Сонет, в коем испрашивается прощение у небес за любовное Безумие

 

Ужель для своего лишь торжества,

господь, ты сотворил и нежность стана,

и чудо глаз, от коих в сердце рана,

и все, что прославляет в ней молва?

 

Зачем ты в грудь мою вложил слова,

невнятные для грубого профана

и полные высокого обмана,

без коего любовь, увы, мертва?

 

Зачем красавице своим расцветом

дано затмить богинь, чтобы их всех

снедала зависть к редкостному дару?

 

Ты удостоишь ли меня ответом?

И если да – отпустишь ли мой грех

или мою увековечишь кару?

 

НЕКОЙ ВЕСЬМА КРАСИВОЙ СЕНЬОРЕ, КОТОРАЯ СТАЛА ТЕЩЕЙ

 

Не причиняют годы вам вреда,

и, как всегда, прекрасны вы, сеньора,

коль мне глаза не лгут, не будет спора

меж временем и вами никогда.

 

В девические юные года

вы были розой для любого взора,–

и, веря в справедливость приговора,

в саду краснели розы от стыда.

 

В замужестве остались вы прелестной,

цвели, цветам на зависть и в укор.

Лишь красоты прибавили вам дети.

 

Вы стали тещей, и хоть всем известно:

все тещи – пугала, как на подбор,

но вы и ваша красота – в расцвете.

 

 

ДИАЛОГ ЖИЗНИ С ВРЕМЕНЕМ

 

Ж. Кто там, внутри меня, ко мне взывает? – В. Время.

Ж. Без спросу ты вошло? – В. Пусть просит, кто привык.

Ж. Что хочешь ты? – В. Чтоб ты услышала мой крик.

Ж. Я слышу, не кричи, держи слова за стремя.

 

В. С дороги сбилась ты. – Ж. А ты дней множишь бремя.

В. Но мой удел таков. – Ж. Ты бренности двойник.

В. Ты баба вздорная! – Ж. Злокозненный старик!

В. Нет от меня вреда. – Ж. Ты сеешь злое семя.

 

В. Я? – Ж. Рождена тобой мирская суета.

В. Но ты погрязла в ней, в тщеславье утопая.

Ж. Ты воздух, пустота! – В. Ты Времени расход!

 

Ж. В тебе – безвременье. – В. В тебе – тлен и тщета.

Ж.   Лети, безумное! – В. А ты бреди, слепая!

Вот так со Временем в раздоре Жизнь течет.

 

 

ГЛОССА

 

Прекрасны ваши стан и взгляд,

но, коль о том вы знать хотите,

о вас так в свете говорят:

как солнце, вы сейчас в зените,

но солнца близится закат.

 

 

ЖЕРОНИМО БАЙА

 

 

ЖЕСТОКОЙ ЛИСИ

 

Комета, стены крепости, скала,–

Их недоступность все же не посмела

Достичь недостижимого предела,

Который ваша гордость превзошла.

 

Вы – роза, перл, вы – солнце! Так хвала

Вас по заслугам называть велела…

Явились вы – и солнце побледнело,

Перл потускнел, а роза отцвела.

 

Небесный луч, сирена, чудо‑птица

(Стихиям я для гнева повод дал!)

Не могут с вашей красотой сравниться…

 

Роз, перлов, солнца – краше я не знал,

Но и не знал, – пусть дерзость мне простится,

Столь недоступных стен, комет и скал.

 

 

ВИОЛАНТЕ ДО СЕУ

 

 

ДЕСИМЫ

 

О сердце! Есть предел печали,

предел страданьям должен быть…

Обид, что мы с тобой познали,

не в силах боле я сносить.

Довольно мук мы испытали:

давно уж пыткой стала страсть…

Не дай же вновь мне в плен попасть

к меня презревшему тирану,

и душу вновь предать обману,

а жизнь любви предать во власть.

 

От сей угрозы спасена,

как я свободе буду рада!

Любовь – не дар и не награда,

страшней, чем казнь, для нас она.

О сердце, без тебя, одна,

не справлюсь я с такой напастью:

и пусть, не совладав со страстью,

меня ты ввергнуло в беду,

я знаю, что всегда найду

в тебе я друга по несчастью.

 

Он стал холодным изваяньем,

тот, с кем меня связало ты:

сменились клятвы и мечты

презреньем, скукой и молчаньем.

О, положи конец страданьям,

иль нас они убьют с тобой…

Но, коль мне суждено судьбой

моей любовью быть убитой,

пусть женщиной умру забытой,

а не презренною рабой!

 

 

БЕРНАРДО ВИЕЙРА РАВАСКО

 

 

ГЛОССА НА ТЕМУ СОНЕТА

 

Надежды тяжкий грыз меня недуг,

И лишь любви всесильная отвага

Дерзала облегчать груз горьких мук,

Твердя, что для любви страданье – благо.

Но я не мнил, что выскользнет из рук

Так скоро счастье, о надежда‑скряга!

Не ведаю, кто был тому виной,

Но счастье смыто, как песок волной.

 

Воображенье пылко рисовало

Мне радости любви, волнуя кровь…

Но у любви с мечтою сходства мало:

Вот истина для тех, кто знал любовь.

И все ж не мнил я, что любви начало

Столь близко от конца ее и вновь

Не суждено ее вернуться дару

И что в любви найду я злую кару.

 

Нет, я не мнил, что счастья благодать

Несчастьем обернется и отныне

Я обречен о счастье вспоминать,

Как вспоминают о воде в пустыне…

Не уставая память проклинать,

Забвения прошу как благостыни,

Но длится столько лет мой ад земной:

Увы, любовь ие разлучить со мной.

 

Не мнил я скорой для себя угрозы,

Не знал, что счастья луч, мелькнув, погас:

С тех пор тоски неутолимой слезы

Все льются из моих усталых глаз…

Но кто столь горестной метаморфозы

Мог ожидать в блаженнейший свой час?

Когда любви я предавался жару,

Могла ль душа готовой быть к удару?

 

Я мнил: не будет у любви конца;

Не зная, сколь близка моя утрата,

Сиянием любимого лица

Я ослеплен был… Тяжела расплата.

Что стережет влюбленного слепца!

Но слепота прозрением чревата:

И, на песке воздвигнутые мной,

Все замки смыты разума волной.

 

 

ГРЕГОРИО ДЕ МАТОС ГЕРРА