Шесть стадий работы над рекламным проектом

1. Энтузиазм.

2. Разочарование.

3. Паника.

4. Поиск виновных.

5. Наказание невиновных.

6. Награждение непричастных.

В каждой шутке есть доля правды, но в нашем случае эта шутка оказалась прав­дой на все сто процентов. То, что началось с энтузиазма, завершилось поисками нового агентства.

Однако не может не радовать тот факт, что хоть агентство и потеряло заказ, та женщина через месяц была уволена.

И надо же, с ее уходом дела с рекламой у этого клиента пошли на лад. Переварить это всегда немного сложно. Я имею в виду, что в такой ситуации надо делать хоро­шую мину при плохой игре: омыть кровь с рук, помахать вслед уходящему заказу и пожелать бывшему клиенту всего наилучшего. Но когда вас бросает подружка, разве в глубине души вы не желаете, чтобы жизнь впоследствии привела ее в тру­щобы и заставила продавать наркотики или мыть полы в забегаловке?

Был у меня еще один клиент, тоже марионетка, который работал в компании, построенной на страхе. На служебной лестнице он стоял на самой низкой ступе­ни. Он даже выглядел подходящим образом: знаете, эдакий мертвенно-бледный замухрышка, которого в кино убивают в первые пять минут экранного времени. И несмотря ни на что, мы должны были презентовать идею ему и получить фи­нальное одобрение и разрешение на производство.

Изо всех, кого я когда-либо встречал в жизни, это был, пожалуй, самый напря­женный человек. Как-то утром я заметил, как он стоял возле офисной кофеварки и рычал на нее сквозь крепко сжатые зубы: "Вари, черт тебя побери, вари!"

Каким бы запуганным он ни был, как ни мала была доставшаяся ему власть, он никогда не упускал случая подчеркнуть нашу зависимость от его решения. Делал он это, надо сказать, превосходно. Во время презентации он избегал смотреть на вас. Равно как и на презентуемое. Ни разу не поднимал глаз от своего блокнота.

Вы только представьте: вот вы добрались-таки к нему в офис (такси, два часа в самолете и снова такси). Вы произнесли вступительное слово, представили стра­тегию будущей кампании и наконец-то раскрыли перед ним свое детище в полной красе. Точнее, перед его макушкой. Когда презентуешь визуальное решение, такое поведение просто выводит из себя. Вы вынуждены с помощью слов излагать кон­цепцию, которую придумали для того, чтобы избежать слов.

Он был марионеткой до мозга костей. Неспособный принять решение, полно­стью раздавленный мыслью о том, что начальство строго спросит за малейшую промашку, он выбрал тактику полного уклонения от ответственности: сваливал принятие решения на вышестоящего.

В одиночку вам с марионеткой не справиться. Вам нужна помощь вашего начальства — пусть они поговорят с боссами марионетки и разрешат конфликт. Иногда такой подход работает. Иногда оказывается, что не структура компании клиента пропитана страхом, а лишь сама марионетка, и этот страх целиком и пол­ностью ее собственное порождение.

СЛОВОБЛУДСК

Понедельник. 10 утра. Совещание в компании "Мартини, ДаБосс энд ДолгийЛанч". Участники снимают пиджаки, пожимают друг другу руки, поправ­ляют галстуки, наливают кофе. Все в предвкушении, все заинтригованы и взбудо­ражены, повод для встречи нешуточный: заказчик, крупное местное энергетичес­кое предприятие, хочет новую рекламную кампанию.

"0'кей, — говорит агентство, — кампанию о чем?"

"Ну, о нас. Вы знаете. О нас."

"0'кей, но что именно о... вас?"

"Мы заботливы."

"То есть заботитесь?"

"Мы заботимся."

"Вы заботитесь о чем?"

"Ну... заботимся."

"Нет, мы понимаем, что вы заботитесь. Понимаем. Но о чем конкретно?"

"А зачем нам заботиться о чем-то конкретном? Нас вполне устраивает забота как таковая. Вот, кстати, по пути к вам Дик заметил, что это могло бы стать непло­хим слоганом или темой, как там у вас это называется, — "Мы заботимся".

 

Дик удовлетворенно кивает.

Так, приехали. Перед нами клиент, которому совершенно нечего сказать. Поздравляю, вы только что попали в славный город Словоблудск. Оставь идеи всяк сюда входящий.

Энергетическое предприятие — прекрасный пример такого клиента. Клиника или план медицинского страхования — из той же оперы. Они не могут сказать:

"Наши врачи лечат лучше, чем их врачи". Они не могут сказать: "Мы дешевле". Однако они могут сказать: "Мы заботимся".

Итак, включаем на полную мощность аппарат по производству словоблу­дия, и вот уже потекли кисельные реки и сиропные ручьи Заботы и Понимания и Помощи Ближнему. Словоблудск вообще населен компаниями типа "Люди Люди Инкорпорейтед".

"Мы не просто гигантская корпорация. Мы "Люди Люди Инкорпорейтед", по­могающие Людям".

В Словоблудске полиция — это не полиция, а "Люди, Защищающие Людей от Людей". Работники морга — "Живые Люди, Помогающие Мертвым Людям". А юристы — "Люди, Пытающиеся Оставаться Людьми, Таская Людей по Судам".

Мне представляется, что именно такую чепуху кропал в своем агентстве МсСапп & Tate Даррен, герой сериала Bewitched, прежде чем отправиться домой к жене Саманте.

Полчаса у телевизора — и вам попадется немало таких вот роликов, начисто лишенных смысла, но полных красивых слов. Сорвите с этих роликов их броские одежды, и вы поймете — все они пустышки. За этими высокими словами, которые звучат так, как будто что-то значат, скрывается абсолютная пустота. Ни капли

смысла.

Прекрасно иллюстрирует вышесказанное остроумная пародия на патриоти­ческий рекламный ролик, которая принадлежит перу Эллиса Вайнера. Привожу текст в несколько сокращенном варианте.

"Ты просыпаешься, Америка. Утро — и ты просыпаешься, чтобы начать жить так, как ты еще никогда не жила. Скажи "Здравствуй", Америка. Поприветствуй совер­шенно новое пробуждение. Поприветствуй нас...

Мы следим за тобой, Америка. Мы смотрим, как ты работаешь, и ты, Америка, работаешь очень усердно. И мы знаем, что после работы тебя охватывает неодоли­мая жажда. Не просто жажда, которую можно утолить глотком доброго пива. Нет, жажда жизни. Жажда многолетнего опыта. Америка, ты истосковалась...

Америка, приветствуй нечто новое. Приветствуй качество. Качество, которое можно увидеть. Качество, которое можно ощутить. Качество, которое можно при­ветствовать. (Как ты произнесешь по буквам "качество", Америка? Настоящее ка­чество — качество, которому ты можешь доверять? Так же, как ты произносила его на протяжении более чем ста пятидесяти лет)....

Мы — номер один, Америка. Ты — номер один. Ты — чемпион, Америка. И мы знаем, о чем ты думаешь. Мы знаем о твоих чувствах. Откуда мы знаем? Потому что мы тебе сейчас об этом говорим. Потому что мы заботимся о тебе.

И все это не зря. Мы здесь, Америка. И в следующий раз, когда ты тоже будешь здесь, — в следующий раз, когда мы сможем сказать тебе, кто мы и в чем наша суть, — мы будем заняты тем же, тем, что мы делаем лучше всего" [2].

Клиент такого рода не безнадежен. Однако потребует определенных творчес­ких затрат с вашей стороны. У любого клиента есть своя история. Даже у самого скучного, с убогим названием вроде "Синтетик Корпорейшн", есть история, кото­рая для верно выбранной аудитории может оказаться полной значения и пользы.

Кампания, разработанная в агентстве Ogiivy Gf Mother еще в 1980-е для International Paper, — отменный образец, подтверждающий мои слова. Реклама эта была написана для безликой корпорации, производившей бумагу — продукт,

бренды которого слишком похожи друг на друга, чтобы рассчитывать на высокую лояльность потребителей.

Тем не менее эта кампания завоевала немало наград и оказалась невероятно за­нимательной для читателя (рис. 8.2). Развороты журналов, заполненные уборис­тым текстом, украшали заголовки вроде "Как улучшить свой словарный запас" или "Как научиться любить поэзию". Каждый из текстов был написан известным авторов вроде Курта Воннегута или Джеймса Дики. А в самом конце содержалось рекламное послание от International Paper. "Мы верим в силу печатного слова".

КРУШИТЕЛЬ ИДЕЙ 2000®

Все нижеописанное произошло на самом деле.

После нескольких недель напряженного труда мы закончили разработку рек­ламной кампании для крупного клиента и презентовали результат. Работу приня­ли с одобрением, но в производство решили запускать только "после получения данных тестирования".

По договоренности с клиентом наш эккаунт-менеджер посылает сториборды в компанию, которая занимается маркетинговыми исследованиями. Через неделю приходит заключение экспертов: традиционное тестирование на фокус-группах

прошло успешно, но мы провалили тест "Андреа", а посему работу надо начинать заново.

"Что такое тест "Андреа"?"— спросил я у заказчика.

Она мне отвечает на голубом глазу: "Ну, мы даем сториборд одному там спе­циалисту из этих исследователей. Они с помощником запираются в лаборатории часа на три, а потом выдают нам результаты. И мы знаем, сработает ролик или нет. Ваш не сработал. Мне очень жаль".

 

"Но что они делают со сторибордом?"

"Исследовательская фирма говорит, что технология теста разглашению не под­лежит".

"Не подле... а могу я поговорить с этой Андреа?"

"Андреа" — это всего лишь название теста. Никакой реальной Андреа не сущест­вует, и, как я уже сказала, технология теста разглашению не подлежит. Да они и не обязаны докладывать нам, что именно они там делают. Главное — результат, а они нас пока что никогда не подводили".

Я стоял, беспомощно моргая, лишившись дара речи. Я уверен, что заказчик решил, будто я пытаюсь подыскать качественный аргумент в свою защиту. Но я думал о том, чтобы начать карьеру социального работника. ("Я люблю людей. • Я бы мог кому-то помочь, может, какому-нибудь несчастному малышу. Опять же — путешествия. Неплохо было бы. куда-нибудь выбраться, в Перу, например, Хижина в горах. Не так уж и плохо".)

Благодаря загадочной "Андреа" мне пришлось уйти восвояси, зажав под мыш­кой толстый блокнот, по швам трещавший от критических замечаний по поводу

созданной мной кампании.

Клиенты, которые полагаются на исследования и тесты, чтобы оценить рек­ламную кампанию, всегда будут среди нас. Они неизбежны. И это хорошая но­вость. Плохая новость состоит в том, что эти клиенты никогда не будут давать хода

вашей работе.

Во многих больших корпорациях существуют целые отделы, занимающиеся рекламными исследованиями. В этих компаниях продумана четкая система: они запускают ваши сториборды в обработку, как бы скармливают их чудовищной бездушной машине под названием "Крушитель Идей 2000". По мере прохождения рекламной кампании сквозь чрево этого ужасного механизма вы наблюдаете, как детище ваших творческих мук претерпевает массу мерзопакостных трансформа­ций... ("Не годится!" Приглушенные звуки. "Разве мы можем так сказать?" Какие-то неясные хлопки, возня. "Напридумывали, понимаешь"...) Конечный продукт ужасен — его не то что в эфир, на веревке возле дома вывесить стыдно.

Самая плохая новость: бороться с этим совершенно бесполезно. Если уж у кли­ента эти машины-убийцы функционируют, это надолго. Ни одна мало-мальски стоящая идея не выберется из них живой. Как правило, у больших заказчиков, ко­торые в бизнесе уже не первый десяток лет, подобные аппараты по уничтожению творческой рекламы трудятся без передышки.

Мне довелось поработать для нескольких таких клиентов, и я считаю, что я сде­лал для них лучшие из всех моих работ. Жаль только, что до широкой публики они так и не дошли. На одном из таких проектов "Крушитель Идей 2000" работал с уде­сятеренной силой, поскольку убиты были сотни, буквально сотни сторибордов.

 

Когда я выдохся в борьбе с этим монстром, на проект поставили новую коман­ду — так сказать, грудью на амбразуру дзота. Затем еще одну. И еще. Спустя ровно год "Крушитель Идей 2000" сжалился-таки над нами и милостиво позволил за­пустить в производство чахлую, безликую, убогую идейку.Она лежала на конвейерной ленте "Крушителя" — дрожащее, жалкое существо, избегавшее прямых взглядов. Своего рода маркетинговый Франкенштейн — об­рывки запросов и замечаний разных отделов, наскоро сшитые фокус-группами и исследователями во что-то, что должно было быть телероликом, а на самом деле яв­лялось всеобщим позором. Нам следовало тут же вбить ей в сердце осиновый кол.Почетное звание "Крушитель Идей" может принадлежать не только исследова­тельскому отделу — уничтожение нового, творческого, интересного может быть ос­новополагающим принципом всей компании. Звучит цинично, понимаю, но прове­рено на собственном опыте. Я не раз стоял у этих топок и пламя лизало мне лицо.

Как вам такая история?

Клиент, о котором пойдет речь ниже, был автором одного из сизифовых зака­зов для нашего агентства (мы уже говорили о заказах такого рода). Большая кор­порация, входившая в рейтинг Fortune 500. Громадная. Из тех, что всегда нагружа­ют огромным количеством работы, сдать которую нужно на следующее же утро. Работа эта, как выясняется позднее, связана с продуктом, который корпорация собирается запускать в продажу в лучшем случае лет через десять.

Короче, перед нами — бедная арт-директор, которая увязла в этом безнадеж­ном проекте. Она еще не понимает, что за счастье ей привалило, и страшно раду­ется заказу на телеролик!

Итак, она и ее напарник приступают к проекту. Потратив немало времени и сил, они придумывают пару классных идей — настоящие шедевры, претенденты на массу наград, одним словом, фавориты.

Следующая сцена: первая встреча с клиентом — все идеи отвергнуты. Причина? Не имеет значения (скоро поймете).

Они не сдаются, они начинают усиленно готовиться ко второй презентации. Через пару дней креативный отдел охвачен ликованием: процесс пошел, команда фонтанирует идеями, новая концепция ни в чем не уступает предыдущей. На вто­рой встрече с клиентом история повторяется — все идеи решительно отметаются...

Встреча №3. Заказчик с порога заявляет, что они приняли решение изменить стратегию.

Воспользуемся испытанным кинематографическим приемом: представьте себе часовой циферблат с быстро вращающимися стрелками или настенный ка­лендарь, с которого облетают листки с датами. Время идет, принося с собой все новые и новые изменения в проекте. То клиенту не нравится идея. То они урезают бюджет. То меняют рекламируемый продукт, то стратегию кампании. Увольняют прежнего представителя компании-заказчика, ставят на его место нового челове­ка, который, соответственно, вновь поворачивает проект на 180 градусов. Одним словом, все время возникают какие-либо препятствия.

Положение ухудшается день ото дня.

За время, прошедшее между совещанием №4 и совещанием №63, кампания становится настолько выхолощенной, пустой и неинтересной, что итоговый вари­ант не привлекательнее выеденного яйца. На совещании №63 из сценария ролика убирают последнюю нестандартную задумку.

Оптимистично настроенный читатель должен на этом месте воскликнуть: "Ну вот теперь-то злоключения наших креативщиков закончились, правда?" ("В са­мом деле, кампанию уже практически свели на нет, к чему еще там можно при­драться?") Однако в рекламном бизнесе оптимисты не работают.

Пятница. День совещания №65.

На самом деле совещание №65 принципиальной важности не имеет — глава компании-заказчика поставил свою подпись под проектом еще на стадии совеща­ния №50 — но до получения окончательного одобрения заинтересованных сторон следует провести как минимум штук двадцать промежуточных презентаций, учесть все комментарии, дополнения и пожелания, не то придется начинать все заново.

Совещание начинается. Арт-директор выступает с вводной речью, описывает всё, что было сделано по проекту до того, затем представляет сценарий ролика с учетом последних исправлений и переработок. Презентует, надо сказать, совер­шенно без энтузиазма.

Представительница заказчика слушает молча, не перебивая.

По окончании речи арт-директора клиентка достает из сумочки мягкую игруш­ку (я не шучу, эта история — чистая правда) — лягушонка Кермита, плюшевого, с лапками, в которые вшита проволока так, что они сгибаются в разные стороны. Клиентка складывает лапки Кермита таким образом, что они закрывают его ушки. И говорит: "Мистеру Лягушонку не нравится то, что он сейчас услышал".

Да, я не шучу.

Она так и сказала: "Мистеру Лягушонку не нравится то, что он сейчас услы­шал" (рис. 8.3).

К счастью, у Леди-Лягушонка, как мы ее прозвали, не вышло уничтожить про­ект, и в конечном счете к совещанию №68 сториборд был одобрен и запущен в про­изводство.

В общей сложности потребовалось шестьдесят восемь презентаций в дюжинах душных актовых залов сотням менеджеров с дипломами МВА. В приступе горь­кого сарказма мы в агентстве предложили отделу по закупке эфирного времени не запускать ролик в ротацию, раз его и так уже видели тысячи людей.

Герои этого грустного рассказа, пара наших несчастных креативщиков, верну­лись с финальной презентации в агентство, засели в кабинете, откупорили по бу­тылочке пивка и с мрачным видом уставились в окно своего офиса на тридцатом этаже небоскреба. В унынии они произнесли краткую эпитафию над истерзанны­ми останками первоначального варианта сториборда, припоминая наиболее шо­кирующие моменты его длительной агонии.

Если бы вы случайно подслушали их беседу, вы бы наверняка подумали, что эти двое только что вернулись из кино после просмотра фильма ужасов. ("Да!... А помнишь, как они поместили эту... мерзость на проектор? Вот страху-то было — уж такого от них никто не ожидал!")

Рис. Все это чистая правда

Тут кое-что за окном привлекло их внимание и заставило насторожиться.

Они увидели прямо под окнами собственного офиса сорокаэтажное здание.

Фишка в том, что когда они только начинали работу над этим бесславным про­ектом, никакого здания и в помине не было.

В ужасе наши герои осознали, что этот небоскреб со всеми его сорока этажа­ми был возведен быстрее, чем был придуман, уничтожен, перекроен и наконец-то одобрен их сториборд на двенадцать кадров.

Мораль сей басни? Нет, не отговорить вас от работы в рекламной индустрии.

Наоборот, чтобы закалить вас для нее.

Все вышеописанное происходит сплошь и рядом. И зарубите на носу, все эти клиенты - далеко не глупые люди (ну, о Леди-Лягушонок разговор отдельный). Это проницательные, умудренные опытом бизнесмены, которые пытаются решить проблемы своих брендов всеми возможными способами. Тем не менее, каким 6ыл умным, милым и понимающим ни был каждый из них по отдельности, все они на­ходятся во власти установленных в корпорации правил. К сожалению, сложность и запутанность этих правил приводит к тому, что выпустить в свет какую-либо свежую, оригинальную идею без купюр практически невозможно.

Такова, как говорится, наша печальная селяви. Будьте к этому готовы.

 

ЗАКАЗ "СУПЕРКЛАСС"

Что это такое? "Суперкласс" — это бренд с громким именем и завидной репу­тацией. Все знают "Суперкласс".

На протяжении Бог знает скольких лет заказ "Суперкласс" таскается из одного агентства в другое, из другого в третье, из третьего в четвертое и далее по спис­ку. Из года в год каждое агентство, к которому попадает этот заказ, начинает со щенячьего восторга по поводу удачного приобретения, а заканчивает отчаянием висельника в ночь перед казнью.

Странное дело: компании, которым принадлежат бренды типа "Суперкласса", производят действительно первоклассную продукцию, но вот по их рекламным кампаниям этого совершенно не скажешь, независимо от того, какое агентство со­трудничает с ними в данный момент. Отличная продукция тем не менее, и от этого еще обиднее.

Как правило, раз в два года имя клиента-владельца "Суперкласса" появляется на страницах профессиональной рекламной прессы: что-то типа "Прошла любовь, "Суперкласс" меняет партнеров, старое агентство отслужило свое, да здравствует новое". Подобные заметки сопровождаются фотографиями улыбающихся людей, пожимающих руки на фоне плакатов с избитыми фразами вроде "Новоиспеченные партнеры" или "Спасибо за доверие, "Суперкласс" нам в самый раз".

Заголовок в журнале Adweek: "Рекламное агентство Compton (У Curry отхва­тило лакомый кусок — партнерство с "Суперклассом", годовой бюджет на рек­ламу шестьсот пятьдесят тысяч долларов". Через полгода мистер Комптон из Compton & Curry — в реабилитационном центре с диагнозом "пристрастие к ан-тидепрессантам", а мистер Карри лопочет что-то невразумительное по телефону редактору Adweek о "творческих разногласиях". "Суперкласс" вновь выходит на сцену, и агентства, словно аргонавты под действием пения сладкоголосых сирен, выстраиваются в очередь, стремясь заполучить известного клиента с такой солид­ной историей и отменной репутацией.

Один мой знакомый только что приступил к работе над проектом для "Суперкласса".

Звонит ему как-то представитель клиента и заявляет: "0'кей, ребята, можете приступать к разработке сценария нашего нового телеролика. Да, и можете не бес­покоиться — слона я уже зарезервировала".

Она не шутила. Она действительно сказала: "Не волнуйтесь, слона я уже заре­зервировала".

Она и впрямь зарезервировала слона, договорилась с дрессировщиком. Она еще пока не имела четкого представления о том, как должен вписаться в новый ролик "Суперкласс" слон, но совершенно точно знала, что решение поставленной маркетинговой задачи непосредственно связано с этим толстокожим созданием. Все, о чем оставалось позаботиться агентству, так это придумать, каким образом перенести то, что пока находилось в клетке зоопарка, в телеэфир, в прайм-тайм.

Видите ли, главная проблема с "Суперклассом" заключается в том, что эти клиен­ты убеждены, будто разбираются в рекламе: они приходят к вам не только с вопросом, но уже и с готовым ответом. Они обладают неплохим вкусом и в состоянии распоз­нать хорошую рекламную кампанию какой-либо другой фирмы, поэтому предлагают партнерство всегда лишь сливкам рекламного сообщества. Но они не дают рекламис­там свободы действий, так как считают, что в советах не нуждаются.

Фигурально выражаясь, "Суперкласс" заманивает агентство к себе в лапы, потом снимает маску и показывает свое подлинное лицо. Не терпящим возражения то­ном "Суперкласс" приказывает: "Вы, жалкие писаки, вот вам идея, работать над ней и только над ней", — и начинает потихоньку сворачивать агентство в бараний рог.

И вот одним прекрасным утром, когда воодушевление по поводу сделки с круп­ным клиентом и известным брендом сойдет на нет, вы увидите "Суперкласс" без прикрас. Зрелище не для слабонервных, доложу я вам.

Хотя, как бы ни были настойчивы бренд-менеджеры "Суперкласса" в заталки-вании своих идей в головы рекламистам, надо отдать им должное: они все-таки соблюдают приличия и правила хорошего тона. Гораздо хуже, если вам попадется клиент, который в отношениях с агентством действует исключительно нахрапом. Таких немного, и все-таки они существуют.

 

БЫКИ

Есть еще один тип плохого клиента — Быки. Эти наглые, самоуверенные за­диры, обожающие идти напролом и уверенные в превосходстве своего взгляда на жизнь, — ужасны на любой должности. Однако, как справедливо заметила Анна Ламотт, Быки, облеченные властью, и святого доведут до алкоголизма.

Многие такими и рождаются, но есть и те, что превращаются в Быков с време-, нем, как в заброшенном погребе вино превращается иногда в уксус. Они, так ска­зать, выныривают на поверхность из своего погреба, убежденные в том, что все нг свете знают (только все их знания гроша ломаного не стоят, да и вообще — в корн(неверны). Один такой клиент, о котором сейчас пойдет речь, к тому времени моег знакомства с ним, был в бизнесе уже лет двадцать.Большую часть своей карьеры он провел, занимаясь второсортным брендом пива, и нес личную ответственность за одну из самых омерзительных и непот­ребных кампаний, которые когда-либо засоряли наши телеэкраны. И до чего же он гордился этой рекламой! Полногрудые красотки. Разнузданные пляжные ве­черинки, полные, как он это называл, "оттяга". И в завершение всегда один и тот же кадр: бармен улыбается в камеру и протягивает две запотевшие бутылки пива. Клиент называл это "идентификация продукта".

Он постоянно хвастался этими ужасными роликами, используя их как аршин, которым то мерил нашу работу, то бил по рукам, если его что-то не устраивало. В чисто мужской компании, во время какой-либо нашей презентации, его частень­ко пробивало на откровенность: "Вот вы знаете, что было главное в той кампании? Почему она так хорошо пошла? А вот я вам скажу, где тут собака порылась. В тех роликах были полуголые девки с большими титьками, крутые тачки и все такое".

Я не преувеличиваю и не шучу. Это цитата. Этот клиент был, пожалуй, худ­шим ночным кошмаром известной феминистки Глории Стайнем — именно так в ее представлении вели себя некоторые офисные служащие-мужчины за крепко запертыми дверями своих кабинетов, именно так они на самом деле относились к женщинам. Свинья он был последняя, я так думаю.

Даже его начальник знал, что эта знаменитая кампания — полный отстой, и иногда, когда наш герой особенно увлекался расхваливанием своих достоинств, напоминал ему об этом. Ничтоже сумняшеся, Бык добродушно хлопал его по пле­чу и дружелюбно напоминал о крошечном увеличении продаж, которого он этими отвратительными роликами добился.

Он проецировал свою ограниченность на потребителей и не сомневался, что те — люди недалекие. Подобный подход отражался в рекламе, которую по его при­нуждению производили все работавшие с ним когда-либо агентства. Все порож­денные его злым гением кампании были не более чем серьезная, бронебойная... чепуха.

Если вы в рекламном бизнесе надолго, дорожки ваши с Быком обязательно пересекутся. Он ни пса не понимает в рекламе, но обладает недюжинной властью. Про таких говорят: "Сила есть, ума не надо". Если уж он что-то вбил себе в голову и хочет, чтобы вы вбили это потребителю, с пути его не свернуть даже самым бур­ным потоком красноречия. В нем начисто отсутствует поэзия. В нем нет тонкос­ти. Он — бумажный тигр. Мелкий деспот, феодальный князек, тиранящий своих подопечных, он исповедует рекламные принципы, которые последний раз были в ходу еще в бронзовом веке, и незамедлительно ссылается на мизерный прирост в продажах, когда ему указывают на его невежественность и упрямство.

И если будет окончательно убита любая мало-мальски умная, грамотная, ин­теллектуальная реклама, именно его следует привлечь к ответственности.