Уставший от мира, взыскующий неба

 

Прощай, о земля!

Служив тебе долго, измучился я.

И бремя, что мне этот мир навязал,

Теперь я отброшу, теперь я устал.

Я рву свои узы, здесь все маета,

И все суета,

И все суета.

 

Что, в сущности, мир

Поставил пред нами как цель и кумир?

Не больше, чем тень и сверканье стекла,

Чем тонкая наледь над глубями зла,

Чем мыльный пузырь.

А внутри – пустота,

И все суета,

И все суета.

 

Что годы и дни?

Хитро, незаметно проходят они,

Хитро, незаметно за. ними уйдут

И радость, и плач, и заботы, и труд,

Роскошество мыслей, ума острота,

И все суета,

И все суета.

 

О смертных фетиш,

Телец золотой, ты в подлунной царишь,

Но непостоянство – натура твоя,

На непостоянство прельстилась земля,

В тебе воплощается жизни тщета,

Сама суета,

Сама суета.

 

Ах, власть и почет!

Сиянье короны, жужжанье забот.

А зависть у власти сидит за спиной,

Посеет тревогу, развеет покой,

И радость не в радость, а лишь тягота,

И все суета,

И все суета.

 

Ах, милость владык!

Неверный, стоглазый, слепой временщик!

Ведь ты помогаешь пустым пузырям

Раздуться, взметнуться, взлететь к небесам.

Но с солнцем в сравненье твоя щедрота –

Одна суета,

Одна суета.

 

Ах, дружба, друзья!

По опыту знаю – вам верить нельзя.

Вы горечь умножите в чаше обид,

Вы – флюгер, вас только удача манит,

Обманчива ваших словес теплота,

И все суета,

И все суета.

 

Ах, плотских услад

Горячая топка, искристый каскад!

Потянется смертный за этим теплом,

Да в вечном огне будет греться потом!

Пригубишь твой мед – не отмоешь уста:

Одна суета,

Одна суета.

 

Прощай же, прости,

И душу мою на покой отпусти.

Хочу я откланяться, лживый мирок.

Могила забвенья – вот жизни итог.

А мне воздадут за голгофу мою

В господнем раю,

В господнем раю.

 

И дни и года

Средь вечной весны растворятся тогда,

Там солнцу нет нужды по небу брести,

Нет нужды луне убывать и расти,

Там лик Иисуса являет зарю

В господнем раю,

В господнем раю.

 

Я буду богат,

Зовут постоянством незримый тот клад,

Грабитель не сможет его отобрать,

Пройдоха не сможет его оттягать,

Никто не подстроит уж мне западню

В господнем раю,

В господнем раю.

 

И там меня ждет

У престола господня неложный почет,

Корона моя будет сутью ценна –

Ведь кровию Агнца сияет она.

Так будет – пусть я Сатану разъярю –

В господнем раю,

В господнем раю.

 

Вот милость владык –

Мне ангельский внятен блаженный язык.

Отныне, незрим для завистливых глаз,

Я божью улыбку увшку не раз,

И злобную смерть я тогда осмею

В господнем раю,

В господнем раю.

 

И друга навек

В Иисусе достойный найдет человек.

Увижу я истинный облик Христа,

Любовь его вечна, щедра и свята,

И Дух и Любовь я в единстве узрю

В господнем раю,

В господнем раю.

 

Нет выше услад,

Чем ангельских песен узывчивый лад.

Но общая радость у нас – это бог.

Забудь же, душа моя, землю тревог,

Но помни, что радость обрящешь свою

В господнем раю,

В господнем раю.

 

 

ПЕДЕР ДАСС

 

 

НУРЛАННСКИЕ ТРУБЫ

(Фрагмент)

 

Я жителю Нурланна шлю свой поклон –

Хозяин ли он, подмастерье ли он,

Крестьянин в сермяжном уборе,

Идет ли на промысел он за треской,

У чанов солильных стоит день‑деньской,

Живет он в горах ли, у моря.

И пасторам в каждом прпходе привет –

Да будет сиять им божественный свет

В почтенных трудах каждодневных;

И тем, кто сжимает судебник и меч,

Кто должен от зла и насилья беречь

Бесхитростных и смиренных.

Поклон арендаторам, хусманам; вам,

Живущим по прадедовским хуторам,

Что в скалах прибрежных мостятся;

Отшельникам, лавочникам и другим,

Которым помог я советом моим,

Хоть в стих они мой не вместятся.

Прекрасному женскому полу поклон,

Помянем хозяек, крестьянских матрон,

Мамаш и на выданье дочек.

А доброму нраву – особый почет.

На помощь тому, кто достойно живет,

Отправлюсь я без проволочек.

Вот время к полудню идет на часах,

И солнце высоко стоит в небесах.

Прошу вас с глубоким почтеньем

Прийти отобедать, как гости, со мной,

Отведать, что есть у меня в кладовой,

И трапезы быть украшеньем.

Изысканных блюд я к столу не подам,

Желе золотое мне не по зубам:

Безденежье вечное нудит.

Я вас не прельщу необычным питьем,

Подам только то, что и в будни мы пьем,

Но Бахус в обиде не будет.

На кухне дворцовой ведь я не бывал,

И повар‑француз меня не обучал,

Как суп иностранный готовить.

Простецкой покажется пища моя

Иным грамотеям, но вы‑то, друзья,

Не станете, знаю, злословить.

Готовится здесь не блестящий банкет,

И здесь сервировки особенной нет,

Я новой не следую моде.

Каплун, куропатка, индейка, фазан,

Конечно, прекрасны, да пуст мой карман

И жалованье на исходе.

Изысканных пряностей нет на столе,

Какие растут лишь в индийской земле –

К чему нам такие присыпки?

Но если жаркое из свежей трески

Вам будет по нраву, друзья‑едоки,

Прошу вас, отведайте рыбки.

Пшеничный поставлю на стол каравай,

Съедите – поставлю другой, налегай!

Гостей накормлю до отвала.

Не стану, друзья, экономить на вас,

В кладовке имею запасы колбас

И выпивки тоже немало.

Кто хочет ветчинки – вот вам ветчина,

Девятую осень коптится она,

Прозрачна до самой середки.

В бочонке моем прошлогодний улов

Засолен и нынче, должно быть, готов.

Друзья, не подать ли селедки?

Ни вам патиссонов, ни вам огурцов,

Капуста не хуже в конце‑то концов.

Чтоб каждый доволен остался,

И репы нарежу – вот вам и салат,

А если бы я обещал виноград,

Сказали бы мне, что заврался.

Ни в сыре, ни в масле отказа вам нет,

Глазуньей, как должно, закончим обед.

Конечно, убыток карману,

По я приглашаю и ныне и впредь

Со мною, друзья, за столом посидеть –

Припасов жалеть я не стану.

Для вас, земляки, я свой начал рассказ,

На славу я вас угостил, а сейчас

Иные пойдут разговоры:

Хочу написать я прилежным пером

О Нурланне нашем, поведать о том,

Какие тут реки и горы,

О долах глухих и о скалах седых,

О вечных снегах, покрывающих их,

О чащах лесных, о погоде,

Какая рыбалка, охота и лов,–

Подробно об этом поведать готов,

И кроме того – о народе.

 

 

ЛАУРИДС КОК