Общественный, социальный мир и арена: опасность и дебаты

__________________________________________________________________

 

Представление (сделанное Штраусом) этой второй истории по случаям резко отличается от предыдущего. Здесь не одно действующее лицо с поддерживающими его людьми, с развитием траектории этого одного действующего лица, а здесь имеется рад событий, происходивших в научном обществе, в которых принимают участие громадное число ученых и неученых, одновременно разбросанных по всей стране. С этими событиями связаны несколько организаций. В этой истории события представляются как индикаторы показателей подкатегорий в связи с основной категорией (опасность, связанная с общественным миром). Данные были собраны с учетом концепции общественного мира и арены - и та и другая возникли из предыдущего исследования автора (Штраус, 1978, 1982, 1984 годы) - и были развиты в процессе изучения вопроса связи опасности с общественным миром, а также исследование правил самого этого мира, связей внутри его.

Для начало нам необходимо дать несколько ориентирующих предложений о социальных мирах и аренах. Социальный мир - это общество, которое может быть не обязательно разбросанным в ближайшем пространстве, но которое характеризуется, по крайней мере, одним основным видом деятельности (вместе со связанным с ним скоплением других видов деятельности); местом, где эта деятельность происходит; технологией ее запуска; организацией, способствующей проявлению тому или иному аспекту деятельности этого мира. Если это будет не слишком маленький мир, то в него будут входить подмиры, как его составные части. Представители предполагаемых подмиров обсуждают, улаживают свои проблемы, борются, формируют, манипулируют разными вопросами в пределах данного социального общественного мира. В арену входит политическая деятельность, но не обязательно законотворческая или судебная. В каждом подмире также происходит борьба по между его членами по различным вопросам. Представители других подмиров, входящих в один социальных мир, также могут подключится к их спору.

Мы начинаем с аналитического обсуждения конкретных черт общественных подмиров: а именно, что они и их ключевые фокусы могут быть подвергнуты опасности как со стороны внешних, так и внутренних обстоятельств. Обнаруженная опасность приводит к усиленным дебатам внутри общественного мира, а иногда это приводит его членов на арену внешней политики, связанной с обнаруженной "опасностью". Следуя этим, относительно абстрактным ключевым концепциям обсуждения мы передадим рассказ о так называемой "полемике о ДНК" (Лир, 1978 год) Корни и истории по случаям, чрезвычайно выборочным способом, в соответствии с включенным анализом.

Этот анализ должен выявить развитие и связанных с ним арен и развитием сложных взаимоотношений между общественными мирами, подразумеваемых в этих аренах. Эти арены являются аренами политики на разных уровнях сфер: научная подспециальность, дисциплина, наука в общем, федеральное правительство и более аморфная, называемая обычно "публичной" арена.

__________________________________________________________________

 

Каждый общественный мир сталкивается с одной серьезной проблемой (если не всегда, то временно, или, по крайней мере, потенциально). Это проблема заключается в том, чтобы выжить как мир перед лицом меняющихся обстоятельств. Потенциальная опасность стоит не перед самим социальным миром и, даже, не перед отдельными ее членами, а перед конкретными организациями внутри этого мира. Всегда имеются неопределенности и невидимые последствия, которые связаны с выполнением их главной деятельности. Это может, но не обязательно должно повлиять на выживание самого мира, как функционирующей единицы. То есть, точка, с которой можно начать исследование этого важного теоретического вопроса находится намного дальше, в более простых условиях, позволяющим в первую очередь существовать этому социальному миру. Никакой социальный мир не может существовать в полной изоляции. Какими бы изолированными не чувствовали себя члены какого-либо социального мира (географического, социального, экономического и т.д.), их изоляция и безопасность являются только предварительной и зависят от изменяющихся обстоятельств. Опасность этому миру из вне для его основной деятельности может быть также только относительной - она лежит на континууме - но потенциальная угроза всегда остается. Только в платоническом окружении, где нет никаких других обществ, социальный мир может надеется на отсутствие внешних препятствий, которые могут погубить взращенное ими дело. Другие общества могут сопротивляться существованию или расширению данного дела: также в роли ограничителей может выступать их деятельность. Эти ограничения могут быть правовыми, временными, финансовыми, политическими, ограничениями места - все это в большей или в меньшей степени.

Другими словами, все вышеперечисленное является основополагающим общим условием опасности для социальной среды социального мира. К этому следует добавить те неизбежные процессы, производящие подмиры в мире родителей. Эти процессы формируют дальнейшие условия, которые не только угрожают, но могут начать разрушать больший социальный мир. Разделение может привести к вражде, к правовым спорам, к порче репутаций, иммиграции из этого мира или всей отделившейся части, или определенного количества ее членов, чтобы провести различие; это может быть достаточным, чтобы повлиять на шанс выживания данного мира. По этой причине каждый социальный мир должен что-то предпринимать для нейтрализации или предварения, а при необходимости усиленно защищаться и бороться против этой угрозы. Отсюда понятно, что все это приводит к ряду защитных маневров. И скорее всего эти действия по защите будут не формальными, утонченные, их трудно заметить и они воспринимаются как данные, как часть природы вещей. В результате социальные миры работают под эгидой подразумеваемых соглашений, которые как ограничивают их от ненужных вмешательств других социальных миров и их членов, так и позволяют в свою очередь им следовать своей деятельности при минимальных условиях беспокойства. Эти более менее молчаливые соглашения (включая и сделанные давным-давно и. о которых современники забыли) скорее всего останутся между соприкасающимися мирами. То есть между теми, которые по традиции или часто пересекаются по месту, времени, финансами и через другие ресурсы: ресурсы, необходимые для каждой социальной среды, социального мира для обеспечения реализации своих целей и ценностей. Другими словами, продолжать существование с помощью привычных, предпочитаемых способов.

При существенном изменении обстоятельств этим соглашениям бросается частичный или более полный вызов. В результате возникает необходимость защиты среду существования данного мира, заключая новые, более точные договоры. Они не всегда успешно могут сопровождаться различными маневрами, которые в крайних случаях могут привести проявлению насилия, скрытым стратегиям обмана и тому подобному. Даже подразумеваемые договоры, принимаемые как должное, с течением времени претерпевают изменения, не заметно для сторон, заключивших их.

Внешнее ограничение ресурсов и деятельности приводит к тому, что обычно называется "правилом". Легко понять - почему. Но не так легко понять, что каждому социальному миру требуется не только общественный контроль над его составными организациями и их членами, но также и значительная система саморегуляции этого контроля. Существуют внутренние правила регуляции (это могут быть формы четких кодов с ясными негативными санкциями или не формальные договоры, соглашения или даже подразумеваемые понятия). Во время из разрушения возрастает степень опасности для социального мира. (Это также может привести в дальнейшем к потенциально вредному разделению). По причине того, что это все же иногда происходит, дезинтеграция внутренних правил может иметь видимые последствия для соседних социальных миров и, если эти миры предполагают существование таких последствий, то они конечно же предпримут соответствующие шаги, используя при этом имя и институциональные механизма наиболее известного своего общества, связанные с ним правовые, контрольные и полицейские функции. Саморегуляцию обычно связывают с такими профессиями как медицина и право (... 1970 год) - так как общество оценивает их работу, то им необходим внутренний самоконтроль - но понятие саморегуляции может существовать как более подразумеваемое явление в менее профессиональных структурах. Это можно отнести и к обществам "чистой науки". Даже такие социальные миры, которые кажутся свободными, как мир хобби или коллекционеров, обладают подразумеваемыми внутренними правилами, встроенными в их структуры: если это не так, или эти внутренние правила не эффективны, то эти социальные миры становятся общественной бедой.

Действительно, когда "более общая публика" (здесь имеются в виду известные общества) приводится в возбуждение, связанное с угрозой для них самих или их ценностей, то в этом случае они предпринимают шаги, ограничивающие деятельность того социального мера, среда которого причиняет им беспокойство, иногда даже с помощью мобилизационных средств, ведущих к полному разрушению беспокоящего их мира. Угроза обращения к правовым органам для выработки строгих соглашений, возможно, может быть первым радикальным шагом, после которого может начаться, если это необходимо, слежка и угрозы. Ограничения накладываются не только на некоторые отдельные организации внутри мира (хотя это может являться более четкой целью), но на весь контекстуальный мир, за который отвечает данная организация; так как ценности и деятельность этого мира в большей степени подвергаются сомнению именно в нем. Предварение в жизнь законов или полученных санкций против некоторых организаций (демонстрация против деятельности отдельных заводов с атомными реакторами) является только непосредственной целью: все производство, общественное движение и различные другие виды социального мира в этом случае могут восприниматься как источники зла.

Стратегия по защите и связанные с ней маневры - это еще не все, хотя для действующих лиц они кажутся и часто являются решающим фактором для победы или поражения. Для исследователя также является важным (может быть даже более важно) сосредоточиться на процессах по защите. Под этим нами подразумевается последовательность события, с помощью которых общество начинает мобилизацию против беспокоящего его объекта и пытается управлять замеченными угрозами для его деятельности и самого его существования. Замеченные в данном случае является ключевым термином, так как возможен не только провал между настоящей и предполагаемой опасностью (в действительности ее может быть больше или меньше, чем кажется), но для того, чтобы общественные миры и их представителя начали действовать, им в первую очередь необходимо определить степень угрозы,

Определение степени угрозы является не таким уж и простым делом, как может показаться на первый взгляд: это может оказаться весьма трудным и продолжительным делом. Для того, чтобы определить степень опасности с необходимой точностью, кто-то сначала должен увидеть, заметить ее, потом определить как потенциальную опасность. Более того - не может быть просто кто-то, так как он или она должны иметь возможность убедить других членов социального мира в правильности этого определения. Так как социальные миры и подмиры весьма часто бывают достаточно сложны по структуре, то скорее всего мнения по вопросу наличия опасности, ее степени, ее источника и мер ее предотвращения будут достаточно различными. Таким образом внутренняя арена по дебатам, маневрам участниками, и т.п. является постоянной чертой защитных действий социальных миров. Весьма трудно бывает добиться, чтобы сложный социальный мир действовал хотя бы с некоторым видом согласованности. И если такое соглашение возникает между различными сегментами этого мира, включая и те, которые формируются вокруг самих дебатов, как правило бывает очень хрупкое. Достижение этого соглашения и его поддержка требуют постоянной работы. Даже в социальных мирах с большим стажем, с хорошо устроенными органами по защите своих интересов (например, Американское бюро фермерства или Лига против дискредитации или ААСР), внутренняя борьба по использованию альтернативных организаций может быть очень часто ужасной по агрессивности.

Чтобы развить и прояснить затронутые выше темы, а также добавить к ним некоторые другие, не менее важные, мы обратимся к изучения, так называемого спора по ДНК, но только в аспектах процесса защиты. Для начала приведем краткое изложение самой истории. В 1950-60 годы некоторое количество биологов заинтересовалось "фаговым" исследованием. Позднее этот интерес привел к современной молекулярной биологии. Ученые, которые занялись фаговой проблемой пришли из различных подобществ биологического общества и в конечном итоге сформировали международное общество исследователей, придерживающихся одинаковых точек зрения: в результате такой совместной деятельности они приняли решение создать "фаговый договор". Этот договор был необходим для приведения в определенный порядок некоторые исследования, которые в противном случае не поддаются сравнению. К началу 70-х годов молекулярные биологи достигли быстрого прогресса в своей работе, в их ведении находились институты, в которых они встречались и работали, через которые регулировали источники финансирования и так далее. В 1975 году более широкий мир был удивлен, узнав об объявлении научным миром "моратория" по некоторым видам, возможно не совсем безопасных, экспериментов до того времени, когда или создана более безопасная технология, или дальнейшее исследование показало, что опасность этих экспериментов не столь уж велика или ее вообще не существует. Общая интерпретация раскрывающейся истории ДНК, сделанная более широкими кругами различных общественных ученых, заключается в следующем: молекулярные биологи реагировали не столько, или, по крайней мере, не только на вопросы безопасности, как на боязнь внешних правил, которые могут быть наложены на них, если только они сами не предпримут шаги по управлению вопросами как безопасности, так и внешних правил, связанных с ней. Общественный интерес, интерес откликнувшихся политиков и самих ученых был направлен на решение этих двух вопросов (это отражено во многих статьях и новостях журнала "Наука", которые следовали разворачивающимся событиям в течение нескольких месяцев). В течение небольшого периода времени в разных местах вокруг главных университетов, где могли проводится предполагаемые исследования, произошел взрыв общественного интереса. В конце концов, как обычно случается, это давление рассеялось с помощью совместных усилий биологов и Национального института здоровья (NEJ) по разработки безопасного исследования по генной инженерии.

Более сложная и тонкая интерпретация дается по поводу идеи о защитных процессов, чем просто о стратегии защиты. Предлагаем вам рассмотреть суть проблемы именно с этих позиций, учитывая при этом следующие, всем известные события. Первым человеком, заметившим возможную опасность, был Полог, веролог, который во время ежегодных летних семинарах биологов услышал о планируемых экспериментах микробиолога Бэрга. Полог был специалистом по методам биологической безопасности и работал на Восточном побережье; Бэрг почти ничего не знал об аспектах верологических методов, который он использовал, так как жил на Западном побережье. Этот веролог позвонил по телефону генетику, в результате этого звонка последний решил еще раз "обдумать" этот вопрос, для чего попросил на некоторое время остановить конкретные эксперименты. Он решил провести саморегуляцию в рудиментарной форме. Обратите внимание, что представители двух биологических подмиров пересеклись на вопросе безопасности (и подразумеваемых правилах).

Спустя некоторое время другие два генетика - Боллер и Колен достигли победных результатов по новому методу работы с ДНК. Бэрг быстро понял (Конел работал в том же университете, что и он, и был его другом), что наличие этого метода хотя и не даст возможности быстро вмешаться лиц из других областей генетики и вообще из мира биологии, но передаст в их руки потенциально опасный метод. Также он понял, что ДНК можно с помощью данного метода вводить в различные виды организма "как из ружья" с абсолютно непредсказуемыми результатами для многих организмов, которые могут из лабораторий попасть в окружающий мир. Бэрг потихоньку начал осознавать, что, если микробиологи не смогут быстро выработать соглашение по этому вопросу (классически научный способ, как и с... договором), то, особенно если что-то произойдет, внешний мир надвинется на них правовыми и административными ограничениями. Неизбежно это весьма пагубно скажется на предприятии по чистому исследованию. К этому времени Боллер неожиданно на конференции Гордона, ежегодной конференции, на которой собираются многие биологи, и, которая охватывает большой спектр те, неожиданно объявил о новом методе, не включив планируемые эксперимента Бэрга и совместную свою работу с Коленом. Это сообщение напугало и удивило многих участников конференции и возбудило в них чувство опасности; по этой причине они сейчас же провели встречи по этому вопросу, что с этим делать, и с большим трудом достигли согласия. Наконец участники конференции решили послать открытое письмо в журнал "Наука" о текущем положении дел. Начиная с этого момента более широкие общественные и научные круги стали участниками процесса определения степени опасности.

Но каково было само определение? Какая общественная среда или мир или подмир должны были развить это определение и дать рекомендации по проведению безопасности - после внутренних о нем дебатов -,рекомендации которого будут наиболее влиятельным или хотя бы вообще влиятельным? Будет ли в действительности сформулирован более общий вопрос по безопасности и по правилам безопасности или того и другого, и в каком соотношении между ними? Подмир микробиологии не имел общего мнения по этим вопросам, не говоря уже о всем биологическом мире. Верологи (например, эксперты по бактериям и по их переносу) считали, что микробиологи достаточно не осмотрительны в отношении методов безопасности. Таким образом, мы видим, что верологи вскоре начали проводить работу по убеждению в этом других, что встревожило генетика, который до этого не задумывался над этой проблемой.

Биологи начали применять традиционные институциональные формы для решения этой проблемы (особенно комитеты); необходимо заметить, что для решения вопросов безопасности использовались и другие институциональные форм, например, такие как Гордонская конференция и другие конференции в тандеме с повседневной деятельностью ученых.

Таким образом, нами отслежен медленный постепенный процесс движения к признанию потенциальной угрозы (внешняя регуляция) для этой биологической специальности и ее основной деятельности. Существовала и внутренняя угроза, так как некоторые отделы внутри этой специальности были существенно против некоторых аспектов правил LEZ, сформулированных этим агентством государства, в сотрудничестве с самими микробиологами. Эти правила представляли собой комбинацию саморегуляции и соглашений с внешней регуляцией по основным аспектам реальной угрозы. Одновременно происходил процесс мобилизации по вопросу - что делать с этими угрозами. Если посмотреть на выработанную стратегию, то можно увидеть лишь "верхушку айсберга", где сами ученые и официальные лица из государственного агентства работали сознательно вместе для предотвращения, предупреждения надвигающихся ограничений и отработать в основном формальный контроль над внутреннем миром. Но для нашего анализа рассмотрение только этой стратегии, а не самого процесса, означает упустить главную черту этой развивающейся истории ДНК.

В связи с этим необходимо задать следующие вопросы: как мобилизовался этот научный мир биологии? каковы били стадии этой мобилизации? что должны были преодолеть члены этого мира с психологической, интеллектуальной точек зрения, точки зрения взаимодействия, организационной точки зрения для проведения мобилизации? какие барьеры были ими преодолены, а какие нет? какие отделы этого мира вступили в союз с какими другими отделами, или сегментами внутреннего и внешнего социального мира, чтобы их взгляды на то, что нужно делать, оказали воздействие?

Не смотря на то, что сама эта история является очень сложной, мы не будем излагать ее очень подробно, а только укажем на два следующих процесса. Первым процессом было 1наблюдение, мониторинг 0, состоявший из, по крайней мере, двух подпроцессов: наблюдения за эффективностью мобилизированных, защитный усилий; наблюдение за потенциальными новыми опасностями. Оценка того, как работали эти защитные стратегии, являлась частично политической и частично технической по характеру. В политическом смысле она имела значение внешнего давления для установки контроля, исходящего от законодательных структур, в основном федеральных, но также и некоторых правительств штатов. Исследователи удалось успокоить правительство относительно потенциального риска их эксперимента с помощью интенсивных образовательных усилий и лоббирования. В самом начале истории ДНК влиятельный сенатор Кеннеди поддерживал контроль по решению этого вопроса, так как он открыто мог открыто высказывать взгляды правительства на науку в целом; в результате биологам оказались нужны дополнительные союзники из большого средненаучного мира. Особенно сочувствующим агентом, который мог к тому же эффективно вести переговоры, оказался директор NEZ, который представил свои обязательства одновременно как участника социальной среды и представителя правительства. Предположительно, он манипулировал по этому вопросу как Кисенджер, но более тихо, в различных подразумеваемых обществах. Он не только договаривался и давал оценку, но также занимался убеждением влиятельных лиц из всех этих миров. С представителями общественных групп, которые были на важном комитете NEZ (RAC), Медия спорил и голосовал по каждому правилу, касающегося исследований генов - эти общественные группы продолжают и по сей день выступать в роли "сторожевых псов" как в комитете, так и в некоторой степени через своих ученых членов в самом процессе исследования.

Как микробиологи оценили эффективность их мер по безопасности по сравнению с такими же мерами внешних групп? Мы не знаем ответа на этот вопрос, но скорее всего они дали положительную оценку, учитывая большой общественный интерес к этой проблеме, а также внимание Медии, способствовавшее уменьшению давления на федеральные, государственные, законодательные органы. Все это политическое участие ученых необходимые усилия в сочетании с оценкой - было для них совершенно новым предприятием, кроме тех ученых, обеспокоенных сейчас предлагаемыми генетическими экспериментами, которые до этого выступали в общественных группах. Для биологов это было не известной территорией, тип политической арены внешнего мира, на котором они до этого никогда не принимали участия.

В отличие от этого на более удобной и знакомой территории были предприняты технологические усилия по возможно большему снижению риска экспериментальной работы с генами. Выдающийся биолог-исследователь на время отложил свою исследовательскую работу, что развития формы бактерий E.сoli (кишечная палочка), которая не могла бы выжить при контакте с воздухом за пределами контроля условий эксперимента. Такая ослабленная бактерия стала предметом общего пользования среди генетиков.

Более того, по мере продолжения совместных исследований (ESC), отказавшись от потенциально более рискованных экспериментов, запрещенных правилами NEZ, уменьшалась их собственное беспокойство (у которых оно было), так как никакие не приятные случаи произойти не могли. Под руководством верологов генетики стали более внимательно и осторожно обращаться с материалами лабораторий; а также совместная деятельность по возникшей проблеме, предоставила им возможность расширения своих знаний о явлений в ДНК. Такой успех в работе для них оказался более важным, чем решение вопросов безопасности, так как, после разработки формальных правил во время второй конференции в Осиломаре (?), в свою очередь приведших к созданию правил NEZ, биологи, по выражению одного из них, "летали на своих собственных сидениях". На самом деле, они не подозревали о потенциальном риске. В период подведения итогов этого сложного оценочного процесса, связанного с технологической и политической работой, несколько различной по характеру, хотя и не совсем, в этот процесс включились многие талантливые ученые. Некоторые из них работали сразу по двум направлениям - технологическому и политическому.

Еще одной важной чертой оценки является повторная оценка. На примере истории ДНК с точки зрения многих биологов это прежде всего означало, что идеи, а следовательно и выработанные правила относительно проблемы риска не могут быть существенно пересмотрены назад. Такой вид повторной оценки незаметно также привел бы к переоценке "внешних" регулирующих ограничений. Для многих генетиков, желающих начать запрещенные эксперименты, правила NEZ представляли внешнюю регуляцию, все же начали компанию по пересмотру этих правил, результатом которой явилась выработка совместных регулирующих правил как внутренних, так и внешних. Против этого почина выступили некоторые скептики с публичными доводами такого характера, что, если правила слишком быстро ослабить, то с микробиологией может произойти нечто худшее. Таким образом, мы видим, что в более крупном биологическом обществе и, даже в более мелком, все время велись дискуссии по этому вопросу. Такая напряженная ситуация перешла в более организованное восстание 1979-80 годов, когда сторонники пересмотра правил среди генетиков начали атаковать слишком жесткие из этих правил посредством публикаций в журналах по микробиологии. В этих публикациях чаще всего говорилось не только о том, что нет никакой нужды во многих, если не во всех, ограничениях по экспериментам, но также их авторы пошли дальше - обвинили лидеров (последователей), вовлеченных в начальную компанию наложения ограничений, в паникерстве, в результате чего возникли препятствия для развития науки. Но эти ученые не просто хотели пересмотреть взгляд на микробиологическую опасность; не осознано они таким образом пересматривали историю, так как по из мнению обвинители строили свои заключения на очень сомнительных научных знаниях того раннего периода.

Совсем недавно эти внутренние дебаты были отражены и в самом комитете NEZ, ответственного за проведение правил в жизнь, а также за их пересмотр по каким-либо соображениям. На одном из своих периодических собраний, весной 1983 года, Комитет наконец решил еще более ослабить правила, но делать это медленно, так как хотя потенциальная опасность уже значительно уменьшилась, тем не менее остается возможность негативной реакции общественности на ослабления этих ограничений. Оценочный процесс все еще продолжался!

В заключении этой части нашего рассказа о драме ДНК мы хотели бы выделить два дополнительных замечания. Во-первых, можно заметить, что разные процессы, приводящие к опасности наложились друг на друга во времени, в хронологическом порядке их появления. даже процесс выявления и определения опасности продолжается до самого конца, но позднее его участники становятся все более опытными, и все больше людей к нему подключается и все больше с ним становится связанным подмиров. Также также, все больше организационных механизмов получает развитие для отслеживания новых опасностей, хотя все еще продолжаются споры относительно опознавательных признаков этих опасностей. Второе замечание будет такого характера: сейчас уже стало очевидным, что вопросы по безопасности и регулированию контроля налагались друг на друга и участники этой истории не отличали один от другого. Мы увидели - почему это было так. Что касается нашего собственно интереса к этой истории опасности от общественного мира, то вопрос о контроле является ключевым в этом конкретном случае. Опасность заключается в степени ограничений, налагаемых на чистые эксперименты генетиков, которые могут оказаться более или менее постоянными.

Как нам известно, опасность для основной деятельности любого мира может появиться из разных источников, приводя и другие миры к ограничению в их деятельности из-за физической, биологической или даже символической опасности, которая может исходить только из одного источника. Таким образом, случай с ДНК является особым; но с другой стороны, он будет не таким уж и особенным, так как вопросы по безопасности (вспомните романы и произведения порнографического свойства и о той тревоге, которую вызвали случаи смертного исхода, у занимающихся боксом) иногда бывают главной причиной такой негативной реакции общественности. Что касается конкретного случая с исследованиями по ДНК, то здесь для аналитических целей необходимо подумать о том, как были связаны друг с другом вопросы контроля и безопасности. Проще говоря это были совершенное разные вопросы, но один из них приводил к другому. Как мы увидели к примеру, чем безопаснее казалась технология, тем сильнее появлялось желание уменьшить внешние и внутренние регуляторы, В конце концов этот вопрос о безопасности, затронул обе формы вопроса о регуляции. С другой стороны, вопрос о регуляции заставил самих ученых направить больше усилий на проблемы большей осторожности в своих экспериментах и минимизировать опасность их проведения с помощью совершенствования технологии, уменьшающей потенциальный риск.