По техническим данным лук вогулов превосходил длинный английский лук. Длина лука вогулов достигала 2,135 м, длина стрелы — от 1,7 м до 2 м, дальность полета стрелы — 350 М.

Рыцарские латы легкой стрелой длинного английского лука пробивались на 70 м, тяжелой — на дистанцию до 150 м. Однако в 1364 г. в бою при Ордуа стрелы английских лучников не пробивали панцырей французских рыцарей. Скорострельность лука была очень высокой. Английский лучник выпускал в минуту 10–12 стрел, а знаменитый в то время генуэзский арбалетчик только четыре стрелы. Лучник мог через тетиву забрасывать лук за спину и вести рукопашный бой. Вертикальное положение лука в бою (у арбалета для стрельбы обязательным являлось горизонтальное положение) позволяло на одном и том же участке построения разместить в два — три раза больше лучников, чем арбалетчиков. В этом заключались тактические преимущества лучников перед арбалетчиками.

Арбалет имел дальность полета тяжелой стрелы до 400 м; на 200 м его стрела пробивала рыцарские латы. Меткость арбалета, имевшего прицельные приспособления по дистанциям, была более высокой. Для натягивания тетивы на арбалете был приспособлен ворот, что облегчало физические усилия арбалетчика [421] по сравнению с лучником, но в то же время снижало скорострельность. Для обслуживания арбалета нужны были два человека. Швейцарцы славились меткой стрельбой из легких арбалетов. Рукопашный бой арбалетчик вести не мог. Большие габариты арбалета не позволяли применять его в строю во избежание потери сомкнутости рядов. Это оружие было более пригодно для обороны крепостей, чем для полевого боя. Следует также отметить трудность обучения стрельбе как из арбалета, так и из лука.

Бои английских лучников в пешем строю послужили толчком к существенным изменениям в тактике английских войск. Начиная с боя при Кресси (1346 г.), английские рыцари также предпочитали сражаться в пешем строю. Стрелки из лука начинали бой и дезорганизовывали ряды врага. Фаланга спешенных рыцарей, расположенная в тылу лучников, ждала атаки противника или удобного момента для наступления. На конях оставалась лишь часть всадников, которая атаками флангов врага в решающий момент оказывала поддержку спешенным рыцарям.

Дельбрюк, разбирая основы возникновения английских лучников, утверждал, что причиной этого была необходимость ведения войны в горах. Эта причина якобы заставила английского короля насаждать и развивать издавна известное, но забытое искусство стрельбы из лука. Немецкий историк игнорировал важнейшую социальную основу возрождения английской пехоты — постепенное исчезновение крепостничества и возникновение класса свободных крестьян в Англии.

Наряду с социальной основой возрождения английской пехоты Энгельс указал также и на причину тактического порядка. «Непрерывные победы англичан во Франции в то время в значительной степени были обусловлены как раз тем, что в войске восстановлен был элемент обороны. Сражения эти по большей части были оборонительными, сочетавшимися с наступательным ударом... С того времени как французы перешли к новой тактике — возможно, что с тех пор как наемные итальянские арбалетчики заняли у них место английских стрелков из лука, — победам англичан был положен конец»{274}.

В XIV в. появилась пехота и во Франции. Это были аршеры, или вольные стрелки, которых должны были выставлять общины. В 1368 г. французский король Карл V приказал обучать стрельбе из лука простой народ, поставлявший аршеров. Но дворяне воспрепятствовали вооружению народа и по существу сорвали это мероприятие короля. Более вероятной причиной срыва подготовки аршеров Дельбрюк считал недостаток луков и стрел, а также нежелание народа обучаться стрелковому искусству и отсутствие у «милиционных стрелков» [422] прочного военного духа. На самом же деле срыв феодалами этого мероприятия имел классовую основу: крестьянство поддерживало королевскую власть, рассчитывая из ее рук получить раскрепощение.

Подводя итоги вопросу о возрождении пехоты в Западной Европе, Дельбрюк писал, что превосходство городской пехоты не утвердилось и ее Победы «остались только эпизодами». «Действительно, всемирно-исторический прогресс пришел только с одного места и одного пункта: со стороны швейцарцев»{275}. Одновременно немецкий историк упомянул турецких янычар и ничего не сказал о русской пехоте, которая не теряла своего боевого значения и в период феодальной раздробленности на Руси.

В XIV в. разложение феодализма в Западной Европе приняло всеобщий характер. Одним из следствий этого процесса было возрождение пехоты. Всемирно-исторический прогресс в этом отношении шел не из одного пункта, а из итальянских и фламандских городов, из швейцарских кантонов, из Англии и даже из Франции. Это был результат развития буржуазных отношений и борьбы королевской власти, опиравшейся на горожан и крестьян, за утверждение абсолютизма. Боеспособность пехоты восстанавливалась не в одном пункте, а всюду, где прокладывали себе дорогу новые общественные отношения.

Дельбрюк старался доказать «поразительную силу швейцарского воинства» и называл швейцарцев родоначальниками нового военного искусства именно потому, что они представляли собой «небольшой осколок одного из германских племен»{276}. Дальнейшее развитие возникшей в швейцарских горах пехоты, по утверждению немецкого историка, происходило только «на немецкой почве». Этой почвой были ландскнехты — немецкая пехота, обучавшаяся тактическим приемам, созданным швейцарцами.

Утверждение Дельбрюка об единственном родоначальнике пехоты нового времени немецкого происхождения опровергается историческими фактами. Не было и той последовательности и национальной преемственности в развитии пехоты, о которой говорил немецкий историк. Пехота возрождалась всюду, где для этого складывались необходимые социальные условия, в том числе и прежде всего в Северной Италии. [423]

Возрождение пехоты в Западной Европе определило дальнейшее развитие ее тактики. Это было возвращение к тактике древних греков, но на совершенно иных основах. Новая пехота являлась продуктом развивавшихся буржуазных отношений.

«...Через 1700 лет мы вернулись почти что к тактике Александра, с той лишь разницей, что конница Александра была вновь введенным родом войск, который должен был усилить приходившую в упадок тяжелую пехоту, тогда как в данном случае тяжелая пехота, образованная из спешенной конницы,являлась живым доказательством того, что кавалерия приходила в упадок и что для пехоты занималась новая заря»{277}. Войны XIV — XV вв. в Западной Европе полностью подтверждают эти положения.

Первый период в развитии огнестрельного оружия. В XIV в. в Западной Европе появилось огнестрельное оружие, метавшее большие и малые ядра силой пороховых газов. Взрывчатое вещество получали путем механической смеси шести частей селитры, одной части серы и одной части угля. Рецепт пороха в пропорции 6:1:1 сообщается в одной западноевропейской рукописи середины XIII в., но практически он был известен задолго до этого. Однако, судя по этой латинской рукописи и ее наименованию («Книга об огнях для опаления врагов»), порохом в это время для стрельбы еще не пользовались.

Для изготовления первого огнестрельного оружия необходимо было научиться очищать селитру, сделать прочный ствол с затравкой, изобрести ложу и заряжание пыжом. Все эти вопросы постепенно были решены. Важное значение имело [424] производство зернистого пороха: проще стало заряжание, увеличилась сила пороховых газов.

Появилось первое огнестрельное оружие, которое имело два основных вида: легкие бомбарды и тяжелые бомбарды. Это были предшественники ручного огнестрельного оружия и артиллерии.

Ссылаясь на написанную Конде историю мавров, Энгельс в статье «Артиллерия» отмечает, что бомбарды применялись уже в XII в. при осаде Сарагосы (1118 г.) и в Алжире, а в XIII в. против Кордовы (1280 г.). В XIV в. от арабов новое оружие заимствовали испанцы, а от них все остальные европейские государства: в 1326 г. оно появилось в Италии, в 1338 г. — во Франции, в 1348 г. — в Англии.

В 1338 г. французы применяли бомбарды при осаде Пюи — Гипома. К концу XIV в. бомбарды использовались повсеместно, но успешно применялись только при осаде и обороне крепостей. Это были очень громоздкие орудия далеко не совершенной конструкции.

В государствах Западной Европы бомбарды делались из полос железа, сваренных в длину и скрепленных набитыми на них железными обручами. Лафеты еще были неизвестны и их заменяли деревянные срубы или колоды, в большинстве случаев с постоянным, очень большим углом возвышения. Бомбарды [425] стреляли круглыми каменными ядрами и кусками железа.

Известна Гентская бомбарда весом 13,2 т, имевшая ствол длиной 5 м и канал ствола диаметром 63,5 см. К концу XIV в. во Франции появились бомбарды весом до 14,5 т, заряжавшиеся с дула и бросавшие ядра весом в 410 кг. В Турции имелись две бомбарды калибром в 122 см, бросавшие каменные ядра весом в 200 кг на дистанцию 1340 м.