Мнение о бытии и мнение о сознание.

«ПОРОГ ДОСТУПНОСТИ»

Имея в виду первую сторону дела, необходимо прежде всего напомнить, что объектом общественного мнения могут быть как факты и явления объективной действительности, общественного бытия — экономические процессы, условия материальной жизни, деятельность людей и пр., так и факты и явления субъективной действительности, общественного сознания — нравственные представления, социально-психологические процессы, различные системы ценностей и пр.

С точки зрения самой рассуждающей общественности, между этими двумя типами объектов нет сколько-нибудь существенной разницы: общественное мнение имеет равную возможность и проявляет равное стремление судить и о тех, и о других. Однако, с точки зрения исследователя-социолога, подобное различение начинает играть первостепенную роль, как только речь заходит о характере отражения во мнении объективной или субъективной действительности, об оценке значимости мнения в качестве непосредственного (прямого) измерителя мира, об оценке степени его точности, возмож­ности практической реализации и т. д. В частности, именно это различение подводит исследователя к принципиальному выводу об определенной объективной ограниченности в вы­сказываниях общественного мнения.

Эта ограниченность касается прежде всего познаватель­ной способности общественного мнения. Дело в том, что в «составе» общественного бытия (как, впрочем, и обществен­ного сознания, но в сфере бытия это можно наблюдать рель­ефнее) обнаруживаются элементы (факты, явления и т. д.), так сказать, «познаваемые» и «непознаваемые» обществен­ным мнением, или, иначе, обладающие неодинаковой способностью к прямому отражению в общественном мнении, за­ключающие в себе различную, большую или меньшую, воз­можность быть измеренными этим мнением. Если бы эти элементы можно было представить в виде неких активных сил, которые сами предлагают себя в качестве предмета для высказываний общественности, сами целиком определяют, высказываются о них или нет, можно было бы сказать: да­леко не все из них стали бы объектом рассмотрения обще­ственного мнения.

К сожалению, такой способ выражения неприемлем, по­скольку в действительности имеет место обратное отноше­ние: объекты для суждений выбираются общественным мне­нием (как и отдельными людьми), и оно при этом обычно ничуть не считается, по зубам ли ему орешек. Однако по­добное самомнение общественности, позволяющей себе су­дить «обо всем на свете», не меняет сути дела: по своему объективному положению относительно общественного мне­ния различные элементы мира действительно являются неоднородными: в границах прямого отражения они в различ­ной степени оказываются «совместимыми» («несовмести­мыми») с высказываниями общественности. Следовательно, с объективной точки зрения они в разной мере могут высту­пать и в качестве объекта общественного мнения.

Названное обстоятельство непременно должно учиты­ваться теми, кто инспирирует или изучает высказывания об­щественности по тому или иному вопросу. Однако это слу­чается далеко но всегда. Нередко социологи сплошь и рядом подсовывают общественному мнению такие проблемы, которые лежат по отношению к нему, так сказать, за «порогом доступности». Вспомним хотя бы иллюстрацию из пара­графа 4, касающуюся определения классовой структуры со­временного буржуазного общества. Предлагая это явление в качестве объекта для высказывания общественности, со­циологи ставят задачу: по картине мнения о данной объективной реальности получить представление о самой этой реальности. Однако уже сама постановка такой задачи в корне неправомерна. Подобный объект не поддается прямому измерению посредством мнений, и естественно, что его отра­жение в общественном мнении получается (и, по определе­нию, не может получиться иным!) грубо ошибочным, превратным.

Критикуя подобное ненаучное обращение с обществен­ным мнением, некоторые исследователи, в том числе советские, сделали отсюда самый неожиданный вывод — поста­вили под сомнение полезность всякого, любого исследования общественного мнения с целью прямого измерения бытия. Это вынудило другую часть исследователей защищать дан­ную область социологической науки, обосновывать ее пра­вомерность, равно как и правомерность используемых в ней методов анкетирования [85].

В сущности, позитивное содержание этой дискуссии, не всегда, кстати, осознаваемое ее участниками и часто затем­няемое неуместной или даже ошибочной терминологией, заключалось в констатации: способность суждения общест­венного мнения является ограниченной. Действительная проблема, однако, как и дальнейший шаг в ее анализе, за­ключается в том, чтобы охарактеризовать границы этой спо­собности, чтобы определить, в каких именно случаях обще­ственное мнение в состоянии непосредственно отражать (измерять) общественное бытие и сознание, а в каких — нет.

Ниже мы будем говорить о проблеме компетентности об­щественного мнения, имеющей прямое отношение к постав­ленному вопросу. Но вместе с тем дело не сводится лишь к тому. Больше того, упомянутый «порог доступности» опре­деляется не столько субъективным фактором — количеством знаний, которыми располагают люди, степенью их осведом­ленности о предмете и т. д., сколько объективным факто­ром— объективной сущностью самих явлений действителъпости и обусловленным ею объективным же механизмом отражения этих явлений в массовом сознании. В частности, именно механизмом отражения, социальным и гносеологиче­ским, и прежде всего тем обстоятельством, что обществен­ное мнение всегда формируется на уровне не только науки, но и обыденного сознания, объясняется тот факт, что классо­вая структура антагонистического общества получается за­печатленной в сознании масс неизбежно в искаженном виде [86].

При этом, разумеется, ясно, что отношения объективного бытия, подобные классовой структуре общества (как и са­мые сложные отношения общественного сознания), в прин­ципе являются вполне познаваемыми и измеримыми. «Не­совместимые» с общественным мнением, они отлично «сов­местимы» с наукой, недоступные, порой даже наглухо закрытые перед первым, они не могут удержать каких-либо тайн перед второй,— просто путь их познания и измерения лежит не через фиксацию туманных образований в головах людей, а через научный анализ объективных фактов и яв­лений, в которых эти стороны бытия находят свое выраже­ние (во взятом нами примере — через анализ отношений собственности, положения различных групп в системе об­щественного производства, характера общественного при­своения и т. д.).

Из всего этого вытекает тот вывод, что, когда речь идет об общественном мнении, высказывающемся о явлениях и фактах действительности, и когда задача исследования за­ключается и прямом измерении этой действительности, объект высказывания общественности с необходимостью дол­жен быть подвергнут специальному анализу — «на отражае­мость в массовом сознании». Такой анализ должен быть про­делан исследователем post festum, если стихийно действую­щее общественное мнение уже выразило свой взгляд на предмет, или до обращения к общественному мнению, если опрос организуется самим социологом. Очевидно, в первом случае с помощью такого анализа можно будет определить действительную познавательную ценность общественного мнения, в другом — получить ответ на вопрос, можно ли вообще обращаться к общественному мнению по данному предмету или нет.

Но все это — лишь в рамках задачи прямого отражения действительности. Если же речь идет о косвенном отраже­нии (измерении), понятие о «пороге доступности» теряет ка­кой-либо смысл и границы объекта общественного мнения расширяются, по сути, беспредельно. Любое ошибочное, ис­каженное отражение самого «неотражаемого» объекта при­обретает значение для понимания тех сторон действительно­сти, которые породили ошибку в сознании масс; любая ил­люзия становится интересной, поскольку она позволяет нащупать материальный субстрат, лежащий «за» ней.