Разновидности диалога, их роль в деятельности журналиста

В процессе общения людей встречаются разнообразные типы диалогов. Журналисту, находящемуся постоянно в сфере «человек – человек», необходимо знать особенности каждого типа диалога и в зависимости от ситуации использовать это знание на практике.

Наиболее часто в диалогическом общении встречаются следующие типы диалогов.

Фатический диалог – это обмен речевыми высказываниями единственно для поддержания диалога, разговора. (В некоторых культурах фатическое общение имеет характер ритуала, ибо создает индивиду ощущение сопричастности своим соплеменникам). Примером фатического диалога могут служить высказывания людей - ведущих теле- и радиопередач, которые своими репликами – вставками постоянно поддерживают диалог участников, держат его как бы «на плаву», не дают ему возможность «потухнуть». Если ведущий обладает талантом «удержать» разговор в нужном русле, то у зрителя, слушателя создается впечатление о журналисте как человеке компетентном и талантливом (например, В. Познер очень умело ведет диалог, вставляя в нужные моменты разговора необходимые фразы: обратите внимание, подумайте, согласитесь, что…).

 

По коммуникативной установке все речевые акты делятся на два больших разряда: информативные и интерпретативные.

Интерпретативные диалоги можно разделить на следующие классы: целенаправленные и ненаправленные.

Целенаправленные делятся на диалоги, формирующие оценочную модальность (например, беседы типа: А мне эта позиция нравится, она неплохо будет выглядеть в предвыборной кампании) и диалоги, формирующие модальность другого типа (ср. например, ссоры, претензии, примерения и т.д.).

Ненаправленные диалоги различаются по тому, какой аспект личности реализуется в разговоре: Я - интеллектуальное, Я - эмоциональное, Я - эстетическое.

По модальной характеристике информативные диалоги включают: собственно информативные и дискутивные.

Собственно информативный или информационный диалог – это обмен информацией самого различного свойства, часто имеет место в журналистике (в форме сообщения, выступления и последующего обсуждения). Примером такого диалога является появившаяся недавно на канале ОРТ программа «Процесс», в ходе которой подается информация таким образом, что она требует дальнейшего обсуждения, которое умело ведут два журналиста на протяжении всей передачи.

Дискутивный или дискуссионный тип диалога возникает при столкновении различных точек зрения, в случае, когда проявляются различия в интерпретации тех или иных фактов, событий и т.п. Дискутанты особым способом воздействуют друг на друга, убеждают друг друга, стремятся достичь определенного изменения поведения. Дискуссионный диалог сопутствует общению во всех сферах жизнедеятельности, так как взаимодействие в каждой из них обычно требует согласования индивидуальных усилий партнеров, что, как правило, происходит в процессе дискуссии.

Дискуссией называют такой публичный спор, целью которого является выяснение и сопоставление разных точек зрения, поиск, выявление истинного мнения, нахождение правильного решения спорного вопроса (Л.Г. Павлова). Дискуссия считается эффективным способом убеждения, так как её участники сами приходят к тому или иному выводу.

 

Исповедальный диалог – это самое доверительное общение – происходит в том случае, когда человек стремится выразить и разделить свои глубокие чувства и переживания. Это интимное общение, основанное на взаимопринятии индивидов, на разделении ими общих смыслов и ценностей жизни. Примером такого диалога служит сцена признания в любви Татьяны к Евгению Онегину в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин», разговор между Иваном и Дмитрием Карамазовыми в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы и др. Именно в таком диалоге мы встречаемся с понятием «монолог в диалоге». Примером такого монолога в диалоге может служить интервью «Кто слезам не верит», взятое Еленой Скворцовой-Ардабацкой у В. Меньшова (см. Приложение 12).

 

Более подробно нам бы хотелось остановиться на диалоге особого типа – внутреннем диалоге - общении с самим собой. Для журналиста данный тип общения важен, ибо написание статьи, обдумывание выступления сопряжено с внутренней борьбой: о чем написать, как рассказать, как подать материал читателям, зрителям, слушателям таким образом, чтобы он был понят и принят. Это вопрос непростой.

В Англии в начале XVIII столетия родилась идея «самообщения» личности, как назовет К.С. Станиславский внутренний диалог, развертывающийся между разными «Я» одного и того же человека. «Такой диалог – это важный вид: внутреннего, невидимого, душевного общения». «Трудно говорить вам о том, что я ощущаю, но чего не знаю, что испытал лишь на практике, для чего у меня нет ни теоретической формулы, ни готовых ясных слов, о том, что я могу объяснить вам лишь намеком, стараясь заставить вас самих испытать те ощущения, о которых будет идти речь», – писал К.С. Станиславский.

Такой диалог А. Шефтебери назвал «солилоквией», то есть разговором «с самим собой» – внутренней беседой, возникающей вследствие раздвоения личности «на двух различных лиц» и столкновение «двух душ» – «доброй и дурной», эгоистической и альтруистической.

Л. Фейербах показал значение внутреннего диалога между «Я» и «Ты» как двумя логическими субъектами. «Истинная диалектика, - утверждал он, - не есть монолог одинокого мыслителя с самим собой, это диалог между «Я» и «Ты» (М.С. Каган).

Правда, В.С. Библер оценил эту мысль как величайшее (и очень мало осмысленное) достоинство фейербаховской философии, но одновременно показал её ограниченность: «Фейербах не увидел, что в мышлении «одинокого мыслителя», в его диалоге с самим собой сворачивается и приобретает собственно логический характер социальная сущность мышления» (В.С. Библер).

Именно В.С. Библер, анализируя внутренний диалог, нашел в нем механизм творческого мышления. Библер назвал «диалогикой» такую структуру мышления, когда оно развивается, оказывается диалогом двух «собеседников» (термин А.А. Ухтомского), вступающих в спор друг с другом, причем каждое из них «обладает своей собственной логикой – не «худшей» и не «лучшей», не более «истинной», чем логика «другого Я». Суть этой «диалогики» состоит в том, что в ответ на реплику внутреннего собеседника «Я» развиваю и коренным образом трансформирую, совершенствую «свою аргументацию, но то же самое происходит с логикой моего «другого Я» (В.С. Библер).

Такое понимание мышления находит подтверждение в психологической науке, которая рассматривает внутреннюю речь как интериоризацию реальной диалогической речи (Л.С. Выготский) и определяет рефлексию как «внутреннюю дискуссию» (Ж. Пиаже).

В.С. Библер отмечает при этом такой важный аспект внутреннего диалога как совесть. В общении двух «Я» необходимо понимание того, что следует «жить и поступать по-человечески». Если «я не ощущаю мук совести, не переживаю трагедии свободного поступка, не осознаю меры личной ответственности, тогда я действительно безнравствен, хотя и могу быть очень морален» (В.С. Библер). Журналисту, как человеку, включенному в мир субъектно-субъектных отношений, необходимо быть человеком высокой нравственной культуры. Это позволит ему отражать события объективно и правдиво.

Наряду со «вторым Я» субъекта его партнером может быть и образ другого человека, воссоздаваемый его памятью или созидаемый силой его воображения. Такими образами могут быть образы личности (например, человек, о котором журналист пишет, или к разговору с которым готовится), образы культуры различных исторических эпох – Прометей и Эдип, Христос, Гамлет и др. Они вступают в нашей душе в «напряженное, внеисторическое, нравственно-поэтическое общение».

Потребность в таком «развертывании» общения, в дополнении самообщения общением с воображаемым другим состоит в том, что оно позволяет расширить сравнительно ограниченные возможности самообщения и вступать в диалог со «значимыми другими» в их отсутствие. В мысленном диалоге действует диалектически противоречивая сшибка установок – с одной стороны, желания с предельной точностью перевоплотиться в воображаемого партнера и думать, говорить, делать именно то, что он подумал бы, сказал и сделал в предлагаемых обстоятельствах; с другой же стороны, безотчетного, как правило, желания слышать и видеть поведение своего друга таким, каким мне хотелось бы, чтобы оно было (М.С. Каган).

В общении с воображаемым другим важным моментом является моделирование личности другого. Притом создание «модели» человека – не самоцель, а один из способов получения необходимой информации о человеке для дальнейших действий. Разумеется, не всегда подобное «моделирование» протекает так, как хотелось бы. Например, в романе Ф.М. Достоевского «Бесы» один из главных героев – Петр Верховенский – охарактеризован так: «Он человека сочинит, да с ним и живет». Создавая «модель» человека, журналисту не следовало бы забывать возможности развития, - человек-то живой, и меняется значительно чаще, чем представляется моралистам. По мнению Б.Н. Лозовского, когда «модель», образ собеседника у журналиста становится статичным, застывает, тут недалеко и до ошибок. Возглас умирающего Цезаря – «И ты, Брут?» – слишком уж бывшая в употреблении, но точная иллюстрация тому (Б.Н. Лозовский).

Особым типом воображаемого партнера является художник, с которым читатель, зритель, слушатель вступает в мысленный диалог. Связь подлинного художника и подлинно-талантливого, как говорил К.С. Станиславский, - зрителя, слушателя, читателя является диалогической, специфической формой общения – квазиобщения – потому, что меры активности художника и реципиента разные. Это имеет место потому, что зритель, слушатель, читатель вступает в общение не с тем человеком, который написал, а с образом этого человека. Художественная информация не «посылается», не «сообщается» – она рождается в процессе общения художника и читателя, зрителя, слушателя, будучи плодом их совместной активности.

Учитывая это, журналист, создавая материал, должен быть настоящим художником, творцом, так как через статью, интервью, репортаж и т.д. человек читающий, слушающий, смотрящий общается с журналистом, вступает с ним во внутренний диалог. И чтобы диалог получился продуктивным, следует делать, создавать такой материал, который заставлял бы задуматься, анализировать, выводить на диалог читателя, зрителя с самим собой.

 

В.А. Лекторский выделяет критический диалог, при котором ценностная и познавательная система (человек, группа, общество) не только вступает в борьбу с другой системой, но так или иначе пытается учесть опыт другой системы, расширяя тем самым горизонт своего собственного опыта (В.А. Лекторский).

В ходе критического диалога появляется возможность понять чужую точку зрения, сделать её как бы «своей», посмотреть с этой точки зрения на свою собственную и в то же время отнестись критически как к своей, так и к чужой позиции. Изучая человека, журналисту не следует навязывать ему свои собственные представления о том, что хорошо и что плохо, нельзя уподоблять его неодушевленной вещи, простому объекту интервьюирования, поведение которого можно легко предвидеть. Всегда следует помнить, что, вступая во взаимодействие с позициями, отличными от ваших, необходимо считаться с аргументами в пользу иной точки зрения. Только такая позиция позволит развиться вашим собственным взглядам. Уважение к чужой позиции в сочетании с установкой на взаимное изменение В.А. Лекторский назвал толерантностью - социально – психологическое качество личности, означающее терпимость, снисходительность к другому, даже если он не оправдывает чьи-то ожидания; характеристика социально зрелой личности.

Следует особое внимание уделить такой разновидности диалога как «диалог культур» - это взаимопроникновение и взаимообогащение культур. Диалог культур исследовали М. Бахтин, Л.М. Баткин, М.С. Каган и др. О диалоге культур говорит М.С. Каган в статье «Общение реального субъекта с реальным партнером» в книге «Мир общения…» (см. Приложение 13).

 

Таким образом, знание разновидностей диалога позволит журналисту наиболее эффективно осуществлять процесс диалогического общения в профессиональной деятельности.