Выписки отрывков из лекций проф. Германа о теории статистики

Предмет Статистики есть Государство. Оно есть такое учреждение большаго или меньшаго об­щества людей, по которому одна, для безопас­ности, покорили свою волю законам, а другие наблюдают оные и приводят их в действие. Частный человек сильный и добрый не имеет нужды скрывать своих чувствовании и показы­ваться иным, нежели каков он есть. Следова­тельно, таинстволюбие нужно для одних только слабых и дурных людей, дабы скрыть свои не­достатки и злые умыслы. Подобно сему и Госу­дарство.

Во всей политике Макиавелевой таинстволюбие есть ключ и душа всех дел. Но для сильного го­сударства, управляемого мудрым государем, который надеется на преданность своих поддан­ных, такое таинство низко и вредно: низко, ибо Доказывает слабость; вредно, ибо распростра­ниться могут неверные сведения в публике.

Безопасность состоит в том, чтобы никто и нич­то не могло противодействовать употреблении: сил человека, как нравственных, так и физичес­ких; но сего он сам по себе достичь никак не может. Итак, человек, вступивши в политичес-

кое состояние, в полном праве требовать от Правительства (оной).

Дается по источнику: Овчинникова Е.А., Чумако­ва Т.В. Проблемы взаимодействия России и за­пада в области просвещения (XV — XIX вв.) // http://lmi.philosophy.pu.ru/PUTI/Ovchinnikova.htnn

Кэуфман А.А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806 — 1917. Историко-кри-₁₆ ™ческий очерк. М., 1922. С. 9. ^1еРман К. Всеобщая Теория статистики. Для обучающих сей науке. СПб., 1809. С. 83-86.

Ради повышения степени точности и надежности информации, полагал К. Гер­ман, статистик должен всякую таблицу «сличить с другими подобными табли­цами». В частности, «должно сравни­вать показания многих годов сряду; и если предположить, что нижние чинов­ники каждый год делали одинаковые ошибки, то и в таком случае, по край­ней мере, статистическую истину ус­мотреть можно из взаимного содержа­ния годичных сумм». Здесь выражен принцип приблизительной верности отношений между числами даже при неверности абсолютных чисел¹⁷. Тако­вы правила критики по отношению к официальным источникам.

Едва ли не самой крупной заслугой К. Германа перед русскою наукой явля­ется предпринятое им в 1806 г. издание специального «Статистического Журна­ла», который поставил своей целью обра­батывать и издавать «полнейшие сведе­ния» из отчетов министерства внутрен­них дел и одновременно распространять в читающих кругах статистические знания. В программной статье К. Герман предложил понимать статистику в широком смысле как «основательное знание состояния государства в какое либо известное время» и в узком как «основатель­ное познание всего того, что имеет очевидное влияние на благо государства в какое либо известное время»'⁸. Повествуя о «философии статистики», автор ука­зывает, что статистика обязана опираться на всю совокупность наук, но теснее всего она соприкасается с географией. Предмет статистики — общество, но не всякое, а только такое, которое достигло государственной фазы развития. По­нятно, что в родо-племенном обществе статистики быть не может. Соприкаса­ется статистика и с историей, но в отличие от нее она «проходит не перемены, но следствия перемен, и описывает состояние государства в какое либо озна­ченное время»; «история пишет большую картину, имеет собственное красно­речие», тогда как «статистика чертит таблицы: цифры суть ее красноречие»¹⁹.

Оценивая научный вклад К. Германа, А. Кауфман справедливо заметил, что в его произведениях «мы находим выраженным в немногих словах все существо современных приемов и критики материала, и даже его добывания». В работах К. Германа мы можем обнаружить четкое понимание «смысла за­кона больших чисел и устойчивости статистических отношений, — мало того, даже понимание того принципа «фунгибельности», заменимости отдельных

Кауфман А.А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806 — 1917. Историко-кри-тический очерк. М., 1922. С. 9.

¹⁸ Статистический Журнал. Т. 1. Ч. 1. СПб., 1806. С. 16, 23, 26.

¹⁹ Статистический Журнал. Т. 1. Ч. 2, СПб., 1806. С. 2-5.

элементов статистической массы, который сравнительно недавно формули­рован Лексисом и является одною из предпосылок современной статисти­ческой теории»²⁰. Труды Карла Германа были выдающимся явлением в рус­ской статистической литературе первой трети XIX столетия.

В России у К. Германа нашлись многочисленные последователи. Сюда при­числяют его «ученика и духовного преемника» профессора главного педагоги­ческого института В. И. Арсеньева, выпустившего в 1818 и 1819 г. пользовавше­еся в свое время широкой известностью «Начертание статистики Российского Государства», а в 40-х гг. «Статистические очерки России», интересные как погубернские сводки данных о территории, поземельном устройстве и промыс­ловой деятельности населения. И хотя другие русские статистики первой поло­вины XIX в., как например Е.Ф. Зябловский²¹, заявляли себя антагонистами К. Германа, все они (А.Г. Ободовский²², И.Я. Горлов, Д.А. Милютин и др.) не могли еще вырваться из пут описательный немецкой статистики и часто пред­ставляли собой вторичное, подражательное научное явление. Так, сочинение профессора главного педагогического института А. Г. Ободовского «Теория ста­тистики» (1839) В.В. Святловский оценил так: «вполне еще в духе Ахенваля и представлявшее собою обычную компиляцию, составленную по посредствен­ному учебнику одного из незначительных немецких ученых, некоего Бутте»²³. Не выше по своему теоретическому обоснованию, утверждает А. Кауфман, стоит ипоявившеесяв 1849г. «Обозрение экономической статистики» профессора Пе­тербургского университета И.Я. Горлова. Цель его — охарактеризовать «эконо­мическое состояние народа как сумму способов, которыми обладает народ и которыми он удовлетворяет своим нуждам», откуда вытекают «два предмета, подлежащие исследованию: народ и его богатство», и «самое сочинение есте­ственно делится на две части»: статистику населения и статистику промышлен­ности²⁴. Книга изобилует описательными, а иногда чисто анекдотическими под­робностями и многочисленными экскурсами в область экономических явлений, между собой мало или никак не связанных. И это тем более удивительно, что книга писалась через 14 лет после исследований А. Кетле в области «социаль­ной физики», давших поистине классические образцы тонкого цифрового ана­лиза. Ничего не берет у Кетле и автор появившихся в 1847 г. «Первых опытов военной статистики», профессор Академии генерального штаба, впоследствии военный министр и граф, Д.А. Милютин. «Мало того, он становится по отно­шению к Кетле в принципиально-отрицательную позицию»²⁵. Для него, как и

Кауфман А.А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806 — 1917. Историко-крти-ческий очерк. М., 1922. С. 9.

¹ Зябловский Евдоким Филиппович (1764- 1846) — русский статистик и историк, профессор гео­графии, истории и статистики Петербургского педагогического института (с 1804), впоследствии университета (1819 — 1833), представитель консервативного направления в государствоведении. Ос­тавил большое количество «землеописаний» Российского государства и Европы, которые использо-

_п ^"ись как учебники и справочники по статистике. Ободовский Александр Григорьевич (1796 — 1852) — географ и статистик, профессор (с 1832) глав­ного педагогического института (Санкт-Петербург). В 1833 — 1834 редактировал и издавал «Педа­нтический журнал». Представитель описательного направления в статистике 1 -й половины XIX в.,

2з _г7^1>И11ал необходимость причинного изучения явлений.

м ^вятловский В.В. К истории политической экономии и статистики в России. СПб., 1906. С. 187.

25 _к Р^лов И.Я. Обозрение экономической статистики. СПб., 1849. С. 5-6.

ауфман А.А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806 — 1917. Историко-кри- ™ческий очерк. М, 1922. С. 14.

для других представителей описательной статистики, она представляет собой не просто сбор данных, но их аналитическое исследование²⁶. Однако убедительно продемонстрировать возможности аналитического метода на статистическом материале, касающемся России, Д.А. Милютин так и не смог.

Определенный шаг вперед в сфере методологического истолкования пред­метной области статистики был сделан в книге Е.И. Срезневского «Опыт о предмете и элементах статистики и политической экономии сравнительно» (1839). По отношению к политической экономии статистика выступает, по мнению автора, в качестве главной науки. Оригинальна трактовка двух типов «статистических фактов»: первый описывается почему-то словами, а второй — цифрами²⁷. Пользуясь современной терминологией, мы могли бы, пожалуй, сказать, что у Е.И. Срезневского речь идет о качественных и количественных методах исследования, но не о качественных и количественных фактах: фак­ты едины по своей природе, но форма их выражения может быть разной. Но и для него предмет статистики — государство, как морально-индивидуальное су­щество, гармонически «сложенное из различных элементов, которые все вместе существуют и жизнедействуют в нем на различных условиях»²⁸. Наподобие «философии статистики» К. Германа русский ученый предлагает выделять «статистическую философию», которую Срезневский, следуя другому немцу, Пелицу, понимает как «систематическое представление основных условий внутренней и внешней жизни государств, соотношения и влияния той и дру­гой»²⁹. При этом автор высказывает весьма здравые методологические сужде­ния, в частности, о том, что статистика призвана выполнять наряду с описа­тельной также критическую функцию, которая видится в необходимости до­казывать либо опровергать понятия только фактами, а не другими понятиями, пусть и очень убедительными, причем факты эти «должны быть приводимы не только как примеры, но и как настоящие доказательства»³⁰.

В области практической статистики важный вклад внесли работы одно­фамильца известного статистика и тоже академика И.Ф. Германа³¹. В «Ста­тистическом журнале» он опубликовал небольшую статью «О народонаселе­нии» с подзаголовком «о составлении и употреблении народных таблиц», — рассуждение, представляющее, по мнению А. Кауфмана, чуть ли не самый первый план организации административной статистики в России. В статье имелась схема «генеральных и специальных таблиц», во главе которой стоят «народные таблицы», охватывающие статистику населения и в состав кото­рой входят, в числе прочих, «таблицы произведений», содержащие статис­тику урожаев, скотоводства, обрабатывающей и горной промышленности. Но наиболее интересной являлась схема сбора данных о населении, в которой отчетливо сформулированы получившие затем широкое распространение в

²⁶ Милютин Д.А. Первые опыты военной статистики. Кн. 1. СПб., 1847. С. 45. Срезневский Е.И. Опыт о предмете и элементах статистики и политической экономии сравнитель­но. СПб., 1839.

Кауфман А.А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806—1917. Историко-кри-тический очерк. М., 1922. С. 15.

Срезневский Е.И. Опыт о предмете и элементах статистики и политической экономии сравнитель­но. СПб., 1839. С. 76-78.

³⁰ Там же. С. 92-93.

Герман Иван Филиппович (Бенедикт Франц Иоганн) (1755—1815), ученый, член Петербургской АН (1786). По происхождению австриец. В России с 1782. Будучи горным инженером, активно за­нимался статистической наукой в стране.

методике переписей населения принципы однодневности и учета налично­го населения. В основе схемы лежали «домовые таблицы», где надлежало «отсутствующих не выставлять», а вносить их «там, где они находятся, ибс инако нельзя избежать, чтобы не было пропущенных и показанных вдвой­не»³². Для разрешения проблемы охвата труднодоступных единиц наблюде­ния и организации полевого исследования И. Герман предлагал поступать так: «через капитан-исправников и через полицию доставить каждому хозя­ину по экземпляру всех родов таблиц и предоставить всем им по совести своей описывать самим; а что касается до деревень, возложить должность сию на писарей»³³. Спустя некоторое время эта схема была воспроизведена в орга­низационном плане первой всеобщей переписи населения 1897 г.

Рис. 15. А вносить их «там, где они находятся...»

Взгляды А.П. Журавского

Особое место в истории статистической мысли первой половины XIX сто­летия, по мнению В.В. Святловского, следует отвести Д.П. Журавскому.

Журавский Дмитрий Петрович (1810— 1856) — видный статистик и эко­номист демократической ориентации, противник крепостничества. Окончил Петербургский кадетский корпус, служил в министерстве го­сударственных имуществ. В 1845—1856 занимался статистикой, напи­сал свои основные труды, разработал систему показателей для изучения всех областей общественной жизни России, а также программу иссле­дования производительных сил России. Одним из первых оценил боль­шое значение метода статистических группировок. Считал статистику наукой «категорического вычисления». Подчеркивал, что все отрасли знания могут и должны иметь «свою численную сторону, свойственную существу каждой». Социальные явления изучал в разрезе общественных классов. Н.Г. Чернышевский охарактеризовал его работу «Статистичес­кое описание Киевской губернии» (т. 1-3, 1852) как одно из самых цен­ных приобретений русской науки XIX в. Появившийся в 1846 г. его труд «Об источниках и употреблении статистичес­ких сведений» представляет собой «один из наиболее ценных в статистической литературе не только того времени, но, пожалуй, и во всей русской статистичес­кой литературе»³⁴. Асогласно Л.В. Ходскому, это «наиболее оригинальный и вы­дающийся труд по теории статистики»³⁵ за всю первую половину XIX столетия.

3j!?^татистический Журнал. Т. 1. Ч. 2. Спб., 1806. С. 25-27.

Там же. С. 32. 35 ^Вятл°вский В.В. К истории политической экономии и статистики в России. СПб., 1906. С 1У4. °Дский Л.В. Основания теории и техники статистики. СПб., 1896. С. 25-26.

По своему содержанию книга Журавского состоит из двух частей: кри­тической и теоретической. В первой автор рассматривает достоинства и не­достатки своих предшественников по статистической науке, прежде всего представителей русской административной статистики, полагая их главной заслугой хаотическое накопление бесчисленных эмпирических фактов. Ос­новная задача нынешней статистической науки заключается поэтому не в сборе новых фактов, а в их очищении и критическом анализе. В связи с чем Журавский предлагает очень правильный методологический прием: пост­роить систему «статистических категорий, которые, будучи однажды уста­новлены, служили бы неизменными рамами для беспрерывных работ по части материальной статистики»³⁶. Несомненно, разобраться в груде эмпи­рических фактов можно лишь после того, как разработана непротиворечи­вая система теоретических понятий. Именно она выполняет по отношению к статистическим фактам руководящую роль, но не наоборот. Прошлая ста­тистика потому и зашла в тупик, что шла индуктивным путем, собирая факты и из них выводя теоретические категории. Но очевидно и другое. Си­стематизация и анализ категорий возможны лишь после того, как наука накопила богатый опытный материал, но никак не раньше. Стоило внача­ле выдвинуть якобы непротиворечивые понятия и под них подбирать фак­ты, как статистика превратилась бы в совокупность бесполезных догматов и схоластических положений. Собственно говоря, все это присутствовало в отечественной статистике и раньше, но было неочевидным. И лишь на более зрелом ее этапе, когда наука наделала достаточно много ошибок и запуталась в собственных теоретических построениях (а без этого не может развиваться ни одна наука вообще), обнаружился методологический застой. Но разве дело заключалось только в нагромождении эмпирии? Мысль Жу­равского, видимо, надо понимать глубже, а именно как очищение не толь­ко эмпирического, но и теоретического этажа статистики. Плохую эмпи­рию способна породить только плохая теория, а сама по себе эмпирия из ничего не возникает.

Сами по себе теоретические суждения Журавского вряд ли можно назвать новым словом в науке. Категории он трактует в узкотехническом смысле как статистические термины (отсюда выражения типа «количественные содер­жания», «категорическая нумерация» и «категорическое исчисление», судь­ба которого, кстати сказать, оказалась более удачной, нежели первых двух, ибо им пользовались в конце XIX в. А.И. Чупров, а в начале XX в. А.А. Чуп-ров), имеющие свои числовые значения, а не в широком философском смыс­ле, как можно было бы ожидать. И не совсем понятно, почему в утвержде­нии Журавского о том, что статистика, будучи применена ко всему челове­ческому обществу, должна обнимать «все факты общественной и частной жизни, которые могут быть сосчитаны, соединены или разделены на разря­ды или категории одного рода и вида»³⁷, А. Кауфман находит «вполне отчет­ливо формулированным современное представление о статистике, как о ме­тоде, приложимом ко всем областям знания»^.

Журавский Д.П. Об источниках и употреблении статистических сведений. Киев, 1846. С. 179-180. ³⁷ Там же. С. 175.

Кауфман А.А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806—1917 Историко-крити-ческий очерк. М, 1922. С. 19.

Правда, для современников Д.П. Журавский оставался фигурой малоз; метной. Его подлинный ренессанс начинается в последней четверти XIX i в 1876 г. его выделяет среди всех русских статистиков Н.Х. Бунге, в 1894 его ставит на особое место в истории отечественной статистической нау* выдающийся русский статистик А.И. Чупров.

На протяжении первой и второй половины XIX в. в развитии теории, mi тодологии и практики статистической науки доминировали Петербурге^ ученые. Преподавание экономической теории и статистики началось Санкт-Петербургском университете еще в 1819 г. Научный уровень в \ преподавании задавал профессор М.А. Балугьянский. Наряду с ним эти курс читали профессора М.Г. Плисов (политическая экономия), К.Ф. Герман К.И. Арсеньев (статистика). В дальнейшем здесь преподавали известнь российские экономисты И.Я. Горлов³⁹, Э.Р. Вреден, Ю.Э. Янсон, И.И. К; уфман, А.Н. Чупров, П.Г. Георгиевский, А.А. Исаев, М.И. Туган-Барано] ский. Экономический факультет Санкт-Петербургского университета \ только положил начало университетскому экономическому образованию стране, но и стал общепризнанным центром подготовки экономических Kaj ров. Отсюда исходили многие либеральные идеи, послужившие теоретиче< кой основой последующей модернизации российского общества и переход России от феодализма к капитализму. Статистики 1850-х гг. внесли евс вклад в освобождение крепостных крестьян: они провели огромную работ подготовив в значительной степени проведение реформы 1861г. Они сост; вили характеристики крепостного населения России, исследовали состоят помещичьего землевладения, характер землепользования, крепостных ш винностей и задолженностей помещиков.

Первая половина XIX в. отмечена для отечественной статистики сильны влиянием немецкой научной мысли. Господствовавшее тогда научное н; правление в статистике получило название «старой школы», а преимуще ственным методом изучения событий был не аналитический, а описател! ный. Предметом статистики, по аналогии с географией или историей, коте рые лишь фиксировали, но не измеряли и не исчисляли явления, считалис «земля и народ», которые, статистика в отличие от первых двух дисциплш преломляла через политическую систему общества, иными словами, чере государство.

Аналитическая традиция

Аналитическая традиция в отечественной статистике появилась позже, именно во второй половине XIX в. и была связана с именем великого бель гийского статистика и социального ученого А. Кетле. По мнению наши историков, в том числе И.Н. Миклашевского, идеи Кетле пробивали се£ дорогу в России очень медленно. Как это часто бывает, первым толчком проникновению великих идей служит творчество эпигонов, которые, заим ствуя оригинальные идеи, в лучшем случае механически и почти дословн их воспроизводят (для чего надо хорошо владеть иностранным языком иметь доступ к новейшей литературе), а в худшем пытаются их перетолкс вать, расширить, дополнить, в конечном итоге полностью или частично и

орлов И.Я. Обозрение экономической статистики России. СПб., 1817.

искажая. Роль такого передаточного звена, по мысли А. Кауфмана, выпол­нили Срезневский, Порошин и Рославский⁴⁰. Их суждениям о Кетле прису­ща крайняя осторожность и чрезмерный консерватизм. Указывая на необ­ходимость большего проникновения в статистику «цифирного элемента», Рославский в то же время весьма сдержанно и даже отрицательно относится к аналитическим приемам Кетле, полагая, что «подобные нововведения дол­жны быть допускаемы с величайшею осторожностью».

С середины 1860-х гг. в России стали проводиться так называемые «од­нодневные» переписи населения в городах, а земства некоторых губерний проводили подворные переписи крестьянского населения. В 1866 г. вышел первый сборник Центрального статистического комитета «Статистический временник Российской Империи», который стал ежегодным.

Приблизительно до 70-х гг. прошло­го столетия восприятие методологичес­ких принципов и статистико-философ-ских взглядов А. Кетле в русской стати­стической литературе было чисто поверхностным. В «Учебных записках по статистике» профессора С.-Петер­бургского университета Э.Р. Вредена⁴¹ и «Курсе статистики» Н.Л. Карасевича со­держалось немало упоминаний основ­ных идей Кетле: метод вычисления средних величин, в которых выражают­ся общие законы, учение о среднем че­ловеке, мысли о регулярностях, наблю­даемых в человеческих действиях, о пе­реводе общественных явлений на язык точного измерения, о том, что вероятность любого факта выражается кор­нем квадратным всей суммы наблюдаемых явлений и т.п. Воспринимая идеи Кетле, отечественные статистики не всегда точно, а иногда просто искаженно их передавали. Так случилось, в частности, с трактовкой вероятности. По мнению А. Кауфмана⁴², Вреден «совершенно неправильно представлял себе не только сущность предложенных Кетле приемов измерения степени точ­ности результатов статистического наблюдения, но даже существо понятия вероятности («вероятность... выражается квадратным корнем суммы...»)». Автор то целиком становится на почву методологических принципов Кет­ле, то, отказываясь от них, возвращается к идеалам «старой описательной статистики mixtum compositum из экономической географии с рассеянными среди описательного материала политико-экономическими соображения­ми»⁴³, которые укладываются в привычную схему «старой школы»: террито­рия—население—народное хозяйство—государственный быт.

Кауфман А. А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806 — 1917. Историко-кри-

тический очерк. М., 1922. С. 20.

Э.Р. Вреден (1835—1891) — профессор кафедры политэкономии экономического факультета СПбГУ

с 1873 по 1891 г.

Вреден Э.Р. Учебные записки на статистике (курс старшего класса военных училищ). СПб., 1867. С. 9.

Кауфман А.А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806 — 1917. Историко-кри-

тический очерк. М., 1922. С. 23.

Воззрения Н.Х. Бунге

Важное место в развитии статистической науки занимает Н.Х. Бунге.

Бунге Николай Христианович (1823 — 1895) принадлежит к выдающимс ученым с мировым именем, принимавшим активное участие в воспи тании русского царя Николая II, в строительстве железных дорог России, создании финансовой системы России, решении крестьянское вопроса и др.; специалист в области статистики, политической эконо мии и финансового права. В 1852 г. Киевским университетом удостое: степени доктора политических наук за диссертацию «Теория кредита (1852). Получили известности его книги «Курс статистики» (1865) «Исторический очерк экономических учений» (1868), «Основания по литической экономии» (1870), «Очерки политико-экономической ли тературы» (1895). С 1859 по 1880 г. — ректор Киевского университете С 1881 по 1887 г. — министр финансов России; почетный член научны обществ Петербургского, Новороссийского, Святого Владимира уни верситетов и Академии Наук; в 1890 г. избран ординарным академико(по политической экономии.

Лучшим курсом статистики того времени признавался его трактат «Kypi статистики», составленный в первой половине 1876 г. для студентов Импе раторского Университета Св. Владимира. В этом пользовавшемся в свое вре мя большой популярностью учебном пособии совсем иначе, чем прежде подается предмет статистики—как изучение «законов общественных явле ний»⁴⁴. Если Журавский видел в статистике только лишь или преимуществен но метод, применяемый к изучению всех явлений вообще, то Бунге тракто вал ее прежде всего как общественную науку. А это было равносильно тому как если бы статистику утвердили в качестве самостоятельной предметно! области, т.е. полноценной науки, имеющей и свой метод, и свой предмс исследования. Вместе с тем переход от охвата явлений любого рода к кон центрированному изучению узкого круга проблем, а именно — обществен ных (в современном прочтении: социальных), обозначал в то же время огра ничение предметной специализации статистики, превращение ее из универ сальной, или общедисциплинарной в специальную науку.

Итак, предмет статистики, по Н. Бунге, — это «законы общественных яв лений». Когда за их изучение берется статистически подготовленный соци альный ученый, они видятся ему не как нагромождение случайностей, а ка] правильно повторяющиеся регулярности событий, т.е. сходное, тождествен ное в явлениях. А это и заставляет ученого предполагать, что общественны! явления происходят по известным законам. В таком случае общественны» законы теряют статус априорно устанавливаемых причинно-следственны; связей, существующих как бы поверх эмпирически наблюдаемых явлений но приобретают статус статистических законов. Для их обнаружения требу ется не теоретическое усмотрение хода всемирно-исторических событий,; кропотливая эмпирико-аналитическая работа по обработке больших масси вов статистических данных. В числе методов такой обработки мы обнаружи ваем группировку однородных данных по родовому и видовому признакам Статистические исследования потому и добиваются поразительной точнос­ти, что искусно оперируют средними числами, измерительные возможное-

Бунге Н.Х. Курс статистики. 2-е изд. СПб., 1876. С. 1.

ти которых растут «вместе с числом наблюдений и с меньшею разностью между числовыми данными, из которых сделан вывод, или с правильностью их колебаний»⁴⁵. Комментируя высказывание Н. Бунге по поводу методоло­гии статистического исследования, А. Кауфман отмечает: «в этих последних словах мы видим уже не только вполне правильную формулировку зависи­мости точности результата от числа наблюдений, но и существенный смысл того, что позднее начали называть учением о дисперсии»⁴⁶.

Касаясь теоретико-философских взглядов Кетле, Бунге справедливо счи­тает, что в его трактате «О человеке» надо выделять то, что относится в ста­тистике, от того, что относится к антропологии, и что у самого Кетле в зна­чительной мере осталось неразделенным. Отдавая должное бельгийскому статистику и социальному ученому, Н. Бунге в то же время критически от­носился к его идее о «среднем человеке вообще», которая побудила Кетле построить единый тип среднего человека по отдельным странам, народно­стям и общественным классам. Сам Бунге выводил правильность в обще­ственных явлениях из того обстоятельства, что «причины, производящие общественные явления, действуют на массу, и что при большом числе на­блюдений, как замечает Кетле, проявление свободной воли в противополож­ных направлениях нейтрализуется так, что наблюдению представляется толь­ко влияние причин постоянных»⁴⁷.

Со второй половины 80-х гг. XIX в. повысился уровень статистической на­уки, в развитие которой заметный вклад внесла математическая школа Петер­бургского университета, основанная Пафнутием Львовичем Чебышевым (1821 — 1894). Он и его ученики, прежде всего, Андрей Андреевич Марков (1856 —1922) и Александр Михайлович Ляпунов (1857 — 1918) создали русскую школу тео­рии вероятностей. Достижения математической школы начали находить при­менение в демографии и страховом деле, при построении таблиц смертности. Понимание того, что со временем статистика должна стать наукой точной, математической, сочеталось с воззрением на статистику как общественную науку, которая поднимается от описания явлений до их анализа.

Творчество ЮЭ. Янсона

Однако не все ученые разделяли взгляд на статистику как науку матема­тическую. К ним относился крупный российский ученый Юлий Эдуардович Янсон.

Янсон Юлий Эдуардович (1835 — 1893), русский статистик и экономист, член статистического совета министерства внутренних дел, член-кор­респондент Академии наук (1892), председатель отделения статистики и эпидемиологии Русского общества охраны народного здоровья (с 1884), член Международного статистического института (с 1885) и по­четный член многих русских и иностранных научных обществ. Автор работ по теории и истории статистики, демографии. В «Сравнительной статистике России и западноевропейских государств» (1878 — 1880) резко критиковал постановку статистики в царской России. Добился

⁴⁵ Бунге Н.Х. Курс статистики. 2-е изд. СПб., 1876. С. 13.

Кауфман А.А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806—1917. Историко-кри-

тический очерк. М., 1922. С. 24. ⁴⁷ Бунге Н.Х. Курс статистики. 2-е изд. СПб., 1876. С. 23.

учреждения статистического отдела при Петербургской городской уп раве, начал в 1882 выпуск «Статистического ежегодника С.-Петербур га». Руководил в 1881 и 1890 двумя переписями населения Петербурга явившимися образцом городских переписей.

Основной целью статистики он считал раскрытие причинно-следствен ных связей, полагая, что теория вероятностей не может обеспечить отыска ние причин изучаемых явлений. Как сторонник описательной статистики он признавал за статистикой роль самостоятельной науки, не зависимой о^-математики, в частности, от теории вероятностей, отрицал роль закона боль ших чисел, уделяя большое внимание вопросам наблюдения и группировки организации практической статистики.

Выдающуюся роль Ю.Э. Янсон сыграл также в организации науки и фор мировании университетского преподавания. Видный представитель русско! академической статистики Янсон вскоре занял лидирующие позиции не толь ко среди русских, но и среди иностранных ученых. Еще совсем молодым че ловеком Янсон, филолог по образованию, принял активное участие в орга низованной Вольно-экономическим географическим обществом экспедицш для исследования хлебной торговли в России и производительности аграр ного труда. Ему долго пришлось работать в юго-западных губерниях. Резуль татом явился ряд весьма ценных экономико-статистических исследованш в области хлебопашества, хлебной торговли, свекловичного производства i т.д. Первые работы сразу закрепили за Янсоном славу проницательного и са мостоятельного статистика. Позднее, будучи уже профессором Петербурге кого университета, он вошел в состав высшей государственной администра тивно-статистической коллегии — статистического совета — и был участии ком ряда статистических конгрессов.

Ю. Янсон активно участвовал в разработке методики народных переписей подготовив общий план и программу всероссийской переписи. «Приглашен ный в 1881 г. заведовать организованным при Петербургском городском са моуправлении статистическим бюро, во главе которого он оставался до само! своей смерти (1898 г.), он в том же году провел в Петербурге первую в России организованную по лучшим европейским образцам городскую перепись на селения и жилищ, а в 1890 г. вторую такую же перепись. Причем, по справед ливому замечанию преемника Янсона по заведованию Петербургским стати стическим бюро, В.И. Покровского, особенно ярко выступили серьезная тео ретическая подготовка Янсона по вопросам демографии и его организаторски! талант. Этот последний проявился и в том, что результаты переписи 1881 г появились в свет в виде семи больших томов уже в 1883 и 1884 г. Результа ты переписи 1890 г. — в 1891 — 1892 гг. Как правильно замечает тот ж< В.И. Покровский, эти издания, «с заключающимся в них подробным изложе нием хода подготовительных работ и содержания опросных листков... с сжат< и удачно сгруппированными в таблицы фактическими цифровыми данным1 и общими из них выводами, составляют одну из капитальнейших работ рус ской статистики» и послужили прототипом, по которому производились и раз рабатывались все позднейшие переписи русских больших городов. Дальней шей немаловажной заслугой Янсона в области практической статистики яв ляется введение в Петербурге, а несколько позднее и в Петербургской губерни] (где он взял на себя обязанности товарища председателя губернского статис тического комитета) карточной системы регистрации фактов естественное

движения населения — рождений, браков и смертей, и сосредоточение в го­родском бюро медицинских свидетельств о смертных случаях, благодаря чему он первый в России получил возможность создать поставленную на научные основы статистику естественного движения и болезненности населения. Со­бранные в разработанные данные как из этих областей, так и по экономичес­кой и по другим отраслям городской статистики, публиковались в регулярно выпускавшихся объемистых «Статистических ежегодниках гор. С.-Петербур­га», где Янсон являлся не только редактором, но и составителем значитель­ной части помещавшихся статей⁴⁸.

Как и Н. Бунге, Янсон, с одной стороны, находился, особенно в ранний период своего творчества, под сильным влиянием Кетле, а с другой — позво­лял себе занимать критическую позицию по отношению к его методологи­ческим принципам и особенно к его статистико-философским взглядам. Как и его учитель Кетле, Ю. Янсон видел в статистике такую науку, которая спо­собна охватить все количественные отношения общества как целостного организма⁴⁹. Статистика относится к разряду социальных наук, но представ­ляет собой разновидность индуктивного направления, опирающуюся и от­талкивающуюся только от фактов.

Как и Н. Бунге, Янсон решительно отвергает концепцию «среднего чело­века» Кетле на том основании, что понятие среднего человека как типа, т.е. чего-то статичного, противоречит поступательному развитию самого общества или, выражаясь иначе, динамическому характеру социальных явлений. И во­обще, весьма сомнительно, чтобы средняя величина могла удачно представ­лять общий вид явления постольку, поскольку она, эта средняя, выражает не реальное, а фиктивное существо⁵⁰. И уж тем более, следуя логике Янсона, фик­тивные величины как основание социальной теории неприложимы к нрав­ственному миру, ибо нравственный идеал не есть комбинация средних значе­ний. Таким образом, мечта Кетле о построении социальной физики как ко­личественной теории, описывающей или приложимой к нравственному миру, рушится в самом своем замысле. Поэтому, размышляет русский ученый, ста­тистика должна обрести новые методологические и идейные ориентиры, хотя, быть может, оставить нерушимыми количественные методы и приемы, успев­шие себя хорошо зарекомендовать.

Если говорить о социальной статистике, а не о социальной физике, то для нее не годится и теория средних Кетле, согласно которой ценность средней величины тем больше, чем большее количество наблюдений мы провели. На самом деле, в сфере общественных процессов, по природе своей весьма нео­днородных, действует иная закономерность: «чем длиннее мы возьмем ряд, тем менее будет однородности между сущностью явлений, представляющих цифры даже близкие к прежде полученным»⁵¹. Неправ Кетле и в другом: по­стоя