще не полностью очнувший­ся от наркоза, говорил, что у него голова «раскалывается» от боли. При тестировании многие из пациентов продемонстри­ровали необычные психические возможности.

Визуальные возможности

В одном из первых тестов была использована панель с гори­зонтальным рядом лампочек. Когда пациент садился перед па­нелью и фиксировал взгляд на определенной точке в центре па­нели, лампочки слева и справа начинали мигать. Однако когда пациентов просили рассказать о том, что они видели, они го­ворили, что лампочки мигали только с правой стороны. Если же лампочки мигали только с левой стороны зрительного поля, пациенты утверждали, что не видели мигания вообще. Отсюда следует логический вывод, что правое полушарие мозга «еле-

пое». Затем произошла удивительная вещь. Лампочки мигали снова, но на этот раз пациентов просили показать на лампоч­ки, которые мигали. Хотя они говорили, что видели мигающие огоньки только справа, но показывали они на оба стимульных поля. С помощью этого метода было выявлено, что обе поло-¹ вины мозга видели мигающие огоньки и обладали одинаковой способностью к визуальному восприятию. Самое важное здесь то, что пациенты не могли сказать, что они видели все огонь­ки, и не потому, что они их не видели, а потому что центр речи расположен в левом полушарии мозга. Другими словами, для того чтобы вы могли сказать, что вы что-то видели, объект дол­жен быть видимым для левого полушария вашего мозга.

Возможности осязания

Вы сами можете попробовать провести этот тест. Заведите руки за спину. Затем попросите кого-нибудь вложить вам зна­комый предмет (ложку, ручку, книгу, часы) в правую либо в ле­вую руку и убедитесь, что вы можете идентифицировать его. Задача не покажется вам очень сложной, не так ли? Сперри и Гэззенига предложили эту пробу пациентам с расщепленным мозгом. Когда предмет помещали в правую руку пациента, так что он не мог видеть или слышать его, информация об объекте поступала в левое полушарие, и пациент мог назвать объект, описать его и рассказать о его назначении. Когда те же самые объекты помещали в левую руку (связанную с правым полуша­рием), пациенты не могли назвать и описать их. Но знали ли пациенты, что представляли собой объекты? Чтобы выяснить это, пациентов просили соотнести объект в левой руке (не видя его) с одной из представленных им групп объектов. Они могли это сделать так же легко, как и мы с вами. Это вновь подтверж­дает расположение центра речи в левом полушарии мозга. Имейте в виду, что вы способны назвать невидимый объект в вашей левой руке только потому, что информация из правого полушария вашего мозга поступает через мозолистое тело в ле­вое полушарие, где ваш центр речи говорит: «Это ложка!».