Общественной опасности обвиняемых

Особую группу экспертных ситуаций представляет решение вопроса об обществен­ной опасности, оценка которой проводится в отношении невменяемых (ч. 2 ст. 21 УК) и «ограниченно вменяемых» (ч. 2 ст. 22 УК) обвиняемых.

Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 363

Следует иметь в виду, что критерии назначения принудительных мер медицин­ского характера и их отмены существенно отличаются от критериев недобровольной госпитализации в психиатрический стационар и выписки.

Так, критерии госпитализации в психиатрический стационар в недобровольном порядке диктуются ст. 29 Закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», где среди оснований такой госпитализации указывается на тяжелое психическое расстройство, обусловливающее, в частности, непосред­ственную опасность больного для себя или окружающих. Таким образом, в дан­ном случае речь идет о грубых нарушениях поведения больных, обычно находящих­ся в остром психотическом состоянии, чьи угрожающие высказывания, агрессивные действия или соответствующие намерения недвусмысленны и очевидны.

Основания же применения принудительных мер медицинского характера сфор­мулированы в ст. 97 УК РФ, ч. 2 которой указывает, что принудительные меры медицинского характера назначаются в случаях, «когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц». Таким образом, уголовное право в данном случае подразумевает потенциальную опасность психически больных лиц. Соответственно, цели применения принудительных мер медицинского ха­рактера шире, нежели в общепсихиатрической практике, о чем недвусмысленно говорит ст. 98 УК РФ, в которой среди таких целей кроме излечения или улуч­шения психического состояния указывается на предупреждение совершения но­вых деяний. Комментарий к УК подчеркивает, что достижение целей применения медицинских мер является средством предупреждения совершения общественно опасных деяний и преступлений со стороны лиц, направленных на принудительное лечение.

Диагностика общественной опасности психически больных является комплекс­ной проблемой, требующей рассмотрения и анализа ряда весьма разнородных фак­торов — клинико-психопатологических, социально- и судебно-психиатрических, психологических, уголовно-правовых, а также интеграции полученных данных [Ко­тов В. П., Мальцева М. М., 2001].

УК с достаточной определенностью указывает на то, что о потенциальной опас­ности лица, страдающего психическим расстройством, следует судить по его пси­хическому состоянию. Кодекс указывает и условия, при которых подобное психи­ческое расстройство становится обстоятельством, обосновывающим применение принудительных мер медицинского характера.

Статья 97 УК РФ. Основания применения принудительных мер ме­дицинского характера

1. Принудительные меры медицинского характера могут быть назначены су­дом...

2. Лицам, указанным в части первой настоящей статьи, принудительные меры медицинского характера назначаются только в случаях, когда психические расстрой­ства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц...

Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии

4. В отношении лиц, указанных в части первой настоящей статьи и не представ­ляющих опасности по своему психическому состоянию, суд может передать необхо­димые материалы органам здравоохранения для решения вопроса о лечении этих лиц или направлении их в психоневрологические учреждения социального обеспечения в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации о здравоох­ранении.

Таким образом, закон предусматривает определенную этапность назначения принудительных мер медицинского характера, перед выбором которой должна быть доказана потенциальная опасность обвиняемого. Так, ст. 434 УПК РФ недвусмыс­ленно указывает, что «связь психического расстройства лица с опасностью для него или других лиц либо возможностью причинения им иного существенного вреда» является одним из обстоятельств, подлежащих доказыванию. По мнению С. Н. Шишкова (1987), наиболее важными для оценки степени опасности больного по­казателями наряду с клинико-психопатологическими и судебно-психиатрическими являются тяжесть прогнозируемого деяния и его вероятность.

Особо подчеркивается, что не следует рекомендовать суду применение принуди­тельных мер медицинского характера в отношении лиц, риск совершения которыми повторных общественно опасных деяний (ООД) незначителен. Выбор рекомендуе­мой меры должен основываться на общем принципе необходимости и достаточ­ности, а показания для применения принудительных мер медицинского характера могут быть использованы в практической работе лишь при наличии общего осно­вания, когда имеющиеся психические расстройства связаны с возможностью при­чинения ими иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц [О порядке применения принудительных и иных мер медицинского характера в отношении лиц с тяжелыми психическими расстройствами, совершивших обще­ственно опасные деяния, 1999J.

Поэтому вопросу о конкретном виде возможной принудительной меры меди­цинского характера¹ должен предшествовать вопрос о нуждаемости лица в ней, что может быть уточнено следующей формулировкой вопроса:

Связано ли психическое расстройство обвиняемого с возможностью причинения им существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц?

Данный вопрос подразумевает решение двух подзадач: во-первых, оценка веро­ятности причинения подэкспертным действий, опасных для него или других лиц либо ведущих к причинению иного существенного вреда; во-вторых, доказательства, что эта вероятность определяется именно психическим расстройством, а не какими-либо иными факторами.

За рубежом концепция опасности рассматривается в тесной связи с концепцией оценки рисков, прогностическая ценность которой повышается путем систематическо­го сбора информации и ее обработки, в том числе с использованием валидизированных

¹ Экспертная задача по определению конкретной принудительной меры медицинского характера освещается в гл. 10.

Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе

оценочных шкал. Между тем признается, что применение большинства оценочных шкал, точно так же как и клинических суждений, свидетельствует об их низкой пре-диктивной способности. Это объясняется тем, что многие факторы, влияющие на риск оцениваемого вреда, не поддаются учету. Тем более, при пользовании любым инструментом оценки необходимо принимать во внимание ту выборку, для которой данный инструмент был валидизирован. Поэтому инструменты обычно либо имеют узкую область применения (например, в отношении сексуальных правонарушителей), что повышает их предиктивную ценность, либо носят настолько общий характер, что фактически оказываются бесполезны.

Процесс оценки рисков исходит из того, что его качество тем лучше, чем больше информации. Сбор ее осуществляется с помощью различных источников: беседы с пациентом и другими носителями информации (членами семьи, коллегами, врачами и др.), истории болезни, записи социальных служб, документы из судов и мест лишения свободы и т.д. Регистрация и описание всех известных форм поведения, связанных с рисками вреда, позволяет очертить зоны рисков, а также те формы вреда, которые выпадают из этой зоны для данного лица. Обобщение данных помогает перейти к динамическому процессу оценки рисков. Общепринято, что краткосрочный про­гноз в отношении поведения, причиняющего вред, точнее долгосрочного, так как со временем возрастает вероятность значимых событий, не поддающихся контролю (психотравмирующие ситуации, несоблюдение схемы фармакотерапии и т.д.).

Несколько катамнестических исследований показало, что психиатры способны более точно оценить риск опасного поведения лиц с психическими расстройства­ми, хотя склонны завышать его вероятность и проявлять чрезмерную осторожность. Перспективы повышения точности предсказания опасного поведения увязываются с созданием на основе научных исследований обширной доказательной базы, с которой будут сопоставляться данные о конкретном пациенте.

J. Monahan, Н. J. Steadman (1994) выделили четыре типа факторов риска в от­ношении лиц, страдающих психическими расстройствами.

Предрасполагающие факторы риска — отражающие индивидуальные особен­ности, черты, тенденции данного лица и его стили взаимоотношения с другими. Сюда включены, в частности, психопатические характеристики, связанные с повышенным риском нанесения вреда: высокая импульсивность, отсутствие способности к сопере­живанию, стремление доминировать, склонность прибегать к силе и принуждению, отсутствие тревоги и чувства меры, поиск острых ощущений и тенденция к нарушению социальных норм.

Клинические факторы риска. Считается, что наиболее предпочтительно внимание к роли симптомов в будущем поведении, чем попытка увязать риски с психиатриче­скими диагнозами.

Исторические и контекстуальные факторы риска. Здесь подразумеваются факторы, одинаково значимые как для лиц с психическими расстройствами, так и для психически здоровых: интеллектуальный уровень, образовательный и брачный статус, половозрастная принадлежность и т.д.

В целом признается, что наилучшим общим предиктором поведения является по­ведение в прошлом. Особенностью лиц с психическими расстройствами является то,

366 Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии

что у них следует уделять внимание тому поведению, которое обнаруживалось при ухудшении состояния, поскольку именно это поведение, а не поведение в светлый промежуток, позволяет прогнозировать поведение в будущем, в следующем эпизоде декомпенсации [Mullen Р. Е., 1997; Stone J. Н., Roberts М. et al., 2000].

Последнее суждение разделяется и отечественными специалистами, указыва­ющими, что «психопатологические механизмы ООД являются стойкой индивиду­альной особенностью и обычно сохраняются у больного при повторных деяниях, что согласуется с данными психопатологических исследований о стереотипном повторении свойственных данному больному клинических проявлений обострений и ремиссий» [Мальцева М. М., Котов В. П., 1995].

При оценке опасности предлагается ориентироваться преимущественно на кли­нические особенности заболевания. В. П. Котов и М. М. Мальцева (2001) подчерки­вают, что характер совершенного деяния, если его понимать узко (применительно к статьям УК), очевидно, не может иметь самостоятельного значения хотя бы потому, что он может оказаться случайным или обусловленным временным психическим расстройством, которое окончательно разрешилось ко времени судебного разби­рательства. Однако игнорировать ООД было бы совершенно неверно, ибо любые прогнозы относительно возможности и характера повторного деяния, основанные на анализе клинических данных, какими бы убедительными они ни были, носят все же вероятностный характер, а совершенное деяние является свершившимся фактом. Основное значение, однако, имеет клинико-психопатологический (а не уголовно-правовой) анализ ООД в аспекте его генеза, прежде всего вскрытие его психопатологического механизма. Суждение о характере деяния при этом является как бы вторичным, поскольку ООД рассматривается как одно из проявлений ана­лизируемого психопатологического расстройства. Таким образом, о потенциальной общественной опасности лица, страдающего психическим расстройством и совер­шившего ООД, предлагается судить по его психическому состоянию с учетом ха­рактера совершенного ООД. Данная формула отражает предпосылки диагностики общественной опасности.

Понятие «характер общественно опасного деяния» включает в себя и оценку ситуации, в которой оно совершено, с учетом роли дополнительных внешних фак­торов, провоцирующих ООД. С этой точки зрения психопатологические механизмы можно разделить на приводящие к ООД независимо от наличия дополнительных факторов или условий (с безусловно вероятными ООД) и «срабатывающие» только при определенном стечении обстоятельств, включающем наличие провоцирующих факторов (с условно вероятными ООД). Знание этих факторов позволяет в ряде случаев предотвратить деяние, воздействуя не на самого больного (путем его изо­ляции или терапии), а на ситуацию, в которой он находится (рекомендации по бытовому устройству, кругу общения, семейная психотерапия).

Исходные данные для суждения о вероятности и тяжести потенциального ООД дает синдромальная квалификация состояния. Ведущий синдром должен рассма­триваться в динамике, в аспекте течения, поскольку синдромы психотического ряда обычно связаны с прогрессированием болезни, а общественная опасность лиц с

Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 367

дефицитарными расстройствами и изменениями личности, свойственными преиму­щественно менее динамичным состояниям (ремиссия, резидуа, дефект, последствия дизонтогенеза), обычно отличаются относительной стабильностью, поскольку даже при незначительной выраженности они малообратимы. Выделяются две принци­пиально различающиеся категории психопатологических механизмов: продук­тивно-психотические и негативно-личностные, что примерно соответствует приведенной выше классификации синдромов, но не совпадает с ней полностью, поскольку больные с психотическими синдромами могут совершать деяния и по негативно-личностным механизмам. Предлагается подразделять негативно-лич­ностные психопатологические механизмы на инициативные и ситуационно спро­воцированные ООД.

При инициативных механизмах ООД вероятность совершения деяний яв­ляется безусловной и может достигать максимальной выраженности, такие боль­ные склонны к систематическому их совершению. Сиюминутная готовность таких пациентов к опасным действиям должна влиять на выбор принудительной меры медицинского характера. При ситуационно спровоцированных механизмах ООД может быть обусловлено:

1) аффективной неустойчивостью, при которой больной не может контролиро­вать и корригировать эмоциональные реакции, возникающие в определенной ситуации;

2) неспособностью лица из-за его интеллектуальной несостоятельности принять наиболее рациональное решение в той или иной ситуации.

В практической деятельности необходимо учитывать, что в силу индивидуаль­ных особенностей клинической картины некоторые пациенты не укладываются в предложенную схему. В клинической практике нередко приходится иметь дело с большими синдромами, при которых бывает трудно или невозможно выделить веду­щее психопатологическое расстройство, полностью определявшее бы психопатологи­ческий механизм ООД. Поэтому иногда приходится говорить о сочетании двух или более механизмов, при этом оценка общественной опасности должна проводиться по каждому из них [Котов В. П., Мальцева М. М., 2001J.

К клинико-психопатологическим факторам риска совершения правонарушения относятся, преимущественно, следующие формы психической патологии:

а) психопатоподобные синдромы с повышенной поведенческой активностью и
патологией влечений (в том числе гебоидный);

б) бредовые идеи определенного содержания, особенно направленные против
конкретных лиц или организаций (персонифицированные) и сопровожда­
ющиеся аффективной напряженностью (прежде всего, идеи ревности, пре­
следования, сексуального воздействия и т.п.);

в) периодические и пароксизмальные психотические состояния, сопровождаю­
щиеся агрессивностью и имеющие тенденцию к частому возникновению;

г) депрессивные состояния с бредом самообвинения (риск совершения обще­
ственно опасных действий по механизму «расширенного самоубийства»);

д) маниакальные и гипоманиакальные состояния с общей расторможенностью
и псевдопредприимчивостью.

Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии

При различных психопатологических состояниях риск совершения ООД уве­личивают следующие факторы:

а) проявления социальной дезадаптации в виде отсутствия работы и трудовой
занятости, материальной необеспеченности, жилищно-бытовой неустроенно­
сти (особенно отсутствие постоянного места жительства), семейного неблаго­
получия, подверженности асоциальному влиянию со стороны других лиц;

б) склонность к систематическому употреблению алкоголя, наркотических
средств или других одурманивающих веществ;

в) повторность совершения общественно опасных деяний (как до, так и после
начала психического расстройства);

г) нарушения больничного режима при прежних госпитализациях в психиатри­
ческие стационары [О порядке применения..., 1999].

Для содержательного насыщения формулировки «-опасность для себя» можно с определенной долей условности руководствоваться критериями госпитализации в психиатрический стационар в недобровольном порядке (ст. 29 Закона «О психиатри­ческой помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании»). Так, лица, страдающие психическим расстройством, квалифицируются как опасные для себя в связи с вы­явлением у них аутоагрессивного поведения, суицидальных попыток или активных намерений такого рода, представляющих опасность для их жизни. Наряду с очевид­ными признаками опасности, когда эти лица уже совершали суицидальные попытки или заявляют, что покончат с собой, опасность для себя может быть констатирована при подобных косвенных высказываниях или без них, в частности, при тоскливой или тревожной депрессии, депрессии с идеями самообвинения, при депрессивно-ажитированном возбуждении, а также при наличии особенностей поведения, косвен­но указывающих на суицидальные цели (например, при упорном отказе от приема пищи), хотя больные могут стараться маскировать такие намерения [Дмитриева Т. Б., 1993]. В рамках определения опасности для себя может быть востребовано и понятие беспомощности. Так, критерии госпитализации в психиатрический ста­ционар в недобровольном порядке включают тяжелое психическое расстройство, об­условливающее, в частности, «его беспомощность, т.е. неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности». Таким образом, в данном случае речь идет о пациентах, которые в силу своего психического состояния расцениваются как представляющие пассивную опасность для себя, т.е. причиняющие себе ущерб не путем активных действий — самоубийства или членовредительства, а в результате пренебрежения заботой о своих интересах [Гурович И. Я., 2002].

Таким образом, экспертное понятие «общественная опасность, связанная с на­личием психического расстройства» является центральным для данного вида СПЭ, определяя необходимость отграничения именно данного варианта опасности, а не вытекающей, например, из антисоциальных личностных ориентаций. Тем самым оценка опасности тесно смыкается с рассмотрением причин и механизмов, по­рождающих и реализующих опасное ограничение осознанности и произвольности инкриминируемых обвиняемому действий. В этой связи правомерно замечание М. М. Мальцевой и В. П. Котова (1995) о том, что для получения полного пред­ставления об особенностях организации (или дезорганизации) деятельности психи-

Глава 8. Судебно-психиатрнческая экспертиза в уголовном процессе 369

ческого больного недостаточно констатировать ее мотив, необходимо также указать именно то звено, поломка которого не только приводит к совершению общественно опасного деяния, но и делает больного не способным ко вменению.

Такой подход оказался продуктивным для выработки алгоритмов оценки опас­ности и выделения типичных ее вариантов. Так, И. А. Кудрявцев, Н. А. Ратинова (2000) предлагают, во-первых, определить ситуативность дисрегуляции, что тре­бует рассмотрения субъективных и объективных сторон внешнего воздействия. Чем объективно более сверхсильный и необычный характер имеет ситуация, чем в большей мере именно она определяет глубину дисрегуляции, приближаясь по механизмам своего воздействия к непреодолимой силе, тем в меньшей мере сниже­ние контроля сознания и воли связано с психическим расстройством и тем меньше общественная опасность. Иное значение имеют случаи, в которых дисрегуляция поведения наступает в ответ на социальные влияния, объективно легко переноси­мые психически здоровыми лицами. Такие варианты дисрегуляции связываются преимущественно с внутренними психическими условиями реагирования, с осо­бенностями патологической психической реактивности, с нарушением тех или иных звеньев произвольной регуляции поведения. В этих случаях возникает не­обходимость решения вопроса о стабильности или транзиторности психических и личностных свойств, ограничивающих подконтрольность поведения сознанию и воле. О повышенной общественной опасности психических расстройств можно говорить только при длительной сохранности патологических качеств, хрониче­ском и стойком их характере.

Наконец, для суждения о степени и направленности этой опасности необходимо определить, какие именно звенья произвольной регуляции поведения и с какой пред­почтительностью нарушаются при попытке решения подэкспертным социальных задач различной сложности, данных в тех или иных условиях. Речь идет о перспек­тивной оценке (экстраполяции в будущее) типизированных ограничений саморе­гуляции поведения, значимых для прогнозирования криминальных рецидивов. То есть необходимо оценить степень хрупкости регулятивных звеньев обвиняемого, на этой основе предвидеть вероятность повторения криминогенных состояний дисре­гуляции. Основным инструментом оценки опасности становится анализ механизмов совершения ООД, предполагающий рассмотрение типичных причин и механизмов дисрегуляции поведения в прогностическом ракурсе — под углом зрения их стабиль­ности, легкости актуализации и/или повторяемости. И. А. Кудрявцевым (1999) они типизированы на нарушения мотивации (аффектогенные мотивы, мотивы-«сур-рогаты», мотивы психопатической самоактуализации), нарушения опосредования деятельности (связанные преимущественно с недостаточностью когнитивного зве­на регуляции) и нарушения контроля (на ценностно-смысловом, целевом и опе­рациональном уровнях). В целом он выделяет следующие клинические критерии общественной опасности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемость (т.е. ограниченно вменяемых обвиняемых):

• частота и легкость проявления динамических сдвигов, не однозначных типу психопатических и психопатоподобных синдромов, развивающихся на фоне явлений их глубокой декомпенсации;

370 Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии

• выраженная тенденция к дистимическим колебаниям аффекта;

• нарушения в сфере влечений, в первую очередь парафилии;

• морально-этическое снижение;

• склонность к злоупотреблению алкоголем и наркотиками;

• психопатоподобное поведение по типу «криминального гебоида», развиваю­щееся на фоне патологически протекающего пубертата с явлениями психо­генного патохарактерологического развития личности.

Ф. С. Сафуанов (2005) также указывает, что к факторам риска повторных ООД относятся психические расстройства, непосредственно влияющие на мотивацию деяния и способность к избирательному поведению. Следовательно, выявление криминогенных психопатологических факторов предполагает, во-первых, опреде­ление таких механизмов ООД, в которых решающее значение имеют стабильные индивидуально-психологические особенности, обусловленные психическими рас­стройствами; во-вторых — установление такого влияния психических аномалий, которое ограничивает способность обвиняемого к свободному выбору действия в криминальной ситуации. В свете данных положений разбираются психологические диагностические признаки риска повторных ООД для каждого из выделенных им психологических механизмов противоправного деяния «ограниченно вменяемых» обвиняемых.

Так, для отсроченной агрессии это — выраженная склонность к самовзвинчива­нию у лиц с расстройствами личности, которая сочетается с наличием компенсатор­ных по отношению к исходной возбудимости механизмов. Такая дисгармоничная структура личности обвиняемых может обусловливать криминально-агрессивные действия даже в нейтральных ситуациях.

Для агрессии лиц с психической незрелостью это — низкий уровень интеллекту­ального и личностного развития как следствия умственной отсталости. Вызванные психическим недоразвитием суженные возможности правильной оценки ситуации могут приводить к криминальным действиям в относительно нейтральных, не пси-хотравмирующих условиях, которые, однако, предъявляют повышенные требования к личностным возможностям обвиняемых. При психопатоподобном оформлении умственной отсталости таких лиц вероятность повторных ООД еще более повы­шается.

Для агрессии в состоянии атипичного алкогольного опьянения это — диаг­ностика органического психического расстройства, определяющего аномальные, измененные формы алкогольного опьянения; выраженного эпилептоидного типа личности; зависимости от алкоголя. Повышенный риск повторных ООД у таких обвиняемых связан с высокой вероятностью утяжеленных форм опьянения, при которых велик риск проявления агрессии даже без каких-либо ситуационных воз­действий, провоцирующих агрессивные побуждения.

Для агрессии в состоянии декомпенсации это — склонность к состояниям пси­хической декомпенсации, в которых отчетливо проявляется выраженное влияние на поведение диспозиционных механизмов, т.е. черт личности, связанных с высокой агрессивностью, которые не компенсируются другими чертами, тормозящими про­явления агрессивных побуждений. Состояния декомпенсации, обусловленные, как

Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 371

правило, психотравмирующими обстоятельствами, облегчают проявления агрессив­ности в широком диапазоне ситуаций — от фрустрирующих до нейтральных.

Соответственно, ответы на вопрос об опасности, связанной с наличием психи­ческого расстройства, могут строиться по следующей формуле.

Такие особенности имеющегося у X. в настоящее время психического расстрой­ства, как..., определяют вероятность причинения им существенного вреда {либо опасность для себя или других лиц), в связи с чем он нуждается в применении при­нудительных мер медицинского характера.

8.6. СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА БЕСПОМОЩНОГО СОСТОЯНИЯ И ТЯЖЕСТИ ПОВРЕЖДЕНИЙ В ВИДЕ ПСИХИЧЕСКОГО РАССТРОЙСТВА У ПОТЕРПЕВШИХ

8.6.1. Судебно-психиатрическая оценка беспомощного состояния

«Беспомощное состояние» является одним из важных правовых понятий, которое рассматривается либо как особый признак состава преступления, либо как обстоя­тельство, отягчающее ответственность. Так, ст. 63 УК РФ среди отягчающих наказа­ние обстоятельств указывает на «совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отноше­нии малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, нахо­дящегося в зависимости от виновного». На беспомощное состояние как отдельный признак состава преступления указывают ст. 105 (п. «в» ч. 2) — убийство, ст. 111 (п. «б» ч. 2) — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, ст. 112 (п. «в» ч. 2) — умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, ст. 11 7 (п. «в» ч. 2) — истязание, ст. 131 (ч. 1) — изнасилование, ст. 132 (ч. 1) — насильственные действия сексуального характера.

Предмет и специфика экспертизы по определению беспомощного состояния заданы постановлением Пленума Верховного суда РФ № И от 15 июня 2004 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации», где указано, что «изнасилование (ст. 131 УК РФ) и насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК РФ) следует признавать совершенными с использованием беспомощного состояния потерпевшего лица в тех случаях, когда оно в силу своего физического или психи­ческого состояния (слабоумие или другое психическое расстройство, физические недостатки, иное болезненное либо бессознательное состояние, малолетний или престарелый возраст и т.п.) не могло понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление виновному лицу. При этом лицо, совер­шая изнасилование либо насильственные действия сексуального характера, должно сознавать, что потерпевшее лицо находится в беспомощном состоянии». Здесь же указывается, что при решении вопроса о том, является ли состояние потерпевшего

372 Часть I. Теоретические и организационные основы судебной психиатрии

беспомощным, суд должен исходить из имеющихся доказательств по делу, «включая соответствующее заключение эксперта, когда для установления психического или физического состояния потерпевшего проведение экспертизы является необходи­мым».

Вопрос, решаемый в ходе судебно-психиатрической экспертизы, может звучать следующим образом.

Имелось ли у потерпевшего во время совершения в отношении него противо­правных действий психическое расстройство, определявшее его неспособность по­нимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопро­тивление обвиняемому?

Между тем перечень признаков, конкретизирующих психическое состояние, лежащее в основе беспомощности, является открытым, допускающим наличие причин, подобных перечисленным, т.е. основное значение имеет результирующий дисрегулятивный эффект различных обстоятельств. Это допускает его обуслов­ленность действием сходных, но не идентичных психическим расстройствам со­стояний, среди которых могут находиться и явления психологической, а не только психопатологической природы. Поэтому возможна и формулировка экспертного задания, исходящего из необходимости обращения к специальным психологическим познаниям:

Учитывая уровень психического развития, возрастные и индивидуально-лич­ностные особенности, мог ли потерпевший понимать характер и значение совер­шаемых с ним действий либо оказать сопротивление обвиняемому во время совер­шения в отношении него противоправных действий?

В определении юридического критерия беспомощного состояния имеются два компонента, характеризующие его структуру: интеллектуальный (неспособность понимать характер и значение совершаемых действий) и волевой (неспособность оказывать сопротивление). Наличие любого из этих компонентов оказывается до­статочным основанием для констатации психической беспомощности, поскольку свидетельствует о нарушенной способности к формированию поведения, обозна­ченного М. М. Коченовым (1980) как «последовательно адекватного ситуации». Он предложил следующие показатели сохранности интеллектуального критерия: осознание угрожающего характера ситуации на ранних этапах ее развития; пра­вильное понимание нравственно-этической стороны происходящего; способность в дальнейшем рационализировать случившееся и свое собственное поведение.

Ю. Л. Метелица (1988) предлагал при оценке беспомощного состояния исхо­дить из четырех уровней понимания (осмысленного восприятия внешней стороны юридически значимых событий, их фактической стороны, социального значения криминальных событий, их социального значения на уровне личностного смысла), рассмотренных нами ранее (см. разд. 8.4). При этом для констатации беспомощно­сти достаточно нарушения понимания на одном из этих уровней.

Особое значение придается каждой из составляющих интеллектуальный кри­терий категорий. Так, иод пониманием характера действий виновного подразу­мевается информационная составляющая — правильное отражение их внешней стороны, фактического содержания обстоятельств происходящего. Под пониманием

Глава 8. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе 373

значения — смысловой аспект отражения этих действий в сознании — отношение этих действий к морально-этическим и правовым нормам, отношение своих мотивов и целей к мотивам и целям действий преступника, отношение последствий совер­шаемых действий к собственному будущему. Таким образом, категории «неспособ­ность понимать характер» будут соответствовать нарушениям 1-го и 2-го уровней понимания (внешней стороны юридически значимых событий, их фактической стороны), а «неспособности понимать значение» — нарушениям 3-го и 4-го уров­ней (социального значения юридически значимых событий, в том числе на уровне личностного смысла).

Способность потерпевших понимать значение совершаемых с ними противо­правных действий зависит от многих психологических факторов, взаимодействую­щих с особенностями криминальной ситуации. Ведущими из них являются: 1) уро­вень психического развития; 2) эмоциональное состояние потерпевшего (аффект страха с частичным сужением сознания и дезорганизацией волевой регуляции по­ведения), что снижает возможность осознания происходящего, понимание смысла собственных поступков и поведения обвиняемого [Сафуанов Ф. С, 1998].

Сочетание возрастного, психопатологического или личностного факторов в каждом конкретном случае может быть разным, в некоторых вклад одного из них может оказаться преобладающим, что определяет компетенцию эксперта, форму­лирующего итоговый вывод.

Судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза 26.10.2006 г. в отношении Г., 03.06.1988 г. р., потерпевшей в уголовном деле по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество с причине­нием ущерба в особо крупном размере).

Родилась вторым ребенком в семье, роды путем кесарева сечения, в срок. Раннее развитие было своевременным. Посещала детский сад, в детском возрасте перенесла хронический тонзиллит, хронический аллергический ринит, у нее отмечалась аллергическая реакция в виде крапивницы на ампициллин, фенкарол, а также аллергия на мед, полынь, ромашку. В возрасте 5 лет начала обучение в общеобразовательной школе, успевала хорошо. Обучалась в музыкальной школе по классу скрипки. После окончания 9 классов поступила на музыкальное отделение педагогическо­го колледжа, успевала хорошо. После 3-го курса Г. перешла на заочное обучение в дошкольное отделение данного колледжа. В настоящее время она обучается на 5-м курсе. С 01.09.2005 г. под-рабатывала курьером.

По показаниям брата, воспитанием сестры в большей степени занималась мать, он (брат) так­же присматривал за нею. Отец по характеру более жесткий, чем мать, является в семье «старшим» во всех отношениях. Отец по вероисповеданию мусульманин, увлекается экстрасенсорикой, лечит людей от различных заболеваний путем акупунктуры, практикует «как энтузиаст», свои взгляды и навыки другим членам семьи не навязывает. Сестра увлекается музыкой, играет на музыкальных инструментах, имеет абсолютный слух. По характеру она очень ранимая, может расплакаться, по может и нагрубить, если ее провоцировать па конфликт, однако потом из-за этого переживает; сама инициатором конфликта быть не может. Г. очень привязана к семье и переживает за каждого из них. Она суеверный человек, обращает внимание на всякие приметы; христианка, посещает церковь вместе с матерью. К религии она относится разумно, без фанатизма, никогда не интере­совалась ею глубоко. В «эксперименты» отца она не верит, обучаться его занятиям не пытается. Согласно характеристикам от соседей, Г. по характеру добродушная, отзывчивая, не грубая, всегда здоровается, помогает бабушкам,