Анализаторная и синтезирующая деятельность коры головного мозга

Говоря о развитии дифференцировочного торможения в от­дельных анализаторах, следует помнить, что в жизни анализа­торы редко работают изолированно. Как правило, каждое яв­ление, с которым сталкивается человек, воспринимается им комплексно, многими органами чувств одновременно. На чело­века всегда действует комплекс раздражителей.

«Когда мы отличаем лицо одного человека от лица друго­го,— пишет И. П. Павлов, — мы принимаем одновременно в расчет и формы, и краски, и тени, и размеры; или когда речь идет об ориентировке в местности и т. д. Количество этих комп­лексных раздражителей можно было бы назвать безграничным. Ведь сколько может быть соединений из огромного ряда эле­ментарных раздражителей...» *. Следовательно, для ориенти­ровки в явлениях внешнего мира следует не только уметь раз­лагать, дифференцировать, анализировать отдельные качества предметов, явлений, но и синтезировать, соединять их. Только синтез отдельных сторон, отдельных качеств дает возмож­ность более полно судить о явлении, с которым нас сталкивает жизнь.

Наша нервная система обладает не только аналитической, но и синтетической способностью. Когда мы в вит­рине магазина видим предмет, который нас интересует, то нам мало той оценки, которую ему может дать зрительный анали­затор: форма, цвет, размер и т. п., мы обязательно постараемся,потрогать его руками, оценив другие его качества: плотность, вес, характер поверхности, растяжимость, запах и т. п. Словом, мы постараемся ввести в действие все возможные анализаторы и потом, в результате синтеза аналитических данных, примем соответствующее решение и будем действовать в соответствии с решением.

Это есть один из важнейших принципов деятельности коры «...принцип анализа и синтеза, т. е. первичного разложения це­лого на части, единицы и затем снова постепенного сложения целого из единиц, элементов...»², писал И. П. Павлов.

Согласно современным представлениям, следы, остав­ленные в центральной нервной системе различ­ными раздражителями внешней среды, никогда не исчезают бесследно. И. П. Павлов пишет: «От всякого раздражения в нервной системе остается некоторое время след, во всех отделах нервной системы мы встречаемся с явлениями так называемого последействия»³. След в нервной системе всегда остается. Он

обязан происхождением инертности нервных клеток. «Вы понимаете, — писал И. П. Павлов, — что инертность нерв­ной клетки есть чрезвычайно важное свойство центральной нервной системы. Чем выше мы будем брать нервные клетки, поднимаясь от спинного мозга к головному, тем больше будет повышаться и это основное свойство инертности клеток. Оче­видно, вся наша сложная психическая деятельность и основы­вается на такой инертности. Если бы у нервных клеток не было инертности, то мы жили бы секундами, моментами, у нас не было бы никакой памяти, не было бы никакой выучки, не су­ществовало бы никаких привычек. Поэтому инертность надо считать основным свойством нервной клетки» '.

В основе образования связей, их закрепления повторением и сохранения на длительное время лежит свойство инертности нервных клеток. Именно поэтому все, что было выработано ор­ганизмом, все связи, все привычки, знания остаются в нервной системе так, как они были образованы. Новое лишь наслаи­вается на старое, образуя более сложную цепь связей. Отсюда становится понятным, почему научить чему-либо много легче, чем переучить.

Инертность протекания процессов в коре создает как бы проторенность путей образования связей, создает предрасполо­жение к повторению той же связи.

Инертность, благодаря которой в нервной системе остается след, является причиной, по которой условный рефлекс может образоваться не только на реальный, действующий в настоящий момент раздражитель, но и на след от раздражения, который уже перестал действовать на «...остаток его действия в нервной системе по его прекращению»².

Говоря об условиях выработки внешних связей, мы указы­вали на необходимость одновременного сочетания раздражите­лей или непосредственное следование одного за другим. Вот это свойство образовывать связь на след после действия раздра­жителя позволило И. П. Павлову выделить в отдельную группу следовые рефлексы. У собаки слюна выделяется не только если ее приучить кормить под действием звонка, но и в том случае, если еда будет приноситься вслед за прекращением звучания. «Условным раздражителем станет не наличный раздражитель, не наш примененный звук, а след его в центральной нервной системе. На этом основании мы различаем рефлексы налич­ные и следовые»³.

На основе следа от предыдущего действия образуются сис­темы цепных рефлексов, где конец протекания одного рефлек­са является сигналом для начала следующего. В частности, рит-

 

¹ И П. П а в л о в, т IV, стр. 53.

² И. П. П а в л о в, т. III, кн. 22-я, стр. 164.

³ Т а м ж е, т. IV, стр. 55.

¹ И. П. П а в л о в, т. V, стр. 460.

² И. П. П а в л о в, т. IV, стр. 54.

³ Т а м ж е, стр. 55.

 

мичность музыкального исполнения, выдерживание пауз, когда нет реального звучания, реального действия и последующее зву­чание должно наступить через строго определенный период времени, является типичным следовым рефлексом.

Однако «следовость» относится не только к рефлексам. Это общее свойство нервной ткани сохранять след от тех процессов, которые в ней протекали. Оно выражается, с одной стороны, как в общих явлениях, таких, как повышение тонуса, возбуди­мости или, наоборот, тормозного состояния, так и в специфи­ческих.

Человек, находясь в возбужденном состоянии, не сразу может перейти в спокойное, хотя причина для возбуждения уже прошла. Так же и человек, будучи заторможен, например после сна, длительной однотипной сидячей работы, не сразу способен выполнять сложные движения. Ему надо время, чтобы растор-мозиться. Это примеры сохранения общего характера процессов, протекающих в коре. В основе их лежит свойство инертности. Надо определенное время для смены установки нервной системы. Однако инертность сказывается и в таких специфических явле­ниях, как, скажем, сложность быстрой смены той или иной деятельности или техники ее выполнения. Переход от речи к пе­нию составляет трудность для профессионала. На этом частично основан распространенный совет много не разговаривать перед выступлением. Речевая установка голосового аппарата отлична от певческой и потому может помешать, в силу инертности про­цесса, сразу обрести певческую координацию. Наоборот, распев­ка, настройка помогают в силу той же инертности, сразу вы­полнить на эстраде сложные певческие задания. Подробнее об этом мы скажем ниже, в анализе явлений распевки, тренировки, обретения творческого состояния.

Динамический стереотип

Одна из важнейших закономерностей высшей нервной дея­тельности, открытая И. П. Павловым, названа им «Динамиче-«кая стереотипия высшего отдела головного мозга». Большое "количество сигналов беспрерывно поступает в кору больших ■полушарий. Они различны и по характеру, и по интенсивности, и по времени действия. Соответственно им возбуждаются в раз­ной степени и разные участки мозговой коры, образуя каждое мгновение своеобразную мозаику очагов возбуждения и тормо­жения. Как мы помним, возбудительный и тормозной процессы не статичны, а, следуя закону иррадиации, концентрации и взаимной индукции, — весьма подвижны, т. е. динамичны.

Однако если внешние сигналы, т. е. положительные и отри­цательные раздражения, падают на кору больших полушарий в определенной, стер еотип ной последовательности, |

как это часто бывает в жизни (при выполнении, например, од­нотипной работы, при жизни в определенном стандартном ре­жиме и т. п.), то это ведет к такой же стереотипизации, урав­новешиванию процесса возбуждения и торможения в коре. В этом случае наблюдается строгая последовательность течения возбудительного и тормозного процессов, связывающихся в сис­тему, т. е. уравновешенность, слаженность работы коры мозга. Эта слаженная, стереотипная система течения возбудительного и тормозного процессов в коре мозга, возникшая под влиянием повторения стереотипной последовательности внешних раздра­жителей (внешний стереотип), укрепляется и, когда она выра­ботана, — становится весьма выгодной, «экономичной» для ор­ганизма. Нервная энергия не тратится зря, она упорядочена,, уложена в систему. Здесь каждое предыдущее звено цепи реф­лексов подготавливает последующее и потому каждое действие протекает с наилучшим эффектом. Однако сама выработка сте­реотипа — это весьма ощутительная нагрузка для нервной сис­темы. Сложная задача выработки стереотипа требует очень большой нервной энергии. Потому успешная выработка требует чередования работы и отдыха. Сложные стереотипы даже после выработки требуют большого внимания для своего выполнения и поддержания.

И. П. Павлов по этому поводу пишет: «Так как все раздра­жители оставляют после себя большие или меньшие следы, то точные постоянные эффекты раздражителей в системе могут получиться всего легче и скорее только при одних и тех же про­межутках между раздражителями, притом же применяемых в строго определенном порядке, то есть при внешнем стереотипе. В окончательном результате получается динамический стерео­тип, т. е. слаженная, уравновешенная система внутренних про­цессов.

Образование, установка динамического стереотипа есть нервный труд чрезвычайно различной напряженности, смотря,, конечно, по сложности системы раздражителей, с одной сторо­ны, и по индивидуальности и состоянию животного, с другой» ¹.. Однако раз выработанный и хорошо закрепленный стерео­тип весьма инертен, не способен к быстрому, гибкому измене­нию. Поскольку все звенья цепи действий, входящих в стерео­тип, взаимосвязаны и конец одного ведет к началу другого,. всякое изменение, внесение нового элемента требует переделки этой цепочки, перестройки стереотипа. Перестройка раз выра­ботанных и закрепленных стереотипов весьма сложная задача* для центральной нервной системы. Например, каждый из нас обладает такими привычными двигательными стереотипами^ т. е. выработанными системами последовательных движений,, как стереотип ходьбы, бега, слова и т. п., обычно не требующих

¹ И. П. Павлов, т. III, кн. 2-я, стр. 240—241.

22$

специального внимания для своего выполнения. Однако если дэрога неровная, то в стереотип ходьбы надо все время вклю­чать изменения, чтобы не упасть, не споткнуться. Потому ходьба по такой дороге очень утомительна. Опытный певец обладает певческими стереотипами, поет легко, не утомляясь. Но если приходится петь с заложенным носом или при трахеите и т. п. — то к новому состоянию надо приспосабливаться, менять привыч­ные стереотипы, и это трудно, утомительно.

И. П. Павлов понимал динамический стереотип весьма ши­роко. «Мне кажется, — писал он, — что часто тяжелые чувства при изменении обычного образа жизни, при прекращении при­вычных занятий, при потере близких людей, не говоря уже об умственных кризисах в ломке верований, имеют свое физиоло­гическое основание в значительной степени именно в изменении, в нарушении старого динамического стереотипа и в трудности установки нового. При сильной напряженности и длительности таких случаев может наступить даже и болезненная мелан­холия» ⁴.

Совершенно очевидно, что учение И. П. Павлова о динами­ческом стереотипе как о важной закономерности деятельности коры имеет самое прямое отношение к многим вопросам орга­низации педагогического процесса: к режиму вокальных заня­тий, к общему режиму учащегося, к вопросам профессиональ­ной певческой деятельности, к образованию двигательных пев­ческих навыков и т. п.