Проблемы качественной репрезентации

Итак, по самому своему определению выборочное анке­тирование представляет собой опрос части исследуемой «все­ленной» (общества в целом или его какой-либо отдельной сферы). Такое исследование может проводиться со сравни­тельно узкой задачей — получить знание исключительно от­носительно рассматриваемой части целого, и тогда, понятно, все выводы будут считаться имеющими силу лишь для взя­той совокупности. Однако в подавляющем большинстве случаев выборочные опросы (как и любые выборочные ис­следования вообще) ставят перед собой иную цель — на ос­новании изучения части получить знание о «вселенной» в целом. В известном смысле такие исследования напоминают процесс фотографирования: они дают уменьшенное изобра­жение объективной картины, а затем это изображение под­вергается особому «увеличению», позволяющему судить о картине во всех ее деталях.

Но вместе с тем такое сравнение и не очень точно: лю­бое самое мелкое изображение на фотографической пленке уже с самого начала отражает всю картину в целом, и по­этому дальнейшая работа здесь сводится к простому увели­чению; напротив, в случае выборочного «фотографирования» действительности мы получаем вначале изображение лишь части общей картины, лишь отдельных ее элементов и затем, в ходе «увеличения», по этой части, по этим отдельным эле­ментам восстанавливаем всю картину в целом. Очевидно, в последнем случае исключительно важное значение приобре­тает качество этого «уменьшенного изображения» — ведь да­леко не по каждой части целого можно составить верное представление о всем целом.

В практике социологических исследований и в нашей стране, и за рубежом довольно часто можно встретиться с опросами, которые строятся на основе так называемой стихийной выборки. Характер этой выборки может быть раз­личным: ансамбль опрашиваемых лиц может образоваться по принципу «добровольности» (в опросе принимают участие «все, кто хочет»), по принципу «доступности» (исследователь обращается не к тем людям, которые «нужны», а к тем, кто находится «под рукой», кого он по условиям исследования в данный момент в состоянии опросить) и т. д. Но неизменной общей и определяющей чертой подобных выборок является, безусловно, случайный характер опрашиваемых «экземпля­ров» относительно отдельных элементов структуры иссле­дуемой «вселенной».

Нет спору, опросы на основе стихийной выборки имеют право на существование, так как позволяют социологу полу­чить определенное знание о действительности. Иногда, в рамках решения отдельных задач, они, как мы увидим, ока­зываются даже вполне достаточными, особенно если опра­шиваемый ансамбль довольно велик по своему объему. И все же нетрудно понять принципиальную ограниченность подоб­ных опросов: при прочих равных обстоятельствах, они не дают точного изображения изучаемой «вселенной» или, если говорить строже, дают неточное ее изображение.

В главе 4 мы уже отмечали, что общество представляет собой сложную систему с многократно расчлененной струк­турой. Сферы и группы, образующие эту структуру, отде­лены друг от друга самыми различными границами: со­циальными (классовыми), имущественными (группы до­хода), половыми, географическими и т. п. Там же говорилось и о том, что и в условиях социалистического общества раз­ные группы людей могут придерживаться (и на практике придерживаются) в отношении различных конкретных во­просов неодинаковых мнений. Из всего этого как следствие вытекает, что, если мы хотим судить по выборке о «вселен­ной» в целом, необходимо, чтобы выборка была репрезента­тивной, то есть в той или иной форме и в той или иной степени представляла, отражала все существенные черты структуры изучаемой «вселенной».

Следует признать, что стихийная выборка (особенно ес­ли объем опрашиваемых недостаточно велик) обеспечивает такое отражение в наихудшей форме, в наименьшей степени. Она, выражаясь словами В. И. Ленина, обеспечивает «выхва­тывание отдельных фактиков», отдельных «примеров», в то время как речь должна идти о том, чтобы «брать не отдель­ные факты, а всю совокупность... фактов, без единого ис­ключения...» [217] В результате получаемая с ее помощью «фо­тография» дает не только уменьшенное, но и заведомо ис­каженное изображение картины — на «фотографии» могут оказаться (и всегда оказываются) неоправданно гипертрофи­рованными одни элементы (части) картины и вовсе отсут­ствовать другие. Если продолжать нашу аналогию, можно сказать, что с помощью стихийной выборки, никак не регу­лируемой исследователем, получается изображение, подоб­ное тому, как если бы мы фотографировали лежащего чело­века, направив объектив на его ступни: на фотографии ока­зались бы запечатленными огромные подошвы и не было бы... головы.

Гораздо более удовлетворительно проблема репрезента­ции, то есть соответствия состава опрашиваемого ансамбля составу изучаемой совокупности, решается с помощью организуемых исследователем выборок — стратифицированной (ограниченной, или по методу квот), вероятностной (случайной) и др. Такого рода выборки (они называются также со­циальным шаблонированием) организуются уже на основа­нии тех или иных моделей изучаемого целого, которые дол­жны соответствовать целому как в отношении его качествен­ных, так и в отношении его количественных характеристик. Иными словами, эти выборки, во-первых, представляют все необходимые элементы структуры целого (группы обще­ства) и, во-вторых, представляют их в необходимом количе­стве— достаточно большом, чтобы можно было судить об обществе в целом и отдельных общественных группах, и в пропорциях, отражающих объективные пропорции этих групп в общественной структуре.

Остановимся сначала на первой стороне дела — на про­блемах качественной репрезентации.

Структура общества и структура массового сознания

Ее смысл состоит в том,, что группы опроса, входящие в состав опрашиваемого ансамбля (выборки), должны необходимым образом представлять группы, объективно образующие структуру иссле­дуемой «вселенной» (общества в целом или его отдельных сфер). Наша задача, очевидно, заключает­ся в том, чтобы рассмотреть содержание слов «необходимым образом», то есть ответить на вопросы: какие именно группы «вселенной» должны быть представлены в выборке? Как конкретно обеспечивается это представительство? и т. д.

Для исследователя общественного мнения исключитель­но е значение приобретает прежде всего различение в цело­стном общественном организме, с одной стороны, групп, об­разующих социально-демографическую структуру общества, то есть объединяющих людей одного положения, и, с другой стороны, групп, образующих структуру массового сознания, то есть объединяющих людей одних взглядов. Границы тех и других групп совпадают, как мы уже говорили, далеконовсегда.

Мы видели, что расчленение общества в социально-де­мографическом отношении весьма многопланово. Примени­тельно к современному советскому обществу можно гово­рить, например, о классах, о группах по характеру труда, величине дохода, семейному положению, полу, возрасту, об­разованию, типу местожительства (например, город и село), району жительства и т. д. и т. п. Оставляя пока в стороне вопрос о том, какие именно группы и в зависимости от чего должны быть представлены в том или ином опросе, отметим, что, с точки зрения исследователя общественного мне­ния, все эти социально-демографические группы обладают одним важнейшим общим свойством — они характеризуются объективно измеряемыми параметрами, в результате чего идентификация человека в отношении той или иной группы, во-первых, как правило, не представляет особых трудно­стей, а во-вторых, не зависит от содержания высказываемого человеком мнения, то есть возможна до проведения собст­венно опроса. В отношении этих групп вполне уместна от­личная бразильская поговорка, согласно которой вещи дол­жны называться своими именами: человек — это человек, а кошка — это уже совсем другое...

И все же при определении структуры опрашиваемого ансамбля, при составлении карты групп опроса, представля­ющих соответствующие социально-демографические группы, оперирование этими последними может быть сопряжено с известными методологическими трудностями. В результате в сферу определенного и вполне объективного привносится доля неопределенности и субъективизма.

Первая группа таких трудностей связана с природой ис­следования, которое не может воспроизводить действитель­ность во всех ее деталях, вынуждено огрублять ее, «уклады­вать» в рамки научных абстракций. Разумеется, это проис­ходит не всегда. Часто исследователь, имея дело с теми или иными группами общества, всецело руководствуется при их различении теми границами, которые четко даны в самой объективной действительности. Таковы, например, группы по характеру места жительства; сколько бы тут исследова­тель ни «мудрил» (если только такой «разрез» для него во­обще важен), он все равно воспользуется объективно суще­ствующими на данной ступени общественного развития гра­ницами, отделяющими город от деревни.

Иное дело — группы по возрасту. Вообще говоря, объек­тивно они разграничены также более чем четко: люди, ро­дившиеся, например, в 1930 г., составляют одну группу, ро­дившиеся в 1931—другую, в 1932 — третью и т. д. Однако весь «фокус» в том, что фактически ни одно социологическое исследование не может воспользоваться этими объектив­ными границами, разделяющими группы одногодков: такая дробность практически никогда не нужна и даже может быть вредной. Значит, исследователь должен прибегать в данном случае к самостоятельным группировкам, должен «доделы­вать» то, что не сделала до конца «природа»: объединять и разъединять существующие объективно группы по собст­венному усмотрению. Например, в I опросе мы выделяли такие возрастные группы: 1) 14—25 лет, 2) 26—32 года, 3) 33—45 лет и 4) старше 45 лет; во II опросе возрастные группы были уже иными: 1) до 30 лет, 2) 31—55 лет и 3) стар­ше 55 лет; в III опросе —снова иными: 1) до 17 лет, 2) 18— 22 лет, 3) 23—30 лет и т. д.

Стоит ли говорить, что подобные группировки менее всего зависят от чистого произвола исследователя, что они определяются в соответствии со строго объективными ха­рактеристиками исследуемой «вселенной». Но, с другой сто­роны, понятно, что оперирование подобными группами (они могут быть названы объективно-условными) связано с ре­шением задач, отсутствующих в случаях, когда речь идет о таких объективно безусловных группах, как «мужчины» и «женщины» или «холостые» и «семейные»,— составление «собственных» группировок с границами, меняющимися от исследования к исследованию, может быть сопряжено с не­удачами, с ошибками субъективистского толка и т. д. Глав­ная трудность при этом для исследователя состоит в выборе основания деления [218].

Другого порядка методологические трудности, возника­ющие при оперировании группами опроса, соответствую­щими социально-демографическим группам в обществе, связаны с природой самих этих объективных групп, вернее, с природой общества. Дело в том, что последнее представ­ляет собой подвижный социальный организм, структура ко­торого находится в процессе непрерывного развития. Осо­бенно это верно применительно к обществу современному, отличающемуся высокими темпами развития. В ходе этого развития происходит исчезновение одних социальных (и даже демографических, например связанных с размеще­нием населения) групп и возникновение других. Причем очень часто этот процесс идет путем возникновения разного рода промежуточных групп, объединяющих признаки и тех и других. Такого рода промежуточные группы являются также вполне объективными, они могут быть фиксированы посредством строго измеряемых параметров. Но, с другой стороны, ясно, что они вызывают в работе исследователя- социолога большие трудности: незавершенные социальные процессы должны описываться им в качестве завершенных, а объективно «размытые» границы между некоторыми груп­пами должны превращаться в его руках в границы совер­шенно четкие и определенные.

В своем месте мы говорили уже, например, о сложно­стях, существующих ныне при различении таких традици­онных групп, как «рабочий» и «инженерно-технический ра­ботник». Возникновение на границах этих групп некоего «срединного» социального типа: «рабочего-инженера», «ра­бочего-студента» и пр.— вызывает немало трудностей при идентификации опрашиваемых. В самом деле, куда, скажем, следовало отнести тех 43 рабочих из нашего III опроса (как, впрочем, и 35 колхозников), которые имели высшее образо­вание, или те несколько сотен рабочих, которые одновре­менно являлись студентами-заочниками высших учебных заведений? Или как следует поступить с теми нынешними студентами, у которых за плечами имеется большой произ­водственный стаж и определенная профессия и которые по своему основному положению в жизни являются работни­ками производительной сферы?

Наряду с такими промежуточными группами, связан­ными с длительными процессами развития социальной структуры, в обществе в каждый данный момент сущест­вуют и некоторые временные группы, вызывающие в ходе исследования аналогичные трудности. К их числу может быть отнесена, например, группа военнослужащих, обычно очень широко представляемая при опросах, проводимых че­рез газету.

Границы этой группы никак нельзя назвать «размыты­ми», напротив, они очень точны. Но специфика ее состоит в том, что пребывание в ней человека носит сугубо времен­ный характер: основную массу лиц, входящих в эту группу, составляют не кадровые военнослужащие, а люди, на опре­деленный срок призванные в армию с целью обучения. В ре­зультате имеющий дело с такой группой исследователь должен проводить дополнительную работу с целью точной идентификации в социальном отношении опрашиваемых лиц.

Теперь о группах, образующих структуру массового сознания, или группах мнения. Обеспечение их представи­тельства в опросе и само их выявление в структуре изучае­мой «вселенной» связано с еще большими методологиче­скими трудностями.

Дело заключается прежде всего в том, что массовое со­знание может иметь поистине бесчисленное число структур, поскольку последние каждый раз меняются в зависимости от содержания сознания (объекта мнения, предмета выска­зывания). Например, общественное сознание, связанное с проблемой развития в стране движения за коммунистиче­ский труд, отличается совершенно иной структурой (число групп, их характер, границы между ними и т. д.), нежели общественное сознание, имеющее своим объектом проблему семейных отношений. Объемы групп мнений, их границы, а также их отношение к тем или иным социально-демогра­фическим группам в этих случаях будут явно различными.

Иначе говоря, социальное и демографическое положение человека представляет собой в каждый данный момент ве­личину постоянную, независимую от проблем, по которым приходится размышлять и высказываться человеку; напро­тив, его мнение — величина переменная, оно зависит от объ­екта сознания, и если в отношении одного вопроса человек занимает «правую» позицию, то в отношении другого он мо­жет быть совершенно «нейтральным», а в отношении треть­его— крайне «левым». (Это, разумеется, нисколько не иск­лючает факта существования более или менее целостных систем ценностей, характерных для той или иной социаль­ной или демографической среды в целом.)

Отмечаемая подвижность структуры общественного мнения, конечно, не делает эту структуру необъективной или неуловимой. Напротив, каждый раз, в применении к тому или иному определенному аспекту рассмотрения, все эти группы мнений, взглядов, вкусов, привычек и т. д. су­ществуют вполне объективно, вне сознания исследователя, и имеют вполне объективные четко очерченные границы. Однако в отличие от социально-демографических групп они не имеют объективно выраженных признаков, и это создает для исследователя поистине огромные трудности в деле обеспечения репрезентативности этих групп.

Задача усложняется в связи с тем, что структура мас­сового сознания не совпадает с социально-демографической структурой общества, и поэтому даже самое совершенное представительство в опросе всех социально-демографиче­ских групп само по себе еще не гарантирует того, что в должной степени окажутся представленными и все необ­ходимые группы мнений, объективно существующие в об­ществе по данному вопросу. Между тем понятно: без осуществления этого последнего условия выборка-«модель» ока­жется построенной неудовлетворительно и исследование бу­дет обречено на неудачу.

Приведем такой пример. В III опросе облик советской молодежи мог получиться близким к действительному при условии, что в ансамбле опрашиваемых будут представлены важнейшие социальные и демографические группы, образу­ющие «вселенную» «молодежь»: половые, возрастные, по роду занятий, по образованию и т. д. Однако для получения полной картины этого было недостаточно. Дело в том, что «вселенная» «молодежь» объективно включает в себя еще и такие группы, как, говоря житейским языком, «хорошая мо­лодежь» и «плохая», «зрелая» и «наивная», «активные строи­тели коммунизма» и «тунеядцы», «мужественно преодоле­вающие трудности» и «нытики» и т. д. и т. п. Понятно, что все эти группы также должны были быть представленными среди участников опроса. Однако тут-то и возникала про­блема: с одной стороны, они обязательно должны были быть представлены, а с другой — идентификация того или иного человека в отношении той или иной из групп мнений невоз­можна до проведения самого опроса или, иначе говоря, воз­можна лишь после выявления типа сознания опрашиваемого. Ведь не существует никаких внешних однозначных призна­ков, которые бы позволили исследователю считать того или иного человека «оптимистом» или «пессимистом», «наивным» или «зрелым» и т. д. Социально-демографическое положение человека здесь не решает дела, во всяком случае наверняка. Нельзя же, скажем, всех школьников 15—17 лет объявить «наивными», а всех рабочих того же возраста — «зрелыми» (хотя какая-то доля истины в таком подходе может и содер­жаться). Тем более нельзя отождествить какую-либо из объективно фиксируемых групп с группами «хорошей моло­дежи», «нигилистов» и др. И все-таки, повторяем, у исследо­вателя должна быть уверенность еще до опроса, что ни одна из необходимых групп сознания не будет потеряна в опросе. Как обеспечивается эта уверенность? К этому во­просу мы вернемся ниже.

 

 

Определение групп опроса

Первая практическая задача, которую исследователь должен решить при составлении карты групп опроса (при определении качественной структуры выборки),— это ответить на вопрос: какие именно объектив­ные группы исследуемого целого, в первую очередь социально-демографические, с необходимостью должны быть представлены в опрашиваемом ансамбле?

Ясно, что перед исследователем никогда не может стоять задача представить в выборке все возможные группы «все­ленной», Такая задача, во-первых, практически неразре­шима — ведь число этих групп безгранично велико, а во- вторых, она абсурдна с теоретической точки зрения — какой смысл, например, в условиях социалистического общества в опросе о возможности предотвращения войны учитывать различие в положении людей по величине дохода или по жилищным условиям?! Так исследователь сталкивается с проблемой отбора необходимых групп, причем всегда до­вольно ограниченного их числа.

Очевидно, решающую роль в процессе такого отбора играют предмет и задачи, цели исследования. Именно эти факторы в первую очередь определяют число и характер групп опроса.

Так, в I опросе речь шла о выявлении идейной, мораль­ной, психологической и т. д. картины, связанной с отноше­нием населения страны к возможности предотвращения новой военной катастрофы. Этот предмет исследования делал необходимым включение в ансамбль опроса различных поло­вых, возрастных, социальных групп, а также групп, связан­ных с характером участия человека в минувшей войне и размером понесенных им утрат. Никак нельзя было прене­бречь в этом опросе и спецификой положения городских и сельских жителей, а также фактором «географии». Впрочем, оценка каждого из названных «разрезов» общества в каче­стве необходимого для опроса требовала своего специального обоснования.

Возьмем, к примеру, географический момент. Известно, что мнение людей в отношении возможности будущей войны определяется в первую очередь мерой их политической осве­домленности, общей грамотности, а также состоянием их психологии.

Что касается первых двух факторов, то, очевидно, оки непосредственно не связаны с «географией» в собственном смысле этого слова: в Советском Союзе все экономгеографические районы отличаются примерно одинаковым уровнем грамотности, образованности населения, и с этой точки зре­ния было бы безразлично, где проводить опрос — в Казах­стане, на Дону или в Якутской АССР. (Этого нельзя сказать о группах по типу местожительства — крупный город, рабочий поселок, село и т. д. Учет этого «разреза» являлся обязательным.)

Иное дело — психология людей. Население района, не­посредственно «пережившее» полет Пауэрса, в тот период, наверное, несколько иначе смотрело на вещи, нежели насе­ление районов, не испытавших непосредственных волнений по этому поводу. Или другой момент. Известно, что главные удары в современной атомной войне будут направлены прежде всего на крупные центры и промышленно развитые районы. Ясно, что данное обстоятельство вполне может сказываться на возможной относительно большей нервоз­ности жителей таких центров и районов, точно так же, как оно может порождать относительно большее спокойствие у жителей малонаселенных районов, не имеющих на своей территории военно-стратегических объектов. Во всяком слу­чае такая гипотеза допустима, и, так как она представляет немалый интерес, исследователь не вправе пренебречь ею. Наконец, бесспорным кажется влияние на общее настроение человека (в отношении возможности будущей катастрофы) меры его непосредственного знакомства с войнами вообще. В этом смысле весьма существенным оказывалось различие между районами, по которым прокатилась минувшая война, с одной стороны, и районами глубокого тыла — с другой. Словом, с разных точек зрения включение в структуру вы­борки географического «разреза» было существенно важным, поэтому он и был учтен нами в нашем I опросе.

Во II опросе в выборке необходимо было представить прежде всего все основные социальные группы, из которых состоит советское общество (ведь очевидно, что по своему материальному положению рабочие отличаются от уча­щихся, пенсионеры — от инженеров, колхозники — от воен­нослужащих и т. д.). Поскольку речь шла о динамике жиз­ненного уровня населения, необходимо было обеспечить представительство и половых и возрастных групп, а также групп, связанных с семейным положением людей (ведь одно дело — холостой человек или семья, где половина работаю­щих, и другое — семья с преобладающим числом иждивен­цев). Наконец, первостепенное значение имели и группы по типу жительства. Чтобы получить право судить о действи­тельной динамике жизненного уровня населения в стране в целом, необходимо было учесть разницу, во-первых, между городом и деревней, между крупным центром и городом периферийным и т. д., а во-вторых, между различными географическими районами страны. Последнее соображение было особенно важным, потому что, ограничив область иссле­дования лишь некоторыми районами, легко можно было впасть в ошибку при обобщении выводов: разница в поло­жении вещей в Сибири и на Севере, на Украине и Дальнем Востоке могла быть существенной.

В IV опросе в первую очередь необходимо было выде­лить три группы, соответствующие трем возможным пози­циям людей по отношению к движению за коммунистический труд: 1) не принимающие участия в движении, стоящие в стороне от него; 2) борющиеся (индивидуально или в составе коллективов) за почетное звание; 3) коллективы коммуни­стического труда. В VI опросе выборка строилась с учетом групп по месту жительства (город, село) и по роду занятий родителей; в VII — с учетом групп по возрасту, полу, при­обретаемой профессии (специальности), по роду занятий родителей, социальному положению (роду занятий) до по­ступления в университет, по источникам доходов (заработок, стипендия, помощь родителей и пр.), по типу жительства (родительский дом, общежитие, собственная площадь, сни­маемая площадь и т. д.) и т. д.

Немаловажную роль в определении групп опроса играет и другой фактор — те объективные и субъективные воз­можностиу которыми располагает в своей работе иссле­дователь. Легко понять, что включение в выборку некоторого типа групп (например, географических, особенно в случае превращения опроса во всесоюзный), как и вообще любое увеличение числа групп опроса, может значительно услож­нить все исследование, потребовать массы дополнительных усилий, средств, времени и т. д. Далеко не каждый исследо­ватель и не каждый социологический центр располагают в этом отношении carte blanche. В ткань социологии здесь вплетается конкретная экономика — стоимость исследова­ния, сроки его проведения и прочие не менее серьезные вещи. Все это заставляет при определении групп опроса мыс­лить не только в категориях «желательного», но и в катего­риях «возможного».

Сложение обоих названных факторов — предмета и це­лей исследования, с одной стороны, и возможностей иссле­дования, с другой,— приводит к одному очень важному различению в характере групп опроса (структуре выборки): среди них целесообразно различать группы основные и группы конкретизирующие (дополнительные). Включение в ансамбль опроса последних групп обогащает исследование, в то время как включение первых делает исследование един­ственно возможным. Или иначе: исключение из выборки конкретизирующих групп приводит к сужению значения исследования, к обеднению его выводов, исключение же групп основных — к ликвидации самого исследования, к пре­вращению его в ненаучную, несерьезную «игру с анкетами».

Приведем пример из нашего V опроса. Его предметом являлись проблемы семьи (общие и частные) в современном советском обществе. Поскольку речь шла о некоторых общих оценках состояния семьи в СССР, совершенно необходимо было обеспечить участие в опросе всех основных социаль­ных групп, а также групп по семейному положению. Совер­шенно очевидно, что исследование бы не состоялось, если бы эти «разрезы» «вселенной» были исключены из карты репрезентации, если бы, скажем, опрашиваемый ансамбль включал в себя одних только служащих или если бы мы не имели никаких сведений относительно семейного положения опрашиваемых. Словом, названные группы в данном опросе и при поставленных целях исследования являлись основ­ными. То же нужно сказать и относительно групп половых, возрастных, по месту жительства (крупные города, прочие города, село).

В структуру выборки нами были включены и группы, связанные с количеством в семье детей (нет детей, один ребенок, два ребенка, трое и больше детей). Разумеется, их никак нельзя было бы признать основными, если бы задачи опроса ограничивались получением ответов лишь на такие вопросы: «Чем Вы объясняете случаи распада молодых се­мей?», «Нуждается ли в изменениях существующий порядок регистрации брака? Если да, в каких именно?», «Как подго­товлены, с Вашей точки зрения, молодые люди, вступающие в брак, к созданию семьи? Если недостаточно, то в чем это выражается?». Однако в программу опроса были включены и иные вопросы: «Какие стороны воспитания детей в совет­ской семье Вы считаете лучшими, самыми прогрессивными?», «С какими трудностями воспитания детей встречается, на Ваш взгляд, в настоящее время семья?», «Какие пути прео­доления этих трудностей Вы предлагаете?». Их постановка существенным образом меняла дело: группы по количеству детей становились основными, без них не могло состояться исследование. Альтернатива была простой: или снять с «повестки дня» перечисленные выше вопросы о детях — и тогда свободно можно было упростить выборку, освободив ее от одного из критериев, то есть четырех лишних групп; или оставить среди задач исследования эти вопросы — и тогда группы по количеству детей в семье автоматически превращались в основные.

Иное дело — группы, связанные с продолжительностью пребывания людей в браке. Они также были включены нами в структуру выборки, но их отнюдь нельзя было признать основными, такими, без которых невозможно было прово­дить исследование. Конечно, они прибавляли некоторые но­вые моменты в анализе материалов опроса, позволяли про­извести дополнительные корреляции, уточнить некоторые выводы — но не больше. Их можно было бы опустить точно так же, как были опущены и такие (к слову сказать, тоже небезынтересные) группы, как группы по образованию или по характеру труда (люди физического и умственного труда). Эти последние группы, бесспорно, также обогатили бы ана­лиз, и если мы отказались от них, то только в силу невоз­можности справиться с более детальным и многоплановым исследованием. Кстати, тут важно подчеркнуть, что конкре­тизирующие группы по своему определению отличаются от групп, которые вообще несовместимы с данным опросом, с его предметом и задачами. Например, было бы нелепо в на­шем опросе о семье расчленять «вселенную» на узкопрофес­сиональные группы (металлисты, текстильщики и пр.). Такое усложнение выборки привело бы не к обогащению исследо­вания, а к его безнадежному засорению.

Проведенное различение внутри групп опроса, выделе­ние среди них групп основных и конкретизирующих явля­ется весьма важным для исследователя; при определении структуры выборки он должен обеспечить представитель­ство того минимума необходимых групп (основные группы), без которых исследование сводится на нет, а также, в соот­ветствии с условиями опроса, того количества и характера конкретизирующих групп, которые позволят повысить сте­пень точности и глубины анализа изучаемого объекта.

Репрезентация социально- демографических групп

После определения групп опроса, то есть составления программы репрезентации, исследователь должен организовать исследование таким образом, чтобы практически, на деле обеспечить представи­тельство всех необходимых групп. Эта задача решается с помощью тех или иных методов выборки.

Современная социология различает множество таких методов. Помимо уже упоминавшихся нами, это — многосту­пенчатое шаблонирование (когда из первой выборки делают вторую, из второй — третью и т. д.), многофазное шаблони­рование (когда общие сведения собираются в рамках перво­начальной выборки, а какие-то более конкретные — лишь у части «экземпляров», входящих в выборку) и др. Однако все они могут быть разделены на два принципиально различных вида: 1) методы, при которых выборка заранее организуется исследователем в соответствии с той или иной моделью изучаемой «вселенной», и 2) методы, при которых репрезен­тация необходимых групп обеспечивается стихийным путем.

а) Вероятностная выборка. К числу первых, являющихся основными методами выборочного исследова­ния, относятся, прежде всего, вероятностная, или случайная, выборка и стратифицированная выборка (метод квот). К со­жалению, Институт общественного мнения «Комсомольской правды» не пользовался в своей работе методом случайной выборки — обстоятельство, связанное не только с тем, что метод квот значительно проще и оперативнее, но и с тем, что построение вероятностной модели невозможно без наличия соответствующей статистики, а также без участия матема­тиков.

Характеризуя данный метод, Жан Таверн писал в но­ябрьском номере журнала «Science et vie» за 1964 г.: «Обра­зец, построенный по методу вероятности, основывается на подсчете результатов отдельных случаев. Нет ничего более точного, более математичного, чем случай. Приведем очень простой пример: в мешочке содержится 100 шариков — 10 красных и 90 белых. По опыту известно, что если вынуть из мешочка 10 шариков, то не обязательно 9 из них будут белыми и 1 красный. Если повторить эту операцию доста­точное число раз (после каждого раза возвращая шарики в мешочек и перемешивая их), то будут случаи вытаскивания двух или трех красных шариков или же случаи без единого красного шарика. Можно констатировать, что случаев без единого красного шарика должно быть 34,9 процента, с одним красным шариком — 38 процентов, с двумя—19 про­центов, а, например, с пятью красными шариками — 0,2 про­цента. Таким образом определяется теоретический образец колебаний. Иными словами, вероятность вытащить 5 крас­ных шариков математически определяется как отношение числа действительных случаев к числу возможных случаев. Чем больше производить опытов, тем меньшей будет ошибка. Однако не следует бесконечно увеличивать число опытов: вероятность сокращения заданного размера ошибки будет уменьшаться гораздо быстрее... Это означает, что невоз­можно гарантировать 100-процентную правильность образца. Заданная точность образца может быть очень высокой и достигать 99 процентов. Как правило, ошибка составляет около 2—3 процентов.

На практике подсчеты, необходимые для такого опреде­ления представительности, очень сложны. В приведенном выше примере шарики составляли однородную среду. Но предположим, что некоторые из них тяжелее других и что объем их неодинаков: в этом случае у них уже не будет оди­наковых шансов быть вытащенными. Это имеет важнейшее значение: если взять 100 тыс. человек, то надо, чтобы все они имели абсолютно одинаковые шансы быть выбранными по жребию, точно так, как в лотерее. Различные практиче­ские подсчеты, произведенные такими математиками, как Уилкс, могут дать непосредственное представление о пред­ставительности образца.

Большая трудность метода вероятности, имеющая реша­ющее значение для будущего развития зондажей, заклю­чается в недостаточности документов для осуществления выбора лиц в строгом соответствии с волей случая. В самом деле, карточки переписи населения не всегда содержат по­следние данные...

Если подлежащее зондированию население не перепи­сано, используют карты больших масштабов. На эти карты наносят по возможности одинаковые единицы пространства; каждую из этих единиц пронумеровывают и вытягивают на удачу «пространство — образец», все население которого будет опрошено.

В городах выделяют отдельные участки улиц, внутри этих участков — блоки домов, затем этаж, затем квартиру. Могут быть некоторые изменения, в зависимости от того, имеется ли в начале соответствующая опись. Главное за­ключается в том, чтобы «вероятность» представительности образца была гарантирована научно» [219].

б) Стратифицированная выборка. Основу ме­тода квот составляет построение качественной модели изучав мой «вселенной». В соответствии с этой моделью исследователь сам заранее определяет все параметры (критерии), которыми должны характеризоваться опрашиваемые. Иначе говоря, анкета в таком опросе предлагается людям, принад­лежащим к заранее обусловленным группам («стратам») — такого-то пола, такого-то именно возраста, такого-то со­циального положения, проживающим именно в таком-то районе, может быть, даже именно в таком-то городе и т. д. и т. п., в зависимости от задач опроса. В результате полно­стью исключается появление в ансамбле каких-либо слу­чайных (в смысле: не соответствующих заданным нормам) лиц.

Все это делает стратифицированную выборку надежным инструментом фиксирования и измерения общественного мнения. Однако, с другой стороны, она содержит в себе и серьезный недостаток. Только что цитированный нами Жан Таверн, отмечая, что данный метод «очень широко используется французским институтом общественного мне­ния (ФИОМ) и его филиалом, занимающимся изучением рынка, а также большинством частных институтов общест­венного мнения», пишет: «Принцип этого метода следующий: сначала строят ум<