Наемников поставляли итальянские и фламандские города, а в дальнейшем и швейцарские кантоны, которые имели необходимые контингента для вербовки профессиональных солдат.

«И швейцарцы, для того чтобы с самого начала установить буржуазный характер своей первой независимой республики в Европе, сейчас же обратили в деньги свою военную славу. Все политические соображения исчезли; кантоны превратились в конторы для вербовки наемников для поступления на службу к тому, кто больше платит»{269}.

Швейцарцы являлись профессиональными солдатами. Поэтому в отрядах этих наемников довольно скоро были введены правильные построения, которые позволяли осуществлять [416] в бою тактические движения. В известном смысле возрождалась массивная македонская фаланга. Хорошо вооруженные и обученные наемники проявляли в бою большую стойкость, о которую разбивались неорганизованные, разрозненные атаки рыцарей.

Дельбрюк в III томе своей «Истории военного искусства» пытался выяснить основы возникновения наемного войска. Он отметил, что наемничество развивалось из феодального войска и наряду с ним. Это было возможно лишь при условии некоторого возрождения денежного хозяйства. Правильно, что деньги сыграли важную роль в возникновении и развитии наемничества, но неверно то, что роль денег в обществе определяется количеством добычи благородных металлов. С XII в. заметен прирост добычи золота и серебра, наличие которых согласно утверждению Дельбрюка создало условия для возникновения наемничества. Ленники и рыцари оказались, по мнению Дельбрюка, превосходным материалом, идеальной средой для вербовки наемных воинов. Но на самом деле условия возникновения наемных армий в Западной Европе появились в результате разложения феодальных порядков; наемничество было продуктом новых, буржуазных отношений. Общественные функции денег определяются не количеством добытых благородных металлов, а той ролью, которую играют деньги в общественном производстве. Следовательно, роль денег повышалась с развитием товарного производства, а не добычи металла. Не рыцари были основным контингентом, из которого вербовались наемники, а горожане и свободные (незакрепощенные) крестьяне. Именно вследствие такого социального состава кондотьеров Дельбрюк не скупился на эпитеты, называя наемников бандами, разбойниками, скопищем всякого сброда, охочего на драки и грабежи{270}. Товарно-денежные [417] отношения явились экономической основой возникновения и развития наемничества.

Роты кондотьеров были не просто наемными бандами, как их часто называет Дельбрюк, а зачатком вооруженной организации нового буржуазного общества на ранней стадии его развития. Эту буржуазную военную организацию короли использовали для утверждения феодально-абсолютистских порядков, а впоследствии и для расправы со своими бывшими союзниками — бюргерами городов.

Возрождение пехоты в Западной Европе. В X — XIII вв. пехотинец феодальных армий Западной Европы не считался воином. Только в городах Италии существовала боеспособная пехота. Это была милиция из граждан данного города, которую затем заменили платные наемники (кондотьеры). Но эта пехота вначале не имела особого превосходства над феодальной пехотой рыцарского войска.

Когда рыцарство со своими дружинами всадников составляло феодальное войско, пехота из крепостных крестьян лишь присутствовала на поле боя; находясь в обозе, она пассивно ожидала конца сражения, исход которого решали рыцари — тяжелая конница. Так было в Западной Европе до конца XIII в.

Лишь в процессе разложения феодальных порядков создавались необходимые социальные предпосылки для возрождения пехоты, восстановления ее боеспособности. Горожане и свободные крестьяне были теми основными элементами, из которых создавалась пригодная к военным действиям пехота.

В одном из примечаний к I тому «Капитала» Маркс указал на важное разъяснение англичанином Бэконом связи между свободным зажиточным крестьянством и хорошей пехотой. Бэкон писал: «...Все наиболее компетентные знатоки военного дела согласны между собою в том,... что главную силу армии составляет инфантерия, или пехота. Но чтобы создать хорошую инфантерию, необходимы люди, которые выросли не в рабском унижении или нищете, а на свободе и среди известного благосостояния. Поэтому, если в государстве главное значение имеют дворяне и высшее общество, а сельское население и пахари состоят лишь из рабочих или батраков, а также из коттеров, т. е. нищих, владеющих хижинами, то при таких условиях, быть может, и возможно иметь хорошую конницу, но отнюдь не хорошую, стойкую пехоту... Мы видим это во Франции и Италии и в некоторых других иностранных землях, где действительно все население состоит из дворянства и нищих крестьян... в такой степени, что они вынуждены применять для своих пехотных батальонов наемные банды швейцарцев и т. п., откуда и проистекает, что эти нации имеют многочисленное население, но мало солдат»{271}. [418]

Новая боеспособная пехота в Западной Европе вышла из фламандских промышленных городов и из швейцарских горных районов.

Ткачи, суконщики, кожевенники и вообще ремесленники Фландрии в 1302 г. в бою при Куртрэ разбили французских рыцарей, которые перед этим высокомерно подчеркивали свое превосходство над чернью. Пехота из горожан, вооруженная пиками, сражавшаяся плотными массами, выявила свое превосходство над рыцарской конницей.

Бой при Куртрэ принес фламандцам большую известность. С этого времени главным рынком наемничества стала Фландрия.

Еще большую известность вскоре получила швейцарская пехота, комплектовавшаяся крестьянством лесных кантонов и жителями швейцарских городов. Главным оружием швейцарской пехоты являлась алебарда, которой можно было хорошо колоть и рубить. Пики, арбалеты и огнестрельное оружие у швейцарцев появились позже. Швейцарцы умело использовали свою малодоступную местность и в бою при Лаупене (1339 г.) разбили рыцарскую армию, имея для боя на расстоянии одни лишь камни. Это была легкая пехота. Оборонительное вооружение в легкой пехоте имели лишь передние.шеренги и фланговые ряды.

«...Император Альбрехт своей попыткой предательски отдать свободных швейцарских крестьян в руки эрцгерцога австрийского, которым он сам же был, сам дал толчок созданию современной пехоты, завоевавшей себе славу во всей Европе. В результате тех побед, которые одержали швейцарцы над австрийцами и в особенности над бургундцами, пехота нанесла окончательное поражение закованным в железо рыцарям — на конях или спешенным, — начатки современного войска разбили на-голову феодальное войско, бюргеры и крестьяне победили рыцарей»{272}.

От оборонительных действий в горной местности швейцарская пехота вскоре перешла к наступательным действиям на равнине и выработала свое боевое построение. Это была баталия — квадратный строй. Баталия развивала большую ударную силу.

Умелое использование местности при наличии огнестрельного оружия являлось надежной защитой от кавалерии. В каре или в крестообразном построении швейцарцы, используя ручное огнестрельное оружие, при поддержке артиллерии отражали атаки конницы. С этого времени кавалерия как главный род войска уступила место пехоте. Пехота стала решать исход боя. [420]

Против спешенных рыцарей, вооруженных длинными копьями, швейцарцы изобретали различные тактические приемы, которые позволяли им успешно вести борьбу против закованных в железо воинов. В рукопашной схватке они применяли короткие и тяжелые алебарды, разрубавшие доспехи рыцарей.

Боевой порядок швейцарцев состоял из трех основных частей: авангарда, главных сил и арьергарда. Расчлененное построение обеспечивало относительную подвижность и позволяло применять довольно разнообразное тактическое маневрирование.

В Англии в результате разложения феодальных порядков также возникли социальные условия, необходимые для появления боеспособной пехоты. «Постепенное исчезновение крепостничества в Англии создало многочисленный класс свободных крестьян, землевладельцев (yeomen) или арендаторов — сырой материал для новой пехоты, умевшей владеть луком, английским национальным оружием того времени»{273}.

Английские лучники были вооружены луком, длина которого равнялась 1,83 м, длина стрелы — от 0,915 м до 1,5 м, дальность полета легкой стрелы — 350 м, тяжелой стрелы 180–200 м, меткость — до 100 м: стрела попадала в стрелу.