Выводы и современные разработки

Это исследование Экмана и Фризена явилось научной де­монстрацией того, что вы могли бы предположить: лицевые вы­ражения эмоций универсальны. Однако вы могли бы задать себе вопрос: «Каково значение этой информации?» Частично ответ на него связан с дебатами по проблеме «природа / воспитание», с попыткой установить, какие формы человеческого поведения существуют с самого рождения, а какие из них усваиваются в процессе научения. Поскольку лицевые выражения шести эмо­ций, которые исследовали Экман и Фризен, по-видимому, очень мало зависят от культурных различий, можно сделать вы­вод, что они должны быть врожденными, то есть биологически запрограммированными.

Следует еще раз повторить здесь, что только лишь эти шесть эмоций (счастье, гнев, печаль, удивление, отвращение и страх) являются теми эмоциональными состояниями, относительно которых в многочисленных исследованиях авторы постоянно получали данные, свидетельствующие об их универсальном ха­рактере. Большинство исследователей принимают утверждение Экмана о том, что это наши самые основные эмоции. Отсюда вовсе не следует, что у людей существуют единственно только эти эмоции и соответствующие им эмоциональные выражения. Стоит на минуту задуматься, и вы, вероятно, сможете назвать 20 или 30 различных эмоций, которые являются или комбина­циями каких-либо из шести основных эмоций, или их вариа­циями по интенсивности. Например, интенсивное пережива­ние счастья — это ликование, а комбинация удивления и печа­ли может вызвать шок.

Другая причина того, что вопрос об универсальности эмо­циональных выражений так интересует специалистов, состоит в том, что он связан с представлениями об эволюции человече­ства. В 1872 году Дарвин опубликовал свою знаменитую книгу «Выражение эмоций у человека и животных». Он утверждал, что мимические выражения играли роль адаптивных механиз-

мов, помогавших животным приспосабливаться к среде и, сле­довательно, увеличивали их шансы на выживание. В основе этой гипотезы лежала идея о том, что если те или иные сообще­ния посредством эмоциональных выражений могут передавать­ся от индивида к индивиду и между видами, то это должно спо­собствовать выживаемости. Например, выражение страха мо­жет сигнализировать о приближении опасного хищника; выражение гнева — предупредить менее сильных членов груп­пы о том, что им лучше держаться подальше от более сильного; а выражение отвращения могло передавать сообщение: «Фу! Не ешьте это ни в коем случае», предотвращая потенциальное от­равление. От этих выражений, однако, было бы не много пользы, если бы они не были универсальными для всех инди­видов — представителей различных видов. Даже если эти вы­ражения в наше время не играют столь важной для нас роли (в смысле повышения шансов на выживание), но факт их уни­версальности для всех людей доказывает, что они перешли к нам от наших эволюционных предков и помогали в достижении нашего сегодняшнего положения на эволюционной лестнице. Следующее интересное исследование продемонстрировало остаточное проявление ценности лицевых эмоциональных вы­ражений у человека в плане повышения шансов на выживание. Исследователи (Hansen and Hansen, 1988) предположили, что поскольку выражения лица могут предупреждать о приближа­ющейся опасности, то люди должны распознавать определен­ные выражения, а именно выражения гнева, легче и быстрее, чем другую, менее угрожающую мимику. Чтобы проверить эту гипотезу, они предъявляли испытуемым фотографии, на кото­рых были сняты толпы людей с различными выражениями лиц. На некоторых из снимков все лица были счастливыми и только одно выражало гнев. На других — все лица выражали гнев и лишь одно было счастливым. Задача испытуемых состояла в том, чтобы находить лицо, отличающееся от остальных. Фик­сировалось время, которое требовалось испытуемым для выпол­нения задачи. Результаты эксперимента были таковы. Когда нужно было найти одно счастливое лицо в толпе разгневанных людей, среднее время поиска составило 1,45 секунды. Однако когда требовалось отыскать одно разгневанное лицо среди мно­жества счастливых лиц, среднее время поиска равнялось лишь

О 91 секунды, то есть было значительно меньше. Более того, ког­да размер толпы на снимках увеличивался, время, затрачивае­мое испытуемыми на отыскание счастливого лица, также уве­личивалось, но время, которое требовалось, чтобы найти раз­гневанное лицо, при увеличении численности толпы заметно не возросло. Эти и другие аналогичные данные подтверждают, что люди могут быть биологически запрограммированы быст­рее реагировать на информацию, сообщаемую посредством не­которых эмоциональных выражений, поскольку последние вы­полняют адаптивную функцию, способствуя выживанию.

В других важных исследованиях, где были использованы данные из ранних работ Экмана, авторы делали попытки дос­тичь лучшего понимания детей и взрослых с отклонениями в психическом развитии или со снижением способности к науче­нию. В одном из них было выявлено, что дети и подростки, стра­дающие таким нарушением, как дефицит внимания при гипер­активности (ДВГА), значительно хуже справляются с задачей идентификации экмановских шести основных лицевых выра­жений (Singh etal., 1998). Подобные данные помогают пролить свет на некоторые из социальных трудностей, с которыми стал­киваются люди с синдромом ДВГА, и разрабатывать более эф­фективные методы терапии.

Эти и другие работы Экмана также сыграли значительную роль в развитии исследований в области кросскультурной пси­хологии. Давид Мацумото (David Matsumoto), один из ведущих ученых в этой области, в своих исследованиях межкультурных интерпретаций эмоциональных состояний и поведенческих ус­тановок неоднократно обращался к идеям Экмана (например, Matsumoto, Kasri and Kooken, 1999). Мацумото и Экман также сотрудничали с другими учеными в осуществлении исследова­ний кросскультурных тендерных различий экспрессии эмоци­ональных состояний (Biehl et al., 1997).

Исследование Экмана 1971 года было использовано при организации проекта, целью которого являлось определение ва-лидности проведения психологических исследований через Ин­тернет и Всемирную паутину (Senior et al., 1999). Через Интер­нет было повторено исследование, которое ранее было прове­дено с испытуемыми непосредственно, «вживую», с тем чтобы проверить, воспринимают ли люди улыбку или неулыбающийся

рот как доминирующий признак при идентификации, при этом все другие элементы лица (лоб и брови) остаются константны­ми. Данные этого нового исследования подтвердили прежние результаты, свидетельствуя о том, что данные потенциальных испытуемых, набираемых через Интернет, распространимы на общую популяцию. Наконец, еще в одной работе, цитирующей исследование Экмана, исследовалось, насколько хорошо ки­ноактеры используют лицевую экспрессию при демонстрации тех или иных эмоциональных состояний (Carroll and Russell, 1997). Анализировались четыре имевших шумный успех голли­вудских реалистических фильма в отношении того, насколько мимика актеров соответствуют различным основным эмоциям (фильмы Общество умерших поэтов, Крамер против Крамера, Границы нежности и Обычные люди). Полученные данные пока­зали, что выражение идентифицировалось испытуемыми как эмоция счастья, если это было улыбающееся лицо со всеми ха­рактеристиками, описанными Экманом. Однако в случае дру­гих эмоций, таких как гнев, страх, отвращение, печаль или удив­ление, актеры использовали только одну или две характерис­тики из полного паттерна элементов, которыми, согласно теории Экмана, выражаются эмоциональные состояния. Эти данные свидетельствуют, что, быть может, мы даже более ис­кусны в распознавании лицевых выражений основных эмоций, чем думал Экман, поскольку нам часто бывает достаточно един­ственного изменения — поднятой брови, едва заметного движе­ния губ или изменения в положении век — для правильной иден­тификации соответствующего эмоционального состояния.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На протяжении двух десятилетий после первого кросскуль-турного исследования Экман продолжал свои исследования эмоций как индивидуально, так и в сотрудничестве с Фризеном и несколькими другими учеными. В ходе этих работ было сделано много замечательных открытий. Еще одно интересное направление исследований Экмана связано с зависимостью пе­реживаний от выражения лица (facial feedback theory). Суще­ствует предположение, что выражение нашего лица посылает обратную информацию в наш мозг, помогающую интерпрети-

ровать переживаемое эмоциональное состояние. Экман прове­рил эту гипотезу посредством точной идентификации лицевых мышц, соответствующих каждой из шести основных эмоций. Затем он обучил испытуемых приводить эти мышцы в состоя­ние напряженности, создающее лицевые выражения, напоми­нающие различные эмоции. Когда испытуемые научились это делать, Экман получил возможность измерять физиологические реакции, которые соответствовали той или иной эмоции и воз­никали только лишь вследствие выражения лица как такового, при отсутствии самих эмоций (Ekman, Levensen and Friesen, 1983).

Экман расширил границы своих исследований, распростра­нив их на область обмана и того, как лицо и тело допускают «утечку» информации, позволяющую другим людям определить, говорит человек правду или обманывает. В общем, полученные им данные продемонстрировали, что люди по выражению лица способны определять, когда человек лжет, с точностью, слегка превышающий уровень случайного угадывания. Однако когда предоставлялась возможность наблюдать не только лицо, но и весь облик человека, испытуемые определяли, что человек гово­рит неправду, значительно успешнее. Таким образом, тело пре­доставляет больше информации о психических состояниях че­ловека, чем только одно лицо (подробное обсуждение этого воп­роса см.: Ekman, 1985).

Благодаря исследованиям Экмана и его коллег мы распола­гаем богатыми сведениями по невербальной коммуникации, которая обеспечивается лицевой экспрессией. И работы в этой области продолжаются. Не приходится сомневаться, что подоб­ные исследования будут продолжаться и далее, до тех пор, пока мы не достигнем полного успеха на пути к цели, которая обо­значена в названии книги Экмана и Фризена (1975) —Демас­кировка лица.

ЛИТЕРАТУРА

Biehl, M., Matsumoto, D., Ekman, P., Hearn, V, Heider, К., Kudoh, Т., & Ton, V. (1997). Japanese and Caucasian facial expressions of emotions: Reliability data and cross-national differences. Journal of Nonverbal Behavior, 21(1), 3—23.

Carroll, J., & Russell, J. (1997). Facial expressions in Hollywood portrayals of emotion. Journal of Personality and Social Psychology, 72(1), 164-176.

Ekman, P. (1985). Telling lies. New York: Norton.

Eknian, P., & Friesen, W. (1975). Unmasking the face. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.

Ekman, P., Levensen, R., & Friesen, W. (1983). Autonomic nervous system activity distinguishes between emotions. Science, 164, 86-88.

Hansen, C.,&Hansen, R. (1988). Finding the face in the crowd: An anger superiority effect. Journal of Personality and Social Psychology, 4, 917-924.

Matsumoto, D., Kasri, F, & Kooken, K. (1999). American-Japanese cultural differences in judgements of statement intensity and subjective experience. Cognition and Emotion, 13(2), 201—218.

Senior, C., Phillips, M., Barnes, J., & David, A. (1999). An investigation into the perception of dominance from schematic faces: A study using the World Wide Web. Behavior Research Methods: Instruments and Computers, 31(2), 341—346.

Singh, S., Ellis, C., Winton, A., Singh, N., Leung, J., & Oswald, D. (1998). Recognition of facial statements of emotion by children with attention-deficit hyperactivity disorder. Behavior Modi­fication, 22(2), 128-142.

Жизнь, изменения и стресс

Базовые материалы:

Holmes Т. Н. & Rahe R. H. The Social Readjustment Rating Scale.

Journal of Psychosomatic Research, 11, 213—218.

Слово «стресс» знакомо каждому. Для большинства из нас чаще всего стресс — это неприятное, негативное переживание. Дать определение понятия «стресс» непросто, но один из спо­собов его толкования — представить стресс как любую эмоцию в ее крайней форме. В этом смысле крайней степени страх, гнев, печаль или даже счастье могут продуцировать стресс. Припом­ните какой-нибудь из последних случаев, когда вы находились в состоянии сильного стресса: стресс, который длился более чем несколько часов или даже дней. Может быть, вы должны были

переезжать в другой город, имели проблемы с законом, труд­ности в отношениях с определенным человеком, перемены по службе, потеряли работу, переживали смерть кого-то из близ­ких, получали серьезную травму или подвергались каким-то другим сильным стрессогенным воздействиям. Вам знакомо со­стояние стресса, которое я имею в виду, — вы переживаете его в течение какого-то периода времени и должны справляться с ним каждый день. Что происходило с вами? Каким образом вы справлялись с этим состоянием? Замечали ли вы, что ваше здо­ровье при этом как-то ухудшилось?

Связь между стрессом и болезнями занимает центральное место в этой главе, как и в знаменитой статье Т. Холмса и Р. Рейха. Задумайтесь на минутку над вопросом: «Верите ли вы, что между стрессом и здоровьем существует четкая связь?» Могу держать пари, что вы уверенно ответили «Да!» Но если бы я задал людям тот же самый вопрос лет 20—30 назад, лишь немногие сказали бы, что такая связь существует. Психологи вместе с медиками за прошедшие пару десятков лет установи­ли с большой степенью определенности, что эта связь суще­ствует, и они немало потрудились, чтобы понять ее механиз­мы и как ею можно манипулировать. Этими вопросами зани­мались прежде всего специалисты в области психологии здоровья. Заметим, что журнал, в котором была опубликова­на рассматриваемая здесь статья, освещает проблемы психо­соматических заболеваний. Психосоматическими болезнями называются такие расстройства, которые вызываются не столько физическими причинами, сколько психологически­ми факторами. Это реальные болезни; дискомфорт, боль, стра­дания — все это действительные болезненные проявления. Страдающих от психосоматических расстройств не следует путать с ипохондриками — людьми, которые страдают от вообра­жаемых или преувеличенных болезней.

Многими психологическими исследованиями было установ­лено, что когда в жизни людей происходят определенные внеш­ние изменения, требующие значительной внутренней психо­логической адаптации, возникает тенденция к повышенной подверженности заболеваниям. Эти изменения получили на­звание жизненных стрессов. Количество переживаемых нами жизненных стрессов варьируется со временем. Бывают в жиз­ни периоды, когда изменения случаются часто, а бывают пери­оды относительно стабильные. Жизненные стрессы также очень

сильно варьируются от индивида к индивиду. Общее количество изменений, которые происходят в вашей жизни, отличаются от количества изменений, происходящих в жизни других людей. Так, если бы я спросил вас, как много жизненных стрессов вам пришлось пережить за истекший год, что бы вы ответили? Очень много? Не слишком много? Умеренное количество? Ученым, которые хотели бы изучать связь между жизненными стрессами и заболеваниями, от подобного рода неопределенных суждений не слишком много пользы. Таким образом, первый шаг, кото­рый необходимо было сделать в этой области исследований, заключался в том, чтобы найти способ измерения жизненных стрессов.

Разумеется, ученые не могли приводить людей в лаборато­рию, подвергать их кратковременным стрессовым воздействи­ям и после этого ожидать моментального проявления какого-либо заболевания. Во-первых, это недопустимо с точки зрения этики, и, во-вторых, подобное экспериментирование вряд ли позволило бы получить верную картину того, как стресс «рабо­тает» в реальной жизни. Чтобы разрешить эту проблему, Холмс и Рейх разработали специальную шкалу измерения жизненных стрессов. В своей статье они признавали, что предшествующие попытки оценить уровень переживаемого человеком стресса позволяли определить только количество и типы стрессоген-ных событий. Они предложили сделать дальнейший шаг в этом направлении и разработали способ измерения силы стресса, или количества различных стрессовых жизненных переживаний. Авторы исходили из того, что если разработать такую процеду­ру измерения, то можно будет получить количественный пока­затель жизненного стресса личности и соотнести этот показа­тель с состоянием здоровья человека.

МЕТОД

Основываясь на своем клиническом опыте, Холмс и Рейх составили перечень из 43 жизненных событий, вследствие ко­торых люди обычно испытывают стрессовые состояния, по­скольку подобные события требуют от индивида психологиче­ского приспособления к изменившимся условиям. Этот пере­чень был предъявлен 394 испытуемым с просьбой оценить по

каждому пункту степень продуцируемого событием стресса. Конкретные инструкции испытуемым звучали, например, так:

Оценивая события, используйте весь свой жизненный опыт. Это означает использовать личный опыт, где он применим, а также все то, чему вы научились на опы­те других людей. Некоторым людям легче приспосаб­ливаться к изменениям, чем другим; некоторые люди приспосабливаются с определенной легкостью или с определенным трудом только к определенным собы­тиям. Поэтому старайтесь давать вашу оценку сред­ней степени трудности приспосабливания, необходи­мого для каждого события... Событию «вступление в брак» был присвоен произвольный показатель 500. Оценивая каждое из остальных событий, задавайте себе мысленно вопрос: «Это событие более трудное в плане приспособления или менее трудное, чем «вступление в брак»? Приспособление к нему требует больше времени или меньше? (р. 213).

Затем испытуемые должны были приписать определенный количественный показатель каждому из событий, соотнося его с оценкой 500 баллов, приписанной событию «вступление в брак». Если испытуемый считает, что данное событие требует более существенного приспособления, чем вступление в брак, его оценка должна быть выше, и наоборот. Все оценки испыту­емых по каждому пункту были усреднены и затем разделены на 10 для того, чтобы получить общий показатель по каждому из приведенных в перечне жизненных событий. Это исследова­ние проведено с использованием несложных прямых измере­ний. Его значение и ценность заключаются в полученных ре­зультатах и разработанной авторами измерительной шкале, ко­торую они назвали Оценочной шкалой трудности приспособления к социальным изменениям (Social Readjusment Rating Scale (SRRS).

РЕЗУЛЬТАТЫ

В табл. 6.6 представлены 43 жизненных события и средние баллы, приписанные каждому из них участниками исследова­ния. Вы можете видеть, что событие смерть супруга (супруги) Таблица 6.6

 

 

 

 

получила самый высокий балл, в то время как событие «мелкие нарушения закона» получило самую низкую оценку. Просмат­ривая этот перечень, вы заметите, что оценки двух из включен­ных в перечень событий, а именно долг свыше 10 000 долларов и получение ссуды (займа) ниже 10 000 долларов, с учетом эко­номических изменений, происшедших с 1967 года, по-видимо­му, существенно устарели. Вы можете отметить также, что не все включенные в перечень события можно расценивать как не­гативные. Однако такие события, как Рождество, вступление в брак и даже отпуск, могут быть стрессогенными с точки зрения определения стресса, предложенного Холмсом и Рейхом: стресс — это необходимость психологической перестройки в связи с событием.

С целью проверки устойчивости или несогласованность оце­нок исследователи разделили испытуемых на несколько под­групп и определили корреляции полученных в них оценок по каждому пункту. Были сопоставлены результаты, полученные в подгруппах: мужской и женской, одиноких и семейных, по­лучивших образование в колледже и не имеющих такого обра­зования, белых и чернокожих, молодых и пожилых, с высоким социоэкономическим статусом и низким, верующих и неверу­ющих и т. д. Для всех выделенных подгрупп корреляции оказа­лись высокими, что свидетельствует о высокой степени согла­сованности в оценках между испытуемыми. Это означает, что авторы имели достаточные основания считать, что разработан­ную ими шкалу можно использовать применительно ко всем людям с приблизительно равной степенью точности.

ОБСУЖДЕНИЕ

Холмс и Рейх отмечают в своей работе, что определенно име­ется нечто общее для всех включенных в данный перечень жиз­ненных событий. Каждый раз, когда в жизни человека случает­ся какое-либо из этих стрессогенных событий, оно требует от него адаптации, изменения или усилия совладания (coping). «Акцент, — пишут авторы, — должен быть сделан на измене­нии существующего устойчивого состояния, а не на психоло­гическом значении, эмоции или социальной желательности» (р. 217). Это позволяет объяснить, почему некоторые события

могут одними людьми интерпретироваться как позитивные, а другими — как негативные, но в любом случае требуется из­менение и продуцируется состояние стресса.

Напомним, что в этой статье обсуждается исследование, проведенное в целях разработки метода измерения жизнен­ных стрессов. Если вы хотите испытать его на себе, просмот­рите перечень событий и отметьте жизненные изменения, ко­торые произошли в вашей жизни за последние 12 месяцев. Каждому изменению соответствует определенное количество баллов, называемых единицами жизненных изменений (life change units — LCUs). Подсчитайте ваше общее число таких единиц. Вы получите показатель своего уровня жизненного стресса. Проделав все это, вы, вероятно, почувствуете, что чего-то здесь не хватает. Действительно, это так. Без ответа пока еще оста­ется вопрос: что полученный вами показатель означает для вашего здоровья? Это тот самый вопрос, для получения отве­та на который и предназначалась данная шкала.

Стремясь разрешить эту проблему, Холмс и Рейх не останови­лись на разработке шкалы SRRS, но стали исследовать соотноше­ние между итоговыми значениями по шкале и вероятностью за­болевания.

ПОСЛЕДУЮЩИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

В конце 1960-х годов шкалу SRRS стали использовать во многих исследованиях в качестве инструмента для определе­ния связи между стрессом и болезнями. Ценность шкалы со­стояла в том, что она позволяла предсказывать болезнь на осно­ве общего (суммарного) показателя единиц жизненных изме­нений.

В одном из первых исследований нескольким тысячам че­ловек было предложено заполнить SRRS и сообщить свои исто­рии болезни. На рис. 6.1 графически представлены обобщен­ные данные этого исследования (см.: Holmes and Masuda, 1974).

В другом исследовании принимали участие 2500 членов эки­пажей морских судов во время полугодового плавания. Непо­средственно перед отплытием у участников исследования с по­мощью шкалы SRRS измерялись показатели LCUs за последние

 

 

 

6 месяцев. В дальнейший период 6-месячного плавания у испы­туемых с показателями LCUs ниже 100 среднее количество за­болеваний равнялось 1,4; у испытуемых с показателями LCDs от 300 до 400 оно равнялось 1,9; у испытуемых с показателями LCUs от 500 до 600 — 2,1. (Rahe, Mahan, and Arthur, 1970). Этой ряд других исследований, в общем, свидетельствуют в пользу утверждения Холмса и Рейха о том, что созданную ими шкалу можно успешно использовать для предсказания болезней, свя­занных со стрессом. Приведенные здесь данные также дают вам представление о том, что означает ваш результат по шкале труд­ности приспособления к социальным изменениям.

Подумайте о своем показателе (особенно если он высокий) как о важном индикаторе того, насколько нагружена стресса­ми ваша жизнь и какое воздействие эти стрессы могут оказы­вать на ваше здоровье. Однако прежде чем вы слишком обес­покоитесь, уместно будет познакомиться с той критикой, ко­торой была подвергнута шкала SRRS, и в частности с точки зрения прогнозирования болезней.

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

С того времени когда Холмс и Рейх разработали свою шка­лу, многие исследователи выказывали серьезную озабоченность по поводу ее точности и полезности (полный обзор этой кри­тики см.: Taylor, 1999). Одно из наиболее распространенных кри­тических соображений связано с включением в одну и ту же шкалу как позитивных, так и негативных жизненных событий; как событий, которые мы можем контролировать (например, вступление в брак), так и таких, контролировать которые мы не в состоянии (например, смерть друга). Исследования пока­зали, что некоторые события, а именно неожиданные, негатив­ные и неподконтрольные нам, значительно более прогностич-ны в отношении болезней, чем события позитивные и поддаю­щиеся нашему контролю.

Другие авторы считали недостатком этой шкалы то, что в ней не принимается во внимание интерпретация событий. На­пример, выход на пенсию для одного человека может означать конец карьеры, в то время как для другого — избавление от смертельно надоевшей работы и долгожданную свободу. Один из критиков утверждал, что шкала была бы более точной, если бы она позволяла испытуемому внимательно проверить собы­тия и оценить их с достаточной степенью точности (Cohen,1983, действительно разработал такую шкалу и назвал ее Шкалой воспринимаемого стресса —Perceived Stress Scale).

И наконец, высказывались сомнения по поводу того, каким образом SRRS соотносится с болезнями. По результатам тща­тельного статистического анализа связь между показателями LCUs и болезнями оказалась выраженной довольно слабо. Фак­тически она объясняет всего лишь 10% общей дисперсии среди людей, которые становятся больными. Другими словами, если вы обследуете 1000 человек, чтобы посмотреть, кто из них за­болеет в течение 6 месяцев, то будет действовать множество ин­дивидуальных факторов, от которых будет зависеть, заболеет человек или нет. Если все они заполнят SRRS, то окажется, что из всех возможных причин изменения здоровья показатели LCUs объясняют лишь около 10% таковых. Это — статистиче­ски значимая корреляция, которая подтверждает способность SRRS предсказывать болезнь. Однако прогностичность этой

шкалы все же не настолько высока, как хотелось бы. С другой стороны, если вы знаете чей-либо показатель LCUs, ваши шан­сы успешно прогнозировать здоровье этого человека в будущем будут выше, чем в том случае, когда вы его не знаете, но выше лишь ненамного.

Итак, вы можете спросить: если SRRS подвергалась столь серьезной критике, почему эта шкала все же настолько важна и почему она обсуждается в данной книге? Хороший вопрос. Вспомним, что некоторые из открытий в психологии, как вы­яснилось в дальнейшем, не были лишены тех или иных недо­статков, но это не уменьшает влияния, которое они оказали на наше понимание человеческого поведения. Что касается дан­ной работы Холмса и Рейха, SRRS, несмотря на ее ограниче­ния, продолжает сохранять свое значение в качестве популяр­ного инструмента исследования стресса вот уже три десятка лет после ее появления.

СОВРЕМЕННЫЕ РАЗРАБОТКИ

Хотя разрабатывались и продолжают разрабатываться дру­гие инструменты для измерения стресса, исследователи по-прежнему часто используют для этой цели SRRS. Доказатель­ством популярности этой шкалы и в наши дни может служить тот факт, что за время с 1997 до середины 2000 года, когда это издание данной книги ушло в печать, работа Холмса и Рейха цитировалась в 367 статьях! На протяжении этого периода толь­ко одно исследование из обсуждаемых в данной книге цитиро­валось чаще (см. обсуждение работы Роттера Личность в следу­ющем разделе); и аналогичную статистику касательно шкалы Холмса и Рейха можно найти фактически за любой год из послед­них двух десятилетий. Поскольку здесь невозможно обсудить все, упомянем кратко хотя бы некоторые из последних статей, что­бы показать разнообразие областей исследования, в которых использовалась шкала SRRS.

В одном из этих исследований изучалась связь между жиз­ненными стрессами и способностью совладания (coping abilities) со все усиливающейся угрозой серьезных травм у лиц пожило­го возраста (Peterson et al., 2000). Исследователи сравнивали 111 пациентов с переломом бедра с аналогичной группой по-

жилых людей без переломов. Их данные продемонстрировали четкую связь между количеством жизненных стрессов и указан­ными травмами. Таким образом, стресс, переживаемый в ре­зультате многих жизненных изменений, может быть прогнос-тичным в отношении не только болезней, но и физических травм.

В исследовании, в котором приняли участие 2700 админи­стративных работников Квебека, также была использована шкала Холмса и Рейха. Целью исследования было определить связь между стрессом и злоупотреблением наркотиками, и — что, быть может, не так уж удивительно — связь была выявлена (Bourbonnais et al., 1999). Эти исследователи обнаружили ста­тистически значимую связь между использованием психотроп­ных препаратов (марихуана, кокаин) и служебными стресса­ми, даже при учете других потенциальных факторов, таких как социальная поддержка, возраст, тендер, образовательный уро­вень, уровень дохода, профессия, употребление алкоголя и фи­зическая активность.

И наконец, еще одно важное кросскультурное исследование было проведено с целью проверки валидности применения де­финиций и теорий стресса, разработанных на Западе, к дру­гим, отличным от западной, культурам (Laungani, 1996). На примере Индии автор продемонстрировал, что даже «само сло­во "стресс" непросто перевести на другие языки, что создает проблемы для исследователей незападных культур» (р. 25). Ав­тор утверждает, что стремление использовать западные концеп­ции стресса, такие как, например, та, на которой основана шкала SRRS, может привести к искаженному пониманию при­роды и переживания стресса для большой части населения мира, например, в странах, принадлежащих к более коллекти­вистским культурам, таких как Индия, Япония, Израиль, где благополучие большой группы считается более важным по сравнению с благополучием отдельного индивида. В этих стра­нах люди могут переживать меньше жизненных стрессов или воспринимать совершенно иные жизненные события как стрес­совые, нежели представители западных, «индивидуалистиче­ских» культур, таких как, например, культура США, где была разработана SRRS (более полное обсуждение этих межкультур­ных различий см. в главе 7).

Отметим еще ряд тем и областей, при исследовании кото­рых использовалась шкала Холмса и Рейха: курение, иммун­ное реагирование, посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), жестокое обращение с детьми, рак груди, диабет, хро­нические болезни, влияние войны в Персидском заливе на жен и детей солдат, ВИЧ-инфекция и СПИД, психологические по­следствия стихийных бедствий, развода и процесса старения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Связь между стрессом и болезнями, будучи вполне реаль­ной, является сложной и трудно поддающейся исследованию. Рейх сам считал, что, для того чтобы предсказывать психосо­матические болезни, помимо показателя LCUs необходимо учи­тывать несколько индивидуальных факторов:

1. Как много стрессовых событий случалось раньше в жизни человека.

2. Способности совладания, то есть способности психоло­гической самозащиты индивида в стрессовой ситуации.

3. Способность физиологических систем (таких, например, как иммунная система) человека защищаться от жизненного стресса в тех случаях, когда психологическая самозащита ока­зывается неэффективной.

Психология и медицина сходятся в понимании психологи­ческого компонента болезни. Для обеих дисциплин стало ясно, что успешное лечение болезней должно адресоваться человеку как целому: и его душе, и его телу.

ЛИТЕРАТУРА

Amato, P. (1993). Children's adjustment to divorce: Theories, hypotheses, and empirical support. Journal of Marriage and the Family, 55, 23-38.

Cohen, S., Kamarck,T.,&Mermelstein, R. (1983). A global measure of perceived stress. Journal of Health and Social Behavior, 24, 385— 396.

Gala, C., Pergami, A., Catalan, J., Durbano, E, Musicco, M., Riccio, M., Baldeweg, Т., & Invernizzi, G. (1993). The psycho-social impact of HIV-infection in gay men, drug-users, andheterosexuals: Controlled

investigation. British Journal of

Psychiatry, 163, 651-659. Holmes, Т. Н., & Masuda, M. (1974). Life change and illness

susceptibility. In B. S. Dohrenwend & B. P. Dohrenwend (Eds.).

Stressful life events: Their nature and effects. New York: Wiley. Laungani, P. (1996). Cross-cultural investigations of stress:

Conceptual and methodological considerations. International

Journal of Stress Management, 3(1), 25—35. Moisan, J., Bourbonnais, R., Brisson, C, Gaudet, M., Vezina, M.,

Vinet, A., & Gregoire, J. (1999). Job strain and psychotropic drug

use among white-collar workers. Work and Stress, 13(4), 289—

298. Norris, E, & Uhl, G. (1993). Chronic stress as a mediator of acute

stress: The case of Hurricane Hugo. Journal of Applied Social

Psychology, 23, 1263-1284. Peterson, M., Allegrante, J., Augurt, A., Robbins, L., MacKenzie, C.,

& Cornell, C. (2000). Major life events as antecedents to hip

fracture. Journal of Trauma-Injury Infection and Critical Care,

48(6), 1096-1100.

Rahe, R. H., Mahan, J., & Arthur, R. (1970). Prediction of near-future health change from subjects' preceding life changes. Journal

of Psychosomatic Research, 14, 401—406. Taylor, S. (1999). Health psychology. New York: McGraw-HUl.

Дисгармония в мыслях

Базовые материалы:

Festinger L. & Carlsmith J. M. (1959). Cognitive consequences of forced

compliance. Journal of Abnormal and Social Psychology, 58, 203—210.

Бывали ли вы когда-нибудь в ситуации, когда приходится делать или говорить что-то противоречащее вашим установкам или убеждениям? Можно смело утверждать, что да; каждый че­ловек время от времени бывает в таком положении. Когда вы вели себя подобным образом, что происходило с вашими уста­новками или мнениями? Ничего? Что ж, возможно и такое. Од­нако исследования показали, что в некоторых случаях, когда

ваше поведение противоречит вашим установкам, сами ваши установки будут изменяться таким образом, чтобы прийти в со­ответствие с поведением. Например, если человека заставить (по условиям эксперимента) выступить в поддержку точки зре­ния или позиции, противоположной его собственной, установ­ки испытуемого изменятся в сторону сближения с теми, кото­рые он выражал в своем выступлении.

В начале 1950-х годов исследователи полагали, что подоб­ное изменение взглядов и мнений является следствием: 1) мно­гократного воспроизведения, репетиции предполагаемого вы­ступления в уме и 2) процесса обдумывания аргументов, под­крепляющих защищаемую позицию. В ходе осуществления этих умственных процессов, согласно предлагавшимся трактовкам, испытуемые убеждают себя в правильности позиции, которую они поддерживают. Придерживаясь этой линии рассуждений и развивая ее, исследователи решили предложить испытуемым денежное вознаграждение за выступление, противоположное их собственным взглядам. Ожидалось, что чем больше будет воз­награждение, тем больше будет изменяться собственная точка зрения. (Ведь это кажется логичным, не правда ли?) Однако — еще один из многих примеров того, что здравый смысл не слиш­ком успешно предсказывает человеческое поведение, — в дейст­вительности все получилось наоборот. Большие вознагражде­ния порождали меньшее изменение установок по сравнению с воздействием меньших вознаграждений. Исходя из теорий на­учения, которые были популярными в то время (оперантное на­учение, теория подкрепления и т. п.), исследователям было труд­но объяснить подобные результаты.

Несколько лет спустя Леон Фестингер (Leon Festinger), пси­холог из Стэнфордского университета, предложил чрезвычайно плодотворную и ставшую ныне знаменитой теорию когнитивно­го диссонанса, позволившую объяснить кажущиеся противоре­чивыми данные. Слово когнитивный означает любой менталь­ный процесс: мысли, идеи, познавательные элементы, установ­ки или убеждения; диссонанс означает просто рассогласование. Итак, рассуждал Фестингер, вы будете испытывать когнитивный диссонанс, если в вашем сознании будут присутствовать две или более когнитивные единицы, которые психологически несовме-

стимы друг с другом. Когда возникает подобное состояние, оно создает дискомфорт и стресс, интенсивность которого варьиру­ется в зависимости от важности диссонанса для индивида. Этот диссонанс побуждает человека предпринять какие-то действия для того, чтобы его редуцировать. Поскольку вы не можете из­менить свое поведение (ибо вы уже совершили те или иные дей­ствия или потому что ситуационное давление слишком велико), вы изменяете ваши установки.

Теория Фестингера выросла на почве сообщений о слухах, ко­торые в Индии распространялись после землетрясения 1934 года. На территории, находившейся за пределами зоны непосред­ственной опасности, распространявшиеся слухи предсказыва­ли повторное, еще более сильное землетрясение, которое за­хватит даже большую часть страны. Это были совершенно не­обоснованные