Прекрасная дама наблюдает ужасающую картину публичной казни

 

Где взор пугала жуткая картина,

Где смерть свое вершила торжество,

Амур, я видел ту, из‑за кого

Для тысяч стала горькою судьбина.

 

Взирая на загубленных безвинно,

Не доказавших судьям ничего,

Безжалостное это существо,

Сердца пронзая, восседало чинно.

 

Что было делать сердцу моему?

Здесь – тучи стрел, с их сладостной отравой,

Там – мертвецы. Куда бежать ему?

 

Бессилен я перед двойной расправой!

Ведут краса и ужас к одному,

И плавает Амур в реке кровавой.

 

 

ПРЕКРАСНАЯ НИМФА‑УТЕХА ГРУБОГО ПАСТУХА

 

Синьору Антонио Риччи

 

 

Ах, недотрога! Кто имел понятье,

Что Кинтия притвора из притвор?

Летит к простому пастуху в объятья,

А ведь посмотришь – сфинкс! Холодный взор!

 

Она лобзает, чувствам дав простор,

Филена (больше не могу молчать я).

Слепец, встречая у нее отпор,

Я ничего не ведал. О, проклятье!

 

Я видел, как под сенью лозняка

Она резвилась, как ее красоты

Рвала бесстыдно грубая рука.

 

Так выбирает место для охоты

Змея вблизи прекрасного цветка,

Так жемчуг портят грязные налеты.

 

 

ДЖОВАН ЛЕОНЕ СЕМПРОНИО

 

 

ТАНЕЦ СЕЛЯНОК

 

Пастух обвил подруги стан покорный –

И юные селянки в пляс пошли.

Куда до них красавице придворной!

Всё, кроме танца, разом отмели

 

И, словно оторвавшись от земли,

Сердца пленяли пляскою задорной,

И ярче на лугу цветы цвели

Под их стопою, легкой и проворной.

 

Одна в цветастой шали на груди

Вдруг под рукой моею с колдовскою

Улыбкою скользнула. Погоди!

 

Я удивлен ошибкою такою.

Нет, от меня подобного не жди:

Хочу на ручках быть – не под рукою!

 

 

РЫЖИЕ ВОЛОСЫ ПРЕКРАСНОЙ ДАМЫ

 

Сама любовь, насмешливость сама,

Она распустит волосы игриво –

И огненная эта бахрома

Охватит душу пламенем разлива.

 

Но, воздыхая томно и стыдливо,

Я чувствовал, что скоро – и весьма –

Не ветер вздохов, дующий тоскливо,

Дождь огненный сведет меня с ума.

 

Амур, она сверкает, как комета,

С ее небесным шлейфом, не щадя

Очей, что не выдерживают света;

 

Иль красит кудри, с солнцем спор ведя.–

И потому они того же цвета,

Что и светило, над землей всходя.

 

 

НАКЛАДНЫЕ ВОЛОСЫ КОВАРНОЙ ДАМЫ

 

Да не прельстит ни одного срамница,

Да не зажжет она безумных грез

В груди слепца, готового прельститься

Сияньем золотым ее волос!

 

Как? Неужели можно усомниться

В химической природе этих кос?

Как? Неужели можно в них влюбиться –

Обманный этот блеск принять всерьез?

 

Поддельно злато! Прежде это было

Жилище мрака, яма, грот, рудник,

Колодец черный, хладная могила.

 

Поддельно злато! Что обман велик,

Проверка пробным камнем подтвердила:

Он почернел, изобличив парик.

 

 

QUID EST HOMO? [6]

 

Что человек? Картина, холст – лоскут,

Который обветшает и истлеет,

Нестойкая палитра потемнеет,

Искусные прикрасы опадут.

 

Что человек? Он расписной сосуд:

Изображенье на стекле тускнеет,

А урони стекло – никто не склеит,

Толкнут – и что ж: руками разведут.

 

Я тополиный пух, морская пена,

Стрела – пронесся вихрем и исчез,

Туман, который тает постепенно.

 

Я дым, летящий в глубину небес,

Трава, что скоро превратится в сено,

Убор осенний жалобных древес.

 

 

ПРЕКРАСНАЯ ДЕВА, УМЕРШАЯ ОТ ОСПЫ

 

Итак, в груди, где, бог любовных чар,

Амур лелеял сладостные грезы,

Горячкой вспыхнул вдруг несносный жар,

Завелся злой недуг, тая угрозы?

 

Итак, на щечках, где весенний дар

Амур лелеял – две апрельских розы,

Жизнь погасил мучительный удар,

Смертельный град не растопили слезы?

 

Но если отцвести осуждена

Любимая, как это ни ужасно,–

Естественно, что пала днесь она:

 

Когда, как роза, женщина прекрасна,–

И жить, как роза, – столько же, должна,

Закону непреложному подвластна.