Поездка руниуса и фриска в первый день пасхи 1712 года

(Фрагменты)

 

С зятем Баумана Фриском

мы неслись во весь опор,

но на расстоянье близком

оставались гребни гор:

умерять должны мы страсть,

чтобы не попасть

прямо морю в пасть.

Буйна младость! Что за радость

на себя навлечь напасть?

 

Кобылица смоляная

слишком слабою была

и до цели нас, стеная,

лишь назавтра довезла.

Наш хозяин в этот час,

не дождавшись нас,

был в гостях как раз.

Но супруга без испуга

сразу нами занялась.

 

Угощенье – не на шутку:

каждый был и пьян и сыт:

пища – праздники желудка –

и сладчайший аквавит.

Да, приплыли мы не зря:

водка под угря,

в нас огнем горя,

грела тело, то и дело

чудеса в умах творя.

 

Ах, фру Лиза напекла

аппетитных булок сдобных!

Как была она мила

в обстоятельствах подобных!

Я, поев ее стряпни,

вспомнил детства дни –

как средь воркотни

было сладко без остатка

булку съесть в кругу родни.

 

Рассказать не хватит слов,

как ходили мы молиться,

слыша звон колоколов –

громкий зов святой седмицы,

как скакали до небес,

как ходили в лес

с милыми и без,

как мы пели и галдели,

будто в нас вселился бес.

 

Кратко: там для игрока

были карты видов разных,

воз еды – для едока,

пруд питья – для пьяниц праздных,

глазки, чтобы впутать в грех,

множество потех,

игры без помех,

сутки кряду до упаду

молодой здоровый смех.

 

Я четыре дня гулял

на гулянье лучшем в мире,

а спроси, так длился бал

разве что часа четыре.

Я вернулся в дом родной

с головой дурной,

руган был женой –

ручкой резвой,

речью трезвой

был развеян сон хмельной.

 

 

О ТЩЕТЕ МИРА

(Фрагменты)

 

В лихорадке

без оглядки

люди падки

на плоды пустых утех.

Но соблазны,

сколь ни разны,

дух мой праздный

не введут в постыдный грех.

Ум не зорок,

манит морок –

власть, богатство, слава, честь.

Морок минет – бед не счесть:

голы, нищи,

а жилище –

пепелище,

нечего ни пить, ни есть.

Хвори, вздохи, денег – крохи.

Ох, суровые счета предъявляет нам тщета!

Взял монету –

ах! и нету.

Канет в Лету

пустозвонная мечта.

Именитым,

родовитым

сибаритам

именем кичиться грех.

Хоть почтенно

знать отменно

все колена,

кровь Адама в нас во всех.

Кто в оправе,

в дутой славе

благородство усмотрел?

Благороден тот, кто смел.

Спесь – водица.

Что стыдиться,

коль лениться

твой родитель не умел?

Видишь – плиты,

мхом покрыты.

Речь умерших тщись понять.

Всем земля – родная мать.

Меч всесильный

в тьме могильной

посох пыльный

станет братом величать.

…………………..

С миром скверным,

лицемерным

и неверным

мы связали жизнь свою.

Скучен скряга!

Деньги – влага.

Щедрость – благо.

На достаток я плюю!

Все смеются:

«Отольются

эти песенки ему!

Ох, носить ему суму!»

Все осудят?

Будь что будет!

Песнь разбудит,

станет пищею уму.

Шут я? Что же,

у вельможи

при дворе шуты снуют.

Ну, а я – вселенский шут.

Пусть затравят!

Пусть ославят!

Мною правит

лишь вселенной строгий суд.

 

 

НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР

 

 

ПРИСКОРБНОЕ НАПОМИНАНИЕ О ГОЛОДЕ

 

Добрым хлебом кормиться

Привык народ, а сейчас

Мы видим бледные лица

И блеск воспаленных глаз.

 

Огонь, что пылал на потребу

Душистому тесту вчера,

Теперь служит пойлу да хлебу,

Где только трава и кора.

 

Раскалив каменья – не солод

И не рожь на этом жару

Мы сушим, а сушит голод

Отбросы, ветви, кору.

 

Отмирают корни да сучья,

Когда с деревьев подряд

Сдирают в год злополучья

Кору – их природный наряд.

 

Голод, нужды приспешник,

Сосны раздеть норовит!

Без листьев оставшись, орешник

Являет плачевный вид.

 

Хочешь знать, отчего мы эту

Неизбывную терпим беду?

На перо мое не посетуй,

Если я причину найду.

 

Голод и гнет суровый,

Воле творца вопреки,

Изведали сироты, вдовы,

Горькие бедняки.

 

Там, где бездольный, голодный

Трудится в поте лица,

Бьется в нужде безысходной,

Мукам не видя конца,–

 

Там, золото бедных тратя,

Бездельем своим гордясь,

Богач утопает в разврате,

Убогие втоптаны в грязь.

 

 

НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР