База и границы множественности мнений

Итак, множественность мнений при социализме яв­ляется фактом, фактом столь же объективным, как и едино­душие мнений. Выше мы говорили о базе образования общественного мнения с монистической структурой. Анало­гичный анализ должен быть проделан теперь в отношении явления плюрализма.

Природа плюрализма

В самом деле, какова природа плюрализма мнений при социализме? Чем объясняется, что и в условиях социалистического общества люди придерживаются в отношении тех или иных вопросов

различных точек зрения, высказывают не совпадающие друг с другом взгляды?

А. Уледов, не могущий, как мы видели, вовсе отделаться от проблемы плюрализма, обосновывает это явление тем, что имеется «разница между уровнем сознания широких масс и авангарда — Коммунистической партии» [131].

Таким образом, множественность мнений связывается исключительно с проблемой соотношения научного и обы­денного сознания во взглядах людей, с различием в уровнях их грамотности, а также в степени понимания и выражения ими объективных общественных потребностей. Согласно такому пониманию, водораздел между несовпадающими мне­ниями проходит по линии «знание — незнание», «сознатель­ность— несознательность», а в качестве субъектов, находя­щихся по разные стороны от него, оказываются, с одной стороны, «авангард общества — Коммунистическая партия», а с другой, «широкие массы».

Как следует отнестись к подобной точке зрения?

Выше мы говорили, что общественное мнение может складываться на уровнях обыденного сознания и научного знания, что оно может быть более и менее компетентным, истинным, адекватно отражающим реальные отношения и иллюзорным, отражающим эти отношения превратно, иска­женно. Бесспорно, все эти аспекты имеют прямое отношение к обоснованию плюрализма мнений при социализме: уровень знаний, равно как и степень сознательности человека, прямо влияет на содержание высказываемого мнения, или, иначе, содержание мнения зависит от уровня знаний и сознательно­сти человека, так как на каждом уровне может рождаться свое, отличное от других, мнение. И все же в целом изло­женная точка зрения никак не может быть признана верной.

Прежде всего в силу ее полного несоответствия фактам. Деление общественного мнения по отношению «партия — широкая масса», о котором говорит А. Уледов, не наблю­дается на практике. Мы, например, не знаем ни одного слу­чая из опыта функционирования общественного мнения в СССР, да и вообще не можем представить себе ситуации, когда бы при обсуждении того или иного вопроса все гово­рящие разделились на две группы: коммунистов и беспартий­ную массу. Коммунистическая партия — наиболее сознатель­ная часть народа. Это так. Но как можно утверждать, что буквально каждый член партии превосходит по уровню своих знаний и своей сознательности всех беспартийных членов общества?!

Критикуемая точка зрения не может быть принята, во- вторых, и из-за соображений принципиальных, поскольку она противоречит некоторым установленным теоретическим истинам. Из всех аспектов анализа мира мнений критикуе­мый взгляд останавливается лишь на одном и к тому же не самом существенном, а именно: на аспекте самого сознания. Важнейшие же объективные различия в непосредственных практических интересах людей, вытекающие из сохраняю­щихся и при социализме различий в их экономическом, социальном, культурном и т. д. положении, а также из «веч­ных» различий демографического плана (половых, возраст­ных, природных и т. д.), остаются здесь вовсе вне сферы анализа. Благодаря этому создается впечатление, прямо уже напоминающее идеалистические иллюзии, будто изменение взглядов людей достигается прежде всего не путем изме­нения их бытия, осуществляемого в ходе экономического, со­циального и т. д. развития, а путем изменения их сознания, осуществляемого в ходе повышения образования, усиления воспитательной работы и т. д. Хотя, как легко понять, дело обстоит как раз наоборот.

Ключ к пониманию плюрализма мнений лежит, если можно так выразиться, в плюрализме материальных условий существования людей. И тут мы подходим к вопросу о струк­туре социалистического общества.

Социально демографическая структура общества

До относительно недавнего времени в советской философской литературе существовала и даже, можно сказать, преобладала тенденция к упрощенному изображению этой структуры. Фило­софы — да и не только они одни! — как правило, пользова­лись в теоретическом анализе лишь самыми широкими кате­гориями, типа «народ», «общественный класс» и т. п. О таких

социальных «единицах», как «нация», вспоминали — при этом неизменно в описательной форме — лишь при рассмот­рении путей решения национального вопроса. Категории «город» и «деревня» практически отождествлялись в их содер­жании с категориями «рабочий класс» и «колхозное кре­стьянство» (хотя несовпадение первых и вторых очевидно). Что же касается всех остальных социальных групп, в том числе и наиболее важнейших из них, например характери­зующих социально-профессиональное положение людей (рабочие, служащие, техническая интеллигенция, пенсионеры и т. д.), уровень их доходов (низкооплачиваемые, высоко­оплачиваемые), и множества других, то они в лучшем слу­чае фигурировали лишь в статистических отчетах. Еще меньше предметом специального философско-социологического анализа становились категории демографического по­рядка.

Однако оправданный, и то лишь в известной мере, на первых этапах познания социальной структуры общества, такой сугубо интегральный подход довольно явно обнару­живает свою недостаточность перед лицом реальных со­циальных процессов и проблем. Подлинный философский синтез вообще не может быть осуществлен до и без фило­софского анализа. И уж тем более дело не обстоит таким образом, что многократное повторение слов о «единстве», «монолитности», «стирании различий» и т. д. само по себе способно устранить объективно существующие различия в положении отдельных групп!

Возьмем, к примеру, две такие широкие группы, как «рабочий класс» и «интеллигенция», о стирании различий между которыми написано, может быть, более всего. Со­циальные сдвиги в направлении сближения этих некогда не­совместимых категорий, уже происшедшие и продолжающие происходить в недрах современного общества, действительно имеют историческое значение. Еще на памяти старшего поко­ления те времена, когда все было чрезвычайно просто — когда рабочий уже в силу одной невозможности получить сколько-нибудь приличное образование резко отличался от инженера, а инженер и по своему происхождению, и по своему положению в обществе, и по характеру своего труда не имел ничего общего с рабочим человеком и когда уже по одному внешнему виду можно было в 99 случаях из 100 оп­ределить, с кем имеешь дело. Сравнительно не трудно было уловить разницу между рабочим и инженером еще и в до­военное время. Однако процесс сближения этих групп, про­цесс стирания различий между физическим и умственным трудом тогда уже начался.

В результате провести грань, отделяющую рабочего от интеллигента, стало сложнее. Эта задача еще более услож­нилась теперь, в связи со структурными изменениями в характере современного индустриального производства и появлением в обществе целого ряда, так сказать, «средин­ных» социальных типов — «инженера-рабочего», «рабочего- инженера», «рабочего-студента» и т. д. [132]

Словом, процесс размывания граней между рабочим и интеллигентом, или, как говорят, процесс социальной инте­грации, налицо. Однако ограничиться при рассмотрении дей­ствительности констатацией только этой стороны дела или тем более заявлять, как это делают некоторые торопливые философы, о стирании существенных различий между рабо­чим классом в целом и интеллигенцией в целом можно только при условии полного пренебрежения к конкретным фактам, к детальному анализу положения и структуры и рабочего класса, и интеллигенции. Ведь ни установление политического равноправия, ни предоставление рабочему человеку права получить среднее и высшее образование, ни уравнение обеих групп в материальном положении — сами по себе имеющие огромное значение — не приводят еще автома­тически к изменению характера труда, которым заняты рабо­чий класс в целом и интеллигенция в целом. Последний же момент является центральным в определении социального, в широком смысле слова, положения людей.

В Советском Союзе ныне полностью уничтожены разли­чия между рабочим и интеллигентом в том смысле (помимо аспекта политического равноправия), что каждый рабочий при прочих равных обстоятельствах может стать интелли­гентом. Однако пока и поскольку он остается рабочим, пусть даже с десятилетним образованием, его труд в большинстве случаев отличается от труда интеллигента и отличается самым существенным, качественным образом. Дело в том, что та группа рабочих, которая занята на ультрасовремен­ных операциях и ультрасовременной технике и которая как по уровню своих знаний, так и по характеру своей деятель­ности действительно приближается к группе технической интеллигенции, составляет в общей массе индустриальных рабочих страны пока еще меньшинство. В этом убеждает уже самое поверхностное ознакомление с составом рабочего класса, зафиксированным Всесоюзной переписью населения 1959 года. Данные переписи обнаруживают весьма широкое распространение в СССР физического труда, в том числе труда тяжелого, далекого от применения какой-либо меха­низации и затрат умственной энергии [133]. Ясно, что объектив­ный научный анализ социальной структуры не может отвле­каться от этого факта.

Так обнаруживается недостаточность интегрального подхода. Социолог не может довольствоваться выделением в социальной структуре одних только «глобальных» катего­рий— «рабочего класса» и «интеллигенции», но должен про­должить анализ и выделить в составе этих широких групп более дробные «единицы» [134].

Дифференцированное рассмотрение социальной струк­туры нашего общества является важнейшей задачей. Без решения этой задачи нельзя понять закономерностей обще­ственного развития, овладеть его механизмом. Без решения этой задачи, как мы уже сказали, невозможно понять и природы функционирующего у нас общественного мнения, его плюралистической структуры.

Расчленение современного социалистического общества в социально-демографическом отношении весьма многопланово. Имея в виду анализ общественного мнения, здесь можно выделить (в первую очередь) такие группы:

а) классовые (рабочий класс и колхозное крестьянство);

б) по социальному положению (самодеятельное и несамо­деятельное население, а в составе того и другого — рабочие, крестьяне, интеллигенция, занятая на производстве, интел­лигенция, занятая не на производстве, служащие, учащиеся, пенсионеры, домохозяйки и т. д.);

в) по характеру труда (лица, занятые преимущественно физическим или умственным трудом);

г) профессиональные (принятые экономо-статистические деления различают, например, в сфере физического труда такие группы: горняки, металлурги и металлисты, химики, лесозаготовители, полиграфисты, текстильщики, швейники, строители и т. д., а в сфере умственного труда: руководители органов государственного управления и общественных орга­низаций, руководители предприятий, ИТР, медицинские ра­ботники, учителя и научные работники, работники искусства, работники торговли, общественного питания и т. д.— всего, без более дробного деления, свыше 40 групп);

д) по доходам (в связи с процессом упорядочения зара­ботной платы в официальных документах фигурировали, например, категории «высокооплачиваемых» и «низкоопла­чиваемых» работников; ясно, однако, что в данном отноше­нии все общество делится фактически на большее количество групп);

е) по образованию (лица с высшим, незаконченным выс­шим, средним, неполным средним, начальным и ниже начального образованием);

ж) по типу местожительства (городское и сельское на­селение);

з) по типу городского поселения (например, жители го­родов с населением до 5 тыс. человек, до 10 тыс., до 50 тыс., до 100 тыс., до 500 тыс. и выше; жители провинциальных и столичных городов; жители городов со слаборазвитой про­мышленностью и крупных индустриальных центров и т. д.);

и) по району местожительства (в этом отношении можно различить несколько типов объективных групп: по админи­стративному делению — например, союзные республики; по географическому делению — например, районы Центра, Крайнего Севера, Средней Азии и т. д.; по экономгеографическому делению — например, районы Поволжья, Урала, Кавказа и Дона, Западной Сибири, Украины, Казахстана, Прибалтики и т. д.);

к) половые (мужчины и женщины);

л) возрастные (абстрактно говоря, тут можно говорить о группах, определяемых, к примеру, годом рождения лю­дей: 15-, 16-, 17-, 18- и т. д.-летних, вплоть до ровесников Отечественной войны 1812 года, буде такие окажутся);

м) по семейному положению (холостые, семейные, раз­веденные, вдовые);

и так далее.

Разумеется, приведенный перечень никоим образом нельзя считать законченным. Он может быть продолжен сколь угодно далеко. Анализ той или иной сферы социаль­ной жизни может поставить исследователя перед необходи­мостью фиксирования совсем других групп (например, на­циональных, по количеству детей, по состоянию здоровья, по роду участия в минувшей войне и т. д.) или большей дета­лизации уже названных групп (например, «семейные» де­лятся на «молодоженов» и «лиц с большим опытом семей­ной жизни», на лиц, находящихся в первом браке, и лиц, имеющих вторую или третью семью, и т. д.; группа «строи­телей» дробится на представителей более узких профессий: экскаваторщиков, каменщиков, штукатуров и т. д. и т. п.).

Вместе с тем признаки, лежащие в основе перечислен­ных нами групп, весьма неравноценны по своему значению для жизни общества. Одни из них исключительно важны с точки зрения понимания структуры и динамики обществен­ного процесса, другие, напротив, носят второстепенный характер, одни из них уже в недалеком будущем обречены на исчезновение и потому трудно уловимы, другие, наоборот, еще долго будут давать о себе знать и т. д. Но незави­симо от этого все указанные различия являются объективно существующими, все они касаются материальных или духов­ных условий жизни людей, накладывают явственный отпе­чаток на весь строй их поступков и мыслей, порождают различные типы восприятия жизни, различные подходы к анализу жизненных явлений, даже можно сказать резче — различные системы ценностей. Поэтому-то именно эти раз­личия должны рассматриваться в первую очередь в качестве⁴ естественной базы множественности мнений при социализме, именно они прежде всего заключают в себе ответ на вопрос: почему и при социализме люди продолжают придерживаться по тем или иным вопросам различных точек зрения, выска­зывают несовпадающие друг с другом суждения.

Сфера плюрализма

Принципиальное отличие функционирования общественного мнения при социализме состоит вовсе не в том, что здесь постоянно царит единодушие и невозможен плюрализм мне­ний, а в том, что существование и возможности такого плю­рализма здесь

принципиально ограничены — ограничены, в частности, отсутствием оппозиции.

Когда мы говорим об отсутствии в составе социалисти­ческого общественного мнения оппозиционных суждений, мы в сущности имеем в виду два обстоятельства. Первое из них связано с субъектом мнения. Дело в том, что в условиях социализма, в силу специфики структуры данного общества, исключающей классы и слои с устойчивыми антагонистиче­скими интересами, полностью отсутствует сколько-нибудь постоянная, объединенная каким-либо объективным призна­ком (мы не говорим уж — политически организованная) оппозиция. Здесь не существует ни одной такой группы — социальной или демографической,— которая бы перманентно выступала против точки зрения другой группы или других групп. Состав людей, высказывающих несовпадающие мне­ния, неизменно меняется в зависимости от того или иного предмета обсуждения [135].

Второе обстоятельство, принципиально ограничивающее плюрализм мнений при социализме, связано с объектом мнения. Дело в том, что уже в условиях капиталистического общества понятие «оппозиция» относят далеко не ко всякому расхождению во мнениях. Под «оппозиционным» мнению господствующей в обществе группы там, строго говоря, по­нимают лишь такое мнение, которое расходится с первым при обсуждении принципиальных вопросов, затрагивающих коренные проблемы социального развития.

Специфика социалистического общественного мнения со­стоит в том, что, когда оно высказывается по таким карди­нальным проблемам, оно имеет как раз монистическую структуру. Расхождение во мнениях здесь возникает при обсуждении более конкретных вопросов, хотя, необходимо подчеркнуть, круг их остается достаточно широким — «от экономики до эстетики, от наметок плана работы бригады на ближайший период до... перспектив развития всей стра­ны...» [136]

Если говорить более конкретно, анализ обнаруживает целый ряд зависимостей, кладущих границы плюрализму мнений при социализме или, напротив, открывающих воз­можности для возникновения несовпадающих друг с другом высказываний.

Прежде всего, как мы уже сказали, сравнительно легко обнаруживается та общая закономерность, что множествен­ность мнений растет прямо пропорционально степени конкретизации обсуждаемых проблем. Объединенное единым укладом жизни, единой идеологией и целью, большинство населения страны, как правило, не имеет двух точек зрения но вопросам, касающимся судеб мира или социализма в целом. Однако его мнение тотчас же начинает раздваиваться, утраиваться, учетверяться и т. д., как только речь заходит о частных вопросах социального строительства, об оценке тех или иных конкретных явлений внешней и внутренней жизни. В известной мере в этом можно было убедиться уже на примерах, приводившихся нами в предыдущем параграфе.

Чем шире ставится вопрос, тем, во-первых, меньше число высказываемых мнений и тем, во-вторых, резче деление ансамбля опрошенных на большинство (часто подавляющее) и меньшинство. Напротив, чем вопрос ставится уже, тем больше разнообразие высказываемых мнений и тем слож­нее количественные группировки стоящих за ними людей.

Особенно ярко эта зависимость проявляется при сравне­нии так называемых безличной и личной постановок во­проса, при переходе от рассмотрения явлений, характеризу­ющих жизнь общества в целом, к рассмотрению явлений, непосредственным, ближайшим образом затрагивающих жизнь индивида. В последних случаях на содержании мне­ний в гораздо большей степени сказываются индивидуаль­ные особенности личности говорящего: детали его биогра­фии, его частный жизненный опыт, его потребности, особен­ности характера и т. д. и т. п. В V опросе, например, мы ставили два вопроса: «Какие наиболее сильные черты харак­теризуют, по Вашему мнению, советскую семью?» и «Что Вы больше всего цените в своей семье?» Ясно, что ответы на эти вопросы в общем объеме опрашиваемого ансамбля должны были в принципе совпасть (мы имеем в виду каче­ственную картину); собственно говоря, второй вопрос и ставился-то нами с целью подконтролировать первый. Однако на деле такого совпадения не произошло: картина черт семьи, как таковой, точнее, картина мнений в первом случае оказалась беднее, чем во втором. Ответы на вопрос, поставленный в личной форме, то есть характеризующие собственные семьи говорящих, были разнообразнее.

Другая зависимость, касающаяся природы плюрализма мнений, связана уже не столько с объектом, по которому высказывается суждение, сколько с самой формой высказы­вания. Например, сравнение оценочных и конструктивных мнений обнаруживает, что в последнем случае множествен­ность мнений бывает значительно большей. В этом убеж­даешься, когда начинаешь анализировать ответы на вопросы типа «Что бы Вы могли предложить для быстрейшего реше­ния выдвинутой Вами проблемы?» (II опрос), «Каким обра­зом должны участвовать в присуждении почетного звания широкие массы трудящихся? За кем, по-Вашему, следует оставить право решающего голоса?» (IV опрос), «Какие меры по укреплению молодой семьи Вы можете предложить?» (V опрос) и т. д.

Вот как выглядели, например, ответы на первый из названных вопросов тех людей, кто полагал, что проблемой № 1 в СССР является жилищное строительство:

01 Необходимо ускорять темпы строительства (свыше 54 процентов от числа тех, кто назвал в качестве первооче­редной проблемы жилищное строительство) и с этой целью:

а) широко внедрять в строительство индустриаль­ные методы;

б) привлекать к строительству само население:

1) в форме рабочей силы,

2) в форме денежных средств.

02 Необходимо улучшать качество строительства, а именно:

а) улучшать типовые проекты в сторону расшире­ния полезной площади;

б) строить квартиры, рассчитанные на одну семью;

в) сокращать строительство однокомнатных квартир и т. д.

03 Необходимо улучшать снабжение индивидуальных застройщиков стройматериалами, транспортными средст­вами и т. д.

04 Необходимо усовершенствовать практику распреде­ления жилья (13 процентов), в том числе:

а) обеспечивать жильем в первую очередь молодо­женов;

б) ограничить предоставление городских квартир людям, имеющим дачи;

в) идти прежде всего не по пути улучшения жилищ­ных условий лицам, уже обеспеченным кварти­рами, а по линии обеспечения жильем остро нуждающихся;

г) ввести прогрессивную квартплату за площадь, превышающую существующие нормы.

Наконец, расхождения во мнениях возникают не только под влиянием различий в объективных условиях жизни людей, но и в результате различий в уровнях их сознания, прежде всего компетентности. Это особенно ярко можно наблюдать при обсуждении сложных вопросов, предпола­гающих наличие у человека аналитических способностей или по крайней мере достаточной осведомленности в предмете. Имеющиеся в таких случаях изъяны в постановке просве­щения (школьного или политического, общего или специаль­ного) обнаруживаются тут сразу же. Так, после широкой и длительной пропагандистской кампании взрослое население нашей страны, и особенно люди, так или иначе связанные с движением за коммунистический труд, должны были бы, казалось, иметь ясное и однообразное представление о том, каким конкретным содержанием наполняется формула «по- коммунистически жить». Однако в ходе опроса мы обна­ружили во взглядах людей довольно большой разно­бой [137].

Все перечисленные обстоятельства объективного и субъ­ективного порядка, в большей или меньшей мере, прямо или косвенно сказывающиеся на позиции людей, вынуждают исследователя общественного мнения к максимальной осто­рожности, делают совершенно недопустимым его предвзятый подход к оценке мнений. Исследователь не может заранее сказать: мнение людей на этот счет будет таким-то, не боясь впасть при этом в грубую ошибку. Даже если речь идет об истинах «само собой разумеющихся». Даже если допущение обратного кажется совершенным вздором. Специфика обра­зования мнений такова, что исследователь всегда может упустить из виду те или иные обстоятельства, порой самые неожиданные, которые влияют на мотивы людей при выне­сении ими суждения о предмете, и его самонадеянность непременно будет наказана.

Приведем для иллюстрации пример из IV опроса. В анкете спрашивалось: «Можно ли лишать людей почет­ного звания?» «Ваш вопрос — праздный,— отвечал нам Ю. Р. офицер из Москвы.— Не может же ходить по нашей земле хам, пьяница, хулиган с именем ударника коммунистиче­ского труда. Почетное звание — это не обряд крещения: надели крест на шею и — до могилы. Не оправдал человек доверия и внимания советских людей — отнять звание. Это самое справедливое решение» [138]. Казалось бы, все очень правильно, все очень логично и совершенно бесспорно. И тем не менее утвердительный ответ на этот вопрос дало только 68 процентов опрошенных из числа не участвующих в дви­жении, 74 процента — соревнующихся за почетное звание и 68 процентов коллективов коммунистического труда. Все остальные высказались по этому поводу в той или иной степени отрицательно, причем категорически возразили про­тив практики лишения звания 9,8 процента коллективов коммунистического труда и 10,4 процента борющихся за звание. Мотивы подобной точки зрения, после того как она Пыла высказана вслух, угадать было уже нетрудно.

Итак, подведем итог. Как можно видеть из сказанного, н действительности не существует жесткой альтернативы: монизм или плюрализм мнений. Применительно к социали­стическому обществу речь должна идти о другом — о суще­ствовании мнения с четко выраженной монистическо-плюралистической структурой. Тяготеющее к безусловному единодушию при обсуждении принципиальных вопросов, свя­занных с проблемами социального развития, это мнение мо­жет раскалываться на ряд составляющих при обсуждении проблем, в той или иной степени затрагивающих индиви­дуальные интересы людей или испытывающих влияние их индивидуальных особенностей. Следовательно, вопрос о субъекте общественного мнения, который мы поставили в самом начале, сохраняет все свое значение и применительно к условиям социализма: как быть — отказать мнению, вы­сказываемому частью общества, в праве считаться общественным или признать, что в роли субъекта общественного мнения могут выступать не только общество в целом, но и какие-то его секторы, части, элементы?