Не отринь меня, хоть я и не молод

 

Меня все корит моя юная вила:

мол, я уж старик – не вернуть то, что было…

Скажу ей в ответ: укоряешь напрасно,

я пепельно сед, но ведь страсть не угасла –

как огненный жар в груде белого пепла,

любовь, хоть я стар, возгорелась, окрепла;

я схож с той горой, что покрыта снегами,

но к небу порой извергает и пламя.

Любовь – словно голод. Умру, не насытясь.

Пускай я не молод, но чем я не витязь!

Я полон огня, – пе отринь, не разжалуй,

ты возле меня блещешь розою алой –

иль плох наш венок, где сплелась воедино

с тобой, мой цветок, белоснежность жасмина?

 

 

* * *

 

Ах, если б вечно в очи эти

мне смотреть влюбленным взглядом,

я б тогда, с тобою рядом,

стал счастливейшим на свете,–

лишь твое лицо мне снится,

жизнь моя, моя царица!

 

Лишь об одном могу мечтать я:

дни и ночи быть с тобою,

юной тешиться красою,–

и, в твои попав объятья,

восхищенно в них забыться,

моя жизнь, моя царица!

 

Ах, если б мог я, дорогая,

каждый миг, зимой и летом,

упиваться твоим светом,

от восторга умирая,–

если б нам соединиться,

жизнь моя, моя царица!

 

О, эту близость райским даром

называл бы я по праву;

я тогда, тебе во славу

отпылав сплошным пожаром,

и со смертью б рад смириться,

моя жизнь, моя царица!

 

 

* * *

 

О, глаза любимой,

огнь мой неугасимый,

очи‑зарницы,

звезды‑денницы!

Пламень небесный

с вешнею песней

не вы ли, не вы ли

в сердце мое влили?

 

О ласковые взгляды,

родники отрады,

счастья истоки!

Свет свой глубокий

дайте мне, дайте,

не покидайте

души моей влюбленной,

вами вдохновлепиой.

 

Вы – мое спасенье,

рассвет мой весенний.

Луч ваш волшебный,

чистый, целебный

сжег тьму и холод,

снова я молод –

душу воскресила

ваша дивная сила.

 

 

* * *

 

Вила мне все перечит, что поделать с нею.

Я – утесов крепче, она – скал прочнее.

Каменного стала она, молодая:

мучит, и немало, – все сношу, страдая.

Коль к моей заботе приглядится кто‑либо,

скажет: я не из плоти, – просто камня глыба..

Мы с моею гордой друг на друга похожи:

она – камень твердый, я из камня тоже;

из мрамора – вила, сам я – из гранита,

она лед в себе скрыла, во мне пламя скрыто

 

 

ЗДРАВИЦА

 

Цвет‑чародейка,

в кубки налей‑ка

светлого зелья

нам для веселья;

видишь? – тут каждый

мучится жаждой,

все – в одно слово:

«Будь же здорова!..»

 

Ой, молодая,

пью за тебя я –

и, не ревнуя,

жду поцелуя:

дай, чаровница,

нам убедиться –

слаще ли кубок

этих вот губок;

винная ль чарка

жжет нас так жарко,

чары твои ли

нас распалили.

 

 

* * *

 

Дорожи годами – мимолетно их бремя:

вихрь, да тень, да пламя; сон, и мгла, и время.

Вихрь ворваться может в день твой тихий, летний:

все вокруг встревожит – и замрет, бесследный.

Тень – твой провожатый; но сгустится темень –

и обочь себя ты уж не сыщешь тени.

Пламя будет живо, пока ест солому,

и умрет в порыве к небу голубому.

Сон, тебя желанным поманив виденьем,

кончится обманом – грустным иробужденьем.

Мягко мгла укрыла путь твой утром рано,

но встает светило – и уж нет тумана.

Время – это версты на твоей дороге:

осени да весны, и – ничто в итоге.

Наши годы – с нами, но не вечно их бремя:

вихрь, и тень, и пламя; сон, туман и время.

 

 

* * *

 

Господи мой боже, как мне тяжко, трудно!

Жизнь моя похожа на жалкое судно:

мечется средь моря, суденышко это,

ночной ветер черен, в небе нет просвета.

А волна все круче, нет ветрил, нет весел,

вот ладью до тучи вал морской подбросил –

и обрушил с громом, обдавая хладом,

в пропасть, к хлябям темным, что разверзлись адом.

Бездна меня жадно поглотить готова,

море беспощадно, и небо сурово.

Глубь глядит могилой зыбкой и безвестной…

Господи, помилуй! Мрак развей небесный,

успокой ты ветры, волны усмири ты,–

мой бог безответный, жду твоей защиты!

 

 

ПОМРАЧЕНИЕ ДНЯ И ВСЕ ЖЕ ПРОСВЕТЛЕНИЕ 17 ДЕКАБРЯ 1631

 

Вот они воочию, чудеса господни!

Стал внезапно ночью белый день сегодня:

солнышко пропало в черноте зловещей,

но с тьмой совладало – и уж снова блещет…

Боже всемогущий! Ты землю и звезды,

весь мир этот сущий из хаоса создал.

В свете ли денницы, в сумраке ль бездонном,

все с тех пор вершится по твоим законам.

Всюду – твоя сила, рук твоих творенье:

тверди и светила, мрак и просветленье.

 

 

ЮНИЕ ПАЛМОТИЧ