Глава 5. Адвокатура, экстремизм и терроризм: неправо как закон войны всех против всех

Методы борьбы с экстремизмом заразительны по причине своей простоты и доступности, поскольку не требуют обладания высокой профессиональной квалификации. Достаточно одного чувства, ощущения и представления об экстремизме и воли пресечь экстремистские проявления.

Если перефразировать слова выдающего отечественного политика двадцатого века, то можно сказать, что экстремизм и/или терроризм есть продукт и проявление социально-экономических (классовых) противоречий; экстремизм и/или терроризм возникают там, тогда и постольку, где, когда и поскольку социально-экономические (классовые) противоречия объективно не могут быть примирены. А само наличие экстремистских и/или террористических проявлений доказывает, что такие противоречия непримиримы. Противоречия, послужившие основой для таких проявлений, могут возникать и между разными группами одного класса. Например, разными группировками бюрократии, “олигархов”.

Экстремистские и/или террористические проявления всегда имеют политический характер, связаны с борьбой за политическую власть, сами суть политика. Причём такая политика, которая не признаёт никаких позитивных юридических законов. Право для такой политики есть одно из средств борьбы, наряду с бомбами.

Если вспомнить крайние формы определения государства, согласно которым государство, как политическая организация общества, в своей сущности представляет диктатуру господствующего в этом обществе класса или какой-то одной группировки этого класса, то этот класс или его группировка, в целях защиты своей власти, противодействуют экстремистским и/или террористическим проявлениям другого класса или другой группы из своего же класса.

Экстремистская и/или террористическая деятельность, независимо от её масштабов, пусть на мизерном уровне, есть форма развязывания и ведения гражданской войны.

Юридическим признанием такой войны есть принятие Верховной властью законов о противодействии экстремистской и/или террористической деятельности. Такие законы принимаются, чтобы придать легитимность войне со стороны Верховной власти.

Верховная власть в такой войне может использовать все формы борьбы и всю государственную машину. Это война. А в войне никто не связан никаким законами, кроме законов войны. Поэтому всякие юридические законы о ведении такой войны не могут не носить обобщенный характер директив по ведению военных действий с противником (экстремистами, террористами). Цель этих законов не в достижении гармонии права, а в ведении боевых действий. В силу чего законы о противодействии экстремистской и/или террористической деятельности лежат вне права и сами являются неправом. Такие законы должны быть временными, как всякое чрезвычайное, военное положение.

Продолжительное существование законов о противодействии экстремистской и/или террористической деятельности вредно для других позитивных законов, как неправо вредно для права. Неправо есть раковая опухоль для права. Неправо, принимая внешнюю форму права и соблюдения юридических процедур, разлагает право. Ибо всякий следователь, прокурор, судья, применяющий в целях оберегания господства и власти одной классовой группы закон-неправо, быстро заражается этим неправом и во всех остальных случаях применяет право лишь как юридическую проформу. Всё право извращается и приобретает характер неправа. Право подменяется целесообразностью.

Если Верховная власть позволяет себе применять неправо в собственных благих целях, то точно так же начинают прибегать к неправу и все другие группы и социальные слои. Используют уже самоё право как неправо. Любого можно обвинить в экстремизме. У любого можно отобрать коммерческую организацию. Формально используя юридические процедуры.

Использование права как неправа есть фальсификация уголовных дел, облыжное обвинение, пренебрежение правилами доказывания в судебном процессе и так далее. Фактически систематическое нарушение судебных процедур в интересах какой-то группы есть форма замещения права неправом самой судебной системой.

Опять вспомним, что политика есть концентрированное выражение экономики. И если одна группа определённого класса лишает другую группу того же класса экономической базы существования, то это есть политика, политическая борьба, борьба за власть. А использование в этой борьбе судебных процедур есть подмена права неправом.

Подмена права неправом в самой судебной системе есть уже война всех против всех.

Покуда есть политика, законы-неправо всегда будут существовать в той или иной степени. Наиболее совершенно неправо законодательно было отражено в статье 58 Уголовного кодекса РСФСР в редакции 1926 года.

Я статья как неправо

Пятьдесят восьмая статья Уголовного кодекса РСФСР редакции 1926 года – статья зловещая, угрюмая, беспощадная. Перед ней человек беспомощен. Статья пятьдесят восьмая как норма права отрицает по своей сути, своему смыслу и назначению состязательность уголовного процесса, отрицает адвоката как участника процесса. Отрицает состязательность по своей юридической формуле. Даже если использовать все мыслимые “демократические” атрибуты состязательного процесса, при обвинении по 58 статье адвокатские, защитные функции сразу же упраздняются. 58 статья отрицает адвоката.

Такое ощущение, что эта статья отрицает одного отдельно взятого человека, Статья оперирует массами, предназначена для наказания классов людей. Какая роль может быть у адвоката, когда идёт борьба одних групп людей против других? Это война. А на войне свои законы, правила и процедуры. Есть обычаи войны.

58 статья – это вообще не право, это директива в войне. Невозможно найти место для адвоката при выполнении военной директивы.

Составители пятьдесят восьмой считали, что идёт классовая борьба, идёт жестокая борьба за государственную власть, за обладание государством, за государство. Победитель должен навязать свою волю другим, заставить этих других делать то, что считали победители нужным. Задачи перед победителями стояли колоссальные. Чтобы их претворить в жизнь, все должны были работать много, быстро, точно и по правилам. Цель оправдывает средства. Кто не согласен с целями или с методами их достижения, тот враг. Классовое чутье победителя подсказывало, кто враг. Не справился с поставленной задачей – враг. Не достигнул поставленной цели – враг. Сомневаешься в правильности победителей – враг.

Исторические сроки для победителей сжаты до предела. И победители “сердцем” чувствовали врагов, массовых врагов. Подавлять нужно было большие группы людей, а времени у победителей для юридических процедур не было. Шла война масс.

Обращают на себя внимание формулировки Статьи. Они расплывчатые, неопределённые, и в то же время чётко направленные на уничтожение всякого потенциального врага победителей. Эта статья отрицает всякую либеральную презумпцию невиновности и даёт руководство: уничтожь невиновных, только не упусти виновного. Раздолье для объективного вменения: раз что-то плохо, то виноват тот, кто как-то к этому причастен.

По этой статье виновно “всякое действие”, причинившее ущерб государству, а ведь ущерб можно истолковать и как неполучение нужного результата и так далее, и тому подобное. И не было никакого практического смысла вводить адвокатов для юридической оценки “всякого действия”, если для суда оно всегда преступно, а совершивший его должен быть присужден к наказанию. Поэтому для победителей было логично заменить какой-то суд “тройками”. Без ханжества. Даже так называемые открытые процессы над врагами народа показали процессуальную никчемность адвокатов при обвинении по 58-й.

В 58-й по сути даже нет составов преступлений в их классической форме. Статья содержит репрессивные директрисы, направленные на чистку населения.

Нормы, как аналоги пятьдесят восьмой, вероятно, будут присутствовать в уголовном праве всегда, при любых режимах, в ничтожном или большом объёме. Эти нормы самодостаточны в процессуальном смысле, для их применения не нужны специальные процессуальные правила.

58-ю придумал не один человек. Это продукт идеи. В ней непосредственность доведена до совершенства. Каждый волен формулировать обвинения другому. Обвинения были логически обоснованы: в саботаже, во вредительстве, в помощи той части мировой буржуазии, которая... и так далее.

Мудрейшие, простейшие формулировки, против которых все аргументы бессильны. Адвокат излишен.

58-я появляется там и тогда, когда и поскольку обострение интересов между громадными группами людей выше обычного и примирение возможно только в процессе самоуничтожения или при обращении ненависти на общего врага.

58-я – это простота отношений, ясность целей, ярость вражды между огромными слоями населения, когда классовая борьба превалирует над жалостью, человеколюбием. Разговоры о правах превращаются, по мнению победителей и измученного народа, в словоблудие, которое бессмысленно и раздражает всех.

При таких обстоятельствах существо обвинения затмевает процедуру обвинения; сущность выше формы, она отрицает форму; а целесообразность важнее правила. Образ мышления становится для репрессивной машины формой порочного поведения.

Превалирует жестокое правило: оставление в живых одного виновного вреднее, чем смерть нескольких невиновных. Ошибка в даровании жизни одному виновному стоит жизни нескольких невиновных. Жизнь человека превращается в ничто.

Пятьдесят восьмая – неправо, соответственно применители и охранители 58-й применяют и охраняют неправо, действуют вне права, и поэтому всё делаемое в порядке 58-й есть нарушение права.

Адвокатура имеет ценность, когда признаётся ценностью человеческая жизнь. Адвокатура нужна тогда, когда каждому человеку нужна жизнь и расцвет другой личности, когда гражданское общество осознаёт самоё себя.

Ведь и в новейшее время, без всякой 58-й, проявляются очертания этой статьи. “Я тебя посажу” – порой становится реальной угрозой человека человеку. И “сажают”. Фальсифицируются дела – и “сажают”. Имеют ли какую-то ценность для репрессантов, апологетов 58-й, логические доводы адвоката, если надо “посадить”? Ответ очевиден.